- К уборке готовимся, товарищ старший лейтенант! - не моргнув глазом, бодро отрапортовал тот.
Замполит с подозрением посмотрел на солдат. Под глазом у Белова синел довольно заметный фингал, щеку Скребнева украшала свежая ссадина, и вид у обоих был взъерошенный и смущенный.
- А это что, Скребнев? - офицер кивнул на его щеку.
- А это полка опять упала, товарищ старший лейтенант. С Лениным... - ефрейтор показал на лежавшую на полу груду книг - полное собрание сочинений вождя мирового пролетариата.
- Белов? - замполит вопросительно взглянул на Сашу.
- Так точно, товарищ старший лейтенант, полка упала! - тут же подтвердил он.
Воронцов недоверчиво покачал головой. Здесь явно было что-то не так, но докапываться до истины ему не хотелось совершенно. Он еще раз строго зыркнул на солдат и пробурчал:
- Смотрите у меня! Чтоб через пять минут полный порядок был, ясно?
- Так точно, товарищ старший лейтенант! - хором откликнулись Белов и Скребнев.
До конца дня в казарме было, можно сказать, безвластие - после драки в «ленинке» и сержант Белов, и ефрей-
тор Скребнев попритихли и в командиры не лезли.
А после отбоя Саша неслышно подошел к койке Ивана. Он тронул ефрейтора за плечо и, приложив палец к губам, кивнул в сторону дверей - пойдем, мол, выйдем.
Скребнев, казалось, и не спал: тут же кивнул молча и, лениво почесывая широкую волосатую грудь, вышел за Сашей в коридор.
- Хрен ли надо? - зевнув, спросил он. - Или мало показалось?
Саша кивнул на дверь каптерки:,
- Зайдем...
В каптерке Белов достал бутылку водки, привезенную тайком из Хорога, поставил ее на стол и, как ни в чем не бывало, предложил:
- Поговорим?
Они проболтали полночи и легли спать вполне довольные друг другом вообще и состоявшимся разговором в частности.
Утром, когда Саша приказал построиться, бойцы растерянно замерли, в недоуменном ожидании поглядывая на Скребнева. Тот двинулся к выходу из казармы и, обернувшись у порога, раздраженно рявкнул:
- Ну и хрен ли вы стоите, олухи? Не слышали, что сержант приказал?
Порядок в отделении был восстановлен.
XXIV
После драки в «ленинке» и ночной беседы у Белова с Ваней Скребневым установились нормальные, если не сказать - дружеские, отношения. Ефрейтор взял опеку над молодым сержантом - облазил с ним весь участок границы, за который отвечала застава, показал все самые опасные места, лучшие точки для секретов и вообще - рассказал практически все, что знал сам.
- Тут в чем хитрость, Санек? Там, за речкой, - Иван махнул рукой в сторону Пянджа, - тоже вроде бы наши, верно? Так что каких-то серьезных диверсий ждать нечего, духам и у себя дома работы хватает. Никаких шпионов, как в кино, здесь тоже быть не может. У нас другие нарушители - торговцы наркотой. Понимаешь, в Афгане полно конопли и мака, из них гонят всякую дурь и тащат ее к нам, через кордон. Знаешь, какие бабки они на этом делают? Жуть! Мы, конечно, многих берем, но, в основном, так - мелочевку, тех,
кто прет без подготовки, наудачу... А серьезные ребята ходят через речку хитро, по-умному...
- Это как?
- А вот, например, как. Сидит наш боец-погранец в секрете, видит - с того берега лодочка резиновая отчалила или просто камера от ЗИЛка, а в ней какой-нибудь дух немытый с мешком дури. Ну, наш доблестный боец, естественно, сообщает на заставу: там-то, мол, замечен нарушитель, его сносит течением туда-то... Тревожная группа, понятно, мчится галопом к тому месту, где этот дух должен причалить. И наш доблестный боец тоже топает вслед за лодкой вниз по течению, ему же тоже хочется нарушителя взять и отпуск получить. А дух в лодчонке гребет себе не спеша, его сносит все дальше и дальше... Бывает, что такой селезень подсадной и рискнет пристать к нашему берегу, а бывает - поплавает и повернет назад. Вот... А в это время... Что?
- А в это время серьезные ребята по-быстрому переправляются на оставленном участке, так? - догадался Саша.
- Соображаешь, Санек! - одобрительно усмехнулся ефрейтор. - Толь-
ко плывут они уже не с мешком маковой соломки, а с солидным грузом героина, который не одну тысячу стоит, ясно? А границу перешли - и все, поминай как звали, здесь эти ребята уже как у себя дома! У них тут свои людишки, свои маршруты транспортировки... Так что если мы этих хмырей болотных здесь не прищучим - кабздец, поедет афганская дурь гулять по просторам нашей необъятной родины...
- Вань, так если все это известно, почему не сделать засаду и не взять их на этом месте?
- Ишь ты умный какой! - засмеялся Скребнев. - Да только на том берегу тоже не дураки! Они тоже за нами следят, переговоры наши слушают, и оптика у них - будь здоров! Так что если наш боец-погранец в секрете останется, эти ребята через речку не сунутся. А бывает, что и еще одного селезня запустят '- чтобы проход себе расчистить...
- Да, интересно... - задумчиво согласился Белов. - Как игра в кошки-мышки...
- А ты думал? - хмыкнул Иван. - Это, брат, граница. Тут соображать надо... Вот, к примеру, есть такой человек
на том берегу - Хромой Сабир. Самый ушлый из всех торговцев. Мы про него уже столько знаем, что книжку можно написать! И селезней его подсадных раз десять брали, и какие только засады на него не устраивали - а самого взять не можем! А он, гад, в прошлом году Толика Варганова подстрелил, еле спасли парня! И ведь, наглец, ходит через кордон как к себе домой, я сам его хромые следы на берегу видел! Вот бы кого взять!
- Я возьму, - вполголоса, но твердо сказал Белов.
- Ну-ну... - покосившись на приятеля, пробормотал Скребнев.
На границе было очень интересно, но куда интереснее Саше было у собачьих вольеров. Он должен был принять у Ивана собаку - немецкую овчарку Дика, и для того, чтобы пес быстрее признал нового хозяина, Скребнев часто брал с собой Белова.
Они вместе кормили Дика, занимались с ним на полосе препятствий, просто сидели втроем где-нибудь в теньке. Пес, поначалу ни в какую не желавший подпускать к себе незна-
комца, постепенно привыкал к своему будущему хозяину. Сперва с откровенной неохотой, словно через силу, а потом все уверенней и четче он начал выполнять Сашины команды. Впрочем, как только Белов прекращал занятия с собакой, Дик тут же направлялся к Ивану, жался к его ногам, ласкался, будто извиняясь перед настоящим хозяином, что позволил себе послушаться кого-то другого.
Вообще, псом Дик был уникальным. Мало того, что на его счету было полтора десятка нарушителей, он еще и обладал совершенно исключительным даром - Дик умел... говорить!
Без малого два года назад зеленый салажонок Ваня Скребнев случайно увидел по телеку коротенький сюжетец откуда-то из Америки об удивительной собаке. Лохматая дворняжка издавала невнятные звуки, отдаленно напоминавшие человеческую речь. При этом автор репортажа утверждал, что этот занюханный американский Бобик знает несколько слов и довольно четко их произносит. Ваня тогда только что получил Дика и во всеуслышанье заявил - его пес тоже будет говорить! Скребнева подняли на смех, но
он уперся и поспорил, что через полгода Дик скажет как минимум три слова.
Уже через неделю на заставе об этом споре забыли все, но только не сам Ваня. Он целыми днями пропадал у вольеров, часто, забрав днем Дика, уходил с ним куда-то в горы и возвращался только к вечеру. А через полгода Скребнев продемонстрировал сослуживцам чудеса дрессировки.
Повинуясь командам хозяина, Дик произнес три обещанных слова: «мама», «Ваня» и «атас»! Причем если «мама» звучало абсолютно четко, то «Ваня» больше походило на «Аня», а «атас» и вовсе не было похоже ни на что, но зато произносилось Диком с такой уморительной гримасой, что восхитило пограничников больше двух других.
Дик и Скребнев мгновенно стали знамениты, их даже однажды возили в отряд - на показательные выступления перед маловерами из штаба. А злые языки утверждали, что ефрейторскую лычку Скребнев получил именно за это свое неординарное достижение.
Вот какая особенная собака досталась Саше!
Белов привязался к Дику всей душой. Как когда-то Ваня, иногда он брал пса из вольера и уходил с ним в горы. Развалившись в тени какого-нибудь кустарника, он доставал письма - от Лены, от мамы, от друзей - и читал их лежащему рядом псу.
И Дик, казалось, понимал все, что говорил ему хозяин. Во всяком случае, взгляд у него был абсолютно осмысленным, почти человеческим. Случалось даже, что Саша, увлекшись такой «беседой», автоматически задавал собаке вопрос и ждал ответа.
- Пчела ушел, наконец, из своей автоколонны и устроился к какому-то хачику в кооперативный автосервис... - читал он письмо Космоса. - Дик, а что такое «кооперативный автосервис», а? И почему «хачик» - с маленькой буквы?
Дик, положив лобастую голову на могучие лапы, молчал. Ему, как и Саше, было трудно разобраться в переменах, происходивших в далекой, стремительно перестраивающейся столице.
XXV
До поры до времени дела у Пчелы шли ни шатко ни валко. Зарплата в автоколонне была так себе. Иногда, правда, случались выгодные хал-турки - по распоряжению завгара в гараж загонялась чья-нибудь разбитая лайба, и два-три слесаря в свои законные выходные доводили ее до ума. В этих субботниках Пчела участвовал охотно - завгар рассчитывался за такую работу сразу и, как правило, довольно щедро.
С фарцовкой же получалось все хуже и хуже. Новые возможности, предоставленные перестройкой, породили губительное для этого бизнеса товарное изобилие и, как следствие, массу конкурентов. То, что еще год-два назад невозможно было достать ни за какие деньги, теперь в открытую предлагалось чуть ли не на каждом рынке. К тому же для серьезных занятий фарцой у Пчелы катастрофически не хватало времени. Осенью ему стало ясно - надо выбирать что-то одно. Либо уйти из
автоколонны и основательно заняться практически легализованной частной торговлей, либо плюнуть на осточертевшую мелкую фарцовку - хлопотную, бестолковую и почти не приносящую дохода.
Размышляя над этой альтернативой, Пчела все больше склонялся к первому варианту. Наверное, в конце концов он бы и подался в торговцы, если бы не один случай.
В гараж для ремонта приволокли очередную тачку - дряхлую, полуживую белую «Вольво» лет двадцати от роду. За два выходных Пчеле и его отцу предстояло вдохнуть в этого пенсионера новую жизнь. Хозяин авто - представительный седовласый армянин, назвавшийся «просто Суре-ном», - сказал, что эта «Вольво» дорога ему как память и посулил за ее реанимацию хорошие деньги.
Бегло осмотрев машину, Павел Викторович с сомнением покачал головой:
- Не знаю, не знаю... Здесь изношено все, а запчасти где брать?
- Э, старик, зачем сомневаешься? Чем смогу - помогу! - беззаботно
улыбнулся, сверкнув золотыми зубами, Сурен.
- Все равно... - снова покачал головой Павел Викторович. - Тут, по хорошему, половину менять надо! Не знаю...
Армянин нахмурился. Пчела понял - выгодная халтура может сорваться. Он шагнул вперед и уверенно кивнул:
- Ладно, сделаем! Давай все, что там у тебя есть для нее, и завтра вечером приходи.
- Вот это разговор! - снова расплылся в златозубой улыбке Сурен. - Молодец! Запчасти в багажнике, держи! - он сунул в руку Пчеле ключи от машины и тут же ушел.
Два дня Пчела с отцом провели в гараже, ковыряясь в старой «Вольво». Какие-то запчасти заменили из запасов клиента, что-то подошло от отечественной «Волги», кое-что отремонтировали сами, остальное просто подмазали, подкрутили и отрегулировали. Так или иначе, но в результате усилий обоих Пчелкиных полуживая машина ожила.
Павел Викторович, впрочем, все равно остался недоволен. Он считал этот ремонт халтурой и уверял сына, что че-
рез полгода-год «Вольво» снова посыплется. Пчела не спорил, но попросил отца оставить свои сомнения при себе и при клиенте помалкивать.
В воскресенье вечером в гараж явился Сурен. Он сунул ключ в замок зажигания, повернул и сразу же расцвел радостной улыбкой - движок «Вольво» работал как часики!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24