Он испытующе заглянул мне в глаза и следующей фразой нарушил инструкции: он был один и не мог обеспечить безопасность агента — его заботы становились моими.
— Они не занимаются обеспечением безопасности Представителя.
— Вы уверены в этом или это ваше предположение?
— Я вам уже говорил, твердо я ничего не знаю.
Вы спросили, что я вообще об этом думаю. Виниа Мэй и ее люди не пытаются ничего узнать о Представителе ни от меня, ни от других. Их не интересуют ни меры по обеспечению безопасности Представителя, ни маршрут кортежа, ни Куо.
Чтобы доказать мне, что он как руководитель операции чего-то стоит, Ломэн наставительно добавил:
— Вот почему я ничего не отвечал, когда вы дважды меня спрашивали об этой женщине. Полагаю, она и ее люди выполняют задание, не связанное с вашим, и не будут вам мешать. Я и сейчас в этом уверен и считаю своим долгом сказать: забудьте о ней, сосредоточьтесь на операции.
Но я уже видел, что он сейчас расколется, и решил не терять времени на болтовню:
— Пока вы будете играть в свои игры, Представителя убьют. Может, и меня заодно. Если они никого не охраняют, то чем они, спрашивается, занимаются?
— Они охраняют…
— Но вы же сами сказали…
— В их задание не входит охрана Представителя. Они охраняют вас.
Ничего себе поворот темы. Что ж, помолчим, подумаем.
Похоже на правду. Они не отставали от меня ни на шаг: Меченая, худой и косолапый. Они видели, что я веду Куо, но Куо их нисколько не интересовал. Женщина даже была в аэропорте: “Я думала, вы собираетесь улетать”.
Поникшие воздушные змеи вдруг слегка всколыхнулись.
Мы слишком опытны, наши звериные инстинкты слишком сильны. Не знаю, как точно объяснить. Может, это опыт, но такой, что становится почти инстинктом: мы, оперативники, живем и действуем в джунглях.
Сквозняк качнул воздушные змеи. “Чула” и “пакпао” затеяли тихий танец-гротеск: кто-то приоткрыл дверь.
Я повысил голос:
— И пусть не мешают. — Ломэн страдальчески скривился — видно, решил, я и вправду рассвирепел. — Уберите эту Меченую и скажите ей, пусть нянчит кого-нибудь еще — я уже большой. Если меня надо охранять, так только от нее. Уберите ее немедленно, слышите, Ломэн.
Я забрал у него фотографию и отвернулся:
— Даю вам десять минут. А потом уйду я. Без “хвоста”.

По гостевому пропуску я прошел на стрельбище. Хозяин оружейного магазина, следуя моим инструкциям, прислал “хускварну” с оптическим прицелом прямо в стрелковый клуб.
За два часа я сделал около шестидесяти выстрелов, пока последние десять не легли в “десятку”. Этого достаточно.
Я готов к встрече с Куо.
Просить кого-нибудь доставить мне “хускварну” в нужное время было рискованно: ни в моей конуре, ни на складе некому хранить винтовку до моего возвращения. Больше мне идти некуда. Я сунул “хускварну” в машину, доехал до новой стоянки недалеко от Линк Роуд и прошел три квартала пешком, проверяя, нет ли за мной слежки.
В Бангкоке храмы украшены золотыми башнями, а оружие профессиональных убийц — изысканно подобранной золотой парчой.
Наверно, я был похож на неудачливого торговца, когда шел по улице, держа под мышкой свернутый в рулон дешевый ковер.
11. Маршрут
Накануне решающего дня мы последний раз встретились с Ломэном в полночь двадцать восьмого числа. Он был встревожен новостями, переданными по радио несколько часов назад.
Казалось, его знобит даже в жаркой духоте склада. На фоне раскрашенных воздушных змеев лицо его напоминало белый бумажный круг. Весь лоск с него сошел, только глаза лихорадочно блестели. На лице ясно отражалось все, что он пережил в эти дни, постепенно понимая, в какую историю влип, когда предложил в Управлении лично руководить оперативником, чтобы устранить угрозу убийства.
Ломэну случалось руководить крупными операциями, когда от него зависела жизнь многих агентов. Тот факт, что погибло за все время только трое, безусловно говорит в его пользу: всякий менее способный руководитель угробил бы гораздо больше людей, добившись тех же результатов. При проведении этих операций Ломэн рисковал и своей жизнью.
Но он никогда не работал под угрозой провала, который будет иметь мгновенную огласку: ведь речь идет об охране человека, чья гибель могла потрясти весь цивилизованный мир.
Результаты даже крупных разведывательных операций сразу очевидны только для тех, кто в них участвует. Люди узнают, что США закрыли одну из своих баз атомных подводных лодок в Испании, что генерал Икс ушел с поста начальника отдела координации действий родов войск. Этим людям не говорят, что подобные события часто являются результатами разведывательных операций, успех которых зависит от того, удастся или не удастся сфотографировать секретный документ, сумеет или не сумеет некий человек пересечь границу на автомобиле, в задний мост которого вмонтирован микрофотоаппарат, сработает или не сработает мина в шкафу, где хранится сумка дипкурьера.
Бывает, человека на границе задерживают, арестовывают, обыскивают, а после убивают при попытке к бегству. Известно, что после взрыва подобных мин два раза возникали пожары и здания сгорали дотла. Все это мелочи: жизнь идет своим чередом.
Ломэн сам готовил эту единственную в своем роде операцию. Плохо было то, что он руководил ею на месте. Но хуже другое: он уговорил начальство поручить ему подготовку операции, которую другие службы провели бы лучше нас, и под моим нажимом санкционировал убийство.
Что ж, сам виноват. Не напрашивайся.
— Вы слушаете радио? — спросил он. Пришлось сказать, что слушаю. Со вчерашнего дня к моим источникам информации прибавился маленький транзисторный приемник. Теперь я подолгу сидел в тишине своего убежища, прижимая транзистор к уху (звук я убрал до минимума). Каждый час радио передавало последние известия, в том числе и подробности подготовки к визиту. Кое-что я узнал из этих сообщений.
Главную новость передали вечером в 9.30. Принц Удом заболел.
— Какое это имеет значение?
— Принц Удом должен был сопровождать Представителя, более того, ехать вместе с ним в одном “кадиллаке”.
— Или сам испугался, или кабинет министров, не желая подвергать принца опасности, заставил его “заболеть”: он же не просто принц, а министр, важный человек в правительстве.
— Значит, они боятся покушения.
— Вы слишком далеко заходите, Ломэн. Боятся, ну и прекрасно. Мы же информированы лучше. Я своими глазами видел, как принесли винтовку, знаю, откуда будут стрелять, и даже сфотографировал убийцу. Не понимаю, что вас беспокоит? Что таиландцы боятся того же, что и мы?
— Нет, меня беспокоит другое, Квиллер: если объявят общую тревогу, нам придется туго. Они могут переменить маршрут.
— Для начала нам не мешало бы знать марш.
— Мы его знаем.
— Выкладывайте.
— Кортеж проедет по Линк Роуд.
— Слава Богу.
Что ж, мой план оказался правильным, встреча с Куо состоится. Храм, дом, предназначенный к сносу, Куо, “хускварна”, золотая парча, дешевый ковер, цветы, толпа и, если мне повезет, точный выстрел.
— Как вы узнали маршрут, Ломэн?
— От Пангсапа. Он просто позвонил мне и сообщил.
У него странное выражение глаз, похоже, его пугало мое ликование. А почему, собственно, мне не ли ковать? Я приехал сюда только ради Куо.
— Еще что он вам сообщил?
— Сообщил, что среди людей Куо появился новый человек.
— Значит, теперь их семеро. Ничего, справлюсь.
Эх, если бы тогда немножко пораскинуть мозгами! Но мне было не до того, я распустил хвост и чуть не кукарекал.
— Сколько Пангсапа запросил за эту информацию?
— Ничего.
— Очень любезно с его стороны.
Пангсапа знал, что делал: помогая Управлению, он в случае успеха, конечно, будет с лихвой вознагражден за бескорыстные услуги. Мы официально подтвердим, что он помог обеспечить безопасность гостя из своей обожаемой Великобритании. Награды и почести нужны не только Ломэну. Они и Пангсапа принесут признание в высших кругах. А потом его грузы почти не будут досматривать.
— Он просил меня поддерживать с ним связь, — сказал Ломэн, — чтобы в случае чего сообщить нам новые данные.
— Хорошо, Ломэн. Только смотрите, не выведите на меня Пангсапа. Он не должен знать, где я. Проверяйте, не следят ли за вами. Два дня назад, когда я вышел из конторы Пангсапа, один из его людей следил за мной. Пришлось припугнуть. Пангсапа мне здесь не нужен. Кстати, что насчет Меченой? Вы сказали ей, чтобы она оставила меня в покое?
— Ее не было на улице, когда я…
— Еще бы!
— Правда, когда я выходил сегодня, она увязалась за мной.
— Разумеется. Надеялась, что вы приведете ее ко мне, туда, где мы чувствуем себя в безопасности.
— Я пошел в посольство. — Помолчав немного, он добавил: — Она работает в разведке.
— Где?!
— У меня есть сведения, что она работает в разведке.
— Разведка обеспечивает безопасность Управления? От кого? От кого точно?
Все тем же занудным голосом он ответил:
— Не знаем. Не знаем, и всё.
— Господи! О, слепые, поводыри слепых!
Что-то тут не так. Видно, слишком я возликовал и распетушился. Все готово: встреча, Куо, “хускварна” — но вот этого факта я объяснить не мог. А я не люблю загадок.
Все мои телячьи восторги как рукой сняло. Я, как и старина Ломэн, спустился с небес на землю.
— От Куо? — спросил я.
— Что?
— Неужели разведка считает, что может обезопасить меня от Куо?
— Вам нечего бояться Куо. Это скорее ему надо бояться вас.
— Так от кого же они намерены меня защитить?
Понурые раскрашенные змеи, конечно, заглушают эхо, но сейчас мне казалось, что мой вопрос отзывается со всех сторон, и я пожалел, что задал его. Слишком сильно я стал беспокоиться о своей шкуре. Меня пугала неизвестность, все, что не предусмотрено моим планом. Похоже, я начинаю думать печенкой — это плохо кончается. Если вами овладевает страх, вы угрожаете самому себе — это самая страшная опасность.
Нет, у меня только один противник — Куо, да и тот ничего не подозревает.
Надо отбросить все причины для беспокойства. Меня волнует, что я чего-то не знаю? Значит, надо дотошно изучить свои волнения, черт бы их подрал, спокойно все обдумать — и забыть.
В любой операции временами сталкиваешься с неизвестностью. Выполняя задание, движешься в потемках, наощупь, пробираешься от фонаря к фонарю: зажег один — ищи следующий. Но есть места, где все равно темно, — ты их обходишь, потому что твои фонари слишком слабы и освещают лишь узкую тропку во тьме.
Хочешь — не хочешь, пришлось успокаивать себе древним правилом моей профессии: страх — продукт воображения, а без воображения разведчику не жить.
Ломэн на мой вопрос не ответил. Пусть. Не надо было его задавать. Я только попросил:
— Давайте детали.
— Хорошо.
Вот теперь он выглядит куда уверенней. В чем, в чем, а в таких вещах Ломэн разбирается прекрасно.
— Распорядок остается прежним. Представитель прибывает в Бангкок завтра самолетом в 11.50.
— Вы будете на аэродроме?
— Конечно.
— И оттуда свяжетесь со мной?
Он убеждал меня в необходимости радиосвязи: я должен знать, что происходит. Но опасаясь помех, я настоял на стопроцентно надежном сигнале — в парке “Лампини” мальчик запустит воздушный змей.
— Кортеж въедет на Линк Роуд около 15.50. Значит, мы встречаемся с Куо без десяти четыре. Непроизвольно я взглянул на часы:
— Времени у нас хватает — пятнадцать часов еще.
— Что бы ни случилось, задание должно быть выполнено, — двусмысленно заметил он.
— Будьте уверены, Ломэн, оно будет выполнено. Я не зря из-за вас обегал все чертовы улицы и закоулки. И медалька у вас будет — не сомневайтесь.
Он даже не ответил. Тревога пересилила гнев. Я спросил:
— И последнее: как относится ко всему сам Представитель?
— С ним масса хлопот. Представьте себе, в таких обстоятельствах его еще надо уговаривать. Он отказался ехать в закрытой машине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26