Про китайца он не спрашивал:
если мне не требуется помощь, чтобы замести следы, значит, все в порядке.
— Машину, может, и найдут. В Бангкоке не так много “линкольнов”. Но служба безопасности не станет совместно с полицией проводить общегородскую операцию по розыску автомобиля. Сами знаете, как службы безопасности любят делиться информацией. — Он отвернулся и спросил:
— Про покойника им сказали?
— Нет.
Если при выполнении задания работник Управления совершает убийство, только руководитель операции решает, сообщать об этом местным властям или нет.
— Вы можете сообщить об этом попозже, Ломэн?
— Зачем?
— Хочу еще раз осмотреть склад. На это мне потребуется часа два-три.
Ломэн подумал и согласился.
Он был сама вежливость и сегодня со мной не собачился. Ломэн считал, что операция провалится, и не хотел отвечать за свои неправильные решения. Поэтому он предоставил мне полную свободу действий. Я предпочитал работать в одиночку, и Ломэн понял, что мешать мне не надо. Он все равно был уверен, что операция закончится провалом.
Я взглянул на часы. Китаец был убит полтора часа назад.
— Если понадобится, я свяжусь с вами.
— Пангсапа может позвонить и…
— Подождет.
— Думаете, у вас что-то получится, Квиллер?
— Может, получится, может, нет. Бог его знает. Ему ничего не оставалось, как ознакомить меня с обстановкой:
— В нашем распоряжении около сорока восьми часов. Именно столько времени потребуется, чтобы доставить Хуа Сюли из Дарэмской тюрьмы в Лондон, а оттуда на самолете к китайской границе. Куо узнает об этом и поймет, что обмен состоится в ближайшее время. Сегодня или завтра Куо предпримет решающую попытку вырваться из Бангкока. В Англии все ошеломлены. Люди знают, что Представитель исчез и находится в опасности. Те немногие высокопоставленные лица, которым известно об обмене, встревожены. Вместе с Ли мы передадим Китаю оружие огромной потенциальной мощности.
Я сказал:
— За сорок восемь часов можно найти Представителя. Но нам должно повезти. Господи, сделай так, чтобы нам повезло.
Я вылез из такси недалеко от склада и подошел к двери, выходившей в проулок. На удачу особо рассчитывать не приходилось, но оперативник обязан проверять свои подозрения. Китаец сказал водителю, что вернется через час. Тридцать минут назад Куо и его люди начали беспокоиться. Пройдет еще полчаса, и они поймут, что с китайцем что-то случилось. Если они люди хладнокровные, о нем забудут. Хотя вряд ли: а вдруг его поймали, и он не успел проглотить таблетку цианистого калия? Вдруг его уже допрашивают профессионалы? Нет, сейчас они не чувствуют себя в безопасности. Вдруг китаец раскололся и полиция уже окружила их убежище?
Чтобы войти на склад, им придется или взломать дверь, или открыть ее отмычкой. Через какую дверь они попытаются войти, я не знал и поэтому решил подождать их внутри. Оружие мне не понадобятся: никто не заметит меня на складе. Они заберут труп и поедут в свое убежище. Надо незаметно проследить их. Если меня засекут, они обрубят хвост, и я упущу последнюю возможность найти Представителя.
Я тихо, как кошка, обошел склад, открыл дверь, запер ее за собой, повернулся, посмотрел по сторонам.
Труп исчез.
Я стоял, боясь пошевелиться.
На полу темнеет маленькая лужица крови. Неподвижно висят змеи, стоит мертвая тишина.
По спине у меня побежали мурашки, но я остался на месте и еще минуты две внимательно рассматривал воздушные змеи. За ними удобно прятаться — они поглощают звук, но если пошевельнешься, змеи закачаются.
Змеи висели неподвижно.
Очевидно, водитель “линкольна” обо всем доложил Куо, и тот не стал ждать, рассудив, что китаец, хотя и хозяин положения, находится один на один с вражеским агентом. Кто-то немедленно отправился на склад, нашел труп и вывез его отсюда.
Черт возьми, вернуться бы чуть раньше!
Все тихо. За пять минут я обшарил оклад, не переставая злиться на самого себя, меня жгли стыд и разочарование, я надеялся, что они все еще здесь.
Но их уже не было. Я открыл дверь, вышел на улицу, краем глаза заметил взмах руки; когда раздался взрыв, я отбежал уже от двери шагов на десять.
22. Приманка
Два года назад я в последний раз проходил переподготовку в Норфолке, в доме, который мы называем “коробка с петардами”. Там в тебя швыряют пиропатроны с сажей, и лучшие отметки получает человек с самым чистым лицом.
Я упал головой от взрыва, закрыл руками лицо и сжал ноги вместе: подошвы моих ботинок превратились в щит, в них впились осколки.
Взрывная волна чуть не сорвала с меня пиджак. В воздух полетели обломки кирпичей. Что-то врезалось в землю рядом с моей головой и разлетелось вдребезги.
Грохот взрыва перестал давить мне на барабанные перепонки, я услышал вой сирен. Вскоре раздался топот бегущих ног, и в проулок вбежали полицейские.
Они и помогли мне подняться.
Через два часа я позвонил в английское посольство и попросил соединить меня с комнатой № 6. К телефону подошел Ломэн.
— Послушайте, я тут в палате, в полицейском госпитале. У них ко мне куча вопросов. Вытащите меня отсюда.
Последовала короткая пауза. Потом вопрос:
— Это на той же улице, что и посольство?
— Да. И побыстрее, а то они мне уже до смерти надоели.
Он сказал, что скоро будет: от посольства до госпиталя минут пять ходьбы.
Я провел пятьдесят неприятных минут на операционном столе: глубокие царапины от осколков на левой голени, обоих плечах и затылке; ссадины и ушибы на коленях, локтях, грудной клетке. Швы на левой руке разошлись. Мной занимался хирург, который утром зашивали мне руку. Я сказал, что упал в шахту лифта, но ему было не до шуток, и он ответил, что при падении в шахту лифта осколочных ранений не бывает. Хирург успокоился, когда обнаружил, что сотрудники службы безопасности меня знают.
Они были настроены весьма серьезно: служба безопасности считала, что взрыв имеет отношение к похищению Представителя. Трое работников службы сидели вокруг моей постели и допрашивали меня, когда вошел Ломэн. Я сказал ему:
— Я ничего не знаю. Кто-то бросил в меня гранату и убежал, вот и все. И ради Бога, выпроводите их отсюда — мне нужно подумать, а они мешают.
Эти трое понимали по-английски, и мои слова им не понравились. Ломэну пришлось пообещать, что я дам исчерпывающие письменные показания, когда приду в себя.
Мы остались одни, я быстро рассказал Ломэну про черный “линкольн”, убийство на складе, возвращение туда, исчезновение трупа, про то, как в меня бросили гранату. Винию я не назвал: просто сказал, что на складе оказался человек, который меня выручил. Ломэн знал, что это кто-то из разведки, но он не проболтается: между спецслужбами существуют соперничество и трения, но один закон соблюдают все — в нашем деле нельзя трусить и болтать.
Ломэн решительно сказал:
— Это была ловушка.
— Не совсем. Они просто приехали первыми и увезли труп, чтобы похоронить его должным образом — китайцы с уважением относятся к мертвым. Потом Куо решил, что я тоже могу объявиться на складе: посмотреть, приходили они туда или нет. Он послал одного из своих людей и приказал убить меня на месте.
— Этот приказ, Квиллер, остается в силе. Сейчас Куо и его люди изо всех сил стараются оставаться незаметными, чтобы тихо покинуть город, и вдруг привлекают к себе внимание всей полиции, пытаясь убить вас. Они подняли жуткий шум, им показалось, что граната надежнее пистолета. Видимо, Куо серьезно решил разделаться с вами, и, как только поймет, что это не удалось, его люди еще раз попытаются убить вас.
Мне не хотелось разговаривать: я все еще плохо слышал, комната плыла перед глазами — когда меня положили на операционный стол, то вкололи какое-то анестезирующее средство. Но Ломэн должен знать, что я не выйду из игры.
— Конечно, они еще раз попытаются убить меня. Мы должны как можно быстрее найти их или позволить им найти меня.
Комната снова поплыла перед глазами. Ломэн начал что-то говорить, но я прервал его:
— Подождите. Мне нужна одежда, моя никуда не годится. Размеры вы знаете. Достаньте мне машину с мощным мотором. Поняли, Ломэн? Машина и одежда должны быть здесь, когда я проснусь. Посадите меня на крючок, как приманку, и водите им у этих сволочей перед носом. Ломэн, сделайте…
Тут я потерял сознание.
Я проспал восемь часов и проснулся вечером. Ровно час я одевался — Ломэн прислал мне одежду — ругался с начальником госпиталя. Он не хотел выписывать меня без письменного разрешения хирурга. В конце концов начальник сдался: я подписал бумагу, в которой говорилось, что меня выписывают под собственную ответственность, и ушел из госпиталя в девять часов вечера.
Действие анестезии кончилось, вернулась боль. Это хорошо: боль придает решимость. Куо и его люди обманули меня, организовали у меня под носом похищение века и готовы переправить Представителя за границу, Пангсапа дал мне прекрасную возможность выйти на них — я ею не воспользовался, но теперь-то я с ними рассчитаюсь. Никуда они не денутся.
На улицах, кроме полицейских, никого нет. На них рассчитывать нечего: если Куо послал снайпера, тот спокойно пристрелил бы меня, когда я выходил из госпиталя, — они бы ему не помешали. Что ж, придется рискнуть. Тут Ломэн со мной согласился: рисковать можно, нельзя идти на верную смерть. Надо остаться в живых после очередного покушения и засечь их, когда они попытаются уйти.
Они знают, что подобная опасность существует. Человек, бросивший в меня с крыши гранату, понимал, что скроется, даже если я останусь жив: я его толком не разглядел и после взрыва не мог броситься за ним в погоню. Но, видимо, они всерьез решили прикончить меня, если идут на такой риск. Им надо разделаться со мной до того, как они покинут Бангкок. Времени у них мало, вот и торопятся.
Я спустился по ступенькам и весь сжался: откуда раздастся выстрел?
Меня никто не поджидал. Они не рассчитывали, что я так быстро выйду из госпиталя. Они даже могли не знать, что я остался в живых. Надо, чтобы узнали. Приманка должна быть свежей.
До английского посольства идти пешком — минут пять. Но в этот раз мне показалось, что я шел дольше: один осколок попал в пятку — я хромал; и мне приходилось постоянно оглядываться по сторонам — надо быть настороже.
Почему же Куо неожиданно отдал приказ убить меня? Первое. Он мог считать, что я выбил из китайца важные сведения, а уже потом убил его. Второе. Куо и его люди уверены, что им удастся вырваться из Бангкока и вывезти Представителя. Я перестал быть запасным кандидатом на обмен и представляю опасность. Третье. Месть: Куо ценил убитого китайца.
Вопрос: неужели они так хотят разделаться со мной, что, когда покинут город, оставят специально для этого одного из своих?
Я дошел до английского посольства, поднялся по ступенькам ко входу. Не люблю я такие лестницы: спрятаться некуда, стоишь на ступеньках, как мишень.
Ломэна в посольстве не было, но ключи от машины он мне оставил. Я вышел на улицу и увидел немного дальше, у поворота, черный “ягуар” — автомобиль с мощным мотором, неброского цвета, с откидывающимся верхом (стрелять удобнее из открытой машины). О таких деталях Ломэн всегда хорошо помнит.
Предположим, Куо знает, что я не убит, а ранен. Ближайшая больница — полицейский госпиталь. Значит, меня будут искать в полицейском госпитале, в английском посольстве и в отеле “Пакчонг”. Ни у госпиталя, ни у посольства ничего не произошло.
Я поехал в “Пакчонг”.
Там они снова попытались убить меня.
23. “Роллс-ройс”
То, что я увидел в “Пакчонге”, походило на фантастические незабываемые сцены в фильмах Феллини: из темноты появляются люди со свечами. В их колеблющемся пламени лица то пропадают, то появляются снова. Обвитые золотыми листьями колонны поддерживают невидимые небеса. Из темноты доносятся приглушенные голоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
если мне не требуется помощь, чтобы замести следы, значит, все в порядке.
— Машину, может, и найдут. В Бангкоке не так много “линкольнов”. Но служба безопасности не станет совместно с полицией проводить общегородскую операцию по розыску автомобиля. Сами знаете, как службы безопасности любят делиться информацией. — Он отвернулся и спросил:
— Про покойника им сказали?
— Нет.
Если при выполнении задания работник Управления совершает убийство, только руководитель операции решает, сообщать об этом местным властям или нет.
— Вы можете сообщить об этом попозже, Ломэн?
— Зачем?
— Хочу еще раз осмотреть склад. На это мне потребуется часа два-три.
Ломэн подумал и согласился.
Он был сама вежливость и сегодня со мной не собачился. Ломэн считал, что операция провалится, и не хотел отвечать за свои неправильные решения. Поэтому он предоставил мне полную свободу действий. Я предпочитал работать в одиночку, и Ломэн понял, что мешать мне не надо. Он все равно был уверен, что операция закончится провалом.
Я взглянул на часы. Китаец был убит полтора часа назад.
— Если понадобится, я свяжусь с вами.
— Пангсапа может позвонить и…
— Подождет.
— Думаете, у вас что-то получится, Квиллер?
— Может, получится, может, нет. Бог его знает. Ему ничего не оставалось, как ознакомить меня с обстановкой:
— В нашем распоряжении около сорока восьми часов. Именно столько времени потребуется, чтобы доставить Хуа Сюли из Дарэмской тюрьмы в Лондон, а оттуда на самолете к китайской границе. Куо узнает об этом и поймет, что обмен состоится в ближайшее время. Сегодня или завтра Куо предпримет решающую попытку вырваться из Бангкока. В Англии все ошеломлены. Люди знают, что Представитель исчез и находится в опасности. Те немногие высокопоставленные лица, которым известно об обмене, встревожены. Вместе с Ли мы передадим Китаю оружие огромной потенциальной мощности.
Я сказал:
— За сорок восемь часов можно найти Представителя. Но нам должно повезти. Господи, сделай так, чтобы нам повезло.
Я вылез из такси недалеко от склада и подошел к двери, выходившей в проулок. На удачу особо рассчитывать не приходилось, но оперативник обязан проверять свои подозрения. Китаец сказал водителю, что вернется через час. Тридцать минут назад Куо и его люди начали беспокоиться. Пройдет еще полчаса, и они поймут, что с китайцем что-то случилось. Если они люди хладнокровные, о нем забудут. Хотя вряд ли: а вдруг его поймали, и он не успел проглотить таблетку цианистого калия? Вдруг его уже допрашивают профессионалы? Нет, сейчас они не чувствуют себя в безопасности. Вдруг китаец раскололся и полиция уже окружила их убежище?
Чтобы войти на склад, им придется или взломать дверь, или открыть ее отмычкой. Через какую дверь они попытаются войти, я не знал и поэтому решил подождать их внутри. Оружие мне не понадобятся: никто не заметит меня на складе. Они заберут труп и поедут в свое убежище. Надо незаметно проследить их. Если меня засекут, они обрубят хвост, и я упущу последнюю возможность найти Представителя.
Я тихо, как кошка, обошел склад, открыл дверь, запер ее за собой, повернулся, посмотрел по сторонам.
Труп исчез.
Я стоял, боясь пошевелиться.
На полу темнеет маленькая лужица крови. Неподвижно висят змеи, стоит мертвая тишина.
По спине у меня побежали мурашки, но я остался на месте и еще минуты две внимательно рассматривал воздушные змеи. За ними удобно прятаться — они поглощают звук, но если пошевельнешься, змеи закачаются.
Змеи висели неподвижно.
Очевидно, водитель “линкольна” обо всем доложил Куо, и тот не стал ждать, рассудив, что китаец, хотя и хозяин положения, находится один на один с вражеским агентом. Кто-то немедленно отправился на склад, нашел труп и вывез его отсюда.
Черт возьми, вернуться бы чуть раньше!
Все тихо. За пять минут я обшарил оклад, не переставая злиться на самого себя, меня жгли стыд и разочарование, я надеялся, что они все еще здесь.
Но их уже не было. Я открыл дверь, вышел на улицу, краем глаза заметил взмах руки; когда раздался взрыв, я отбежал уже от двери шагов на десять.
22. Приманка
Два года назад я в последний раз проходил переподготовку в Норфолке, в доме, который мы называем “коробка с петардами”. Там в тебя швыряют пиропатроны с сажей, и лучшие отметки получает человек с самым чистым лицом.
Я упал головой от взрыва, закрыл руками лицо и сжал ноги вместе: подошвы моих ботинок превратились в щит, в них впились осколки.
Взрывная волна чуть не сорвала с меня пиджак. В воздух полетели обломки кирпичей. Что-то врезалось в землю рядом с моей головой и разлетелось вдребезги.
Грохот взрыва перестал давить мне на барабанные перепонки, я услышал вой сирен. Вскоре раздался топот бегущих ног, и в проулок вбежали полицейские.
Они и помогли мне подняться.
Через два часа я позвонил в английское посольство и попросил соединить меня с комнатой № 6. К телефону подошел Ломэн.
— Послушайте, я тут в палате, в полицейском госпитале. У них ко мне куча вопросов. Вытащите меня отсюда.
Последовала короткая пауза. Потом вопрос:
— Это на той же улице, что и посольство?
— Да. И побыстрее, а то они мне уже до смерти надоели.
Он сказал, что скоро будет: от посольства до госпиталя минут пять ходьбы.
Я провел пятьдесят неприятных минут на операционном столе: глубокие царапины от осколков на левой голени, обоих плечах и затылке; ссадины и ушибы на коленях, локтях, грудной клетке. Швы на левой руке разошлись. Мной занимался хирург, который утром зашивали мне руку. Я сказал, что упал в шахту лифта, но ему было не до шуток, и он ответил, что при падении в шахту лифта осколочных ранений не бывает. Хирург успокоился, когда обнаружил, что сотрудники службы безопасности меня знают.
Они были настроены весьма серьезно: служба безопасности считала, что взрыв имеет отношение к похищению Представителя. Трое работников службы сидели вокруг моей постели и допрашивали меня, когда вошел Ломэн. Я сказал ему:
— Я ничего не знаю. Кто-то бросил в меня гранату и убежал, вот и все. И ради Бога, выпроводите их отсюда — мне нужно подумать, а они мешают.
Эти трое понимали по-английски, и мои слова им не понравились. Ломэну пришлось пообещать, что я дам исчерпывающие письменные показания, когда приду в себя.
Мы остались одни, я быстро рассказал Ломэну про черный “линкольн”, убийство на складе, возвращение туда, исчезновение трупа, про то, как в меня бросили гранату. Винию я не назвал: просто сказал, что на складе оказался человек, который меня выручил. Ломэн знал, что это кто-то из разведки, но он не проболтается: между спецслужбами существуют соперничество и трения, но один закон соблюдают все — в нашем деле нельзя трусить и болтать.
Ломэн решительно сказал:
— Это была ловушка.
— Не совсем. Они просто приехали первыми и увезли труп, чтобы похоронить его должным образом — китайцы с уважением относятся к мертвым. Потом Куо решил, что я тоже могу объявиться на складе: посмотреть, приходили они туда или нет. Он послал одного из своих людей и приказал убить меня на месте.
— Этот приказ, Квиллер, остается в силе. Сейчас Куо и его люди изо всех сил стараются оставаться незаметными, чтобы тихо покинуть город, и вдруг привлекают к себе внимание всей полиции, пытаясь убить вас. Они подняли жуткий шум, им показалось, что граната надежнее пистолета. Видимо, Куо серьезно решил разделаться с вами, и, как только поймет, что это не удалось, его люди еще раз попытаются убить вас.
Мне не хотелось разговаривать: я все еще плохо слышал, комната плыла перед глазами — когда меня положили на операционный стол, то вкололи какое-то анестезирующее средство. Но Ломэн должен знать, что я не выйду из игры.
— Конечно, они еще раз попытаются убить меня. Мы должны как можно быстрее найти их или позволить им найти меня.
Комната снова поплыла перед глазами. Ломэн начал что-то говорить, но я прервал его:
— Подождите. Мне нужна одежда, моя никуда не годится. Размеры вы знаете. Достаньте мне машину с мощным мотором. Поняли, Ломэн? Машина и одежда должны быть здесь, когда я проснусь. Посадите меня на крючок, как приманку, и водите им у этих сволочей перед носом. Ломэн, сделайте…
Тут я потерял сознание.
Я проспал восемь часов и проснулся вечером. Ровно час я одевался — Ломэн прислал мне одежду — ругался с начальником госпиталя. Он не хотел выписывать меня без письменного разрешения хирурга. В конце концов начальник сдался: я подписал бумагу, в которой говорилось, что меня выписывают под собственную ответственность, и ушел из госпиталя в девять часов вечера.
Действие анестезии кончилось, вернулась боль. Это хорошо: боль придает решимость. Куо и его люди обманули меня, организовали у меня под носом похищение века и готовы переправить Представителя за границу, Пангсапа дал мне прекрасную возможность выйти на них — я ею не воспользовался, но теперь-то я с ними рассчитаюсь. Никуда они не денутся.
На улицах, кроме полицейских, никого нет. На них рассчитывать нечего: если Куо послал снайпера, тот спокойно пристрелил бы меня, когда я выходил из госпиталя, — они бы ему не помешали. Что ж, придется рискнуть. Тут Ломэн со мной согласился: рисковать можно, нельзя идти на верную смерть. Надо остаться в живых после очередного покушения и засечь их, когда они попытаются уйти.
Они знают, что подобная опасность существует. Человек, бросивший в меня с крыши гранату, понимал, что скроется, даже если я останусь жив: я его толком не разглядел и после взрыва не мог броситься за ним в погоню. Но, видимо, они всерьез решили прикончить меня, если идут на такой риск. Им надо разделаться со мной до того, как они покинут Бангкок. Времени у них мало, вот и торопятся.
Я спустился по ступенькам и весь сжался: откуда раздастся выстрел?
Меня никто не поджидал. Они не рассчитывали, что я так быстро выйду из госпиталя. Они даже могли не знать, что я остался в живых. Надо, чтобы узнали. Приманка должна быть свежей.
До английского посольства идти пешком — минут пять. Но в этот раз мне показалось, что я шел дольше: один осколок попал в пятку — я хромал; и мне приходилось постоянно оглядываться по сторонам — надо быть настороже.
Почему же Куо неожиданно отдал приказ убить меня? Первое. Он мог считать, что я выбил из китайца важные сведения, а уже потом убил его. Второе. Куо и его люди уверены, что им удастся вырваться из Бангкока и вывезти Представителя. Я перестал быть запасным кандидатом на обмен и представляю опасность. Третье. Месть: Куо ценил убитого китайца.
Вопрос: неужели они так хотят разделаться со мной, что, когда покинут город, оставят специально для этого одного из своих?
Я дошел до английского посольства, поднялся по ступенькам ко входу. Не люблю я такие лестницы: спрятаться некуда, стоишь на ступеньках, как мишень.
Ломэна в посольстве не было, но ключи от машины он мне оставил. Я вышел на улицу и увидел немного дальше, у поворота, черный “ягуар” — автомобиль с мощным мотором, неброского цвета, с откидывающимся верхом (стрелять удобнее из открытой машины). О таких деталях Ломэн всегда хорошо помнит.
Предположим, Куо знает, что я не убит, а ранен. Ближайшая больница — полицейский госпиталь. Значит, меня будут искать в полицейском госпитале, в английском посольстве и в отеле “Пакчонг”. Ни у госпиталя, ни у посольства ничего не произошло.
Я поехал в “Пакчонг”.
Там они снова попытались убить меня.
23. “Роллс-ройс”
То, что я увидел в “Пакчонге”, походило на фантастические незабываемые сцены в фильмах Феллини: из темноты появляются люди со свечами. В их колеблющемся пламени лица то пропадают, то появляются снова. Обвитые золотыми листьями колонны поддерживают невидимые небеса. Из темноты доносятся приглушенные голоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26