женщина понятия не имела, как важна эта информация.
– Добрался к четырем? – повторил он.
– Чаз сказал, что ловил попутную машину. Так4 оно и есть. Он промок до нитки. А что? Разве это так существенно?
Не отвечая, Линли поспешно вышел из комнаты. В гостиной он застал всех троих: Сент-Джеймса, инспектора Канерона и местного констебля.
– Без сомнения, самоубийство, – заявил Канерон при виде Линли. – Парень хорошо подготовился. – С этими словами он протянул Линли зловещую петлю, связанную из двух галстуков цветов Бредгар Чэмберс: один голубой с узкими желтыми полосками, второй с таким же рисунком, но с другим распределением цветов: желтый с узкими голубыми полосками.
Линли взял из рук инспектора галстуки осторожно, точно змею. Желтый на голубом фоне, голубой на желтом. Разве только Мэттью страдал дальтонизмом? На его глазах и другой мальчик перепутал цвета, но в тот момент инспектора больше волновали отношения между учениками. Он пытался постичь, какие тайны скрываются за пустой болтовней о хоккее, и не сумел распознать страшную истину.
– Пора возвращаться в школу! – сказал он Сент-Джеймсу. – Ваши люди смогут здесь все закончить? – обратился он к Канерону.
– Разумеется.
Линли свернул галстуки в тугой ком и запихал в карман. Больше он не произнес ни слова. Мозг его напряженно работал, осмысливая всю накопленную информацию, принимая единственное объяснение, оставшееся теперь, когда обнаружились все мотивы и возможности для совершения преступления.
Машина уже мчалась обратно по дороге в Западный Сассекс, когда Сент-Джеймс нарушил молчание:
– Так что же, Томми? Ты ведь не сомневаешься, что это самоубийство?
– Нет. Чаз Квилтер лишил себя жизни. Он видел только такую альтернативу: покончить с собой или поведать правду. Другого выхода не было. Он предпочел смерть. – Линли ударил кулаком по рулю. – Это все написано там, на стене в проклятой часовне. Я читал эту надпись своими глазами. Черт побери, я же прочел ее, Сент-Джеймс.
– Какую надпись?
– «Per mortes eorum vivius », «Их смертью мы живем». Чертов мемориал в память выпускников, погибших на войне. Он купился на это, дурачок, купился на это и на все прочее – законы чести, верность товарищам, кодекс молчания. Вот почему он убил себя, Сент-Джеймс, повесился, лишь бы не открыть нам правду. Его смерть должна стать залогом жизни других. Сесилия сама сказала: «Он защитит, он всегда покрывает». Но ведь это правило предполагает взаимность, не так ли? Никто не станет покрывать приятеля, который не заступается за тебя.
– Значит, Чаз Квилтер не убивал Мэттью Уотли?
– Он – нет. Но он стал причиной его смерти.
Сержант Хейверс встретила их у главного входа в школу. Когда Линли и Сент-Джеймс подходили к двери, Барбара как раз вышла из часовни. Юбка ее сбилась набок, волосы растрепались, на лице проступила усталость.
– Нката снова звонил из Эксетера, – сообщила она.
– Какие новости?
– Сказал, что проверить ничего не удалось. Если Джилc Бирн тринадцать лет тому назад и организовал усыновление ребенка евразийского происхождения, то никому об этом не известно. Все чиновники говорили Нката одно и то же: когда усыновление происходит по той схеме, какую описал нам Джиле Бирн, то это сугубо частная процедура, в которой участвует только мать ребенка, поверенный и приемные родители. Посторонние не допускаются, так что Бирн наврал нам с три короба. Однако нам повезло: сегодня весь вечер в зале Локвуда заседает совет попечителей школы. Они все еще там, и Джилc Бирн с ними.
Сообщение констебля Нката нисколько не удивило Линли – еще один кусочек мозаики встал на место.
– Как Джин Боннэми?
Хейверс потыкала носком ботинка в камушек, неровно выступавший из крыльца.
– Врачи говорят, выкарабкается.
– Все еще без сознания?
– Да. Ненадолго приходила в себя, а потом ее отвезли в операционную.
– Она заговорила?
– Да.
– И?..
– Она дала детективу из Хоршэма описание нападавшего. Я была там и все записала. Она мало что успела разглядеть при таком освещении, но нам и этого хватит: это наверняка не Чаз Квилтер. Никакого сходства. Не тот рост, не тот вес, не то телосложение. Волосы другого цвета. Очков не было – не мог же Чаз напасть на нее вслепую. Похоже, мы его упустили.
– Нет, сержант, мы его нашли, – возразил Линли. – Уверен, эксперты найдут сколько угодно улик против него.
– Значит, пора произвести арест?
– Еще нет. Сперва я хочу узнать ответ на один вопрос. Нам нужен Джилс Бирн.
К тому времени, когда Линли и Сент-Джеймс вошли в административную часть здания, заседание совета закончилось. Дверь в конференц-зал была распахнута, желтое облако застоявшегося табачного дыма неторопливо смешивалось с прохладным воздухом коридора. Сердечно попрощавшись с теми, кто оставался в зале, восемь мужчин и одна женщина прошли мимо полицейских, разговаривая на ходу между собой. Они едва удостоили Линли и Сент-Джеймса кивка и любопытного взгляда и растворились в ночи. Похоже, директор сумел уладить все недоразумения, вызванные исчезновением и гибелью Мэттью Уотли.
Алана Локвуда они застали в зале, он, сидя за широким столом из древесины грецкого ореха, беседовал с Джилсом Бирном, теребя узел галстука. Повсюду виднелись пустые чашки из-под кофе, стаканы с водой и полные окурков пепельницы. В тот момент, когда Линли и Сент-Джеймс вошли в комнату, Джиле Бирн, откинувшись к спинке кресла, закурил очередную сигарету. Алан Локвуд глянул украдкой на узкую щель приоткрытого окна, но, видимо, из дипломатических соображений не решился распахнуть его пошире.
– Что касается ареста…– заговорил Локвуд. Бирн небрежным жестом прервал его речь.
– Полагаю, наш бравый инспектор сам сообщит нам об этом, Алан. Лучше бы тебе спросить его. – Он глубоко затянулся, на несколько секунд задержав дым в легких.
Локвуд, дернув головой, резко обернулся к двери. Заметив Линли и Сент-Джеймса, рывком поднялся из-за стола.
– Ну?! – односложно потребовал он отчета и вместе с тем послушания. Он пытался сохранить свой авторитет перед человеком, которому был целиком обязан назначением на должность директора этой школы.
Не обращая внимания на маневр Локвуда, Линли представил обоих мужчин Сент-Джеймсу и заговорил, обращаясь ко всем присутствующим:
– Мэттью Уотли часто посещал в Киссбери некую Джин Боннэми. Сегодня днем на эту женщину было совершенно нападение.
– Какое отношение это имеет?..
– Мистер Локвуд, женщина сумела описать нападавшего. Этот человек безусловно связан с вашей школой.
– Причард все время под наблюдением. Он не мог уйти из «Калхае-хауса» и добраться до Киссбери. Это исключено.
– Речь идет не о Кливе Причарда. Клив, несомненно, вовлечен в эти события, но не он стоит за всеми несчастьями, случившимися за последнюю неделю в Бредгар Чэмберс. У него бы на такое ума не хватило. Он – просто пешка в чужой игре.
– Пешка?
Линли прошел в глубь комнаты. Сент-Джеймс, прислонившись к подоконнику, следил за разговором.
– Это очень похоже на шахматную партию. Я не сразу .увидел это, но сегодня я угадал. Главное, я понял, что любую фигуру приносят в жертву, лишь бы спасти короля– так шахматист жертвует сперва пешки, а затем, если придется, и слонов, и ладей. Но теперь король мертв. Полагаю, наш убийца ничего подобного не ожидал. – Теперь Линли вплотную придвинулся к столу, отпихнул подальше от края чашку из-под кофе и кувшин. Локвуд нехотя вернулся на свое место.
– Что все это значит? – пробормотал он. – Нас с мистером Вирном ждут дела, а вы тут в игры играете.
– Мистер Локвуд, Чаз Квилтер мертв, – перебил его на полуслове Линли. – Сегодня вечером он повесился в Стоук-Поджесе.
Губы директора зашевелились, беззвучно повторяя имя ученика. Вместо него заговорил Джилс Бирн:
– Алан, это ужасно. Разберитесь с этим. Я позвоню утром.
– Не уходите, мистер Бирн! – потребовал Линли.
– Все это не имеет ко мне никакого отношения.
– Боюсь, что имеет. – Слова Линли остановили Бирна, уже поднявшегося было на ноги. – Эти события непосредственно связаны с вами. Всему причиной отчаянная потребность в любви, потребность установить прочную связь с другим человеком. Да, боюсь, всему виной вы, мистер Бирн.
– Что вы хотите этим сказать?
– Мэттью Уотли мертв. Чаз Квилтер мертв. Джин Боннэми лежит в больнице с разбитой головой. И все потому, что вы не в состоянии поддерживать отношения с другим человеком, если этот человек не является в ваших глазах совершенством.
– Что за наглость!
– Вы порвали отношения с собственным сыном, когда ему едва сровнялось тринадцать, не так ли? Он, дескать, ныл. Он так и не стал настоящим мужчиной.
Джилс Бирн раздавил сигарету в пепельнице.
– И по той же самой причине я прикончил Мэттью Уотли? – сардонически спросил он. – К чему вы клоните? Если вы на это намекаете, предупреждаю: я не стану выслушивать весь этот вздор без моего адвоката. И когда все это закончится, вам, инспектор, придется поискать себе другую работу, поскольку в полиции вам больше места не найдется. Вы меня хорошо поняли? Вы привыкли иметь дело с несчастными подростками. Но со мной вы нарветесь на крупные неприятности, так что лучше вам это знать заранее.
– Не думаю, чтобы инспектор предполагал… – масленым голосом вставил Алан Локвуд.
– Я знаю, что у него на уме. Я знаю, о чем он думает, знаю, как у них мозги устроены. Я уже достаточно на это насмотрелся и знаю, когда они… – Но тут у двери послышалось какое-то движение, и гневные слова замерли на губах Бирна.
Его сын стоял в дверном проеме, а за спиной у него – сержант Хейверс.
– Привет, папа, – окликнул его Брайан. – Как приятно, что ты нынче оказался здесь.
– Что все это значит? – спросил Джиле Бирн у Линли.
Сержант Хейверс захлопнула дверь. Она подтолкнула Брайана к столу, не убирая руки с его локтя. Мальчик сел, но не рядом с отцом, а напротив. Локвуд, все еще сидевший во главе стола, вновь принялся теребить узел галстука. Взгляд его метался от старшего Бирна к младшему. Все молчали. Кто-то прошел по тропинке вдоль стены школы, но ни один из присутствующих не глянул в окно.
– Сержант! – односложно распорядился Линли.
Хейверс зачитала юноше его права, как она это сделала раньше, обращаясь к Кливу Причарду. Она выговаривала слова автоматически, по многолетней привычке, одновременно листая свой блокнот. Когда она договорила предписанный юридической коллегией текст, отец вмешался. Едва шевеля губами, он произнес:
– Я вызову адвоката. Немедленно.
– Мы не вас собираемся допрашивать, – возразил Линли. – Решение должен принять Брайан, а не вы.
– Ему нужен адвокат! – повторил Бирн. – Сейчас же.
– Брайан?
Юноша равнодушно пожал плечами.
– Пододвиньте мне телефон, – потребовал Бирн. – Телефон, Локвуд!
Директор сдвинулся с места, но Линли остановил его:
– Вы хотите вызвать адвоката, Брайан? Вам решать, Брайан. Только вам– не вашему отцу, не мне, не кому-то еще. Вам нужен адвокат?
Мальчик поглядел на отца и отвел взгляд.
– Нет, – ответил он.
– Господи Боже! – взорвался его отец и принялся яростно колотить кулаком по столу.
– Нет! – твердо повторил Брайан.
– Ты делаешь это назло.
– Нет! – снова сказал Брайан. Бирн рванулся к Линли:
– Вы его спровоцировали. Вы знали, что он откажется. Если вы считаете, что хоть один суд в мире одобрит подобную процедуру… Да вы с ума сошли!
– Вызвать адвоката, Брайан? – ровным голосом переспросил Линли.
– Я уже сказал: нет.
– Речь идет об убийстве, ты, чертов идиот! Мог бы хоть раз головой подумать за всю свою никчемную жизнь! – уже во весь голос орал Бирн.
Голова Брайана дернулась. Линли видел, как тик, порой перекашивавший губы парня, искривил его рот в зловещей усмешке. Брайан прижал к лицу руку, чтобы удержать не повинующиеся ему мышцы.
– Ты меня слышишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69