— Это последнее, что написано его рукой.
— Разумеется, — невозмутимо отреагировал Аллейн.
Сверху спускался доктор Янг.
— Доктор Янг, могу я нанести визит вашей пациентке? — спросил Аллейн.
Доктор показал, что все премудрости викторианских книг по уходу за больными ему хорошо известны. Он выглядел именно так, как там и было рекомендовано выглядеть настоящему врачу — смесь степенной важности с мрачной озабоченностью.
— Состояние её не из лучших, — задумчиво проговорил он. — А так ли уж это необходимо?
— В противном случае я не стал бы вас тревожить, — дружелюбно ответил Аллейн. — Это много времени не займёт, и к тому же я знаю, как себя вести с больными.
— У неё очень взвинчены нервы. Я бы предпочёл, чтобы её никто не беспокоил, хотя бы некоторое время, но… разумеется…
— Разумеется, мистер Аллейн должен поговорить с ней, — вмешался Хендсли. — Доктор Янг, у нас сейчас нет времени на пустопорожние разговоры.
— Но, сэр Хюберт…
— Абсолютно ничего страшного, — решительно прервал его Хендсли. — Я хорошо знаю Розамунду. Это молодая женщина со многими комплексами. Правда, нервы свои совершенно распустила. Чем скорее инспектор закончит здесь свои дела, тем лучше для всех нас.
— Я желал бы только, чтобы каждый в этом доме думал точно так же, — заметил Аллейн. — Это займёт десять минут, доктор Янг.
Он начал подниматься наверх, не дожидаясь ответа доктора.
На стук в дверь Розамунда Грант отозвалась своим, как обычно сильным глубоким голосом. Он вошёл и обнаружил её лежащей в постели, с ужасно бледным лицом, почти белым, и совершенно бескровными губами. Однако увидев, кто пожаловал в гости, в лице она не изменилась и пригласила инспектора сесть.
— Благодарю вас, — сказал Аллейн. Он придвинул небольшое кресло и уселся между кроватью и окном.
— Мне весьма грустно видеть вас лежащей в постели, мисс Грант, — торжественно начал он, — и ещё грустнее от мысли, что вынужден вас беспокоить. Я часто задаю себе один и тот же вопрос: какая из профессий доставляет больше неудобств людям, детектива или журналиста?
— Ну, по этому поводу вам следует обменяться мнениями с Найджелом Батгейтом. А впрочем, — устало добавила она, — он не пытается выпытывать что-то у нас. Полагаю, даже самый пронырливый журналист не станет делать материал на смерти своего кузена, особенно если унаследовал все его состояние.
— Мистер Батгейт просто один из гостей этого дома. И кстати, он абсолютно вне подозрений, — сказал Аллейн.
— Да, да, конечно, — резко бросила она. — Ну, а список подозреваемых, конечно, возглавляю я. Не так ли, инспектор Аллейн?
Инспектор с непроницаемым видом глядел перед собой. Ну как узнать, что там творится в голове у этой бледной грубоватой женщины? Как проникнуть в закоулки её сознания?
— Я считаю… — произнёс он наконец, — я считаю, что тот путь, который вы избрали сегодня утром, пытаясь ввести меня в заблуждение, ведёт в тупик. Вам кто-то дал дурной совет. Такие вещи производят неприятное впечатление. Гораздо лучше будет, если вы расскажете мне, куда вы ходили вчера вечером после ванной. В свою комнату вы сразу не пошли. Флоранс видела, как вы возвращались откуда-то по коридору. Мисс Грант, где вы были?
— А вам не приходит в голову, что… что моему поведению утром имеется весьма естественное и очевидное объяснение. Есть вещи, о которых нельзя рассказывать и неприлично спрашивать. Тем более при всех.
— Что-то не верится, мисс Грант, — жёстко произнёс Аллейн. — Вы не из тех викторианских девиц, которых шокируют подобного рода объяснения. Так что скажите, где вы были, мисс Грант? Заставить говорить я вас, конечно, не могу, но искренне советую — расскажите.
Тишина.
— Ну, тогда скажите, с кем вы прогуливались в парке? На вас была красная шляпка, и вы тогда ещё сильно плакали?
— Я не могу вам сказать, — взорвалась Розамунда, — понимаете, не мо-гу!
— Как вам угодно, — Аллейн вдруг потерял интерес к этой теме. — Прежде чем уйти, я хотел бы прояснить несколько фактов. Они касаются вас. Первое: как давно вы знакомы с мистером Ренкиным?
— Шесть лет.
— О, довольно давнее знакомство. Наверное, вы были ещё совсем девочкой, когда познакомились с ним.
— Я училась тогда в Ньюнхеме. Чарльз почти на двадцать лет старше меня.
— В Ньюнхеме? Вот как? С вами могла учиться моя кузина, Кристина Аллейн.
Прежде чем ответить, Розамунда помедлила несколько секунд.
— Да, — произнесла она наконец, — я её припоминаю.
— Она теперь химик-исследователь. Живёт в Найтсбридже. Ладно, я вас оставляю. Если я задержусь здесь ещё хоть на минуту, доктор Янг сдерёт с меня кожу, живьём.
Он поднялся с кресла, возвысившись над постелью.
— Мой вам совет, мисс Грант: подумайте хорошенько. Я зайду к вам завтра. Мне очень хотелось бы услышать от вас, где вы были непосредственно перед тем, как убили мистера Ренкина.
Аллейн подошёл к двери и открыл её.
— Подумайте хорошенько, — повторил он и вышел.
В холле второго этажа стояли Марджори Уайлд с супругом.
— Ну, как она? — быстро спросила миссис Уайлд. — Я хочу зайти проведать её.
— Боюсь вас разочаровать, но это невозможно. У доктора Янга очень строгие предписания, — весело ответил Аллейн.
— Ну чего же ты, Марджори, — сказал Уайлд. — Я же тебе говорил. Поди лучше поговори с доктором Янгом. Я уверен, Розамунда никого не хочет видеть.
— Но вы же у неё были, — обратилась миссис Уайлд к Аллейну. — А это, я думаю, гораздо хуже, чем обычный визит.
— Марджори, дорогая! — воскликнул Уайлд.
— Да что вы, ведь все кругом обожают полицейских, — беспечно заметил Аллейн. — Увидев меня, она пришла в неописуемый восторг.
— Марджори! — послышался с лестницы голос Анджелы.
— Иду! — крикнула миссис Уайлд. — Я иду! Она развернулась и быстро пошла к лестнице.
— Извините её, — удручённо произнёс Уайлд. — Она сейчас просто сама не своя. И ещё вбила себе в голову, что должна повидать мисс Грант.
И вообще для женщины подобная трагедия — жуткое испытание.
— Да, несомненно, — согласился Аллейн. — Вы идёте вниз, мистер Уайлд?
Уайлд посмотрел на закрытую дверь.
— Конечно, — ответил он, и они вместе направились вниз.
Основную работу во Франтоке Аллейн к этому времени уже закончил, но дела ещё оставались. Он направил свои стопы в полицейский участок в Малом Франтоке, откуда позвонил в Лондон.
— Кристина, — произнёс он в трубку, — это ты? Значит, мне повезло. Послушай, мне нужна твоя помощь. Да, да, дорогая, это я, твой кузен-полицейский, и, как ты догадываешься, я опять за работой. Так вот, оторвись на пять минут от проблем расщепления атомного ядра и синтеза философского камня… да… и вернись, пожалуйста, на шесть лет назад. Вернулась? Умница. А теперь расскажи мне все, абсолютно все, что ты можешь вспомнить о некоей Розамунде Грант. Она училась с тобой в Ньюнхеме.
Нежный голосок что-то проворковал в трубку.
— Да, — оживился Аллейн, хватаясь за блокнот, — да, да… слушаю.
Голос в трубке говорил и говорил. Аллейн быстро, сосредоточенно писал, и мало-помалу лицо его принимало характерное выражение — в нем одновременно отражались напряжённость, сомнение и невероятная концентрация мысли. Это выражение лица инспектора Аллейна было в Ярде всем хорошо знакомо.
ГЛАВА IX
УГОЛОК ПАРКА
— Я провожу вас до ворот, если вы не против, — сказал мистеру Беннингдену Найджел.
— Мой мальчик, мне это доставит только удовольствие, — поспешно отозвался адвокат.
Он щёлкнул замками саквояжа, снял пенсне, задумчиво на него посмотрел, потом бросил быстрый взгляд на Найджела и принял у слуги Робертса пальто и шляпу.
— Пошли, — решительно произнёс он и направился к двери.
— Вы всегда были очень впечатлительным юношей, с богатым воображением, — сказал Беннингден, когда они зашагали по дорожке. — Я помню, ваша матушка всегда была обеспокоена этим, но я заверял её, что у ваших подростковых печалей короткая жизнь. Надо, дружок, преодолеть в себе эту глупую принципиальность и спокойно принять наследство.
— Но это так чудовищно, — воскликнул Найджел. — Я знаю, что меня никто не подозревает, и все же… Ну подумайте, каково сейчас мне. Произошло зверское убийство, а я вроде бы оказался в выигрыше.
— Чарльз кое-что оставил и сэру Хюберту Хендсли, и мистеру Артуру Уайлду. Они, вероятно, тоже чувствуют себя неловко, но, уверен, подход к делу у них разумный. Мой дорогой Найджел, не упрямьтесь и последуйте их примеру.
— Ладно, оставим это. Вы, конечно, правы, тем более что изменить что-либо я не в силах. Да и деньги, признаться, мне очень кстати.
— Разумеется. Но не думайте, что я не понимаю деликатности вашего положения.
— Бенни, прошу вас, хотя бы сейчас не говорите тоном семейного адвоката.
— А это у меня получается автоматически, — изрёк Беннингден.
Они продолжили путь молча, пока Найджел не спросил вдруг, не знает ли мистер Беннингден о Чарльзе что-нибудь такое, что могло бы пролить свет на убийство.
— Я вовсе не хочу, чтобы вы выдавали какие-то секреты, — добавил он поспешно, — но все же: у Чарльза был враг или, может быть, враги?
— Я и сам постоянно задаю себе этот вопрос, с тех пор как это произошло, — ответил Беннингден. — Но так ничего придумать не смог. Мой дорогой Найджел, ваш кузен в отношении с женщинами постоянством не отличался. Но это характерно для всех холостяков его возраста. Я питал надежду, что скоро и эта часть его жизни стабилизируется. Он как-то зашёл ко мне — это было два месяца назад, — по-видимому, для серьёзного разговора. Долго ходил вокруг да около, а потом все же недвусмысленно дал понять, что намеревается жениться. Полагаю, у меня есть все основания так утверждать, ибо он задал мне несколько вопросов относительно брачного контракта и всего прочего.
— Вот это новость! — воскликнул Найджел. — И кто же эта девушка?
— Мой мальчик, я не думаю, что…
— Розамунда Грант?
— Хорошо, Найджел, но только строго конфиденциально. Да, имя мисс Грант было упомянуто… мм… в этом контексте.
— А позднее он что-нибудь говорил об этом?
— Я рискнул завести разговор на эту тему две недели назад, когда он заходил ко мне по поводу обновления договора на аренду дома. Ответ его меня удивил. Он был более чем странным.
— Что же он сказал?
Беннингден взмахнул зонтиком, как указкой, словно желая этим жестом подтвердить свою мысль.
— Насколько я помню, он сказал буквально следующее: «Ничего не получилось, Бенни. Я был уличён в браконьерстве, и меня лишили лицензии». Я спросил, что все это значит. Он рассмеялся в ответ — очень горько, я бы сказал, и добавил, что брак с женщиной, которая тебя понимает, равносилен эмоциональному самоубийству. Эффектная фраза, но не означающая абсолютно ничего.
— И это все?
— Я слегка надавил на него, — смущённо признался Беннингден, — и он сказал, что в лице женщины, которая его ещё любит, он приобрёл врага. А потом добавил что-то о том, что это все из области искусства высокой оперы, в то время как ему по душе мюзиклы. И вообще мне показалось, что он был очень огорчён и даже встревожен. Тема была исчерпана, и больше мы к ней не возвращались. Помню, уходя и пожимая мне руку, он сказал: «До свидания, Бенни. Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство. Я бы охотно дал вам обещание исправиться, но, как говорится, горбатого могила исправит».
Беннингден на секунду задержался и взглянул на Найджела.
— И все это он произнёс весёлым беззаботным тоном. А вот сейчас, после его смерти, эти слова приобрели какой-то зловещий смысл. Хотя, я уверен, не имеют к трагедии ни малейшего отношения.
— Скоре всего нет, — рассеянно согласился Найджел. — А вот и ворота, Бенни. Если я буду нужен, дайте знать.
— Да, да, конечно. В полицейском участке я встретился с инспектором Аллейном. Найджел, это очень опытный и способный человек. Я почувствовал уверенность, что смерть вашего кузена не останется неотмщенной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
— Разумеется, — невозмутимо отреагировал Аллейн.
Сверху спускался доктор Янг.
— Доктор Янг, могу я нанести визит вашей пациентке? — спросил Аллейн.
Доктор показал, что все премудрости викторианских книг по уходу за больными ему хорошо известны. Он выглядел именно так, как там и было рекомендовано выглядеть настоящему врачу — смесь степенной важности с мрачной озабоченностью.
— Состояние её не из лучших, — задумчиво проговорил он. — А так ли уж это необходимо?
— В противном случае я не стал бы вас тревожить, — дружелюбно ответил Аллейн. — Это много времени не займёт, и к тому же я знаю, как себя вести с больными.
— У неё очень взвинчены нервы. Я бы предпочёл, чтобы её никто не беспокоил, хотя бы некоторое время, но… разумеется…
— Разумеется, мистер Аллейн должен поговорить с ней, — вмешался Хендсли. — Доктор Янг, у нас сейчас нет времени на пустопорожние разговоры.
— Но, сэр Хюберт…
— Абсолютно ничего страшного, — решительно прервал его Хендсли. — Я хорошо знаю Розамунду. Это молодая женщина со многими комплексами. Правда, нервы свои совершенно распустила. Чем скорее инспектор закончит здесь свои дела, тем лучше для всех нас.
— Я желал бы только, чтобы каждый в этом доме думал точно так же, — заметил Аллейн. — Это займёт десять минут, доктор Янг.
Он начал подниматься наверх, не дожидаясь ответа доктора.
На стук в дверь Розамунда Грант отозвалась своим, как обычно сильным глубоким голосом. Он вошёл и обнаружил её лежащей в постели, с ужасно бледным лицом, почти белым, и совершенно бескровными губами. Однако увидев, кто пожаловал в гости, в лице она не изменилась и пригласила инспектора сесть.
— Благодарю вас, — сказал Аллейн. Он придвинул небольшое кресло и уселся между кроватью и окном.
— Мне весьма грустно видеть вас лежащей в постели, мисс Грант, — торжественно начал он, — и ещё грустнее от мысли, что вынужден вас беспокоить. Я часто задаю себе один и тот же вопрос: какая из профессий доставляет больше неудобств людям, детектива или журналиста?
— Ну, по этому поводу вам следует обменяться мнениями с Найджелом Батгейтом. А впрочем, — устало добавила она, — он не пытается выпытывать что-то у нас. Полагаю, даже самый пронырливый журналист не станет делать материал на смерти своего кузена, особенно если унаследовал все его состояние.
— Мистер Батгейт просто один из гостей этого дома. И кстати, он абсолютно вне подозрений, — сказал Аллейн.
— Да, да, конечно, — резко бросила она. — Ну, а список подозреваемых, конечно, возглавляю я. Не так ли, инспектор Аллейн?
Инспектор с непроницаемым видом глядел перед собой. Ну как узнать, что там творится в голове у этой бледной грубоватой женщины? Как проникнуть в закоулки её сознания?
— Я считаю… — произнёс он наконец, — я считаю, что тот путь, который вы избрали сегодня утром, пытаясь ввести меня в заблуждение, ведёт в тупик. Вам кто-то дал дурной совет. Такие вещи производят неприятное впечатление. Гораздо лучше будет, если вы расскажете мне, куда вы ходили вчера вечером после ванной. В свою комнату вы сразу не пошли. Флоранс видела, как вы возвращались откуда-то по коридору. Мисс Грант, где вы были?
— А вам не приходит в голову, что… что моему поведению утром имеется весьма естественное и очевидное объяснение. Есть вещи, о которых нельзя рассказывать и неприлично спрашивать. Тем более при всех.
— Что-то не верится, мисс Грант, — жёстко произнёс Аллейн. — Вы не из тех викторианских девиц, которых шокируют подобного рода объяснения. Так что скажите, где вы были, мисс Грант? Заставить говорить я вас, конечно, не могу, но искренне советую — расскажите.
Тишина.
— Ну, тогда скажите, с кем вы прогуливались в парке? На вас была красная шляпка, и вы тогда ещё сильно плакали?
— Я не могу вам сказать, — взорвалась Розамунда, — понимаете, не мо-гу!
— Как вам угодно, — Аллейн вдруг потерял интерес к этой теме. — Прежде чем уйти, я хотел бы прояснить несколько фактов. Они касаются вас. Первое: как давно вы знакомы с мистером Ренкиным?
— Шесть лет.
— О, довольно давнее знакомство. Наверное, вы были ещё совсем девочкой, когда познакомились с ним.
— Я училась тогда в Ньюнхеме. Чарльз почти на двадцать лет старше меня.
— В Ньюнхеме? Вот как? С вами могла учиться моя кузина, Кристина Аллейн.
Прежде чем ответить, Розамунда помедлила несколько секунд.
— Да, — произнесла она наконец, — я её припоминаю.
— Она теперь химик-исследователь. Живёт в Найтсбридже. Ладно, я вас оставляю. Если я задержусь здесь ещё хоть на минуту, доктор Янг сдерёт с меня кожу, живьём.
Он поднялся с кресла, возвысившись над постелью.
— Мой вам совет, мисс Грант: подумайте хорошенько. Я зайду к вам завтра. Мне очень хотелось бы услышать от вас, где вы были непосредственно перед тем, как убили мистера Ренкина.
Аллейн подошёл к двери и открыл её.
— Подумайте хорошенько, — повторил он и вышел.
В холле второго этажа стояли Марджори Уайлд с супругом.
— Ну, как она? — быстро спросила миссис Уайлд. — Я хочу зайти проведать её.
— Боюсь вас разочаровать, но это невозможно. У доктора Янга очень строгие предписания, — весело ответил Аллейн.
— Ну чего же ты, Марджори, — сказал Уайлд. — Я же тебе говорил. Поди лучше поговори с доктором Янгом. Я уверен, Розамунда никого не хочет видеть.
— Но вы же у неё были, — обратилась миссис Уайлд к Аллейну. — А это, я думаю, гораздо хуже, чем обычный визит.
— Марджори, дорогая! — воскликнул Уайлд.
— Да что вы, ведь все кругом обожают полицейских, — беспечно заметил Аллейн. — Увидев меня, она пришла в неописуемый восторг.
— Марджори! — послышался с лестницы голос Анджелы.
— Иду! — крикнула миссис Уайлд. — Я иду! Она развернулась и быстро пошла к лестнице.
— Извините её, — удручённо произнёс Уайлд. — Она сейчас просто сама не своя. И ещё вбила себе в голову, что должна повидать мисс Грант.
И вообще для женщины подобная трагедия — жуткое испытание.
— Да, несомненно, — согласился Аллейн. — Вы идёте вниз, мистер Уайлд?
Уайлд посмотрел на закрытую дверь.
— Конечно, — ответил он, и они вместе направились вниз.
Основную работу во Франтоке Аллейн к этому времени уже закончил, но дела ещё оставались. Он направил свои стопы в полицейский участок в Малом Франтоке, откуда позвонил в Лондон.
— Кристина, — произнёс он в трубку, — это ты? Значит, мне повезло. Послушай, мне нужна твоя помощь. Да, да, дорогая, это я, твой кузен-полицейский, и, как ты догадываешься, я опять за работой. Так вот, оторвись на пять минут от проблем расщепления атомного ядра и синтеза философского камня… да… и вернись, пожалуйста, на шесть лет назад. Вернулась? Умница. А теперь расскажи мне все, абсолютно все, что ты можешь вспомнить о некоей Розамунде Грант. Она училась с тобой в Ньюнхеме.
Нежный голосок что-то проворковал в трубку.
— Да, — оживился Аллейн, хватаясь за блокнот, — да, да… слушаю.
Голос в трубке говорил и говорил. Аллейн быстро, сосредоточенно писал, и мало-помалу лицо его принимало характерное выражение — в нем одновременно отражались напряжённость, сомнение и невероятная концентрация мысли. Это выражение лица инспектора Аллейна было в Ярде всем хорошо знакомо.
ГЛАВА IX
УГОЛОК ПАРКА
— Я провожу вас до ворот, если вы не против, — сказал мистеру Беннингдену Найджел.
— Мой мальчик, мне это доставит только удовольствие, — поспешно отозвался адвокат.
Он щёлкнул замками саквояжа, снял пенсне, задумчиво на него посмотрел, потом бросил быстрый взгляд на Найджела и принял у слуги Робертса пальто и шляпу.
— Пошли, — решительно произнёс он и направился к двери.
— Вы всегда были очень впечатлительным юношей, с богатым воображением, — сказал Беннингден, когда они зашагали по дорожке. — Я помню, ваша матушка всегда была обеспокоена этим, но я заверял её, что у ваших подростковых печалей короткая жизнь. Надо, дружок, преодолеть в себе эту глупую принципиальность и спокойно принять наследство.
— Но это так чудовищно, — воскликнул Найджел. — Я знаю, что меня никто не подозревает, и все же… Ну подумайте, каково сейчас мне. Произошло зверское убийство, а я вроде бы оказался в выигрыше.
— Чарльз кое-что оставил и сэру Хюберту Хендсли, и мистеру Артуру Уайлду. Они, вероятно, тоже чувствуют себя неловко, но, уверен, подход к делу у них разумный. Мой дорогой Найджел, не упрямьтесь и последуйте их примеру.
— Ладно, оставим это. Вы, конечно, правы, тем более что изменить что-либо я не в силах. Да и деньги, признаться, мне очень кстати.
— Разумеется. Но не думайте, что я не понимаю деликатности вашего положения.
— Бенни, прошу вас, хотя бы сейчас не говорите тоном семейного адвоката.
— А это у меня получается автоматически, — изрёк Беннингден.
Они продолжили путь молча, пока Найджел не спросил вдруг, не знает ли мистер Беннингден о Чарльзе что-нибудь такое, что могло бы пролить свет на убийство.
— Я вовсе не хочу, чтобы вы выдавали какие-то секреты, — добавил он поспешно, — но все же: у Чарльза был враг или, может быть, враги?
— Я и сам постоянно задаю себе этот вопрос, с тех пор как это произошло, — ответил Беннингден. — Но так ничего придумать не смог. Мой дорогой Найджел, ваш кузен в отношении с женщинами постоянством не отличался. Но это характерно для всех холостяков его возраста. Я питал надежду, что скоро и эта часть его жизни стабилизируется. Он как-то зашёл ко мне — это было два месяца назад, — по-видимому, для серьёзного разговора. Долго ходил вокруг да около, а потом все же недвусмысленно дал понять, что намеревается жениться. Полагаю, у меня есть все основания так утверждать, ибо он задал мне несколько вопросов относительно брачного контракта и всего прочего.
— Вот это новость! — воскликнул Найджел. — И кто же эта девушка?
— Мой мальчик, я не думаю, что…
— Розамунда Грант?
— Хорошо, Найджел, но только строго конфиденциально. Да, имя мисс Грант было упомянуто… мм… в этом контексте.
— А позднее он что-нибудь говорил об этом?
— Я рискнул завести разговор на эту тему две недели назад, когда он заходил ко мне по поводу обновления договора на аренду дома. Ответ его меня удивил. Он был более чем странным.
— Что же он сказал?
Беннингден взмахнул зонтиком, как указкой, словно желая этим жестом подтвердить свою мысль.
— Насколько я помню, он сказал буквально следующее: «Ничего не получилось, Бенни. Я был уличён в браконьерстве, и меня лишили лицензии». Я спросил, что все это значит. Он рассмеялся в ответ — очень горько, я бы сказал, и добавил, что брак с женщиной, которая тебя понимает, равносилен эмоциональному самоубийству. Эффектная фраза, но не означающая абсолютно ничего.
— И это все?
— Я слегка надавил на него, — смущённо признался Беннингден, — и он сказал, что в лице женщины, которая его ещё любит, он приобрёл врага. А потом добавил что-то о том, что это все из области искусства высокой оперы, в то время как ему по душе мюзиклы. И вообще мне показалось, что он был очень огорчён и даже встревожен. Тема была исчерпана, и больше мы к ней не возвращались. Помню, уходя и пожимая мне руку, он сказал: «До свидания, Бенни. Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство. Я бы охотно дал вам обещание исправиться, но, как говорится, горбатого могила исправит».
Беннингден на секунду задержался и взглянул на Найджела.
— И все это он произнёс весёлым беззаботным тоном. А вот сейчас, после его смерти, эти слова приобрели какой-то зловещий смысл. Хотя, я уверен, не имеют к трагедии ни малейшего отношения.
— Скоре всего нет, — рассеянно согласился Найджел. — А вот и ворота, Бенни. Если я буду нужен, дайте знать.
— Да, да, конечно. В полицейском участке я встретился с инспектором Аллейном. Найджел, это очень опытный и способный человек. Я почувствовал уверенность, что смерть вашего кузена не останется неотмщенной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24