В тысяча двести сороковом году нашей эры Гана была покорена племенами мандинго, вторгшимися с юга и основавшими еще более великую империю Малинке, откуда и пошло название Мали. Государство процветало, и такие города, как Гао и Тимбукту, приобрели широкую известность в качестве центров исламской науки и культуры.
По всему миру носились легенды о невероятных богатствах, перевозимых золотыми караванами, и слава империи докатилась до Ближнего Востока. Но спустя два столетия, когда с севера сюда вторглись кочующие туареги и фулани, империя стремительно пошла к упадку. На востоке власть в свои руки захватили вожди племени сунгаи, затем в тысяча пятьсот девяносто первом году марокканские султаны оттеснили их армию к Нигеру и разгромили их королевство. К тому времени и французы устремили свою колониальную экспансию на юг, и к началу девятнадцатого столетия об империи Малинке все прочно забыли.
В начале нашего века французы образовали на территориях Западной Африки то, что получило известность как Французский Судан. В тысяча девятьсот шестидесятом году Мали объявило о своей независимости, приняло конституцию и образовало правительство. Первый национальный президент был свергнут группой армейских офицеров, возглавляемых лейтенантом Муссой Траоре. В тысяча девятьсот девяносто втором году, после многочисленных неудавшихся переворотов, президент (уже генерал) Траоре был свергнут тогда еще майором Затебом Казимом.
Вскоре Казим сообразил, что в качестве военного диктатора не может рассчитывать на зарубежную помощь или кредиты, и ушел в тень, посадив на место номинального главы государства президента Тагира. Казим также активно способствовал избранию в законодательное собрание своих закадычных друзей и дистанцировался от Советского Союзаи Соединенных Штатов, продолжая сохранять тесные отношения с Францией.
Вскоре он установил полный контроль над всей торговлей государства, внутренней и внешней, что помогло ему увеличить количество личных секретных вкладов в зарубежных банках. Он запускал руку в финансирование проектов развития, а заодно стал получать прибыль и от контрабандной деятельности. Французские бизнесмены с удовольствием оплачивали услуги генерала, поскольку, как в случае с Ивом Массардом, его помощь помогала иностранцам становиться мультимиллионерами. Благодаря абсолютной продажности Казима и алчности его чиновников не приходилось удивляться, что Мали оставалось одним из беднейших государств мира.
* * *
Принадлежащий ООН «Боинг-737» шел так близко к земле, что Ева испугалась, как бы он не снес своими крыльями крыши скопища грязных деревянных и глинобитных домишек. Но на подлете к примитивному аэропорту легендарного города Тимбукту пилот выровнял машину и вполне квалифицированно посадил ее, хотя и не обошлось без жесткого удара о посадочную полосу. Глядя в иллюминатор, Ева с трудом представляла себе, что этот неряшливый город когда-то был главным средоточием караванных путей величайших империй Ганы, Малинке и Сунгаи, в котором проживала сотня тысяч человек. Основанный туарегами как временный лагерь в тысяча сотом году нашей эры, он впоследствии стал одним из основных центров торговли в Западной Африке.
Действительно, очень трудно было представить себе это славное прошлое. Лишь три древние мечети, сохранившиеся с тех пор, напоминали о прошлом величии. Сам же город выглядел вымершим и заброшенным, его узкие и кривые улочки, петляя, казалось, никуда не вели.
Хоппер не терял времени. Еще до того как стих рев реактивных двигателей, он выбрался из салона и спустился на землю. Офицер из личной гвардии Казима в незнакомом головном уборе цвета индиго подошел к нему и отдал честь. Прибытие полевых исследователей из ООН он приветствовал на английском языке с ощутимым французским акцентом:
– Полагаю, вы доктор Хоппер?
– А вы, должно быть, мистер Стенли? – парировал Хоппер со свойственным ему язвительным юмором.
Улыбки в ответ не последовало. Малийский офицер одарил Хоппера недружелюбным взглядом, в котором таилась подозрительность.
– Я капитан Мохаммед Батутта. Прошу вас проследовать со мной в здание аэровокзала.
Хоппер уставился на этот аэровокзал. Он был чуть больше металлического ангара с окошками.
– О, очень хорошо, если это самое лучшее, что у вас есть, – сухо сказал он, низко кланяясь.
Они направились к терминалу. Капитан провел доктора в маленькую комнатку, раскаленную, как печь, вся обстановка которой состояла из убогого стола и двух стульев. Сидящий за столом офицер, явно старше Батутты по званию, был в плохом настроении и с минуту изучал Хоппера с нескрываемым презрением.
– Я полковник Нугум Манса. Позвольте взглянуть на ваш паспорт.
Хоппер уже приготовился к этому и протянул ему шесть паспортов, собранных у членов группы. Манса без особого интереса пролистал страницы, обращая внимание только на графу «национальность». Наконец он сказал:
– Зачем вы приехали в Мали?
Хоппер уже изрядно попутешествовал по миру и почти привык к этим нелепым формальностям.
– Я полагаю, вы знаете о цели нашего визита.
– Вы должны отвечать на вопрос.
– Мы, члены Всемирной организации здравоохранения ООН, выполняем свою миссию по изучению токсичных заболеваний среди вашего населения.
– Никакой такой болезни среди нашего населения нет, – жестко возразил полковник.
– Следовательно, вы не будете возражать, если мы изучим систему водоснабжения и возьмем образцы воды, воздуха и почвы в выбранных произвольным методом пунктах вдоль течения реки Нигер?
– Мы плохо относимся к иностранцам, выискивающим недостатки в нашей стране.
Хоппер не был настроен отступать перед лицом тупой власти:
– Мы здесь, чтобы спасать жизни. Я думаю, генерал Казим понимает это.
Манса напрягся. Тот факт, что Хоппер упомянул имя Казима, а не президента Тагира, застал его врасплох.
– Генерал Казим... он отдавал приказы, разрешающие ваш визит?
– Почему бы вам не позвонить ему и не выяснить?
Это был блеф, но Хопперу нечего было терять.
Полковник Манса поднялся и направился к двери.
– Подождите здесь, – коротко приказал он.
– Пожалуйста, скажите генералу, – бросил вдогонку Хоппер, – что сопредельные государства пригласили ученых Организации Объединенных Наций помочь локализовать источник заболеваний, и, если он не разрешит моей группе въезд в Мали, он потеряет лицо перед странами всего мира.
Манса ничего не ответил и покинул душную комнату, громко хлопнув дверью.
В ожидании Хоппер подарил капитану Батутте самый грозный свой взгляд. Батутта на несколько мгновений прикрыл глаза, затем отвернулся и начал расхаживать по комнате.
Минут через пять Манса вернулся и уселся за стол. Не говоря ни слова, он аккуратно проштамповал все паспорта и передал их Хопперу.
– Вам разрешено въехать в Мали для проведения ваших исследований. Но, пожалуйста, помните, доктор, что вы и ваши люди здесь гости. И не более того. И если вы сделаете какое-либо недружелюбное заявление или примете участие в действиях, наносящих вред нашей безопасности, вы будете депортированы.
– Благодарю вас, полковник. И, пожалуйста, поблагодарите генерала Казима за его любезное разрешение.
– Вас будет сопровождать капитан Батутта с десятью солдатами. Это для вашей же собственной безопасности.
– Для нас большая честь иметь такого телохранителя.
– О ходе работ и своих выводах будете докладывать непосредственно мне. В этом деле я ожидаю от вас полного сотрудничества.
– Каким образом прикажете с вами связываться, полковник? – не без иронии осведомился Хоппер.
– В распоряжении капитана имеются необходимые средства связи.
– Придется нам привыкать друг к другу, – высокомерно сказал Хоппер Батутте. Затем обратился к Мансе: – Моей группе и мне понадобится автомобиль, желательно с приводом на четыре колеса. Это для персонала. И еще пара грузовиков для транспортировки нашего лабораторного оборудования.
Полковник побагровел от такой наглости, но все же сдержался.
– Я выделю вам военные грузовики, – буркнул он.
Хоппер прекрасно сознавал, что он хочет сохранить лицо и последнее слово за собой.
– Благодарю вас, полковник Манса. Вы великодушный и достойный человек. Генерал Казим должен гордиться, что в этой пустыне у него есть настоящие воины.
Манса выпрямился с нарастающим выражением триумфа и удовлетворения в глазах.
– Да, генерал не раз выражал мне благодарность за лояльность и службу.
Разговор закончился. Хоппер вернулся к самолету и распорядился начать выгрузку оборудования. Манса с легкой улыбкой на губах наблюдал из окна офиса.
– Должен ли я ограничить их исследования только открытыми районами? – спросил Батутта.
Манса, не оборачиваясь, медленно покачал головой:
– Нет, разреши им ездить везде, где пожелают.
– А если доктор Хоппер отыщет следы токсичных заболеваний?
– Не важно. Пока я контролирую средства связи с внешним миром, его отчеты будут изменены так, чтобы показать нашу страну свободной от каких-либо болезней или вредных загрязнений.
– Но когда они вернутся в штаб-квартиру ООН...
– Не всплывет ли правда? – закончил Манса. – Да, вполне возможно. – Он внезапно повернулся с угрожающим выражением на лице. – Но если их самолет на обратном пути столкнется с трагической случайностью, не всплывет даже капли их поганого дерьма.
10
В течение полета из Египта в Нигерию Питт несколько раз просыпался и засыпал. Он окончательно проснулся, когда в проходе реактивного лайнера, принадлежащего НУМА, появился Руди Ганн, крепко держа двумя руками три чашки кофе. Взяв чашку, Питт посмотрел на Ганна с усталой отстраненностью, не выражая энтузиазма или желания шутить.
– А где в Порт-Харкорте мы встретим адмирала? – спросил он, на самом деле не очень беспокоясь об этом.
– Не в самом Порт-Харкорте, – передавая кофе, увильнул от прямого ответа Ганн.
– А если не там, то где же?
– Он ожидает нас на борту одного из наших исследовательских судов, в двухстах километрах от берега.
Питт, не отрываясь, смотрел на Ганна, как гончая на загнанную в угол лису.
– Ты что-то темнишь, Руди.
– А Ал не хочет кофе?
Питт глянул на Джордино, похрапывающего в блаженной безмятежности.
– Оставь. Ты не разбудишь этого соню, даже если пальнешь у него над ухом из двенадцатидюймовой пушки.
Ганн устроился в кресле через проход от Питта.
– Я не могу рассказать тебе, что задумал адмирал Сэндекер, поскольку, честно, сам ничего не знаю. Ноя могу предполагать, что это может иметь отношение к программе морских биологов НУМА, изучающих по всему миру морские кораллы.
– Знаю я эту программу, – кивнул Питт.
Питту было приятно, что он может разговаривать с Ганном на равных. Они с Ганном легко нашли общий язык, несмотря на очевидное различие в их образе жизни. Ганн был интеллектуалом с учеными степенями по химии, экономике и океанографии. Он чувствовал себя как дома в забитом книгами библиотечном подвале, составляя отчеты и планируя исследовательские программы.
Питт же, со своей стороны, от души наслаждался, вручную работая с механизмами, особенно со старыми автомобилями из своей коллекции в Вашингтоне. Он жить не мог без приключений. Он чувствовал себя на седьмом небе, управляя древним летательным аппаратом или изучая останки исторических кораблекрушений. Питт был инженером со степенью магистра и получал удовольствие, мастеря то, что другому было бы не под силу. В отличие от Ганна его редко можно было застать за письменным столом в здании штаб-квартиры НУМА; он предпочитал непосредственно участвовать в захватывающих исследованиях морских глубин.
– Прибрежная коралловая линия там в опасности и вымирает с неслыханной быстротой, – сообщил Ганн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97