— Серега, — сказал Док, — возможно, эти гады еще там. Как же ты один?
Пастух пожал плечами, взял у Ивана второй пистолет и тоже засунул за пояс.
— Ну давай, трави помаленьку… Перегудов тщательно выбрал позу, рассчитав, как будет сбрасывать петлю за петлей. Четыре этажа плюс верхний чердачный ярус — примерно шестнадцать метров.
Сергей перекрестился и, набрав в грудь воздуха, перелез через ограждение как через границу между жизнью и смертью.
Под ним была сорокаметровая бездна. До балкона верхнего, двенадцатого этажа было не меньше трех метров.
Сергей скользнул по веревке вниз, и в тот же миг Перегудов ощутил страшной силы рывок, и веревка впилась в его руки. Тяжесть тащила вниз, намертво прижав к стальной загородке. Но он испытывал такое много раз в жизни, когда приходилось десантироваться из вертолетов и принимать на борт раненых и убитых. Напряглись все мышцы спины, натянулись все жилы и сухожилия, но держал он Сергея надежно.
— Трави! — донесся снизу придушенный голос Пастухова.
Иван начал осторожно пропускать натянутую веревку вниз. Сергей оказался на уровне первого балкона. Удерживаясь одной рукой, чтобы сохранить равновесие в пространстве над черной пропастью, где внизу темнели кроны деревьев и маленькие автомобильчики, раскачиваясь из стороны в сторону и стараясь не шуметь, не зацепиться за что-нибудь и не переполошить хозяев балкона, он закрепил вторую веревку, просунув и обогнув ее конец одной рукой через решетку ограждения.
Теперь удерживаться стало легче. Док стравил еще несколько витков с бухты, и Пастух проделал то же самое на решетке балкона одиннадцатого этажа. Потом десятого. Потом девятого. Вторая страховочная веревка могла потребоваться для возвращения на крышу, если бы не удалось выйти через дверь квартиры Артиста на лестничную площадку.
Ну вот и восьмой. Он перелез через ограждение балкона и снова вернулся из пространства смерти в пространство жизни. Надолго ли? Возможно, смерть ждала там, за балконным стеклом.
На балконе у профессора Злотникова тоже полно было всякой дряни, и каким-то чудом ему удалось не наделать шума. Сергей перевел дух, немного отдышался. Руки горели и мелко дрожали от недавнего напряжения. Все было тихо. Он глянул вверхдалеко вверху на фоне неба чернела свисающая голова Дока.
Пастух два раза мигнул фонарем верх: я на месте.
На счастье, балконная дверь была не заперта. И Сергею вдруг сделалось страшно при мысли о том, что он сейчас может увидеть. Он вытащил пистолет и шагнул в квартиру. Остановился, прислушался. Было так тихо, что он, кажется, слышал, как шумит кровь в голове.
Луч его фонаря скользнул по полу, по письменному столу, по креслу, по коврам, по бесчисленным книгам на стеллажах и полках. Свет в кухне горел, трубка одного из телефонов была снята.
Квартира оказалась пуста.
Он прикоснулся к белому боку электрочайника «Сименс». Еще не остыл. В четырех чашках был налит чай. Он тоже был еще теплый.
Где же все? Ушли сами или их увели? Может быть, все-таки дозвонился Голубков?
Сергей не стал зажигать свет в других комнатах, только сейчас сообразив, что их акробатику запросто могли бы наблюдать те, кого прислали следить за квартирой.
Перед спуском он разулся и оставил на крыше кроссовки. Сейчас не пожалел об этом. Беззвучно ступая в одних носках по коврам, он обследовал квартиру — ни следов борьбы, никаких признаков вторжения и захвата. Все было так, как в тот час, когда они, в начале одиннадцатого, расстались.
Светя под ноги, Сергей прошел через холл в прихожую, мягко повернул защелку замка, второго, третьего. Входная дверь тихо открылась.
Он вернулся на балкон, снова взглянул наверх. Иван наверху ждал, все так же напряженно вглядываясь вниз. Пастух снова мигнул фонарем. И тотчас голова Дока исчезла. Через три минуты их было в квартире уже двое.
— Обувайся, — Док бросил кроссовки Сергея к его ногам.
Сергей молча надел их.
— Покажи руки, верхолаз, — потребовал Док, когда они вошли в кухню.
— Да ладно, — отмахнулся тот.
— Покажи! — Док перехватил его запястья и резко повернул к себе ладони. Как он и думал, ладони и пальцы кровоточили, стертые и порезанные веревкой.
— Прямо как братья, — хмыкнул Перегудов и показал свои руки, в таких же кровавых потертостях и порезах.
— Да уж, побратались… — Что делать-то будем? — спросил Док. — Похоже, мы разминулись на какие-то минуты.
— Оставаться нельзя. Те могут вот-вот явиться… И тут в тишине квартиры оглушительно зазвонил телефон.
— Ну что, берем трубку? — спросил Иван.
— Давай, — махнул рукой Пастух. — Вдруг это наши… — «Подари мне лунный камень, все пути преодолей…» — услышали они незнакомый мужской голос.
Наверняка это был пароль, но отзыва они не знали, и Сергей положил трубку.
— Это те! — воскликнул Док. — Сигнал своим. Видно, решили, что дело сделано.
— Значит, их еще не было, — воскликнул Пастух. Наши ушли сами. Снялись мгновенно — значит, получили приказ. Все, Иван, нам тут делать нечего — в машину!
Они захлопнули дверь и бросились к лифту. Палец Сергея уже уткнулся было в кнопку вызова кабины, как вдруг они услышали на нижних лестничных маршах осторожные шаги двух или трех человек.
— Стоп, — прошептал Док. — Это они. Внизу нам не выйти.
— Через крышу, — кивнул Пастух.
Но те были уже совсем близко.
Повинуясь безотчетному солдатскому чувству угрозы, они мгновенно вытащили оружие, двумя беззвучными прыжками забросили себя на один лестничный марш вверх и замерли, глядя вниз через лестничные пролеты. Возможно, это возвращается какая-то подгулявшая парочка, но скорей всего, приближается сама смерть.
И вот они увидели человека. По тому, как легко, словно не касаясь лестницы, почти беззвучно тот перемахивал через три-четыре ступеньки, было видно: не гуляка… наверняка спец, имеющий классную подготовку — двухметровый громила в легком спортивном костюме с бесшумным складным автоматом «ПП-95М» и в черной маске.
Так же беззвучно появился второй — такой же гигант в маске с точно таким же маленьким автоматом в руке. Обменялись жестами, оглянулись. Пастух напрягся, но, на счастье, обследовать верхний лестничный марш те двое не посчитали нужным.
Тот, что поднялся первым, был в кроссовках на специальной губчатой подошве.
Бесшумно подошел к двери и вставил отмычку в верхний замок злотниковской квартиры. Затем так же умело открыл второй и третий замок. Отмычки, видно, тоже были не без хитрых прибамбасов: дорогие сейфовые замки сработали без малейшего щелчка. Дверь подалась и первый скрылся в прихожей. За ним, оглядевшись, в квартиру проник и второй.
Пастух мгновенно оценил ситуацию. На раздумья не было и пяти секунд. Внизу, у выхода, наверняка поджидали, страхуя своих, другие убийцы. А то, что они именно убийцы, сомневаться не приходилось. Каждое движение и лица, закрытые черными масками с прорезями для глаз, выдавали их с головой.
Они исчезли, и надо было мотать на крышу… Но тех было только двое. И это был единственный шанс хоть что-нибудь узнать.
В такие мгновения все они действовали как давно притертые, прилаженные детали единого механизма. Артист и Док, Муха и Боцман, Трубач и Пастух — двое, трое, одновременно все шестеро… Быть может, только поэтому они и были еще живы пока. Те двое пришли убивать, но это не значит, что игра будет по их правилам.
Сергей рассчитал время, когда незваные гости пройдут из прихожей в глубь квартиры. Убийцы предусмотрительно не заперли за собой дверь. Это упростило задачу.
Через двадцать секунд Пастух и Док уже стояли у той же полуприкрытой двери.
Док занял на площадке удобную позицию для стрельбы, и, оставив его у входа, капитан спецназа Пастухов скользнул в прихожую вслед за теми, что явились по его душу и по души вверенных ему людей.
Иван остался на площадке один.
А Пастух, войдя, замер за выступом стены у вешалки.
Стрелять было нельзя. Он сжимал в руках концы полуметрового обрывка той сверхпрочной альпинистской веревки, по которой спускался с крыши. Надо было, чтобы в коридоре перед ним оказался спиной один из пришельцев — один, а не двое.
Тут уже все решала только судьба, чистая фортуна. Оба противника были крупнее и сильнее его, но вряд ли превосходили по другим параметрам.
Из соседней комнаты раздался негромкий шипящий матерный выдох — видно, успели уже осмотреть все помещения.
— Ушли… — хрипло прошелестел один из голосов.
— Чухня какая-то, Егоров, — уже погромче ответил второй, посвечивая во все стороны фонарем. — Может, им свистнул кто?
— Ладно, внизу перехватят. Как есть, так и доложим. Пошли.
— А ну пойди сюда, глянь, Егоров, — откуда-то издали донесся первый голос.Это что тут за веревка на балконе болтается?
Пастух изготовился. Чтобы попасть на балкон, второй непременно должен был пройти мимо и именно так, как и нужно было ему — из дверного проема спиной. По интонации голосов Сергей определил — оба расслабились, утратили контроль.
— Иду, — откликнулся второй и, выходя в коридор, зажег свет.
Из-за угла появилось плечо, широченная спина, налитая шея. Наверняка такому не впервой убивать… Веревка беззвучно мелькнула в воздухе и тотчас перетянула толстую шею.
Пастух затянул сильней. По телу пошли волны судорог… Вот и все.
Он не дал телу противника упасть — мягко опустил его на пол, привалив к стене. Через секунду складной автомат с глушителем, и шипящая включенная рация побежденного уже были в руках Пастуха. Через стеклянную дверь он видел, что первый, задрав голову, на фоне светлеющего окна рассматривает что-то вверху над балконом. Он тоже стоял спиной.
Черный цилиндр глушителя уперся ему в ямку пониже затылка, прямо в основание черепа. Он не заорал, не дернулся, только поднял руки — видно, знал, к кому шел.
— Умница, — прошептал ему в ухо Пастух. — Молодец… Гони текст в рацию… Тот даже не попытался провести контрприем: стальной холод ствола действовал отрезвляюще: он беспрекословно стянул с груди и прижал к губам коробочку приемопередатчика.
— Повторяй за мной: "Они смылись, — прошептал ему в ухо Пастух. — Ведем осмотр помещения. Пусто. Всюду пусто. Ушли… Минут через десять встречайте внизу.
Полный отбой. Конец связи".
Сергей чувствительно ткнул тупорылым глушителем в затылок. Тот был догадлив — выдав сообщение, отрубил связь.
— Соображаешь! А теперь слушай сюда, — быстро сказал Пастух. — Ты труп.
Напарника твоего уже нет. Могу заквасить и тебя. Дарю вариант. Согласен?
Тот молча кивнул.
— Отвечаешь, не раздумывая, без запинки! Иначе дырка.
Тот снова кивнул.
— Чей приказ? — быстро, спросил Пастух. — От кого пришли? Кто вы? Отвечай!
— Если б знал чей приказ, сказал бы, — стертым от смертного ужаса голосом проскрежетал тот. — Мы группа СОН.
— Что за СОН?
— Спецподразделение особого назначения.
— Кому подчиняетесь?
— Второму управлению Минобороны. Генералу Бушенко.
— Кто над ним?
— Без понятия. Пригнали срочно, дали адрес, поставили задачу — и все.
— Убрать нас?
— Ну… — Сколько вас тут?
— В нашей группе семеро.
— Командир группы?
— Фамилии не знаю. Зовут Боб. Майор спецназа. Из Москвы. Длинный, со шрамом на лбу. Он тут, внизу.
— Сколько за нас заплатили? — Две тыщи аванс. Еще три — после. «Зелеными».
— Стало быть, по пятерке на рыло? Не густо. Кто я, в курсе?
— Я ж не вижу, — промычал тот.
Сергей стянул с него черную маску и, не отрывая ствола автомата от его стриженого затылка, подвел к большому зеркалу в коридоре.
— А ну глянь… — Пастухов, — прошептал тот.
— Значит, знаешь, кого велели глушить?
— Знаю, — кивнул тот.
— Ночью в воскресенье на дороге был?
— Был.
— Почему тогда не стреляли?
— Не было приказа.
— А теперь, значит, получили?
— Угу… — Кто дал красную ракету?
— Сами не поняли. Был приказ захватить вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66