Вам ведь не хватало только стоящего дела? Верно? Так вот, я его вам предлагаю.
— Какое дело — вот вопрос, — сказал Пастух. — Если вроде того, что вы провернули на шоссе, то мы за такое не возьмемся. Даже под страхом смерти.
— Да-да, помню. Как ни странно, вам еще присущ наивный идеализм. Так вот, о деле после. Обговорим условия контракта. Ваш стандартный гонорар — пятьдесят тысяч долларов США на руки каждому за проведенную акцию. Не так ли?
И снова они переглянулись. Об этом могли знать только… — Допустим, — сказал Пастухов.
— Я плачу щедро, не торгуясь и не скупясь. Сделаете работу — получите больше.
— Так в чем будет состоять работа? — повторил Сергей.
— Все конкретные вопросы потом. Сегодня мы просто познакомились. Я хотел взглянуть на вас, оценить.
— Оценили? — спросил Муха.
— Оценил. Следующий наш контакт, думаю, произойдет в самое ближайшее время, возможно — в ближайшие часы. В какой именно форме — будет зависеть от того, как будут складываться обстоятельства. Скорее всего, вы просто получите приказ прибыть на встречу туда-то и туда-то для получения конкретного задания с указанием точного места и времени. Режим постоянной готовности. И никаких резких движений. Вы блокированы со всех сторон. Согласны? Или у вас… иное мнение?
И, несмотря на предельно накаленную атмосферу этого разговора, все шестеро неожиданно нервно расхохотались.
— Слушайте, вы мне нравитесь все больше, — заметил тот, кого они не видели.Кажется, мы поладим. Через час все вы снова обретете свободу. А сейчас вам нужно привести себя в порядок, расслабиться, смыть грязь и кровь. У меня тут отличная финская сауна и русская банька. Попарьтесь, потешьтесь кипяточком, помашите веничками. После банной церемонии получите пейджеры для получения моих дальнейших распоряжений.
— Связь будет односторонней? — спросил Док.
— Этого вполне достаточно… В динамике щелкнуло — микрофон отключили. В ту же минуту к ним вошли трое мужчин в масках, и вскоре они уже раздевались в предбаннике под присмотром охранников-тяжеловесов. Их одежду сложили в прозрачные целлофановые пакеты и унесли.
Они остались одни. Молча рассматривали друг друга — их тела были в синяках, ссадинах и кровоподтеках. Один за другим вошли в жаркую парную и принялись, как и советовал неведомый заказчик, не щадя сил, охаживать друг друга вениками и обдавать из маленьких шаек горячей водой.
— Пару, пару побольше! — сквозь зубы покрикивал Док.
Горячий туман окутал их. Лишь бледные силуэты фигур выплывали из молочных клубов и снова исчезали в них. Теперь никакая камера не разглядела бы их в этом мареве. Пастух забрался на верхний полок и быстро ощупал поверхность мокрой деревянной плахи, на которой лежал. Доски были обработаны на совесть. И все же он нашел то, что искал. В одном месте у самой стены дерево дало небольшую трещинку, чуть отслоилось, и если теперь… — Трубач! — громким шепотом позвал Сергей. — Окати-ка меня горяченькой… Ухов тут же возник из облака с полной шайкой горячей воды. Плеснул от души.
— У-ух! — вскрикнул Пастух и, перехватив у запястья толстенную ручищу Трубача, приложил его ладонь к выбоине у трещины на доске.
Шепнул в ухо:
— Попробуй оторвать. Я не смог… Николай, ни о чем не спрашивая, прихватил железными пальцами за край доски в том месте, где наметилась трещина, поднатужился, рванул и отщепил узкую лучинку древесины. Этот кусочек с характерным рельефом древесных волокон он показал Пастуху.
— Геракл! — прошептал Сергей. — Этот кусочек надо вынести отсюда.
— Где спрятать-то? — спросил Трубач. — Мы же голые. Обыщут.
— Не допетрят, — сказал Сергей. — Тут, Коля, нужна крестьянская психология.
Сунь хоть в рот, за щеку. Вот твоя молчаливость и сгодится.
Отдуваясь и отфыркиваясь, красные, распаренные, они вывалились обратно в предбанник. Тотчас явились охранники и вернули их одежду. Каким-то образом она была отчищена и выглажена за полчаса. Вместо старых принесли новенькие носки и кроссовки — разумеется, их прежняя обувка с налипшей глиной и песком, прихваченными там, на шоссе, была «приобщена к делу».
— С легким паром! — насмешливо буркнул один из охранников через черную маску.
— Ну как, нашли что-нибудь? — с невиннейшим видом поинтересовался Артист.
Те не ответили.
Когда оделись, то по знаку одного из стражей двинулись за ним из сауны, поднимаясь вверх по крутой лестнице.
Их привели в ту же гостиную с камином, где один из углов загораживало белое полотно и стояли софиты на высоких штативах.
— Это еще зачем? — спросил Муха.
— Значит, с вас и начнем, — сказал человек в маске. Их сфотографировали одного за другим, всех шестерых.
— На память об этой ночи, — пояснил человек в такой же маске, стоявший у фотоаппарата на треноге.
Фотоаппарат был дорогой, роскошный «Хассельблад» — видно, все тут было с размахом, иначе уже не умели жить.
Через час их вывели во двор, посадили в японский микроавтобус, который, выехав за высокие железные ворота, довольно долго катил по черному пустынному шоссе, петлял по каким-то лесным дорогам, вновь возвращался на то же шоссе, потом выбрался на незнакомую трассу и не менее четверти часа летел по ней со скоростью выше ста километров. Затем оказались в узком тоннеле, который неведомо как вывел их на широченную многорядную, разделенную надвое магистраль.
— Кольцевая, — сказал Боцман.
— Точно — кольцевая, — вгляделся Артист. — Только как мы на ней оказались, вот вопрос?
Перед выездом им всем вернули их наручные часы, вручили маленькие черные коробочки новеньких пейджеров «Моторола» и выдали каждому по десятитысячной пачке долларов в упаковке Центробанка.
Как заметил выдававший деньги и часы: «Это аванс. Остальное — после дела».
Микроавтобус отмахал чуть ли ни половину МКАД, потом свернул на Можайское шоссе и понесся в сторону Кутузовского проспекта. Никакой охраны или слежки не было — только немолодой молчаливый водитель.
Он обернулся к ним.
— Ребят, — спросил буднично, как какой-нибудь заурядный левак. — Вас как — по домам развезти?
— Слушай, батя, — повернулся к нему Пастух. — У тебя что, относительно нас никакого приказа? И все адреса есть?
— Адреса имеются, — кивнул водитель. — Московских велено развезти по домам или куда скажете-и все.
— Тогда вот что, — попросил Сергей, — выбрось-ка нас где-нибудь прямо тут.
Они уже были в начале Кутузовского. Впереди призрачно светилась Триумфальная арка.
— Как скажете… — пожал плечами шофер. — Мне без разницы.
Он остановил свой хорошенький японский минивэн, кивнул на прощанье:
— Ну, счастливо… И неспешно укатил по пустынному в этот час Кутузовскому проспекту.
Переминаясь с ноги на ногу, зябко поеживаясь на предутреннем холодке, они молча стояли небольшой кучкой на тротуаре, озирались, будто спустились с другой планеты.
— Тьфу! — словно очнувшись, шепеляво выговорил Трубач и вытащил из-за щеки героически добытую щепку.
— Молодчага, — сказал Пастух. — Человек-сейф.
Он осторожно забрал у него мокрый трофей и спрятал во внутренний карман куртки.
— Чего это? — вытаращил глаза Муха.
— Наш ответ Чемберлену, — ответил Трубач и с наслаждением плюнул себе под ноги.
Они внимательно осмотрелись, проверились… В самом деле — никто за ними не следил, не преследовал, не вел наблюдение. Не сговариваясь, все шестеро свернули в первый же двор, вошли в ближайший подъезд девятиэтажки и тщательно прощупали на себе и друг на друге всю одежду, намереваясь найти еще какую-нибудь мелкую пакость вроде давешних боцманских висюлек. Но ничего такого не обнаружилось — ни в швах курток, ни за отворотами воротников, ни за лацканами пиджаков Артиста и Мухи, ни в новых кроссовках.
Перегудов усмехнулся:
— Не будем обольщаться, коллеги, — и постучал ногтем по своим наручным часам.
Остальные поняли и одновременно стянули браслеты своих наручных часов. У всех были разные — японские, швейцарские, а у Боцмана — старые командирские с гравировкой: «Капитану третьего ранга Василию Хохлову за мужество от командования Северного флота» — отцовский подарок.
Трубач достал из кармана свой старый, заслуженный армейский нож и без колебаний свинтил крышку своей «сейки»… тихонько засмеялся. Он назубок знал, как выглядит сверкающая начинка его японских «непотопляемых». Поманил друзей пальцем — молча показал тончайшую полупрозрачную пленочную пластинку, поблескивающую многочисленными золотыми прожилками. Потом так же быстро и умело открыл крышки остальных часов. Во всех оказались такие же крохотные невесомые полупрозрачные диски.
— Жаль… — задумчиво промолвил Николай. — Думаю, слаженный был секстет.
Нежным движением кончика ножа он отделил пластинки от часовых механизмов, закрыл и раздал товарищам часы. Последующие его действия немало удивили остальных.
Поманив их за собой, он вошел в кабину лифта, без труда дотянулся до се потолка, чуть облизнул языком одну из пластинок и приклеил ее к теплому черному обрамлению светящегося плафона над головой. А остальные пять пластинок, сложив крохотной невесомой стопкой, завернул в носовой платок и осторожно вложил во внутренний карман куртки.
Операции вскрытия были подвергнуты и пейджеры. Но тут сюрпризов умелец Трубач не обнаружил. Однако на всякий случай обесточил питание, вытащив маленькие батарейки.
— Ну вот, — с облегчением вздохнул он, — да здравствует свобода слова и гласность! Хотя бы на время. Напридумывали, сволочи! Читал я об этих херовинках, — показал он на кабину лифта, — но не перил. Оказывается, правда. Эта фитюлька — одновременно мини-микрофон и цифровой излучающий контур. Отсекает шумы часовой механики, передает речь и служит для пеленгации того, на ком часы.
Питается от тепла человеческого тела, антенной служит часовой корпус. Если часы снять — работает еще минут пять-шесть. Но в тепле и на солнце — сколько угодно. На кожаном ремешке дальность действия — триста метров, с металлическим браслетомкилометр. Со станции приема можно транслировать усиленный сигнал хоть на спутник и следить за всеми перемещениями интересующей персоны. Разве не гениально? Ну а сейчас маленький эксперимент. Если он даст положительный результат — значит, других «ушек» на нас сейчас нету. Уходим в темпе!
Они высыпали гурьбой из подъезда, перебежали через двор, вошли в подъезд дома напротив, поднялись на второй этаж и приникли к окну.
Начинало светать. В серо-голубом сумраке все казалось таинственным и тревожным, как в фильме ужасов.
— Засекаем время… — тихо сказал Трубач. И точно — минут через пять во двор медленно въехал знакомый микроавтобус «мицубиси», тот самый, что доставил их в эту часть города.
— Вот он, лапочка, — присвистнул Трубач. — Потерял сигналы с этих хреновин.
Как видите, наш симпатичный водила не так уж прост. Но на ту, в лифте, он должен сделать стойку… Минивэн проехал мимо подъезда, где Трубач демонстрировал им свою смекалку и оставил тончайший пленочный кружок на черном металле светильника в кабине лифта.
Увидеть и найти его там едва ли было возможно.
— Пусть поищет, — злорадно сказал Артист. Микроавтобус сделал несколько кругов по двору. Потом тот самый водитель выскочил из кабины и забегал взад-вперед мимо дома напротив, поминутно поглядывая на свои часы.
— Пытается запеленговать… — прошептал Трубач. — Ну давай, дед, давай… Чего мечешься?
Наконец водитель «мицубиси» уловил направление, скрылся в парадном напротив, пробыл в нем довольно долго и выскочил обратно во двор, явно растерянный и удрученный. Торопливо забрался в кабину своего минивэна, нервно газанул, так что взвизгнули покрышки, и вылетел со двора.
— Не нашел, — сочувственно вздохнул Боцман. — Спасибо, Колька, за представление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— Какое дело — вот вопрос, — сказал Пастух. — Если вроде того, что вы провернули на шоссе, то мы за такое не возьмемся. Даже под страхом смерти.
— Да-да, помню. Как ни странно, вам еще присущ наивный идеализм. Так вот, о деле после. Обговорим условия контракта. Ваш стандартный гонорар — пятьдесят тысяч долларов США на руки каждому за проведенную акцию. Не так ли?
И снова они переглянулись. Об этом могли знать только… — Допустим, — сказал Пастухов.
— Я плачу щедро, не торгуясь и не скупясь. Сделаете работу — получите больше.
— Так в чем будет состоять работа? — повторил Сергей.
— Все конкретные вопросы потом. Сегодня мы просто познакомились. Я хотел взглянуть на вас, оценить.
— Оценили? — спросил Муха.
— Оценил. Следующий наш контакт, думаю, произойдет в самое ближайшее время, возможно — в ближайшие часы. В какой именно форме — будет зависеть от того, как будут складываться обстоятельства. Скорее всего, вы просто получите приказ прибыть на встречу туда-то и туда-то для получения конкретного задания с указанием точного места и времени. Режим постоянной готовности. И никаких резких движений. Вы блокированы со всех сторон. Согласны? Или у вас… иное мнение?
И, несмотря на предельно накаленную атмосферу этого разговора, все шестеро неожиданно нервно расхохотались.
— Слушайте, вы мне нравитесь все больше, — заметил тот, кого они не видели.Кажется, мы поладим. Через час все вы снова обретете свободу. А сейчас вам нужно привести себя в порядок, расслабиться, смыть грязь и кровь. У меня тут отличная финская сауна и русская банька. Попарьтесь, потешьтесь кипяточком, помашите веничками. После банной церемонии получите пейджеры для получения моих дальнейших распоряжений.
— Связь будет односторонней? — спросил Док.
— Этого вполне достаточно… В динамике щелкнуло — микрофон отключили. В ту же минуту к ним вошли трое мужчин в масках, и вскоре они уже раздевались в предбаннике под присмотром охранников-тяжеловесов. Их одежду сложили в прозрачные целлофановые пакеты и унесли.
Они остались одни. Молча рассматривали друг друга — их тела были в синяках, ссадинах и кровоподтеках. Один за другим вошли в жаркую парную и принялись, как и советовал неведомый заказчик, не щадя сил, охаживать друг друга вениками и обдавать из маленьких шаек горячей водой.
— Пару, пару побольше! — сквозь зубы покрикивал Док.
Горячий туман окутал их. Лишь бледные силуэты фигур выплывали из молочных клубов и снова исчезали в них. Теперь никакая камера не разглядела бы их в этом мареве. Пастух забрался на верхний полок и быстро ощупал поверхность мокрой деревянной плахи, на которой лежал. Доски были обработаны на совесть. И все же он нашел то, что искал. В одном месте у самой стены дерево дало небольшую трещинку, чуть отслоилось, и если теперь… — Трубач! — громким шепотом позвал Сергей. — Окати-ка меня горяченькой… Ухов тут же возник из облака с полной шайкой горячей воды. Плеснул от души.
— У-ух! — вскрикнул Пастух и, перехватив у запястья толстенную ручищу Трубача, приложил его ладонь к выбоине у трещины на доске.
Шепнул в ухо:
— Попробуй оторвать. Я не смог… Николай, ни о чем не спрашивая, прихватил железными пальцами за край доски в том месте, где наметилась трещина, поднатужился, рванул и отщепил узкую лучинку древесины. Этот кусочек с характерным рельефом древесных волокон он показал Пастуху.
— Геракл! — прошептал Сергей. — Этот кусочек надо вынести отсюда.
— Где спрятать-то? — спросил Трубач. — Мы же голые. Обыщут.
— Не допетрят, — сказал Сергей. — Тут, Коля, нужна крестьянская психология.
Сунь хоть в рот, за щеку. Вот твоя молчаливость и сгодится.
Отдуваясь и отфыркиваясь, красные, распаренные, они вывалились обратно в предбанник. Тотчас явились охранники и вернули их одежду. Каким-то образом она была отчищена и выглажена за полчаса. Вместо старых принесли новенькие носки и кроссовки — разумеется, их прежняя обувка с налипшей глиной и песком, прихваченными там, на шоссе, была «приобщена к делу».
— С легким паром! — насмешливо буркнул один из охранников через черную маску.
— Ну как, нашли что-нибудь? — с невиннейшим видом поинтересовался Артист.
Те не ответили.
Когда оделись, то по знаку одного из стражей двинулись за ним из сауны, поднимаясь вверх по крутой лестнице.
Их привели в ту же гостиную с камином, где один из углов загораживало белое полотно и стояли софиты на высоких штативах.
— Это еще зачем? — спросил Муха.
— Значит, с вас и начнем, — сказал человек в маске. Их сфотографировали одного за другим, всех шестерых.
— На память об этой ночи, — пояснил человек в такой же маске, стоявший у фотоаппарата на треноге.
Фотоаппарат был дорогой, роскошный «Хассельблад» — видно, все тут было с размахом, иначе уже не умели жить.
Через час их вывели во двор, посадили в японский микроавтобус, который, выехав за высокие железные ворота, довольно долго катил по черному пустынному шоссе, петлял по каким-то лесным дорогам, вновь возвращался на то же шоссе, потом выбрался на незнакомую трассу и не менее четверти часа летел по ней со скоростью выше ста километров. Затем оказались в узком тоннеле, который неведомо как вывел их на широченную многорядную, разделенную надвое магистраль.
— Кольцевая, — сказал Боцман.
— Точно — кольцевая, — вгляделся Артист. — Только как мы на ней оказались, вот вопрос?
Перед выездом им всем вернули их наручные часы, вручили маленькие черные коробочки новеньких пейджеров «Моторола» и выдали каждому по десятитысячной пачке долларов в упаковке Центробанка.
Как заметил выдававший деньги и часы: «Это аванс. Остальное — после дела».
Микроавтобус отмахал чуть ли ни половину МКАД, потом свернул на Можайское шоссе и понесся в сторону Кутузовского проспекта. Никакой охраны или слежки не было — только немолодой молчаливый водитель.
Он обернулся к ним.
— Ребят, — спросил буднично, как какой-нибудь заурядный левак. — Вас как — по домам развезти?
— Слушай, батя, — повернулся к нему Пастух. — У тебя что, относительно нас никакого приказа? И все адреса есть?
— Адреса имеются, — кивнул водитель. — Московских велено развезти по домам или куда скажете-и все.
— Тогда вот что, — попросил Сергей, — выбрось-ка нас где-нибудь прямо тут.
Они уже были в начале Кутузовского. Впереди призрачно светилась Триумфальная арка.
— Как скажете… — пожал плечами шофер. — Мне без разницы.
Он остановил свой хорошенький японский минивэн, кивнул на прощанье:
— Ну, счастливо… И неспешно укатил по пустынному в этот час Кутузовскому проспекту.
Переминаясь с ноги на ногу, зябко поеживаясь на предутреннем холодке, они молча стояли небольшой кучкой на тротуаре, озирались, будто спустились с другой планеты.
— Тьфу! — словно очнувшись, шепеляво выговорил Трубач и вытащил из-за щеки героически добытую щепку.
— Молодчага, — сказал Пастух. — Человек-сейф.
Он осторожно забрал у него мокрый трофей и спрятал во внутренний карман куртки.
— Чего это? — вытаращил глаза Муха.
— Наш ответ Чемберлену, — ответил Трубач и с наслаждением плюнул себе под ноги.
Они внимательно осмотрелись, проверились… В самом деле — никто за ними не следил, не преследовал, не вел наблюдение. Не сговариваясь, все шестеро свернули в первый же двор, вошли в ближайший подъезд девятиэтажки и тщательно прощупали на себе и друг на друге всю одежду, намереваясь найти еще какую-нибудь мелкую пакость вроде давешних боцманских висюлек. Но ничего такого не обнаружилось — ни в швах курток, ни за отворотами воротников, ни за лацканами пиджаков Артиста и Мухи, ни в новых кроссовках.
Перегудов усмехнулся:
— Не будем обольщаться, коллеги, — и постучал ногтем по своим наручным часам.
Остальные поняли и одновременно стянули браслеты своих наручных часов. У всех были разные — японские, швейцарские, а у Боцмана — старые командирские с гравировкой: «Капитану третьего ранга Василию Хохлову за мужество от командования Северного флота» — отцовский подарок.
Трубач достал из кармана свой старый, заслуженный армейский нож и без колебаний свинтил крышку своей «сейки»… тихонько засмеялся. Он назубок знал, как выглядит сверкающая начинка его японских «непотопляемых». Поманил друзей пальцем — молча показал тончайшую полупрозрачную пленочную пластинку, поблескивающую многочисленными золотыми прожилками. Потом так же быстро и умело открыл крышки остальных часов. Во всех оказались такие же крохотные невесомые полупрозрачные диски.
— Жаль… — задумчиво промолвил Николай. — Думаю, слаженный был секстет.
Нежным движением кончика ножа он отделил пластинки от часовых механизмов, закрыл и раздал товарищам часы. Последующие его действия немало удивили остальных.
Поманив их за собой, он вошел в кабину лифта, без труда дотянулся до се потолка, чуть облизнул языком одну из пластинок и приклеил ее к теплому черному обрамлению светящегося плафона над головой. А остальные пять пластинок, сложив крохотной невесомой стопкой, завернул в носовой платок и осторожно вложил во внутренний карман куртки.
Операции вскрытия были подвергнуты и пейджеры. Но тут сюрпризов умелец Трубач не обнаружил. Однако на всякий случай обесточил питание, вытащив маленькие батарейки.
— Ну вот, — с облегчением вздохнул он, — да здравствует свобода слова и гласность! Хотя бы на время. Напридумывали, сволочи! Читал я об этих херовинках, — показал он на кабину лифта, — но не перил. Оказывается, правда. Эта фитюлька — одновременно мини-микрофон и цифровой излучающий контур. Отсекает шумы часовой механики, передает речь и служит для пеленгации того, на ком часы.
Питается от тепла человеческого тела, антенной служит часовой корпус. Если часы снять — работает еще минут пять-шесть. Но в тепле и на солнце — сколько угодно. На кожаном ремешке дальность действия — триста метров, с металлическим браслетомкилометр. Со станции приема можно транслировать усиленный сигнал хоть на спутник и следить за всеми перемещениями интересующей персоны. Разве не гениально? Ну а сейчас маленький эксперимент. Если он даст положительный результат — значит, других «ушек» на нас сейчас нету. Уходим в темпе!
Они высыпали гурьбой из подъезда, перебежали через двор, вошли в подъезд дома напротив, поднялись на второй этаж и приникли к окну.
Начинало светать. В серо-голубом сумраке все казалось таинственным и тревожным, как в фильме ужасов.
— Засекаем время… — тихо сказал Трубач. И точно — минут через пять во двор медленно въехал знакомый микроавтобус «мицубиси», тот самый, что доставил их в эту часть города.
— Вот он, лапочка, — присвистнул Трубач. — Потерял сигналы с этих хреновин.
Как видите, наш симпатичный водила не так уж прост. Но на ту, в лифте, он должен сделать стойку… Минивэн проехал мимо подъезда, где Трубач демонстрировал им свою смекалку и оставил тончайший пленочный кружок на черном металле светильника в кабине лифта.
Увидеть и найти его там едва ли было возможно.
— Пусть поищет, — злорадно сказал Артист. Микроавтобус сделал несколько кругов по двору. Потом тот самый водитель выскочил из кабины и забегал взад-вперед мимо дома напротив, поминутно поглядывая на свои часы.
— Пытается запеленговать… — прошептал Трубач. — Ну давай, дед, давай… Чего мечешься?
Наконец водитель «мицубиси» уловил направление, скрылся в парадном напротив, пробыл в нем довольно долго и выскочил обратно во двор, явно растерянный и удрученный. Торопливо забрался в кабину своего минивэна, нервно газанул, так что взвизгнули покрышки, и вылетел со двора.
— Не нашел, — сочувственно вздохнул Боцман. — Спасибо, Колька, за представление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66