Несколько окон выходило в сад, у противоположной стены я заметила высокий камин и рухнула в ближайшее кресло. Бьянка прошла к стойке. Звякнули кусочки льда.
— Вам нужно взбодриться, — сказала она, протягивая мне стакан.
— Спасибо.
Я взяла стакан, но была настолько измотана, что не могла даже поднести его к губам.
— А теперь рассказывайте.
— Не знаю, с чего начать... — Господи, ну и мямля! — Так много нужно вам объяснить... Сейчас... сейчас. Но вы непременно должны мне поверить. Они схватили его! Они убьют его, если мы их не остановим!
— Его? — Изогнутая бровь чуть дрогнула. — Кого? Ах да... Ваш любовник.
— Он не мой любовник, — пробормотала я. В жизни не слыхала большей нелепицы. — Мы никогда... Я хочу сказать, у нас не было времени.
— Не было? Жаль-жаль. Уверяю, вы много потеряли.
Уголки губ Бьянки слегка приподнялись... Мона Лиза... Жрица. Какая у нее странная, всезнающая улыбка, словно княгиня живет уже много-много веков.
Утомление и смущение вдруг как рукой сняло. Я чувствовала себя удивительно бодрой, обретя своего рода умственное второе дыхание. Жаль, что это не случилось несколькими минутами ранее.
Бьянка все-таки чертовски проницательная женщина. Она заметила, как изменилось мое лицо, и улыбка застыла у нее на губах.
— Так вы поняли... Интересно, как?
— Наверное, следовало давным-давно понять, — резко сказала я, злясь на себя. — Последние несколько часов только и делала, что думала. Вот и додумалась. До многого додумалась...
Но одно обстоятельство все же упустила. Мне следовало быть повнимательнее.
Я осторожно отставила стакан, так и не пригубив. Бьянку моя осторожность позабавила. Она рассмеялась:
— Не бойтесь, я ничего туда не подмешала. Так как вы поняли, дорогая?
— Все дело в квартире. Джон сказал, что никогда не приводил туда Хелену, и у него не было причин лгать. Он ведь не скрыл, что... Неважно. Кто-то знал о его тайном убежище. Если Джон не приводил туда Хелену, значит, приводил кого-то еще... другую даму.
— Но почему ваш выбор пал именно на меня? — Бьянка продолжала загадочно улыбаться. — Не думаю, что я единственная дама, которую сэр Джон почтил своим вниманием.
Я испустила раздраженный вздох.
— Господи! Да пусть ваш сэр Джон хоть величайший любовник современности, новоявленный Казанова, но в сутках всего-навсего двадцать четыре часа. Сэр Джон находился в Риме меньше недели, и у него хватало дел. Вы да Хелена — вот и весь его любовный список. Он просто не успел внести в него новые имена. Кроме того, Бьянка, вы заполнили огромный пробел в моих рассуждениях. Я беспрестанно спрашивала себя, кто же руководит всей этой грандиозной аферой? Вы единственный человек, у которого достаточно ума и честолюбия, чтобы организовать мошенничество с таким размахом. Помимо прочего, главарь должен был удовлетворять двум условиям: жить в Риме и знать о талантах Луиджи Караваджо. Кроме того, в детективах главный бандит никогда не появляется в последней главе, это противоречит законам жанра! Так что вычислить вас не составило особого труда. — И я гордо расправила плечи. — Что вы сделали с Джоном?
— Он здесь. — Бьянка больше не забавлялась. Она с любопытством рассматривала меня. — Мы думали использовать его в качестве заложника, чтобы обеспечить ваше молчание, дорогая. Кто мог предположить, что вы окажетесь настолько глупой, что заявитесь по собственной воле? Бога ради, объясните, зачем вы пришли?
Ответ я знала, но вряд ли могла внятно изложить его вслух. Слишком путано бы получилось. Всему виной мое трудолюбивое подсознание, это оно подкинуло мне разгадку, вот только бедному подсознанию пришлось трудиться на фоне моей откровенной глупости, и потому преуспело оно лишь отчасти. В общем, я догадалась, но как, сама не знаю. Просто в какой-то момент в голове всплыло имя Бьянки, но почему?.. Кто его знает. В будущем буду придерживаться другой тактики: ни о чем не думать, пусть подсознание вкалывает само. Если, конечно, у меня есть будущее...
— Надеюсь, вы понимаете, что я не могла прийти сюда, словно агнец на заклание, не приняв мер предосторожности? — Прекрасная фраза, только вот уверенности в голосе надо бы побольше. — Ха-ха! Таких идиотов на свете просто нет, дорогая княгиня Кончини. Если через пять минут я не выйду из этого дома живая и невредимая, с Джоном под мышкой, вас ждут серьезные неприятности.
Бьянка, казалось, не слышала меня. Она неподвижно сидела в кресле, слегка склонив голову набок, словно прислушиваясь к чему-то.
— Эй! Я сказала, будет лучше, если вы нас сейчас же отпустите! Мы дадим вам время для бегства. У вас наверняка припрятана кругленькая сумма. За несколько часов вы можете пересечь полмира. Вы же разумная женщина, Бьянка, и должны понять, что глупо оставлять после себя гору трупов.
— Верно, — пробормотала она.
— Тогда...
— Прошу прощения. — Бьянка покачала головой. — Боюсь, вы заблуждаетесь, дорогая, и рисуете всю картину в несколько искаженном виде.
— Что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, что вовсе не я решаю вопрос о вашей судьбе. — Она подалась вперед и взмахнула тонкой рукой. Почему-то этот жест, несмотря на его театральность, выглядел весьма убедительно. — Да, задумка целиком и полностью моя. Вначале была моей... Неужели вы способны поверить, будто такой утонченный, такой, простите мне нескромность, изощренный ум мог совершить столь непростительную ошибку? Ну разве стала бы я убивать бедную глупенькую шлюшку? К чему эта нелепая и бессмысленная жестокость? Нет, я не такая идиотка, уж поверьте, Вики. У вас должны были возникнуть подозрения...
— Довольно, Бьянка! — произнес чей-то негромкий голос.
Сине-зеленые портьеры рядом с камином заколыхались и раздвинулись, открыв взгляду дверь.
На пороге стоял он, прекрасный, как скульптура Микеланджело... С пистолетом в руках.
Глава двенадцатая
I
Луиджи выглядел таким юным, таким беззащитным. Обиженно-надутое лицо делало его похожим на несчастного ребенка. Луиджи казался на несколько лет моложе, чем был на самом деле. Я не верила своим глазам.
Луиджи!..
Кто бы мог подумать?! И если бы не пистолет, я бы наверняка решила, что от усталости и отчаяния у меня начались галлюцинации.
— Вам лучше перестать обзывать меня идиотом и глупцом! — Юноша обжег Бьянку ненавидящим взглядом. — Вы всегда разговаривали со мной свысока. Глупый ребенок, невинный младенец... это я-то?! Я? Человек, без которого ничего у вас не вышло бы... Да что бы вы делали без меня! Любого из вас можно заменить, но без меня весь замысел пошел бы насмарку! Жаль, что я раньше до этого не додумался. Но теперь все будет иначе! Отныне я здесь главный, король занял подобающее ему место. И больше никто из вас не посмеет смеяться надо мной, ясно?!
Надо отдать должное Бьянке — трусихой она не была. В ту минуту ей грозила куда большая опасность, чем мне. Уязвленное самолюбие делало Луиджи таким же неуравновешенным, как колченогий стул, но Бьянка не съежилась от страха, не сжалась под его яростным взглядом и не стала извиняться.
— Видите, меня свергли, как и всех других тиранов. Дворцовый переворот. Что ж, дорогая Вики, приветствуйте нового правителя.
— Луиджи безусловно прав, — сказала я спокойно. — Без него у вас ничего бы не вышло. Он истинный гений. Знаешь, Луиджи, ты мог бы стать самым величайшим ювелиром в истории человечества.
Первая часть моего лицемерного панегирика ему определенно понравилась. Он взглянул на меня, и надутое лицо чуть смягчилось. Но концовка удалась мне хуже. Луиджи снова набычился.
— Ювелиры — это жалкие ремесленники. А я художник! Если бы мой отец не пытался уничтожить мой талант, в этом занятии не было бы необходимости. Я не ремесленник!
— Челлини тоже был ювелиром. А знаменитый Холбейн творил свои чудесные вещицы для Генриха Восьмого.
В глазах Луиджи появилось задумчивое выражение.
— Верно...
Это было все равно что идти по ломкому, подтаявшему льду: один шаг в сторону, одно неверное слово могло нарушить то хрупкое взаимопонимание, которое наметилось между нами. К тому же Луиджи вовсе не был глуп. Безумен — да, конечно, но отнюдь не глуп.
— О чем это вы сейчас говорили? Хотели убедить Бьянку отпустить вас, так? Вы нам подстроили ловушку. Какую именно?
Я медлила с ответом. Глаза Луиджи сузились, палец лег на спусковой крючок.
— Все так запуталось, — зачастила я. — Так перемешалось. Я не знала, что ты тоже в этом замешан, Луиджи. Думала, что они используют твой редкий талант, думала, что ты невинен, как всякий истинный художник. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
— Постойте, постойте... — Луиджи словно говорил про себя. — Дайте подумать. У вас есть какой-то план... А-а! Вы же куда-то звонили... Отец как-то сказал мне об этом. Какому-то человеку в Мюнхене. В этом состоит ваш план? Если вы не позвоните своему приятелю, он обратится в полицию. Видите, я умнее, чем вы думали!
Его юное лицо так и лучилось удовольствием. Умом я понимала, что этот красивый, очаровательный мальчик на самом деле жестокий убийца, но сердце отказывалось принимать правду.
— Ты и вправду очень умен, Луиджи. Все правильно, именно в этом состоял мой план. Но я не буду...
— Звоните! — Дуло пистолета качнулось в сторону низкого столика, на котором стоял телефонный аппарат. — Давайте же, звоните! И будьте осторожнее. Скажете, что все в порядке. А чтобы вы не наделали глупостей... — Он оглянулся через плечо: — Бруно! Приведи его сюда.
Я посмотрела на княгиню. Она лишь приподняла узкие плечи. Так пожимать плечами умеют только итальянцы.
— Да уж, много от вас помощи, — с горечью буркнула я.
Дверь, из которой появился Луиджи, все еще оставалась открытой. Послышались шаги, неуверенные, шаркающие, им вторил гулкий топот. Затем появился Джон, которого поддерживал Бруно. Лицо Джона было в кровоподтеках, а фингал под глазом — настоящее произведение абстрактного искусства.
— Я его допрашивал, — простодушно объяснил Луиджи. — Хотел узнать, где вы прячетесь вместе с доказательствами, которые он вам передал.
Мы с Джоном уставились друг на друга. Он тяжело опирался на своего надзирателя. Разобрать выражение его лица я не могла, таким это лицо было изувеченным, но слова не оставляли никаких сомнений:
— На этот раз тебе удалось-таки все испортить.
— Мог бы и предупредить! — фыркнула я, оскорбленная до глубины души. — Ты же все знал! Черт, так вот почему у тебя был такой странный вид...
— Предупредить?! У меня не было времени даже вздохнуть, когда эти гориллы начали ломать дверь. Доводилось мне в детстве читать книжки про глупых героинь, но ты их всех переплюнула. Я жизнь ставлю на карту, чтобы спасти тебя от смерти, а ты с редким упорством лезешь прямо в...
Луиджи, внимавший нашей перепалке с недовольным видом, остановил тираду Джона — которая, увы, не была столь уж несправедливой, — направив на него пистолет.
— Хватит! Нельзя так разговаривать с дамой, тем более что она рисковала ради вас. Стыдитесь, сэр!
На мгновение я подумала, что Джон сейчас расхохочется, и заранее окаменела, — судя по всему, Луиджи очень обидчивый юноша.
— Ты прав, — выдавил наконец Джон. — Приношу свои глубочайшие извинения. Может, нам стоить попробовать что-нибудь более соответствующее тому развеселому фарсу, в котором мы все участвуем. Сейчас, сейчас... Вот! О, дорогая моя, драгоценная! Как храбро и как глупо ты поступила! Разве ты не знала, что я скорее соглашусь тысячу раз умереть, чем видеть... э-э... чем видеть, как подвергается опасности один-единственный волосок на твоей глупенькой головке?
— Но, милый мой, — проворковала я медовым голосом, — неужели я смогла бы жить, если бы твоя прискорбная привычка беспрестанно врать стоила бы тебе жизни?! Нет-нет, я должна была прийти хотя бы для того, чтобы умереть вместе с тобой!
Господи, ну и бред!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37