Потом Селкирк исступленно крикнул:
— Брось мне пистолет, сука!
Сара повернулась к нему, как зомби, и, опустив пистолет, перебросила ему. Селкирк ловко поймал его и навел на Реда. Тот застыл, не успев броситься вперед.
— У меня тоже есть свои принципы, — заявил Селкирк. — И один из них — не оставлять свидетелей. Я не знаю, что там случилось с ее программой, но теперь от нее нам уже не будет никакой пользы.
Пот, стекавший по спине Реда, сразу становился ледяным на холодном ветру. Через плечо Селкирка он видел пролив Голден-Гейт.
— Подождите, — сказал он. — Сначала приведите ее в себя.
— Зачем?
— Чтобы… чтобы мы могли попрощаться.
Казалось, эта просьба почему-то огорчила Селкирка. Он перестал улыбаться и попятился назад, пока не оказался у самой балюстрады. Но пистолет в его руке не дрогнул.
— Хорошо. Я это сделаю. Я все-таки не такое уж чудовище. Но я выполню свой долг, даже если это мне не доставит удовольствия. Вы-то меня понимаете, а она нет. — Он кивнул в сторону Сары.
Ред вздрогнул. Селкирк хочет сказать, что у них много общего. И самое скверное — то, что он действительно его понимал. Не мог он понять только одного — что должен сделать человек, чтобы Селкирк счел его чудовищем.
— Я никогда никого не убивал только по обязанности, — сказал Ред. С гордостью? Но действительно ли он мог этим похвалиться или просто обстоятельства никогда не ставили его перед таким выбором?
— Ну, еще убьете. Или могли бы убить.
Неужели Селкирк прав? Неужели он просто старается не заглядывать так далеко в будущее? Неужели именно этим кончится, если он возродит к жизни Ассоциацию?
— Вы ее приведете в себя? — спросил он снова.
Селкирк кивнул.
— Только без фокусов. Все равно до меня достать не успеете. — Он кашлянул и взглянул на Сару. — Сара Бомонт! Кетле тебя отпускает.
Сара вздрогнула, бросила взгляд на Селкирка, повернулась к Реду и разрыдалась, закрыв лицо руками. Ред шагнул вперед и обнял ее. Она уткнулась лицом в его плечо.
— Ох, Ред! Все-таки мне надо было его застрелить.
— Нет, нет. Ты была права. Одно дело — умереть за свои принципы, а совсем другое — убивать ради них. Месть — это для сопляков. Она только оправдывает все, что сделал тебе враг, и служит ему сигналом, что снова наступила его очередь.
Он ласково погладил ее. Она подняла голову.
— Ред, поцелуй меня. Я… Морган хотел… Но я никогда еще…
Видя ее смущение, он не дал ей договорить.
Поцелуй оказался совсем не таким, какого он ожидал. Прощальные поцелуи всегда совсем не такие. У Алисы губы уже успели похолодеть, когда он… Но у Сары они были теплые и податливые. Прикосновение к ней потрясло его, голова у него бешено кружилась, но во всем этом не было ни капли эротики. Чувство, охватившее его, было намного сильнее. Не выпуская ее из объятий, он заметил, что сердца их бьются в такт. Как странно — в последнюю минуту обратить внимание на такую мелочь.
— Я всегда был против долгих прощаний, — сказал Селкирк.
Ред еще крепче прижал Сару к себе.
— Не смотри туда.
— Нет. — Она повернулась лицом к Селкирку. — Нет, никогда нельзя отворачиваться.
Ему не хотелось, чтобы Селкирк стал последним, что он увидит в жизни, и он не отрывал глаз от ее лица. Когда прозвучал выстрел, он дернулся.
— Боже мой! — произнесла Сара. Он еще крепче стиснул ее, но она потянула его за рукав и повернула лицом к Селкирку. — Нет, смотри!
На белой рубашке Селкирка как будто распустился большой алый цветок. Глаза его побелели и расширились, рот был полуоткрыт. Он приложил руку к груди, отвел ее и увидел, что она покрыта кровью. Он изумленно показал им окровавленную ладонь. Губы его дрогнули, но не издали ни звука, лицо смертельно побледнело.
Второй выстрел пришелся ему в шею. Он выгнулся назад и перевалился через балюстраду, словно его небрежно перебросила туда чья-то гигантская рука. Звук падения донесся до них три секунды спустя, но эти три секунды показались им вечностью.
Ред кинулся к перилам и поглядел вниз. Селкирк лежал на ступенях, разбросав руки и ноги, как тряпичная кукла. Чу и Уолт стояли рядом, удивленно глядя на него. Посредине автостоянки стоял фургон Чу с распахнутыми дверями. В руках у них были пистолеты. Уолт увидел, что Ред смотрит на него сверху, и сунул свой пистолет в кобуру.
Ред повернулся к Саре и заметил, что она пристально смотрит на ряд одинаковых жилых домов, стоящих на склоне холма напротив.
— Подмога пришла, — сказал он.
Она не ответила. Ред подошел к ней и обнял ее за плечи.
— Я одного не понимаю, — сказал он. — Стреляли не из пистолета. И Уолт стоял не в той стороне. Что же это было?
Сара зябко обхватила себя руками.
— Винтовка для всякой нечисти, — сказала она.
15
Джереми поднял голову и посмотрел на верхушку небоскреба. Сколько в нем этажей? Слишком много. Манхэттен подавлял его. Здесь слишком холодно. И слишком людно. Он проверил адрес по бумажке, которую держал в руке, и посмотрел на номер дома. Четыреста тридцать два. На первом этаже здания был бар-ресторан. Он взглянул на Гвинн.
— Ну, я пошел.
Она положила руку ему на плечо.
— Желаю удачи.
Он пожал плечами.
— Этот малец Босуорт ухитрился связаться с Бернстайном таким же способом, как делал Селкирк. Насколько я понимаю, Бернстайн был удивлен — хотя и не слишком, — что это оказались мы. Он признался, что Деннис все это время находился у него. Говорил что-то о том, что разошелся во мнениях с Cabinet Cachette. Я не стал даже делать вид, что понял хоть что-нибудь. Эта… Как Кальдеро это называет?
— Дилемма Карсона, — сказала Гвинн.
— Вот-вот. Очевидно, у этих ребят до сих пор ничего подобного не происходило. Чистая случайность, но раскол у них начался только сейчас. И что это я так разболтался?
— В записке сказано, что нужно встретиться с ним здесь?
Он еще раз взглянул на бумажку. Хорош он будет, если перепутает номер.
— Да. Да, это то самое место. В баре. Третье сиденье справа. Черт возьми, Гвинн, я чувствую себя так, словно впервые иду на свидание.
— Вы давно его не видели.
— С тех самых пор. Мы… Мы никогда так надолго не расставались.
Гвинн слегка подтолкнула его.
— Так нечего больше тянуть. Я буду ждать вон в том кафе на углу.
Он вытащил из накладного кармана на груди платок и вытер лоб.
— А вы не думаете, что это западня?
Она мотнула головой.
— Нет, в этом не было бы никакого смысла. Если бы Бернстайн хотел от нас скрыться, он просто перенес бы свою штаб-квартиру куда-нибудь в другое место. И либо захватил бы Денниса с собой, либо… либо нет. — Она взглянула на верхний этаж небоскреба. — Я думаю, он ищет союзников.
— Таких крутых парней вроде нас с вами, должно быть.

В баре стоял полумрак и было довольно много народу — обычной публики, какая заполняет бары в центре города в пятницу после обеда. Это были по большей части бизнесмены, которые засиделись за обедом в ожидании, пока не настанет пора отправляться домой, и торговцы, которые с преувеличенным энтузиазмом расхваливали свой товар скучающим покупателям, польстившимся на дармовую выпивку. Джереми остановился в дверях и огляделся. Несколько посетителей равнодушно взглянули на него. Он не имел ни малейшего представления, каков на вид Бернстайн, но ему говорили, что тот примет все меры предосторожности. Как это называется — «залег в подполье»? Все это здание, видимо, представляло собой крепость. Джереми не сомневался, что в баре находится телохранитель, и не один. Наверное, это были те, кто сидел, немного отодвинувшись от стола, расстегнув пиджак и держа правую руку свободной.
Один из посетителей посмотрел на него с явным сексуальным интересом. Джереми улыбнулся ему и едва заметно мотнул головой. Человек пожал плечами и отвел глаза. Джереми стянул с рук перчатки и подошел к стойке. Вдоль нее стояли высокие сиденья. Большая часть их была не занята, но на третьем справа кто-то сидел.
Сзади этот человек был похож… Нет. У него слишком широкие плечи, гораздо шире, чем у Денниса. Может быть, это Бернстайн? Джереми подошел к нему и дотронулся до его руки.
— Простите, но…
Человек бросил на него ледяной взгляд, и Джереми осекся. Маленькие глазки, смотревшие на него с обеих сторон огромного, изрытого оспинами носа, пригвоздили его к полу. Человек молчал ровно столько времени, чтобы Джереми успел как следует испугаться, потом кивнул:
— Извините. Это ваше место?
Не дожидаясь ответа, человек взял свой стакан и ушел. Джереми показалось; что он заметил у него под пиджаком что-то черное и блестящее. Человек подсел к кому-то еще за столик у входа, и оба начали с одинаковым интересом смотреть на Джереми и на дверь. Джереми перевел дух и взгромоздился на освободившееся сиденье. Стойка была чистая, он положил на нее перчатки и шляпу, сцепил пальцы и приготовился ждать.
Бармен, худой смуглый человек со шрамом над глазом, увидел Джереми и, хромая, подошел к нему.
— Вам что-нибудь подать?
Джереми взглянул через плечо в сторону двери.
— Да. Все равно, что. Я тут жду.
— Все мы чего-нибудь ждем, — философски заметил бармен, отошел и достал бутылку и бокал. Джереми смотрел, как он наливает коктейль, пунктуально отмеряя все составные части.
Уголком глаза он заметил какое-то движение у входа и обернулся. Но это были всего лишь две молодые женщины, увешанные яркими браслетами, с длинными, замысловатыми прическами «джерси». Они, смеясь, о чем-то перешептывались. Несколько человек внимательно смотрели, как они уселись в отдельной кабинке, а один из торговцев поправил галстук и подошел к ним. Все было так обычно, что Джереми стало не по себе.
Он снова повернулся к стойке. Коктейль уже стоял перед ним. Он лениво поболтал в бокале зубочисткой с насаженной на нее маленькой луковкой, глядя, как по поверхности прозрачной ледяной жидкости расходятся круги. Взглянув на часы, он снова посмотрел в сторону двери. Ему казалось, что он слишком заметен. Сидеть было неудобно — чтобы следить за дверью, приходилось поворачиваться всем телом.
Как узнать Бернстайна, когда он войдет? Может быть, по тому, как на это прореагируют другие сидящие в баре? Но нет, большая часть их — обычные люди, занятые своими обычными делами: накручиванием счетов на представительство, мелкими супружескими изменами. Джереми чувствовал себя среди них чужим. Как будто последние месяцы он прожил в каком-то тайном мире, стеной отделенном от реальности. В мире, состоявшем из безымянных меблированных комнат и потайных ходов. В мире, где принимались решения о будущем человечества и где политики, публика и даже крупные корпорации получали указания, как эти решения выполнять. Словно он жил за кулисами и теперь, наверное, никогда уже не сможет ни спокойно сидеть в зале среди зрителей, ни принимать участие в действии, которое разворачивается на сцене.
Джереми отхлебнул из бокала. Это был мартини с водкой, и очень неплохой. Потом он продолжал мысленно развивать аналогию с театром. Когда-то он говорил Кальдеро, что ему все равно, живет мир по кем-то задуманному сценарию или нет. Но сейчас ему почему-то очень захотелось увидеть подлинную импровизацию.
В дверях послышались шаги. Он обернулся и увидел худощавого человека средних лет с сединой на висках, одетого в дорогой костюм из темного сукна. На руках у него были серебристые лайковые перчатки, а под мышкой он держал, как офицерский стек, трость с золотым набалдашником. Человек встретился взглядом с Джереми.
У Джереми подкатил комок к горлу. Он увидел в этом взгляде рассеянный интерес к себе, чуть сексуально окрашенный, но холодный и отчужденный. Взгляд отнюдь не дружелюбный, но и не враждебный.
Человек — может быть, это и есть Бернстайн? — холодно кивнул и сел за свободный столик. Джереми заметил, что со всех сторон за соседними столиками сидят здоровенные мужчины, держа бокалы в левой руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97