И замминистра, к которому он обращался...
- А что собой представляет профессор Белый? - вдруг спросила она о завлабе прогноза.
- Работодатель, - сдержанно ответил Фидель Михайлович.
- Он способный профессор или так себе?
- Нелестную характеристику за глаза не даю.
- С ним можно иметь дело?
- Лично я не стал бы.
- Спасибо.
Чего не ведал Фидель Михайлович, так это того, что профессор Белый обанкротился, способные прогнозисты разбежались по частным фирмам - там платили больше и не нужно было каждый месяц половину заработка отдавать завлабу... Так что несчастные капитаны, вышвырнутые из вооруженных сил, из лаборатории сбежали сами.
Поэтому завлаб, оставшись без заказов и способных сотрудников, понял, что на самоокупаемости уже не прожить, попросился к Ананию Денисовичу на должность коммерческого директора.
Коммерческий директор требовался на Поморский деревообрабатывающий. Это при условии, если комбинат будет куплен кем-то из "Лозанда", - вырван из пасти уголовника Тюлева.
Да и то - вообще-то престижно иметь коммерческим директором профессора-экономиста. Хотя... сейчас в России профессоров как собак нерезаных и почти каждый готов служить богатому частнику - кормиться из его рук. Будет сытно кормиться - будет верным своему работодателю. Верность это понятие материальное.
Тут для Дарьяны Манукяновны не было ничего нового. У неё семь классов образования, но в её положении это больше, чем докторантура. У президента, которого любил её муж, тоже с грамотешкой не очень - институт строительный, а оттуда, в большинстве своем выходят неучи. Но он - президент!
Дело не в образовании, а в устройстве извилин головного мозга, способных шевелиться - искать способы и приемы делать деньги на чем угодно.
Дарьяна Манукяновна умела шевелить мозгами и заставляла шевелить мозгами мужа. Уже заставляла тогда, когда он ещё был оценщиком антиквариата, а затем администратором гостиницы и по совместительству сутенером. Девочек для него подбирала она. В этом ей помогала Антонина Леонидовна, а той - соратники отца и мужа. Скольких турчанок они перетащили в Питер! В отместку за насилия турецких солдат, творимых в Курдистане.
- Фидель Михайлович, что вы знаете о Поморском деревообрабатывающем комбинате?
Дарьяна Манукяновна смотрела ему глаза, как бы просвечивала рентгеном.
- Кое-что, - ответил он сдержанно. - Я сделал по нему экономические выкладки. Предприятие перспективное. Уже через год затраты на него окупятся. Александр Гордеевич будет не в убытке.
- Будете вы, - твердо сказала она. - У него нет таких денег, чтобы на аукционе соперничать с вами.
- Но я...
Она прервала его:
- Из вас получится лесопромышленник. Докажите, что вы способны не только в постели...
Опомнился Фидель Михайлович уже дома, войдя в свою ветхую обшарпанную "хрущевку".
11
Всю неделю после случившейся кражи Александр Гордеевич находился на грани нервного срыва.
Часть пара он сразу же выпустил: собственноручно прикончил троих своих охранников, на преданность которых так надеялся. Ах, да, их соблазнили пивом. В пиво кто-то подсыпал лошадиную долю снотворного. Но могли бы любителей пива и вовсе отправить на тот свет. Почему-то не отправили. Наверное, потому, чтоб они приняли мученическую смерть от своего бывшего пахана, ныне уважаемого гражданина России, щедрого благодетеля русской православной, а с недавних пор / пылая любовью к Ядвиге Станиславовне Кинской / и к римской католической церкви.
Александр Гордеевич уже не думал о покупке Поморского комбината нужно было срочно вернуть в общак, то есть в коммерческий банк одного бывшего театрального деятеля, четыре миллиона "зеленых".
В тот момент, когда испустил дух третий охранник, но так ничего и не сказал, кому они сбыли восемь коробок, первая разумная мысль - весьма банальная - пришла в голову Банкира: по старой привычке ограбить банк. Подходящий банк - того же театрального деятеля - уже давно был на примете, но общественное положение грабителя, нет, теперь уже не грабителя, а элитного человека страны, сдерживало азарт.
И все же - обстоятельства заставляли - банк будет ограблен! Но ворваться просто так, без разведки?.. Так могла только Российская армия ворваться в Грозный...
А деньги нужно внести сейчас - иначе не избежать расправы: члены политбюро, когда возникает угроза общаку - беспощадны. Это он знает по себе.
В такой ситуации выручить может разве что надежный друг. Могущественный друг.
Ананий Денисович, отчасти благодаря брату, относился к могущественным. Пусть под высокий процент, но деньги даст.
Уверенный, что все обойдется в лучшем виде, и члены политбюро даже не догадаются о краже, Александр Гордеевич приехал на Новый Арбат.
- Как шеф? - спросил Антонину Леонидовну. Он, как всегда, не вошел, а влетел в приемную, зычным голосом оглашая офис.
- Я сейчас доложу. - Секретарша метнулась к двери. - У него клиент.
- Кто?
- Какой-то иностранец.
- От куда?
- С Украины.
- Тоже мне - иностранец.
Оттолкнуть секретаршу, да ещё такую крупную, как он сам, он не решился.
- Ну-ну, иди, докладывай. - Свернул к окну.
С высоты офиса взглянул на проспект. В небе блистало мартовское солнце, и на сухом уже асфальте лежали от высоток резкие тени. Отсюда люди казались муравьями.
"Сколько же их! - невольно подумал Александр Гордеевич. - И каждый, небось, норовит кого-нибудь ограбить". Ему казалось, что пешеходы способны на все: были бы состоятельные - имели бы колеса. Как в Америке - у каждого машина. Человеку на колесах уже есть что терять: прежде чем грабануть подумает. И ещё он подумал: если грабитель грабит грабителя - это уже кровь.
Сегодня Александр Гордеевич, как никогда, жаждал крови: кто же унес коробки? Вот кому устроит казнь! Поймать бы вора...
"А что если Ананий Денисович попросит брата: пусть тот через свои, государственные структуры, поищет".
И такая мысль родилась по дороге к другу...
В приемной долго ждать не пришлось: друг своего лучшего друга мариновать не будет.
- Заходите, Александр Гордеевич, - улыбчиво пригласила Антонина Леонидовна.
Она одна из немногих была осведомлена, что за вулкан в груди господина Тюлева. Но внешне этот блондинистый лесопромышленник держался мужественно, красиво - по-мужски.
Друзья, как бывало начальники во времена Брежнева, обнялись, расцеловались. Ананий Денисович своему русскому гостю представил украинского:
- Наш южный брат. Генеральный директор строительного треста пан Цыкунець, горячий патриот самостийной нэньки. А нэнька бэз лису, шо титка без спидныци... Так я балакаю?
Украинский гость кивнул, Ананий Денисович был в приподнятом настроении - только что он подписал с паном Цыкунцом договор на поставку в Киевскую область мореного кругляка: там, как и в России - в Подмосковье - дачному зуду не видно конца-краю: уже средний класс заявляет о себе трехэтажными коттеджами.
Ананий Денисович демонстрировал перед своим русским другом знание украинского языка.
- Я и не знал, что ты чешешь по-хохляцки, - заикнулся было Александр Гордеевич и тут же прикусил язык: не стоит обижать солидного толстобрюхого гостя.
- Я и сам не знал, что теперь украинский иностранный, - сказал Ананий Денисович: - Так что не учил - а владею.
Друг что-то не высказал восхищения, даже на прощанье пану Цыкунцу руки не подал. И пан Цыкунець не выразил добрых чувств молодому с наглыми глазами великану.
Пан Цыкунець как-то кисло откланялся, кинув бумаги в кейс. Когда за ним закрылась дверь, Ананий Денисович спросил: - Ты его знаешь? - Знаю. Когда я отбывал свой срок в Черкасах, в образцово-показательной колонии, он громче всех кричал: "Гэть кацапов з укринских тюрем!" - Во мерзавец! А за лесом приехал в Россию... За что он сидел? - За что и я... - Он уже в Верховной Раде. - Я тоже буду в Думе. - Мечта благородная. - Мечта-то мечта... Слыхал, наверное, как я влетел? - Куда? - В дерьмо. Ограбили меня... - Ну, Саша!.. Вот убей меня - не поверю... И что потерял? - Четыре миллиона. - Рублей? - "Зеленых". - Откуда у тебя столько? - Из общака. Расчитывал сделать клевую покупку... Словом, Аня, выручай. Иначе мне петля.
Ананий Денисович долго молчал, стучал пальцами по крышке стола, будто подбирал мелодию на баяне.
Выдавил: - И рад бы... "Зеленые", Саша, как балерина, любят крутиться. Они у меня есть. Но они же крутятся в Швейцарии. - Отзови.
- Легко сказать...Туда - "зеленые" или золото в слитках. А вот оттуда... Их банки, как и наши, возвращать не любят. А если и возвращают, то каким-либо залежалым товаром. И обязательно подсовывают посредника. Тоже - как у нас. Только и радости, что твои деньги в Швейцарском банке. - А ваша элита, ну, братан твой, где копит? - Не знаю... Президентская семья, говорят, в Англии. Он, в случае чего, собирается туда линять. Может, лордом станет.
- Не говори такое! - Александр Гордеевич посуровел. - Не позволим! Да мы подымем... всю нашу кодлу... за нашу власть.
- Кто её выпустит, кодлу вашу? - Для защиты президента... все тюрьмы откроют.
Ананий Денисович потеплел глазами: друг затронул любимую тему. Действительно, за всенародно избранного...
Александр Гордеевич не пылал любовью к любой власти: ни к той, что была, ни к той, что есть, ни к той, что будет. Он как писатель-демократ, к любой власти всегда в оппозиции, - и тогда тебя читают. До Тюлева просочились слухи, что владелец фирмы "Лозанд" предпочитает рассуждать о том, как он любит президента, при этом плачет навзрыд, детскими слезами.
Тюлеву, конечно, было неведомо, что так у друга начинается приступ шизофрении. В этот момент, если ему поддакиваешь, он готов тебя обласкать, обычно деньгами. Как берут со стола кусок колбасы и кидают любимой собаке она тебе преданно смотрит в глаза: почему ей не сделать приятное?
- Ну так как насчет ссуды? - напомнил Александр Гордеевич о цели своего визита.
Ананий Денисович молчал. Он опять поскучнел: друг так хорошо начал о любви к президенту, и вдруг разговор опошлил, словно вульгарно изрек: ну, люблю президента, а где же деньги?
Лозинский знал, что денег давать нельзя, иначе у аналитика сорвется покупка. Кто знает, сколько у Банкира ещё припрятано?
Это правильно, что в губерниях начали аукционы за наличку - душит безденежье. В губерниях вынуждены продавать все, что покупается. Но только за наличные, народ звереет. Без пенсий. Без зарплаты. Без денежного довольствия. Милиция уже занимается разбоем - милиционеры тоже люди, у них жены, дети. Все просят есть... Нет, Банкира с деньгами выпускать на аукцион нельзя.
- Я верну. Даже очень скоро.
- Откуда? Банк ограбишь? Я знаю только один, где всегда достаточно налички. Это - "Олми-дубль". Но там охрана. И сигнализацию только что поменяли. Менял один бельгиец. Говорят, он спутался с одной бабенкой. Задержался в Москве.
- А что за бабенка? Элитная? - уже брал наживку друг.
- Не. Путана. Коровина Майка. Ну та, что за оборону Белого дома в 91-м медаль отхватила.
- Не слыхал.
- О тех событиях питерские мало что знают, да оно и лучше. Если вспомнить, кто чем защищал, обхохочешься. Мой брат тогда всех на уши поставил. Деньги искал. Путаны, сам понимаешь, за так не работают.
Александр Гордеевич словно ждал напоминания: Аня любил козырнуть возможностями брата.
- А мог бы он мои "зеленые"?..
- Найти?
- Ну да... Если я узнаю, кто спер четыре наши общественные, такую казнь устрою! Найдет, пусть он трекнет - кто? Четвертая часть - его.
- Стоит ли светиться? У брата его служба - официальная.
- Ну и что? Власть-то - брат, а не служба.
- Надо с братом посоветоваться. - Только не затягивай. - Известно... Может он подключит ФСБ?
- Ни в коем случае! Это фирма президента, он теневой бизнес не поощряет.
- Но это же деньги общака! Ничего теневого. Деньги нашего сословия. А в России хозяева - мы.
- Не совсем так, Саша.
- Хочешь сказать, наш главный хозяин за бугром?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
- А что собой представляет профессор Белый? - вдруг спросила она о завлабе прогноза.
- Работодатель, - сдержанно ответил Фидель Михайлович.
- Он способный профессор или так себе?
- Нелестную характеристику за глаза не даю.
- С ним можно иметь дело?
- Лично я не стал бы.
- Спасибо.
Чего не ведал Фидель Михайлович, так это того, что профессор Белый обанкротился, способные прогнозисты разбежались по частным фирмам - там платили больше и не нужно было каждый месяц половину заработка отдавать завлабу... Так что несчастные капитаны, вышвырнутые из вооруженных сил, из лаборатории сбежали сами.
Поэтому завлаб, оставшись без заказов и способных сотрудников, понял, что на самоокупаемости уже не прожить, попросился к Ананию Денисовичу на должность коммерческого директора.
Коммерческий директор требовался на Поморский деревообрабатывающий. Это при условии, если комбинат будет куплен кем-то из "Лозанда", - вырван из пасти уголовника Тюлева.
Да и то - вообще-то престижно иметь коммерческим директором профессора-экономиста. Хотя... сейчас в России профессоров как собак нерезаных и почти каждый готов служить богатому частнику - кормиться из его рук. Будет сытно кормиться - будет верным своему работодателю. Верность это понятие материальное.
Тут для Дарьяны Манукяновны не было ничего нового. У неё семь классов образования, но в её положении это больше, чем докторантура. У президента, которого любил её муж, тоже с грамотешкой не очень - институт строительный, а оттуда, в большинстве своем выходят неучи. Но он - президент!
Дело не в образовании, а в устройстве извилин головного мозга, способных шевелиться - искать способы и приемы делать деньги на чем угодно.
Дарьяна Манукяновна умела шевелить мозгами и заставляла шевелить мозгами мужа. Уже заставляла тогда, когда он ещё был оценщиком антиквариата, а затем администратором гостиницы и по совместительству сутенером. Девочек для него подбирала она. В этом ей помогала Антонина Леонидовна, а той - соратники отца и мужа. Скольких турчанок они перетащили в Питер! В отместку за насилия турецких солдат, творимых в Курдистане.
- Фидель Михайлович, что вы знаете о Поморском деревообрабатывающем комбинате?
Дарьяна Манукяновна смотрела ему глаза, как бы просвечивала рентгеном.
- Кое-что, - ответил он сдержанно. - Я сделал по нему экономические выкладки. Предприятие перспективное. Уже через год затраты на него окупятся. Александр Гордеевич будет не в убытке.
- Будете вы, - твердо сказала она. - У него нет таких денег, чтобы на аукционе соперничать с вами.
- Но я...
Она прервала его:
- Из вас получится лесопромышленник. Докажите, что вы способны не только в постели...
Опомнился Фидель Михайлович уже дома, войдя в свою ветхую обшарпанную "хрущевку".
11
Всю неделю после случившейся кражи Александр Гордеевич находился на грани нервного срыва.
Часть пара он сразу же выпустил: собственноручно прикончил троих своих охранников, на преданность которых так надеялся. Ах, да, их соблазнили пивом. В пиво кто-то подсыпал лошадиную долю снотворного. Но могли бы любителей пива и вовсе отправить на тот свет. Почему-то не отправили. Наверное, потому, чтоб они приняли мученическую смерть от своего бывшего пахана, ныне уважаемого гражданина России, щедрого благодетеля русской православной, а с недавних пор / пылая любовью к Ядвиге Станиславовне Кинской / и к римской католической церкви.
Александр Гордеевич уже не думал о покупке Поморского комбината нужно было срочно вернуть в общак, то есть в коммерческий банк одного бывшего театрального деятеля, четыре миллиона "зеленых".
В тот момент, когда испустил дух третий охранник, но так ничего и не сказал, кому они сбыли восемь коробок, первая разумная мысль - весьма банальная - пришла в голову Банкира: по старой привычке ограбить банк. Подходящий банк - того же театрального деятеля - уже давно был на примете, но общественное положение грабителя, нет, теперь уже не грабителя, а элитного человека страны, сдерживало азарт.
И все же - обстоятельства заставляли - банк будет ограблен! Но ворваться просто так, без разведки?.. Так могла только Российская армия ворваться в Грозный...
А деньги нужно внести сейчас - иначе не избежать расправы: члены политбюро, когда возникает угроза общаку - беспощадны. Это он знает по себе.
В такой ситуации выручить может разве что надежный друг. Могущественный друг.
Ананий Денисович, отчасти благодаря брату, относился к могущественным. Пусть под высокий процент, но деньги даст.
Уверенный, что все обойдется в лучшем виде, и члены политбюро даже не догадаются о краже, Александр Гордеевич приехал на Новый Арбат.
- Как шеф? - спросил Антонину Леонидовну. Он, как всегда, не вошел, а влетел в приемную, зычным голосом оглашая офис.
- Я сейчас доложу. - Секретарша метнулась к двери. - У него клиент.
- Кто?
- Какой-то иностранец.
- От куда?
- С Украины.
- Тоже мне - иностранец.
Оттолкнуть секретаршу, да ещё такую крупную, как он сам, он не решился.
- Ну-ну, иди, докладывай. - Свернул к окну.
С высоты офиса взглянул на проспект. В небе блистало мартовское солнце, и на сухом уже асфальте лежали от высоток резкие тени. Отсюда люди казались муравьями.
"Сколько же их! - невольно подумал Александр Гордеевич. - И каждый, небось, норовит кого-нибудь ограбить". Ему казалось, что пешеходы способны на все: были бы состоятельные - имели бы колеса. Как в Америке - у каждого машина. Человеку на колесах уже есть что терять: прежде чем грабануть подумает. И ещё он подумал: если грабитель грабит грабителя - это уже кровь.
Сегодня Александр Гордеевич, как никогда, жаждал крови: кто же унес коробки? Вот кому устроит казнь! Поймать бы вора...
"А что если Ананий Денисович попросит брата: пусть тот через свои, государственные структуры, поищет".
И такая мысль родилась по дороге к другу...
В приемной долго ждать не пришлось: друг своего лучшего друга мариновать не будет.
- Заходите, Александр Гордеевич, - улыбчиво пригласила Антонина Леонидовна.
Она одна из немногих была осведомлена, что за вулкан в груди господина Тюлева. Но внешне этот блондинистый лесопромышленник держался мужественно, красиво - по-мужски.
Друзья, как бывало начальники во времена Брежнева, обнялись, расцеловались. Ананий Денисович своему русскому гостю представил украинского:
- Наш южный брат. Генеральный директор строительного треста пан Цыкунець, горячий патриот самостийной нэньки. А нэнька бэз лису, шо титка без спидныци... Так я балакаю?
Украинский гость кивнул, Ананий Денисович был в приподнятом настроении - только что он подписал с паном Цыкунцом договор на поставку в Киевскую область мореного кругляка: там, как и в России - в Подмосковье - дачному зуду не видно конца-краю: уже средний класс заявляет о себе трехэтажными коттеджами.
Ананий Денисович демонстрировал перед своим русским другом знание украинского языка.
- Я и не знал, что ты чешешь по-хохляцки, - заикнулся было Александр Гордеевич и тут же прикусил язык: не стоит обижать солидного толстобрюхого гостя.
- Я и сам не знал, что теперь украинский иностранный, - сказал Ананий Денисович: - Так что не учил - а владею.
Друг что-то не высказал восхищения, даже на прощанье пану Цыкунцу руки не подал. И пан Цыкунець не выразил добрых чувств молодому с наглыми глазами великану.
Пан Цыкунець как-то кисло откланялся, кинув бумаги в кейс. Когда за ним закрылась дверь, Ананий Денисович спросил: - Ты его знаешь? - Знаю. Когда я отбывал свой срок в Черкасах, в образцово-показательной колонии, он громче всех кричал: "Гэть кацапов з укринских тюрем!" - Во мерзавец! А за лесом приехал в Россию... За что он сидел? - За что и я... - Он уже в Верховной Раде. - Я тоже буду в Думе. - Мечта благородная. - Мечта-то мечта... Слыхал, наверное, как я влетел? - Куда? - В дерьмо. Ограбили меня... - Ну, Саша!.. Вот убей меня - не поверю... И что потерял? - Четыре миллиона. - Рублей? - "Зеленых". - Откуда у тебя столько? - Из общака. Расчитывал сделать клевую покупку... Словом, Аня, выручай. Иначе мне петля.
Ананий Денисович долго молчал, стучал пальцами по крышке стола, будто подбирал мелодию на баяне.
Выдавил: - И рад бы... "Зеленые", Саша, как балерина, любят крутиться. Они у меня есть. Но они же крутятся в Швейцарии. - Отзови.
- Легко сказать...Туда - "зеленые" или золото в слитках. А вот оттуда... Их банки, как и наши, возвращать не любят. А если и возвращают, то каким-либо залежалым товаром. И обязательно подсовывают посредника. Тоже - как у нас. Только и радости, что твои деньги в Швейцарском банке. - А ваша элита, ну, братан твой, где копит? - Не знаю... Президентская семья, говорят, в Англии. Он, в случае чего, собирается туда линять. Может, лордом станет.
- Не говори такое! - Александр Гордеевич посуровел. - Не позволим! Да мы подымем... всю нашу кодлу... за нашу власть.
- Кто её выпустит, кодлу вашу? - Для защиты президента... все тюрьмы откроют.
Ананий Денисович потеплел глазами: друг затронул любимую тему. Действительно, за всенародно избранного...
Александр Гордеевич не пылал любовью к любой власти: ни к той, что была, ни к той, что есть, ни к той, что будет. Он как писатель-демократ, к любой власти всегда в оппозиции, - и тогда тебя читают. До Тюлева просочились слухи, что владелец фирмы "Лозанд" предпочитает рассуждать о том, как он любит президента, при этом плачет навзрыд, детскими слезами.
Тюлеву, конечно, было неведомо, что так у друга начинается приступ шизофрении. В этот момент, если ему поддакиваешь, он готов тебя обласкать, обычно деньгами. Как берут со стола кусок колбасы и кидают любимой собаке она тебе преданно смотрит в глаза: почему ей не сделать приятное?
- Ну так как насчет ссуды? - напомнил Александр Гордеевич о цели своего визита.
Ананий Денисович молчал. Он опять поскучнел: друг так хорошо начал о любви к президенту, и вдруг разговор опошлил, словно вульгарно изрек: ну, люблю президента, а где же деньги?
Лозинский знал, что денег давать нельзя, иначе у аналитика сорвется покупка. Кто знает, сколько у Банкира ещё припрятано?
Это правильно, что в губерниях начали аукционы за наличку - душит безденежье. В губерниях вынуждены продавать все, что покупается. Но только за наличные, народ звереет. Без пенсий. Без зарплаты. Без денежного довольствия. Милиция уже занимается разбоем - милиционеры тоже люди, у них жены, дети. Все просят есть... Нет, Банкира с деньгами выпускать на аукцион нельзя.
- Я верну. Даже очень скоро.
- Откуда? Банк ограбишь? Я знаю только один, где всегда достаточно налички. Это - "Олми-дубль". Но там охрана. И сигнализацию только что поменяли. Менял один бельгиец. Говорят, он спутался с одной бабенкой. Задержался в Москве.
- А что за бабенка? Элитная? - уже брал наживку друг.
- Не. Путана. Коровина Майка. Ну та, что за оборону Белого дома в 91-м медаль отхватила.
- Не слыхал.
- О тех событиях питерские мало что знают, да оно и лучше. Если вспомнить, кто чем защищал, обхохочешься. Мой брат тогда всех на уши поставил. Деньги искал. Путаны, сам понимаешь, за так не работают.
Александр Гордеевич словно ждал напоминания: Аня любил козырнуть возможностями брата.
- А мог бы он мои "зеленые"?..
- Найти?
- Ну да... Если я узнаю, кто спер четыре наши общественные, такую казнь устрою! Найдет, пусть он трекнет - кто? Четвертая часть - его.
- Стоит ли светиться? У брата его служба - официальная.
- Ну и что? Власть-то - брат, а не служба.
- Надо с братом посоветоваться. - Только не затягивай. - Известно... Может он подключит ФСБ?
- Ни в коем случае! Это фирма президента, он теневой бизнес не поощряет.
- Но это же деньги общака! Ничего теневого. Деньги нашего сословия. А в России хозяева - мы.
- Не совсем так, Саша.
- Хочешь сказать, наш главный хозяин за бугром?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45