В Вустере теперь гарнизон, который получил подкрепление, и там беспокоятся обо всех пропавших. Скажи им так, если встретишь.
Задумчивый взгляд хозяина был прикован к Кадфаэлю, а выражение лица оставалось настороженным. Наконец он кивнул и сказал:
— Я так и сделаю. Если когда-нибудь их повстречаю.
Он не сдвинулся со своего места и стоял у ворот, пока Кадфаэль не встряхнул поводья и не тронулся в путь. Однако когда Кадфаэль доехал до кромки леса и, укрывшись под деревьями, оглянулся, то увидел, что хозяин скрылся в доме столь поспешно, будто у него там было срочное дело. Кадфаэль перешел на иноходь и остановился, прислушиваясь. За спиной у него раздавались приглушенные звуки — кто-то украдкой шел за ним по пятам. Шаги были легкие и быстрые. Бросив взгляд через плечо, Кадфаэль мельком увидел фигурку в синем плаще, которая быстро юркнула в укрытие. Он помешкал, позволив преследователю приблизиться, а затем, резко осадив лошадь, обернулся. Звуки тотчас же стихли, но склонившиеся ветви молодой березы задрожали и с них посыпался рыхлый снег.
— Можешь выйти, — мягко произнес Кадфаэль. — Я монах из Шрусбери и не представляю опасности ни для тебя, ни для кого другого. Хозяин сказал тебе правду.
Мальчик вышел из укрытия и стоял на дороге, широко расставив ноги, готовый в случае необходимости сбежать или, наоборот, не двинуться с места. Это был невысокий подросток с копной каштановых волос, большими карими глазами, пристально смотревшими на Кадфаэля, с решительно сжатым ртом и твердым подбородком, что не вязалось с по-детски округлым лицом. Ярко-синий плащ и куртка того же цвета были запачканы и помяты, как будто он спал в лесу на земле (вероятно, так оно и было), а серые чулки порваны на коленях. Однако чувствовалось, что мальчик уверен в себе и полон достоинства, как и подобает дворянину. На поясе у него был маленький кинжал в ножнах, украшенных серебром, — по этому предмету можно было судить о благосостоянии владельца, и это могло соблазнить многих. Однако мальчику повезло — видно, он попал в хорошие руки.
Успокоившись, мальчик приблизился на пару шагов и заговорил:
— Его зовут Турстан. Он и его жена были добры ко мне. Он сказал, что тут появился человек, которому я могу довериться, — бенедиктинский монах. Он сказал, что нас разыскивают, чтобы помочь.
— Он сказал правду. Потому что, сдается мне, ты Ив Хьюгонин.
Мальчик кивнул.
— Да, это я. А можно мне вместе с вами поехать в Бромфилд?
— Конечно, Ив, мне это будет в радость, и те, кто обшаривает все вокруг, разыскивая тебя, тоже обрадуются. В то самое время, когда ты покинул Вустер, твой дядя д'Анже вернулся из Святой Земли в Глостер и, узнав, что ты и твоя сестра пропали, организовал поиски по всему графству. Он будет счастлив обнять тебя.
— Мой дядя д'Анже? — На лице мальчика были написаны нетерпение и в то же время сомнение. — В Глостер? Но… ведь это люди из Глостера…
— Да, я знаю, но он тут ни при чем. Не забивай себе голову раздумьями о распрях, из-за которых он не смог заняться твоими поисками, — ни ты, ни я тут не в силах помочь. Но люди короля Стефана поклялись вернуть тебя дяде невредимым, и можешь в этом не сомневаться. Однако разыскивают троих, а ты ведь здесь один. Где же твоя сестра и ее наставница?
— Я не знаю! — Это был настоящий вопль. Подбородок мальчика задрожал, но вскоре он мужественно овладел собой, — Я оставил сестру Хиларию в Клитоне в безопасности и надеюсь, что она и теперь там пребывает, но что было с ней, когда она обнаружила, что моя сестра… Моя сестра виновна во всем! Она ночью сбежала со своим возлюбленным. Он приехал за ней, и я уверен, что она сама послала за ним. Я бросился вдогонку, но выпал снег…
Кадфаэль вздохнул с облегчением, смешанным с тревогой и удивлением. Вот перед ним один из беглецов, теперь он никуда не денется. Вторая, монахиня, вероятно, находится в безопасности в Клитоне в тревоге за свою подопечную. А третья, даже если и совершила глупость, все-таки, судя по всему, под охраной того, кому она дорога и кто желает ей только добра. У этой истории еще может быть хороший конец. Кадфаэль хотел расспросить мальчика поподробнее, но тут заметил, что сумерки уже начали сгущаться и ободок солнца опустился совсем низко. Поскольку предстояло проехать еще несколько миль, лучше всего было доставить этого мальчика в Бромфилд и позаботиться о том, чтобы он снова один не отправился в путь и опять не потерялся.
— Ну что ж, Ив, давай-ка поедем домой, пока нас не застигла ночь. Садись в седло передо мной — ты такой легкий, что лошади не будет тяжело. Ставь ногу на мою, вот так…
Мальчик ухватился за руку Кадфаэля и, подпрыгнув, удобно устроился в седле. Вначале он был очень напряжен, но потом, расслабившись, тяжело вздохнул.
— Я поблагодарил Турстана и попрощался с ним, — тихо сказал он охрипшим голосом, словно отчитываясь в своем поведении. — Я отдал ему половину того, что оставалось у меня в кошельке, но это не очень много. Он сказал, что ему ничего не нужно и он был рад помочь, а мне больше нечего было дать, но не мог же я уехать без всякого подарка…
— Возможно, придет время и ты в один прекрасный день навестишь его, — попытался утешить мальчугана Кадфаэль, отметив про себя, что тот хорошо воспитан, понимает свое положение и связанные с ним обязательства. Да, монастырское воспитание, которое получил сей знатный отрок, заслуживает всяческого одобрения.
— Мне бы этого хотелось, — сказал Ив, уютно притулившись к плечу брата Кадфаэля. — Я хотел отдать ему свой кинжал, но он сказал, что кинжал пригодится мне самому. Да и что ему делать с такой вещью — он и показать-то ее побоится: еще подумают, что украл.
По-видимому, мальчик на время забыл о своей тревоге за судьбу Эрмины и о монахине Хиларии. Ему ведь, как говорили, всего тринадцать лет. Да, он был явно рад, что кто-то взял на себя заботы о нем.
— Как долго ты пробыл с Турстаном? — спросил Кадфаэль.
— Четыре дня. Турстан сказал, что мне лучше подождать, пока мимо не проедет какой-нибудь надежный человек. Ходят слухи о разбойниках, которые рыщут по лесам и холмам, и, если я отправлюсь в путь один, да еще в такой снег, можно снова заблудиться. Я ведь заблудился и целых два дня бродил по лесу, — сказал Ив, предаваясь тяжелым воспоминаниям. — Я спал на дереве, потому что боялся волков.
Мальчик не жаловался, а скорее изо всех сил старался не хвастаться своим мужеством. Ну что же, пусть выговорится, это ему необходимо после страхов, пережитых в одиночестве. Вот так человек, вернувшись после опасного путешествия, вытягивает ноги у очага, в котором пылает огонь. История о побеге, которую он должен рассказать во всех деталях, может подождать до того времени, когда ее внимательно выслушают. Если все сложится хорошо, возможно, мальчик сможет указать, где искать обеих пропавших женщин, но самое главное сейчас — добраться до Бромфилда, пока еще не совсем стемнело.
Они ехали бодрой рысью, лес становился реже, а угасавший свет давал возможность различать дорогу. Первые снежинки лениво поплыли по воздуху, когда они доехали до Хоптонского ручья. Кадфаэль спешился, чтобы вести лошадь под уздцы, и путники ступили на твердый лед. Отсюда они взяли влево и, постепенно удаляясь от течения ручья, добрались до первого из притоков, впадавших в него. Все ручьи замерзли, видно, уже несколько дней тому назад. Солнце скрылось, и только на западе на свинцово-сером небе остался тусклый красноватый отблеск. Поднимался ветер, мороз начинал покусывать лицо. По лесу тут и там были разбросаны очищенные от деревьев участки и поля, иногда встречалась овчарня, грубо сколоченная из бревен. Тени изменяли очертания предметов, и только кое-где свет отражался ото льда в виде мимолетных отблесков, да там, где намело сугробы, виднелись синеватые холмики.
Второй приток, такой же неподвижный и безмолвный, извивался серебряной змеей. Он был неглубок, и его окаймляли камыши. Лошади не понравилось, что под копытами у нее лед, и Кадфаэль снова спешился, чтобы перевести животное через ручей. Гладкая зеркальная поверхность тускло блестела, но Кадфаэль внимательно смотрел себе под ноги, так как подошвы его поношенных сапог скользили, и в какой-то момент в глаза ему бросилась призрачная белизна подо льдом. Но тут лошадь поскользнулась, затем, вновь обретя равновесие, с трудом выбралась на заиндевевшую траву на другом берегу.
Кадфаэль не сразу понял, что он увидел, и никак не мог в это поверить. Еще через полчаса он бы уже не нашел то место. Пройдя шагов пятьдесят и миновав заросли кустарника, он остановился, но, вопреки ожиданиям Ива, не вскочил на лошадь, а вложил поводья в руки мальчика и с нарочитым спокойствием сказал:
— Подожди меня минутку. Нет, нам не нужно сворачивать, это еще не развилка. Я там кое-что заметил. Жди здесь!
Ив удивился, но послушно остался ждать, а Кадфаэль повернул к замерзшему ручью. Да, ему не померещилось, и это был не отблеск — белизна подо льдом была на том же месте. Он опустился на колени, чтобы взглянуть поближе.
Его коротко остриженные волосы буквально встали дыбом. Это был не годовалый ягненок, как ему сначала показалось. Нечто более изящное, стройное и белое. Словно из-под стекла на него смотрел открытыми глазами жемчужный овал девичьего лица. Маленькие нежные руки застыли в том положении, как их прихватило морозом, — раскрытые и приподнятые, словно в мольбе. Белело ее тело и сорочка — это все, что на ней было. На груди виднелось какое-то пятно — правда, такое неясное, что при пристальном взгляде оно исчезло. Лицо было хрупкое, нежное и юное.
Это действительно был ягненок. Потерявшаяся овечка, агнец Божий, раздетый, изнасилованный и убитый. Восемнадцать лет? Вполне возможно.
Если судить по этому признаку, то Эрмина Хьюгонин была найдена и в то же время потеряна навсегда.
Глава четвертая
В такой час тут ничего нельзя было сделать в одиночку, к тому же, если он еще помедлит, сюда может явиться мальчик, чтобы узнать причину задержки. Поспешно поднявшись с колен, брат Кадфаэль вернулся к лошади, которая била копытом и волновалась: ей не терпелось вернуться в стойло. Мальчик озирался, ожидая Кадфаэля, скорее с любопытством, нежели с беспокойством.
— Что там такое? Что-нибудь случилось?
— Ничего такого, о чем стоило бы волноваться. — Сказав это, брат Кадфаэль ощутил острую боль и подумал: «Да, тебе не надо волноваться до тех пор, пока не придет время обо всем узнать. Но сначала мы накормим тебя и обогреем, а когда ты будешь уверен, что твоя собственная жизнь в безопасности, тогда ты узнаешь правду». Вслух он произнес: — Мне показалось, что там овца, вмерзшая в лед, но я ошибся. — Сев на лошадь, он взял у мальчика поводья. — Нужно поторапливаться, а то мы не успеем в Бромфилд до темноты.
У развилки они повернули направо, следуя совету Турстана, — дорога шла прямо по холму, и ехать было легко. Крепкое тело мальчика отяжелело и обмякло, каштановая головка сонно свесилась на плечо. «Уж тебя-то мы убережем от опасности, — подумал Кадфаэль, онемев от горя и гнева, — а вот сестру твою не смогли спасти».
— Вы не назвали свое имя, — зевая, сказал Ив. — Я не знаю, как вас называть.
— Меня зовут брат Кадфаэль, я валлиец из Трефрива, но теперь живу в Шрусберийском аббатстве. Куда вы и держали путь, как я понимаю.
— Да, это так. Но Эрмина — так зовут мою сестру — всегда должна настоять на своем. У меня гораздо больше здравого смысла, чем у нее! Если бы она прислушалась ко мне, мы бы не разлучились и сейчас уже были в безопасности в Шрусбери. Я хотел идти в Бромфилд с братом Элиасом — вы же его знаете! — и сестра Хилария тоже этого хотела, но у Эрмины были другие планы. Это она во всем виновата!
«Да, своевольная девушка была виновата, — горестно подумал брат Кадфаэль, прижимая к себе юного судью, доверчиво к нему прислонившегося.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Задумчивый взгляд хозяина был прикован к Кадфаэлю, а выражение лица оставалось настороженным. Наконец он кивнул и сказал:
— Я так и сделаю. Если когда-нибудь их повстречаю.
Он не сдвинулся со своего места и стоял у ворот, пока Кадфаэль не встряхнул поводья и не тронулся в путь. Однако когда Кадфаэль доехал до кромки леса и, укрывшись под деревьями, оглянулся, то увидел, что хозяин скрылся в доме столь поспешно, будто у него там было срочное дело. Кадфаэль перешел на иноходь и остановился, прислушиваясь. За спиной у него раздавались приглушенные звуки — кто-то украдкой шел за ним по пятам. Шаги были легкие и быстрые. Бросив взгляд через плечо, Кадфаэль мельком увидел фигурку в синем плаще, которая быстро юркнула в укрытие. Он помешкал, позволив преследователю приблизиться, а затем, резко осадив лошадь, обернулся. Звуки тотчас же стихли, но склонившиеся ветви молодой березы задрожали и с них посыпался рыхлый снег.
— Можешь выйти, — мягко произнес Кадфаэль. — Я монах из Шрусбери и не представляю опасности ни для тебя, ни для кого другого. Хозяин сказал тебе правду.
Мальчик вышел из укрытия и стоял на дороге, широко расставив ноги, готовый в случае необходимости сбежать или, наоборот, не двинуться с места. Это был невысокий подросток с копной каштановых волос, большими карими глазами, пристально смотревшими на Кадфаэля, с решительно сжатым ртом и твердым подбородком, что не вязалось с по-детски округлым лицом. Ярко-синий плащ и куртка того же цвета были запачканы и помяты, как будто он спал в лесу на земле (вероятно, так оно и было), а серые чулки порваны на коленях. Однако чувствовалось, что мальчик уверен в себе и полон достоинства, как и подобает дворянину. На поясе у него был маленький кинжал в ножнах, украшенных серебром, — по этому предмету можно было судить о благосостоянии владельца, и это могло соблазнить многих. Однако мальчику повезло — видно, он попал в хорошие руки.
Успокоившись, мальчик приблизился на пару шагов и заговорил:
— Его зовут Турстан. Он и его жена были добры ко мне. Он сказал, что тут появился человек, которому я могу довериться, — бенедиктинский монах. Он сказал, что нас разыскивают, чтобы помочь.
— Он сказал правду. Потому что, сдается мне, ты Ив Хьюгонин.
Мальчик кивнул.
— Да, это я. А можно мне вместе с вами поехать в Бромфилд?
— Конечно, Ив, мне это будет в радость, и те, кто обшаривает все вокруг, разыскивая тебя, тоже обрадуются. В то самое время, когда ты покинул Вустер, твой дядя д'Анже вернулся из Святой Земли в Глостер и, узнав, что ты и твоя сестра пропали, организовал поиски по всему графству. Он будет счастлив обнять тебя.
— Мой дядя д'Анже? — На лице мальчика были написаны нетерпение и в то же время сомнение. — В Глостер? Но… ведь это люди из Глостера…
— Да, я знаю, но он тут ни при чем. Не забивай себе голову раздумьями о распрях, из-за которых он не смог заняться твоими поисками, — ни ты, ни я тут не в силах помочь. Но люди короля Стефана поклялись вернуть тебя дяде невредимым, и можешь в этом не сомневаться. Однако разыскивают троих, а ты ведь здесь один. Где же твоя сестра и ее наставница?
— Я не знаю! — Это был настоящий вопль. Подбородок мальчика задрожал, но вскоре он мужественно овладел собой, — Я оставил сестру Хиларию в Клитоне в безопасности и надеюсь, что она и теперь там пребывает, но что было с ней, когда она обнаружила, что моя сестра… Моя сестра виновна во всем! Она ночью сбежала со своим возлюбленным. Он приехал за ней, и я уверен, что она сама послала за ним. Я бросился вдогонку, но выпал снег…
Кадфаэль вздохнул с облегчением, смешанным с тревогой и удивлением. Вот перед ним один из беглецов, теперь он никуда не денется. Вторая, монахиня, вероятно, находится в безопасности в Клитоне в тревоге за свою подопечную. А третья, даже если и совершила глупость, все-таки, судя по всему, под охраной того, кому она дорога и кто желает ей только добра. У этой истории еще может быть хороший конец. Кадфаэль хотел расспросить мальчика поподробнее, но тут заметил, что сумерки уже начали сгущаться и ободок солнца опустился совсем низко. Поскольку предстояло проехать еще несколько миль, лучше всего было доставить этого мальчика в Бромфилд и позаботиться о том, чтобы он снова один не отправился в путь и опять не потерялся.
— Ну что ж, Ив, давай-ка поедем домой, пока нас не застигла ночь. Садись в седло передо мной — ты такой легкий, что лошади не будет тяжело. Ставь ногу на мою, вот так…
Мальчик ухватился за руку Кадфаэля и, подпрыгнув, удобно устроился в седле. Вначале он был очень напряжен, но потом, расслабившись, тяжело вздохнул.
— Я поблагодарил Турстана и попрощался с ним, — тихо сказал он охрипшим голосом, словно отчитываясь в своем поведении. — Я отдал ему половину того, что оставалось у меня в кошельке, но это не очень много. Он сказал, что ему ничего не нужно и он был рад помочь, а мне больше нечего было дать, но не мог же я уехать без всякого подарка…
— Возможно, придет время и ты в один прекрасный день навестишь его, — попытался утешить мальчугана Кадфаэль, отметив про себя, что тот хорошо воспитан, понимает свое положение и связанные с ним обязательства. Да, монастырское воспитание, которое получил сей знатный отрок, заслуживает всяческого одобрения.
— Мне бы этого хотелось, — сказал Ив, уютно притулившись к плечу брата Кадфаэля. — Я хотел отдать ему свой кинжал, но он сказал, что кинжал пригодится мне самому. Да и что ему делать с такой вещью — он и показать-то ее побоится: еще подумают, что украл.
По-видимому, мальчик на время забыл о своей тревоге за судьбу Эрмины и о монахине Хиларии. Ему ведь, как говорили, всего тринадцать лет. Да, он был явно рад, что кто-то взял на себя заботы о нем.
— Как долго ты пробыл с Турстаном? — спросил Кадфаэль.
— Четыре дня. Турстан сказал, что мне лучше подождать, пока мимо не проедет какой-нибудь надежный человек. Ходят слухи о разбойниках, которые рыщут по лесам и холмам, и, если я отправлюсь в путь один, да еще в такой снег, можно снова заблудиться. Я ведь заблудился и целых два дня бродил по лесу, — сказал Ив, предаваясь тяжелым воспоминаниям. — Я спал на дереве, потому что боялся волков.
Мальчик не жаловался, а скорее изо всех сил старался не хвастаться своим мужеством. Ну что же, пусть выговорится, это ему необходимо после страхов, пережитых в одиночестве. Вот так человек, вернувшись после опасного путешествия, вытягивает ноги у очага, в котором пылает огонь. История о побеге, которую он должен рассказать во всех деталях, может подождать до того времени, когда ее внимательно выслушают. Если все сложится хорошо, возможно, мальчик сможет указать, где искать обеих пропавших женщин, но самое главное сейчас — добраться до Бромфилда, пока еще не совсем стемнело.
Они ехали бодрой рысью, лес становился реже, а угасавший свет давал возможность различать дорогу. Первые снежинки лениво поплыли по воздуху, когда они доехали до Хоптонского ручья. Кадфаэль спешился, чтобы вести лошадь под уздцы, и путники ступили на твердый лед. Отсюда они взяли влево и, постепенно удаляясь от течения ручья, добрались до первого из притоков, впадавших в него. Все ручьи замерзли, видно, уже несколько дней тому назад. Солнце скрылось, и только на западе на свинцово-сером небе остался тусклый красноватый отблеск. Поднимался ветер, мороз начинал покусывать лицо. По лесу тут и там были разбросаны очищенные от деревьев участки и поля, иногда встречалась овчарня, грубо сколоченная из бревен. Тени изменяли очертания предметов, и только кое-где свет отражался ото льда в виде мимолетных отблесков, да там, где намело сугробы, виднелись синеватые холмики.
Второй приток, такой же неподвижный и безмолвный, извивался серебряной змеей. Он был неглубок, и его окаймляли камыши. Лошади не понравилось, что под копытами у нее лед, и Кадфаэль снова спешился, чтобы перевести животное через ручей. Гладкая зеркальная поверхность тускло блестела, но Кадфаэль внимательно смотрел себе под ноги, так как подошвы его поношенных сапог скользили, и в какой-то момент в глаза ему бросилась призрачная белизна подо льдом. Но тут лошадь поскользнулась, затем, вновь обретя равновесие, с трудом выбралась на заиндевевшую траву на другом берегу.
Кадфаэль не сразу понял, что он увидел, и никак не мог в это поверить. Еще через полчаса он бы уже не нашел то место. Пройдя шагов пятьдесят и миновав заросли кустарника, он остановился, но, вопреки ожиданиям Ива, не вскочил на лошадь, а вложил поводья в руки мальчика и с нарочитым спокойствием сказал:
— Подожди меня минутку. Нет, нам не нужно сворачивать, это еще не развилка. Я там кое-что заметил. Жди здесь!
Ив удивился, но послушно остался ждать, а Кадфаэль повернул к замерзшему ручью. Да, ему не померещилось, и это был не отблеск — белизна подо льдом была на том же месте. Он опустился на колени, чтобы взглянуть поближе.
Его коротко остриженные волосы буквально встали дыбом. Это был не годовалый ягненок, как ему сначала показалось. Нечто более изящное, стройное и белое. Словно из-под стекла на него смотрел открытыми глазами жемчужный овал девичьего лица. Маленькие нежные руки застыли в том положении, как их прихватило морозом, — раскрытые и приподнятые, словно в мольбе. Белело ее тело и сорочка — это все, что на ней было. На груди виднелось какое-то пятно — правда, такое неясное, что при пристальном взгляде оно исчезло. Лицо было хрупкое, нежное и юное.
Это действительно был ягненок. Потерявшаяся овечка, агнец Божий, раздетый, изнасилованный и убитый. Восемнадцать лет? Вполне возможно.
Если судить по этому признаку, то Эрмина Хьюгонин была найдена и в то же время потеряна навсегда.
Глава четвертая
В такой час тут ничего нельзя было сделать в одиночку, к тому же, если он еще помедлит, сюда может явиться мальчик, чтобы узнать причину задержки. Поспешно поднявшись с колен, брат Кадфаэль вернулся к лошади, которая била копытом и волновалась: ей не терпелось вернуться в стойло. Мальчик озирался, ожидая Кадфаэля, скорее с любопытством, нежели с беспокойством.
— Что там такое? Что-нибудь случилось?
— Ничего такого, о чем стоило бы волноваться. — Сказав это, брат Кадфаэль ощутил острую боль и подумал: «Да, тебе не надо волноваться до тех пор, пока не придет время обо всем узнать. Но сначала мы накормим тебя и обогреем, а когда ты будешь уверен, что твоя собственная жизнь в безопасности, тогда ты узнаешь правду». Вслух он произнес: — Мне показалось, что там овца, вмерзшая в лед, но я ошибся. — Сев на лошадь, он взял у мальчика поводья. — Нужно поторапливаться, а то мы не успеем в Бромфилд до темноты.
У развилки они повернули направо, следуя совету Турстана, — дорога шла прямо по холму, и ехать было легко. Крепкое тело мальчика отяжелело и обмякло, каштановая головка сонно свесилась на плечо. «Уж тебя-то мы убережем от опасности, — подумал Кадфаэль, онемев от горя и гнева, — а вот сестру твою не смогли спасти».
— Вы не назвали свое имя, — зевая, сказал Ив. — Я не знаю, как вас называть.
— Меня зовут брат Кадфаэль, я валлиец из Трефрива, но теперь живу в Шрусберийском аббатстве. Куда вы и держали путь, как я понимаю.
— Да, это так. Но Эрмина — так зовут мою сестру — всегда должна настоять на своем. У меня гораздо больше здравого смысла, чем у нее! Если бы она прислушалась ко мне, мы бы не разлучились и сейчас уже были в безопасности в Шрусбери. Я хотел идти в Бромфилд с братом Элиасом — вы же его знаете! — и сестра Хилария тоже этого хотела, но у Эрмины были другие планы. Это она во всем виновата!
«Да, своевольная девушка была виновата, — горестно подумал брат Кадфаэль, прижимая к себе юного судью, доверчиво к нему прислонившегося.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36