У обоих были озабоченные лица, и они пристально и строго смотрели на него. Если вид этих суровых судей и поколебал его спокойствие, когда он очутился на пороге приемной, то ни поведением, ни выражением лица Руалд себя не выдал. Он смиренно поклонился и стал ждать, когда к нему обратятся с вопросом. Кадфаэль вошел следом и закрыл дверь.
— Я послал за тобой, брат, — начал аббат Радульфус, — потому что у нас есть одна вещь, которую ты можешь опознать.
— Тебе знакомо это кольцо, Руалд? Возьми-ка его и рассмотри хорошенько, — сказал Хью, протягивая ему ладонь с лежащим на ней кольцом.
Они поняли, что Руалд сразу же узнал кольцо: при одном только взгляде на ладонь шерифа Руалд открыл было рот, чтобы сразу дать ответ, но сдержался, покорно взял кольцо и сразу повернул так, чтобы свет падал на грубо вырезанные переплетенные инициалы. Он не сомневался в подлинности кольца и держал его в руке с благодарностью, как знак его любви к Дженерис и надежды на примирение и прощение в будущем. Кадфаэль заметил, как мимолетная улыбка осветила застывшие черты его исхудалого лица.
— Я хорошо знаю это кольцо, мой господин. Оно принадлежит моей жене. Я подарил его ей перед свадьбой, там, в Уэльсе, где был найден и сам камень. Как оно попало к вам?
— Сперва ответь мне начистоту: ты уверен, что это ее кольцо? Не могло быть второго такого же?
— Нет, это невозможно. Конечно, таких колец с подобными инициалами может быть несколько, но эти буквы я вырезал собственноручно, а я — не гравер. Я знаю каждую черточку и каждую шероховатость в своей работе. Я наблюдал, как с годами тускнели и стирались когда-то четкие буквы. Последний раз я видел его на руке Дженерис, в этом я совершенно уверен. Где она? Она вернулась? Могу я поговорить с нею?
— Ее здесь нет, — сказал Хью. — Кольцо это было в лавке ювелира в Питерборо. Мастер купил его у одной женщины дней десять назад. Она нуждалась в деньгах — из-за страха перед мародерами, напавшими на Рэмзи, эта женщина собиралась уйти из города и обосноваться в более безопасном месте. Ювелир описал ее внешность, и, похоже, это твоя бывшая жена.
При этих словах шерифа слабые искорки надежды в глазах Руалда вспыхнули так ярко, что растопили лед и рассеяли туман. Брат Руалд повернулся к аббату с таким страстным пылом, что бледные солнечные лучи, заглядывавшие в окно, казались лишь отражением охватившей его бурной радости.
— Отец мой, так она не умерла?! Она жива и в добром здравии? Могу ли я задать еще вопрос? Ведь это же удивительно!..
— Конечно, спрашивай, — ответил аббат. — Это и в самом деле удивительно!
— Мой господин, — спросил Руалд, обращаясь к шерифу, — каким образом это кольцо оказалось здесь, если оно было продано в Питерборо?
— Его принес человек, недавно пришедший к нам из Рэмзи. Да ты его знаешь, вот он, перед тобой, — Сулиен Блаунт. Тот мастер из Питерборо приютил его у себя на ночь. Сулиен узнал кольцо и, в знак доброго отношения к твоей бывшей жене, — произнес Хью, осторожно подбирая слова, — он захотел взять его с собою. И теперь ты держишь это кольцо в руке.
Руалд пристально, долгим взглядом, посмотрел на Сулиена, тихо и молча стоявшего в стороне и готового в этот момент буквально провалиться сквозь землю, не в силах вынести этот пристальный укоряющий взгляд. Он стоял не двигаясь, опустив голову, чтобы Руалд не увидел его выразительное лицо и не способные лгать глаза. И все же на какое-то мгновение он встретился с Руалдом взглядом, но ни один из них не сдвинулся с места и не заговорил, чтобы снять возникшую напряженность. У Кадфаэля в голове звучали вопросы, которые мог бы задать Руалд Сулиену:» почему ты не показал мне кольцо?», «почему ты хотя бы не сказал, что недавно получил известие о том, что она жива и здорова?». Но Руалд сказал лишь, не отрывая глаз от Сулиена:
— Я отрекся от собственности и не имею права хранить его у себя. Благодарю Господа за то, что Он дал мне возможность увидеть это кольцо и узнать, что Дженерис жива. Я буду просить Господа и в дальнейшем не оставлять ее.
— Аминь! — едва слышно произнес Сулиен и вздохнул. Кадфаэль заметил, как дрожат его плотно сжатые губы.
— Если ты не можешь хранить у себя эту вещь, отдай ее кому пожелаешь, — сказал аббат, окидывая обоих проницательным взглядом. Сулиен уже признался ему, зачем он раздобыл это кольцо и с какой целью хотел бы иметь его у себя. Маленькая вещица, повернувшая это дело в другую сторону, она уже сыграла свою роль и теперь потеряла значение для следствия.
— Брат, можешь отдать кольцо, кому сочтешь нужным, — повторил аббат Радульфус.
— Если господину шерифу оно больше не понадобится, — сказал Руалд, — я верну его Сулиену, который привез его сюда. Благодаря ему я узнал самую замечательную новость из всех возможных, а кроме того, он подарил мне ту малую толику душевного покоя, которую я не мог обрести даже в обители.
Он неожиданно улыбнулся, отчего его простое, немолодое уже лицо словно осветилось, и подал кольцо Сулиену. Тот медленно, как бы неохотно, протянул руку. Когда их пальцы соприкоснулись, щеки Сулиена стали пунцовыми. Он резко опустил голову, чтобы скрыть предательски выступившую краску.
«Так вот в чем тут дело», — подумал Кадфаэль, которого посетило внезапное озарение. Он догадался, что Руалд давно посвящен в тайну Сулиена. Руалд, конечно, помнил, как маленький сын его лорда много времени проводил у них в доме. Он видел, как постепенно этот ребенок становился неуклюжим подростком, затем юношей — и все это происходило на глазах у прекрасной женщины, чужестранки, державшейся холодно со всеми, кроме мужа. Она ни с кем из них не сближалась и не любезничала и исключение делала только для этого юноши, которого любила, как родного. Отношение к ней Сулиена было, как ему казалось, лишь его тайной — ведь она ни о чем не догадывалась. Но Руалд, оказывается, все понимал. И незачем было молодому человеку изобретать оправдания своему молчанию или просить за это прощение. Ведь Руалду не надо было объяснять, почему его младшему другу так дорого это кольцо.
— Хорошо! — отрывисто сказал Хью. — Пусть так и будет. Мне все ясно насчет кольца. Я рад, брат Руалд, что душа твоя успокоилась. Ты избавлен отныне от всех подозрений. Мне придется вести расследование этого дела в другом направлении. — Он повернулся ко все еще стоящему с опущенною головой обладателю кольца. — Как я слышал, Сулиен, ты решил покинуть Орден. Ты будешь в Лонгнере в ближайшие дни, если вдруг мне понадобишься?
— Да, — ответил молодой человек несколько натянуто, словно желая защитить свое достоинство, — я буду там, когда я вам понадоблюсь.
«Удивительно, — подумал Кадфаэль, когда аббат отпустил Руалда и Сулиена, быстрым движением благословив их, и они вместе вышли, — почему Сулиен употребил слово „когда“, вместо того чтобы сказать: „если я понадоблюсь“? Нет ли у него предчувствия, что от него еще что-то потребуется в этом деле?»
— Выходит, парень был влюблен в ту женщину, — сказал Хью, когда они остались втроем. — Такое бывает. Не стоит забывать, что его мать очень давно начала болеть и постепенно теряла силы, превращаясь в слабое, хрупкое создание, мучимое постоянными болями. Сулиену было лет десять, когда все это началось. Впрочем, его уже гораздо раньше приветливо встречали в доме Руалда. Этот ребенок проводил много времени возле доброй, красивой женщины, потом, став подростком, он стал ощущать в себе волнения, сопровождающие взросление, и дал волю своему воображению. Потом, когда наступила юность, он решил, что жена Руалда — тайная любовь всей его жизни, и вознес ее на пьедестал, скорее даже — на алтарь, если мне будет позволительно употребить это слово, отец мой.
— Да, похоже на то, — сдержанно согласился аббат Радульфус. — Она никогда об этом не подозревала — так он думает.
— Я склонен этому верить. Вы заметили, как он покраснел, словно пион, когда понял, что Руалд мог обо всем догадываться? А Руалд неужели никогда не испытывал ревности? Ведь все вокруг считали ее красавицей. Или он так привык к тому, что Сулиен постоянно находится в их доме, что все еще считал его ребенком?
— Скорее всего, он просто верил своей жене, — заметил брат Кадфаэль.
— Но прошел слух, — продолжал размышлять Хью, — что она в конце концов сказала мужу, когда тот решил уйти в монастырь, что у нее есть любовник.
— И это не только слух, — поморщившись, напомнил аббат. — Брат Руалд сам это говорил. Когда он в последний раз посещал свою жену с братом Павлом, она заявила, что у нее есть другой мужчина и что всю любовь, какую она питала к мужу, она перенесла на нового избранника.
— Да, она так сказала, — согласился Кадфаэль. — Но было ли это правдой? Хотя она, кажется, говорила ювелиру, что уходит из города с мужчиной, которого назвала своим мужем.
— Кто это знает наверняка? — Хью пожал плечами. — Она, говорят, набрасывалась на мужа с кулаками, кидала в него что под руку попало. Да и лгать ювелиру у нее причин не было. Одно очевидно: покойница из Земли Горшечника — не Дженерис. Теперь я могу забыть о Руалде и о любом другом, кто когда-то ссорился с Дженерис. Я буду искать другую женщину и другой мотив для убийства.
— И все же у меня из головы не выходит одна мысль, — сказал Хью, направляясь с Кадфаэлем к привратницкой, — как это Сулиен не рассказал Руалду, когда они встретились, что Дженерис жива и здорова. Кто имел больше права, чем ее муж, пускай бывший, узнать об этом, даже если он и стал монахом? Какая новость могла быть более важной в ту минуту, когда Сулиен увидел Руалда?
— Но он тогда ничего не знал ни о покойнице, ни о том, что подозрение падает на Руалда, — сказал Кадфаэль и сам удивился, до чего неубедительно звучит это объяснение.
— Допустим. Но он ведь отлично знал, что Руалд постоянно о ней думает и тревожится о том, жива ли она. Естественно было бы сразу же сказать ему: «Да не тревожься ты понапрасну! У Дженерис все благополучно!» Ведь Руалду только и надо было это знать, тогда бы он наконец успокоился.
— Сулиен сам был влюблен в нее, — отважился заметить Кадфаэль. — Может быть, он не пожелал делиться с Руалдом новостями о Дженерис — поскупился на утешения.
— Он кажется тебе скупым? — хмыкнул Хью.
— Нет, но посуди сам, он ведь столько пережил за последнее время — разграбление Рэмзи и долгую опасную дорогу, он чудом спасся из этого ада. Этого могло быть достаточно, чтобы все прочее улетучилось из его памяти.
— Но кольцо он обрел уже после бегства из Рэмзи, — напомнил Хью, — и уже не забывал о нем ни на минуту.
— Согласен. По правде говоря, я сам этому удивляюсь. Но кто может логично объяснить поведение человека в такой критический для него момент? Что значит само по себе это кольцо? Оно принадлежало Дженерис, и она продала его для собственных нужд. Руалд сразу же узнал свой подарок. А Сулиен, какими бы странными ни казались его поступки, все-таки принес с собой это вещественное доказательство того, что Дженерис жива. Руалду больше не грозит обвинение в убийстве. Что еще нам нужно знать?
— Только одно: в каком направлении продолжать поиски, — мрачно произнес Хью.
— У тебя нет никаких мыслей по этому поводу? А кстати, кто эта вдова, ставшая арендаторшей на Земле Горшечника после того, как Юдо Блаунт-старший подарил это Хомондской обители?
— Я видел ее. Она теперь живет в городе у дочери, недалеко от западного моста. Она жила на этом участке всего неделю — потом заболела, и зять увез ее в город, а дом остался пустовать. Но вдова оставила после себя дом и хозяйство в полном порядке, да и пока она там жила, ничего худого я о ней не слышал. Еще говорили, что путники иногда располагались там на ночь, главным образом во время последней ярмарки. Молодой Юдо Блаунт обещал опросить своих людей, не замечали ли они там чего предосудительного, но пока ничего нового.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37