Лично мне нравится иметь много денег, и замуж я выйду за человека богатого. Я хочу стать заметной, хочу блистать в высшем обществе. Если не об этом, то о чем же еще мечтать девушке?
Фрэнсис почувствовала внезапную подавленность. «Как это несправедливо!» — подумала она. Она повторила это вслух, добавив:
— Хотелось бы мне, чтобы женщины могли выбирать, как и мужчины.
— Разве у нас нет выбора? — удивилась Клер. — Мои дни заполнены рисованием и поэзией, дни Виолы — вышивкой и флиртом. Ты все свое время посвящаешь животным, плаваешь, ездишь верхом и бродишь по холмам. Но всего этого недостаточно. Рано или поздно каждая женщина должна выйти замуж, а если этого не происходит, ее можно только пожалеть. Она вызывает жалость, став обузой для семьи, вырастившей ее. Возможно, это и несправедливо, но так уж устроен мир.
— А раз замужество неизбежно, то граф Ротрмор — самая подходящая кандидатура на роль мужа, — подхватила Виола. — Папа был бы рад послать нас в Эдинбург, не говоря уже про Лондон, но у него нет на это денег. А здесь… здесь выбор женихов небогат. — Опомнившись, она бросила в Клер подушкой. — Видишь, что ты наделала! Получается, что мы уговариваем ее прекратить маскарад. Подумай о том, каково будет бедному графу выбирать между тремя красавицами!
— Клер, — вдруг спросила Фрэнсис, — неужели ты с радостью выйдешь за графа, если он выберет тебя?
— Да, конечно, и я даже выдержу, когда он… ну, вы понимаете. Титулованный джентльмен должен иметь наследников.
— Да, конечно, для чего же еще может пригодиться на этом свете женщина, как не для воспроизведения потомства! — процедила сквозь зубы Фрэнсис.
— А я целовалась с Кенардом, и мне понравилось, — призналась Виола с многозначительной улыбкой. — Думаю, что у графа это получится даже лучше, потому что он опытнее. Вам обеим следовало бы помнить, что мужья-джентльмены научены внимательно относиться к тому, что чувствуют их жены… в этом смысле. Так утверждает Аделаида, и я ей верю. По крайней мере они не ведут себя, как грубые животные.
— Что за чушь ты мелешь, Виола? Ты хочешь, чтобы граф стал твоим мужем или чтобы он страстно тебя целовал?
Сама того не желая, после этой гневной отповеди Фрэнсис вновь представила Хока выходящим из озера. Блеск капель на этом смуглом скульптурном теле… Да что же это такое в конце концов!
— Ну, не знаю… — говорила между тем Виола. — Он такой красивый… а сколько удовольствий может принести жизнь с ним! Балы, званые вечера, светские рауты! Ах ты. Господи Боже, я опять начинаю тебя уговаривать, Фрэнсис!
— Не "волнуйся, отговорить меня невозможно. Это отвратительно — и точка! Хотелось бы мне…
Она хлопнула ладонью по подушке и умолкла. Сестры терпеливо ожидали продолжения.
— Мне бы хотелось встретить человека, достойного уважения. Возможно… возможно, со временем я могла бы полюбить его.
— А если случится так, — возразила Клер мягко, — что этот человек будет относиться к тебе совсем иначе, чем ты к нему?
— Ох, Клер, прости меня! Я совсем не хотела…
— Знаю. И еще я знаю вот что: если граф предпочтет Виолу, я все равно поеду в Лондон. Может быть, там я встречу джентльмена, который ответит мне взаимностью.
В дверь легонько постучали, и каждая из девушек вздрогнула. Обернувшись, они увидели Аделаиду, которая улыбалась, разглядывая их.
— Ты, Фрэнсис, выглядишь сейчас просто восхитительно. Когда я проходила мимо комнаты графа, то слышала, как он ходит взад-вперед. Думаю, нас ждет еще много интересных неожиданностей. Однако пора спать, мои милые. Пойдем, Клер.
Клер послушно соскочила с кровати и последовала за Аделаидой вон из спальни.
— Что ж, — сказала Виола, зевая во весь рот самым что ни на есть плебейским образом, — пора спать — так пора спать. Мне не улыбается получить к утру синяки под глазами. Постарайся не слишком ворочаться, Фрэнсис.
Она заснула почти сразу, как свойственно людям поверхностным и здоровым. Фрэнсис долго лежала в темноте, она думала: «Должно быть что-то большее. Что-то большее… но что?»
Александр Килбракен осадил своего жеребца и махнул рукой в направлении озера Лох-Ломонд.
— Невозможно насмотреться на эту красоту, — сказал он Хоку. — Взгляните, сколько там мелких островов. Они совершенно необитаемы. Мы с Фрэнсис часто бываем там. Вы не представляете, какое это наслаждение.
— С Фрэнсис? — переспросил Хок удивленно.
— Да, — повторил граф Рутвен со значением, — с Фрэнсис.
Он заметил, как удивлен молодой человек этим его заявлением. Потом тот с пониманием кивнул.
Легко было предположить ход его мыслей: ничего странного, что такая дурнушка любит уединенные острова. Александр Килбракен перестал развивать тему.
— Я мылся в озере в день своего приезда, — сказал Хок. — Вода ледяная, но она бодрит.
У графа чуть было не вырвалось, что Фрэнсис тоже любит плавать в озере, но он предпочел смолчать: вряд ли это прозвучит комплиментом молодой леди. Ни один джентльмен не захочет в жены вульгарную особу с мужскими чертами характера, а именно такое впечатление, без сомнения, начало складываться у их гостя. Где же найти такие слова, которые нарисовали бы настоящий образ Фрэнсис?
«Любящая и понимающая? Великодушная и добрая? Да, и притом уродливая, как старая ведьма!»
— Черт возьми! — вслух выругался бедный отец.
— Что, простите? — удивился Хок.
— Ничего, милорд. Ага, вот и Алекс на его лошадке! Мохнатая, как медвежонок, не правда ли? Шотландские пони все такие.
— Папа, папа! Аделаида сказала, что вы с его светлостью выехали на прогулку… доброе утро, милорд! — И мальчик вновь уставился на Хока, словно на восьмое чудо света.
— Доброе утро, Алекс. Не знаешь ли, леди уже поднялись? — спросил тот.
— Только Фрэнсис. Она отправилась помогать Роберту. Александр Килбракен подскочил в седле. Не хватало еще,
Чтобы знатный англичанин узнал о бурной деятельности его дочери в качестве ветеринара! Это прикончит ее шансы скорее, чем весь дурацкий маскарад!
— Хватит, Алекс! — оборвал он мальчика. — Хок и я вскоре вернемся в замок. Ты уже занимался уроками с Аделаидой? Нет? Тогда не заставляй ее ждать.
Алекс начал было протестовать, но выражение на лице отца убедило его, что это бесполезно. Он повернул пони к замку и скоро удалился с поникшей головой.
За завтраком Фрэнсис не появилась. Это подогрело недовольство Килбракена, и он решил, что достаточно закры-нал глаза на ее вольности. Что за дуреха! Придется поставить
Ей ультиматум и…
— Александр!
— Что, моя дорогая?
— Виола и Клер приглашают его светлость вместе поехать сегодня с визитами. Встречаются Кембеллы и Дагельсы.
— Что ж, превосходно, — одобрил Александр Килбракен без особого энтузиазма.
Перед возвращением в замок Хок переговорил с ним о том, что собирается устроить нечто вроде экзамена каждой из девушек. Поскольку Клер была старшей дочерью, он, естественно, решил начать с нее. Граф нашел затею Хока удачной и беспокоился только по поводу Фрэнсис.
Полчаса спустя Хок вышагивал взад-вперед по гостиной в ожидании Клер. Предстоящий разговор казался ему испытанием, через которое удастся пройти не без труда. Как все это унизительно для него самого и для молодых леди! Однако другого выхода он не видел: выбор жены неминуемо должен был оказать влияние на всю его дальнейшую жизнь, и подойти к нему стоило со всей ответственностью. Все в нем восставало против сложившейся ситуации, но воспоминания о бледном, исхудавшем лице отца и ужасных приступах его кашля заставляли подчиниться неизбежному.
Услышав за спиной шелест юбок, он растянул губы в любезной улыбке и повернулся.
— Леди Клер, — произнес он с легким поклоном.
— Милорд. — Последовал поклон, сопровождаемый изящным реверансом.
Хок взял в свою широкую ладонь протянутую руку и вновь подумал: она мила. Он всегда был неравнодушен к белокожим и светловолосым женщинам. Клер была в избытке наделена тем и другим.
— Поверьте, я понимаю, как затруднительно для нас обоих сложившееся положение дел, — сказал он, прокашлявшись.
— Согласна, милорд. Полагаю также, что вам труднее сейчас, чем мне.
— Позвольте усомниться в этом, миледи.
Клер подняла взгляд — и затрепетала, с трудом подавив нервозность. Он был таким высоким и сильным! Рядом с ним она чувствовала себя особенно женственной и уязвимой.
— Вы видели эллинские мраморные изваяния? — спросила она вдруг.
— Видел, миледи. Они только что были привезены из Греции.
Хок заметил интерес, тотчас вспыхнувший в глазах собеседницы, и послал мысленное проклятие всем статуям на свете. Какое дело ему было до каких-то кусков мрамора? Однако правила хорошего тона заставили его не моргнув выслушать подробное описание происхождения и нынешнего состояния привезенных в Англию статуй. Так прошло минут пятнадцать. Покончив со статуями, Клер спросила, какого мнения Хок о Джордже Байроне, и тем привела его в полуобморочное от неловкости состояние.
— Что за поэт! — воскликнул Хок, справившись с собой. — Настоящая сенсация века! Насколько мне известно, он пользуется бешеным успехом у молодых леди.
— Я обожаю его стихи, — заверила Клер. — Вот, например, это… вы, конечно, читали…
Земля! Разверзни грудь твою,
Верни скорей погибших нам спартанцев.
Трех из трехсот! Пусть так! И этих будет
Достаточно для новых Фермопил!
Пока Хок решал, что лучше: восторженно зааплодировать или почтительно склонить голову, Клер уже воспарила к новым высотам — на сей раз живописи.
— О, как бы я хотела нарисовать его портрет! Разумеется, милорд, я охотно нарисую и портреты всех членов вашей семьи.
— Боюсь, это будет довольно сложно…
— Почему же? Разве мы будем жить не в Лондоне? Я думала, нам придется встречаться со множеством людей.
Хок внезапно увидел себя представляющим Клер знакомым: «Это моя жена, которая с удовольствием нарисует ваш портрет — после лорда Байрона, конечно. Вы хоть и не член моей семьи, но близкий друг… во всяком случае, знакомый. Вам придется сидеть часами, не шевеля ни одним мускулом, выслушивая дифирамбы Байрону».
— По правде сказать, я не уверен, — сказал он после некоторой паузы.
— Ах эти музеи! — оживленно продолжала Клер. — Как вы думаете, можно ли быть представленной мистеру Тернеру?
Измученный притворством, Хок устало заметил:
— Мне не нравятся картины Тернера.
Клер остановилась на полуслове, дезориентированная.
— Как это странно… Но вы, конечно, разбираетесь лучше.
— Почему вы так решили?
— Потому, что вы мужчина, и потому, что вы получили превосходное образование.
— Я по натуре солдат, а не ученый, миледи.
— Но папа не раз повторял нам, что настоящая леди позволяет мужу направлять и развивать ее вкус.
— Хотелось бы знать, — заметил Хок неосторожно, — что думает по этому поводу леди София.
Клер залилась краской. Услышав подобное заявление, София, конечно, нашла бы доводы «против» и не постеснялась бы в выражениях.
— Наша мачеха — женщина разумная, — не сразу ответила Клер.
На этом разговор потерял первоначальное, пусть и неестественное, оживление. Хок смотрел на Клер и думал о том, что, во-первых, не хочет жениться вообще, а во-вторых, не хочет жениться на женщине, вкус которой ему придется направлять и развивать. Это будет означать только одно: что жена и шагу не ступит без его совета. Более того, он будет в ответе за счастье или несчастье Клер. А что, если ей взбредет в голову без памяти влюбиться в него? Она как тень станет преследовать его, не оставив ни единой свободной минуты!
Хок бросил вороватый взгляд на часы, стоявшие на каминной доске. Прошло не менее получаса. Пора было заканчивать разговор.
Граньон, любопытная душа, бросился навстречу, стоило Хоку появиться на пороге спальни.
— Ну, милорд, как дела?
Хок вздохнул. Он мог бы ответить, что Клер подходит ему как пятое колесо телеге, но, понимая, что это будет не совсем справедливо, смолчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Фрэнсис почувствовала внезапную подавленность. «Как это несправедливо!» — подумала она. Она повторила это вслух, добавив:
— Хотелось бы мне, чтобы женщины могли выбирать, как и мужчины.
— Разве у нас нет выбора? — удивилась Клер. — Мои дни заполнены рисованием и поэзией, дни Виолы — вышивкой и флиртом. Ты все свое время посвящаешь животным, плаваешь, ездишь верхом и бродишь по холмам. Но всего этого недостаточно. Рано или поздно каждая женщина должна выйти замуж, а если этого не происходит, ее можно только пожалеть. Она вызывает жалость, став обузой для семьи, вырастившей ее. Возможно, это и несправедливо, но так уж устроен мир.
— А раз замужество неизбежно, то граф Ротрмор — самая подходящая кандидатура на роль мужа, — подхватила Виола. — Папа был бы рад послать нас в Эдинбург, не говоря уже про Лондон, но у него нет на это денег. А здесь… здесь выбор женихов небогат. — Опомнившись, она бросила в Клер подушкой. — Видишь, что ты наделала! Получается, что мы уговариваем ее прекратить маскарад. Подумай о том, каково будет бедному графу выбирать между тремя красавицами!
— Клер, — вдруг спросила Фрэнсис, — неужели ты с радостью выйдешь за графа, если он выберет тебя?
— Да, конечно, и я даже выдержу, когда он… ну, вы понимаете. Титулованный джентльмен должен иметь наследников.
— Да, конечно, для чего же еще может пригодиться на этом свете женщина, как не для воспроизведения потомства! — процедила сквозь зубы Фрэнсис.
— А я целовалась с Кенардом, и мне понравилось, — призналась Виола с многозначительной улыбкой. — Думаю, что у графа это получится даже лучше, потому что он опытнее. Вам обеим следовало бы помнить, что мужья-джентльмены научены внимательно относиться к тому, что чувствуют их жены… в этом смысле. Так утверждает Аделаида, и я ей верю. По крайней мере они не ведут себя, как грубые животные.
— Что за чушь ты мелешь, Виола? Ты хочешь, чтобы граф стал твоим мужем или чтобы он страстно тебя целовал?
Сама того не желая, после этой гневной отповеди Фрэнсис вновь представила Хока выходящим из озера. Блеск капель на этом смуглом скульптурном теле… Да что же это такое в конце концов!
— Ну, не знаю… — говорила между тем Виола. — Он такой красивый… а сколько удовольствий может принести жизнь с ним! Балы, званые вечера, светские рауты! Ах ты. Господи Боже, я опять начинаю тебя уговаривать, Фрэнсис!
— Не "волнуйся, отговорить меня невозможно. Это отвратительно — и точка! Хотелось бы мне…
Она хлопнула ладонью по подушке и умолкла. Сестры терпеливо ожидали продолжения.
— Мне бы хотелось встретить человека, достойного уважения. Возможно… возможно, со временем я могла бы полюбить его.
— А если случится так, — возразила Клер мягко, — что этот человек будет относиться к тебе совсем иначе, чем ты к нему?
— Ох, Клер, прости меня! Я совсем не хотела…
— Знаю. И еще я знаю вот что: если граф предпочтет Виолу, я все равно поеду в Лондон. Может быть, там я встречу джентльмена, который ответит мне взаимностью.
В дверь легонько постучали, и каждая из девушек вздрогнула. Обернувшись, они увидели Аделаиду, которая улыбалась, разглядывая их.
— Ты, Фрэнсис, выглядишь сейчас просто восхитительно. Когда я проходила мимо комнаты графа, то слышала, как он ходит взад-вперед. Думаю, нас ждет еще много интересных неожиданностей. Однако пора спать, мои милые. Пойдем, Клер.
Клер послушно соскочила с кровати и последовала за Аделаидой вон из спальни.
— Что ж, — сказала Виола, зевая во весь рот самым что ни на есть плебейским образом, — пора спать — так пора спать. Мне не улыбается получить к утру синяки под глазами. Постарайся не слишком ворочаться, Фрэнсис.
Она заснула почти сразу, как свойственно людям поверхностным и здоровым. Фрэнсис долго лежала в темноте, она думала: «Должно быть что-то большее. Что-то большее… но что?»
Александр Килбракен осадил своего жеребца и махнул рукой в направлении озера Лох-Ломонд.
— Невозможно насмотреться на эту красоту, — сказал он Хоку. — Взгляните, сколько там мелких островов. Они совершенно необитаемы. Мы с Фрэнсис часто бываем там. Вы не представляете, какое это наслаждение.
— С Фрэнсис? — переспросил Хок удивленно.
— Да, — повторил граф Рутвен со значением, — с Фрэнсис.
Он заметил, как удивлен молодой человек этим его заявлением. Потом тот с пониманием кивнул.
Легко было предположить ход его мыслей: ничего странного, что такая дурнушка любит уединенные острова. Александр Килбракен перестал развивать тему.
— Я мылся в озере в день своего приезда, — сказал Хок. — Вода ледяная, но она бодрит.
У графа чуть было не вырвалось, что Фрэнсис тоже любит плавать в озере, но он предпочел смолчать: вряд ли это прозвучит комплиментом молодой леди. Ни один джентльмен не захочет в жены вульгарную особу с мужскими чертами характера, а именно такое впечатление, без сомнения, начало складываться у их гостя. Где же найти такие слова, которые нарисовали бы настоящий образ Фрэнсис?
«Любящая и понимающая? Великодушная и добрая? Да, и притом уродливая, как старая ведьма!»
— Черт возьми! — вслух выругался бедный отец.
— Что, простите? — удивился Хок.
— Ничего, милорд. Ага, вот и Алекс на его лошадке! Мохнатая, как медвежонок, не правда ли? Шотландские пони все такие.
— Папа, папа! Аделаида сказала, что вы с его светлостью выехали на прогулку… доброе утро, милорд! — И мальчик вновь уставился на Хока, словно на восьмое чудо света.
— Доброе утро, Алекс. Не знаешь ли, леди уже поднялись? — спросил тот.
— Только Фрэнсис. Она отправилась помогать Роберту. Александр Килбракен подскочил в седле. Не хватало еще,
Чтобы знатный англичанин узнал о бурной деятельности его дочери в качестве ветеринара! Это прикончит ее шансы скорее, чем весь дурацкий маскарад!
— Хватит, Алекс! — оборвал он мальчика. — Хок и я вскоре вернемся в замок. Ты уже занимался уроками с Аделаидой? Нет? Тогда не заставляй ее ждать.
Алекс начал было протестовать, но выражение на лице отца убедило его, что это бесполезно. Он повернул пони к замку и скоро удалился с поникшей головой.
За завтраком Фрэнсис не появилась. Это подогрело недовольство Килбракена, и он решил, что достаточно закры-нал глаза на ее вольности. Что за дуреха! Придется поставить
Ей ультиматум и…
— Александр!
— Что, моя дорогая?
— Виола и Клер приглашают его светлость вместе поехать сегодня с визитами. Встречаются Кембеллы и Дагельсы.
— Что ж, превосходно, — одобрил Александр Килбракен без особого энтузиазма.
Перед возвращением в замок Хок переговорил с ним о том, что собирается устроить нечто вроде экзамена каждой из девушек. Поскольку Клер была старшей дочерью, он, естественно, решил начать с нее. Граф нашел затею Хока удачной и беспокоился только по поводу Фрэнсис.
Полчаса спустя Хок вышагивал взад-вперед по гостиной в ожидании Клер. Предстоящий разговор казался ему испытанием, через которое удастся пройти не без труда. Как все это унизительно для него самого и для молодых леди! Однако другого выхода он не видел: выбор жены неминуемо должен был оказать влияние на всю его дальнейшую жизнь, и подойти к нему стоило со всей ответственностью. Все в нем восставало против сложившейся ситуации, но воспоминания о бледном, исхудавшем лице отца и ужасных приступах его кашля заставляли подчиниться неизбежному.
Услышав за спиной шелест юбок, он растянул губы в любезной улыбке и повернулся.
— Леди Клер, — произнес он с легким поклоном.
— Милорд. — Последовал поклон, сопровождаемый изящным реверансом.
Хок взял в свою широкую ладонь протянутую руку и вновь подумал: она мила. Он всегда был неравнодушен к белокожим и светловолосым женщинам. Клер была в избытке наделена тем и другим.
— Поверьте, я понимаю, как затруднительно для нас обоих сложившееся положение дел, — сказал он, прокашлявшись.
— Согласна, милорд. Полагаю также, что вам труднее сейчас, чем мне.
— Позвольте усомниться в этом, миледи.
Клер подняла взгляд — и затрепетала, с трудом подавив нервозность. Он был таким высоким и сильным! Рядом с ним она чувствовала себя особенно женственной и уязвимой.
— Вы видели эллинские мраморные изваяния? — спросила она вдруг.
— Видел, миледи. Они только что были привезены из Греции.
Хок заметил интерес, тотчас вспыхнувший в глазах собеседницы, и послал мысленное проклятие всем статуям на свете. Какое дело ему было до каких-то кусков мрамора? Однако правила хорошего тона заставили его не моргнув выслушать подробное описание происхождения и нынешнего состояния привезенных в Англию статуй. Так прошло минут пятнадцать. Покончив со статуями, Клер спросила, какого мнения Хок о Джордже Байроне, и тем привела его в полуобморочное от неловкости состояние.
— Что за поэт! — воскликнул Хок, справившись с собой. — Настоящая сенсация века! Насколько мне известно, он пользуется бешеным успехом у молодых леди.
— Я обожаю его стихи, — заверила Клер. — Вот, например, это… вы, конечно, читали…
Земля! Разверзни грудь твою,
Верни скорей погибших нам спартанцев.
Трех из трехсот! Пусть так! И этих будет
Достаточно для новых Фермопил!
Пока Хок решал, что лучше: восторженно зааплодировать или почтительно склонить голову, Клер уже воспарила к новым высотам — на сей раз живописи.
— О, как бы я хотела нарисовать его портрет! Разумеется, милорд, я охотно нарисую и портреты всех членов вашей семьи.
— Боюсь, это будет довольно сложно…
— Почему же? Разве мы будем жить не в Лондоне? Я думала, нам придется встречаться со множеством людей.
Хок внезапно увидел себя представляющим Клер знакомым: «Это моя жена, которая с удовольствием нарисует ваш портрет — после лорда Байрона, конечно. Вы хоть и не член моей семьи, но близкий друг… во всяком случае, знакомый. Вам придется сидеть часами, не шевеля ни одним мускулом, выслушивая дифирамбы Байрону».
— По правде сказать, я не уверен, — сказал он после некоторой паузы.
— Ах эти музеи! — оживленно продолжала Клер. — Как вы думаете, можно ли быть представленной мистеру Тернеру?
Измученный притворством, Хок устало заметил:
— Мне не нравятся картины Тернера.
Клер остановилась на полуслове, дезориентированная.
— Как это странно… Но вы, конечно, разбираетесь лучше.
— Почему вы так решили?
— Потому, что вы мужчина, и потому, что вы получили превосходное образование.
— Я по натуре солдат, а не ученый, миледи.
— Но папа не раз повторял нам, что настоящая леди позволяет мужу направлять и развивать ее вкус.
— Хотелось бы знать, — заметил Хок неосторожно, — что думает по этому поводу леди София.
Клер залилась краской. Услышав подобное заявление, София, конечно, нашла бы доводы «против» и не постеснялась бы в выражениях.
— Наша мачеха — женщина разумная, — не сразу ответила Клер.
На этом разговор потерял первоначальное, пусть и неестественное, оживление. Хок смотрел на Клер и думал о том, что, во-первых, не хочет жениться вообще, а во-вторых, не хочет жениться на женщине, вкус которой ему придется направлять и развивать. Это будет означать только одно: что жена и шагу не ступит без его совета. Более того, он будет в ответе за счастье или несчастье Клер. А что, если ей взбредет в голову без памяти влюбиться в него? Она как тень станет преследовать его, не оставив ни единой свободной минуты!
Хок бросил вороватый взгляд на часы, стоявшие на каминной доске. Прошло не менее получаса. Пора было заканчивать разговор.
Граньон, любопытная душа, бросился навстречу, стоило Хоку появиться на пороге спальни.
— Ну, милорд, как дела?
Хок вздохнул. Он мог бы ответить, что Клер подходит ему как пятое колесо телеге, но, понимая, что это будет не совсем справедливо, смолчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64