— Закрой дверь.
Кори закрыл дверь, прислонился к ней спиной и стал наблюдать за сержантом, который склонился над своим письменным столом и созерцал, скрестив руки на груди, крошечный трупик своей жертвы. В течение нескольких минут Макдермотт разглядывал мушиные останки, потом неторопливо обернулся, посмотрел на Кори и спросил:
— Как поживаешь?
«Не отвечай ему, — сказал Кори сам себе. — Не говори ему ничего».
— Есть новости? — вкрадчиво осведомился Макдермотт. Ответа не последовало. Тишину нарушало лишь неровное жужжание неисправного электрического вентилятора.
Макдермотт улыбнулся ласковой, приятной улыбкой. Обошел стол и уселся.
— Не хочешь купить лотерейный билет? — Он выдвинул ящик стола и вытащил пачку лотерейных билетов. — У меня тут есть несколько билетиков. Пятьдесят центов за шанс на удачу. — Он бросил пачку Кори.
Лотерея проводилась какой-то благотворительной организацией, и главным призом была поездка в Плимут. Кори посмотрел на верхний билет и оторвал его. Потом подошел к столу, взял карандаш и написал свое имя на узкой бумажной полоске, с помощью которой билеты скреплялись друг с другом, после чего положил на стол долларовую бумажку. Сержант сунул руку в карман брюк, вытащил две монеты по двадцать пять центов и вручил их Кори, который тут же развернулся и пошел к двери.
— Куда это ты направился? — спросил Макдермотт.
Кори остановился.
Не оборачиваясь, он выждал несколько минут, потом сказал:
— На перекресток Второй и Эддисон. У меня свидание.
— И с кем же?
— С двойной порцией джина, — ответил Кори. — Вас устраивает?
— Конечно, — сказал Макдермотт и принялся рисовать круг вокруг дохлой мухи. — Есть что-нибудь для рапорта? — осведомился он, не прекращая своего занятия.
— Нет, — не задумываясь ответил Кори.
Через секунду он пожалел, что ответил так, но было уже поздно.
Макдермотт нарисовал второй круг внутри первого. Кончиком карандаша он коснулся обоих кругов, потом вытащил спичечный коробок, чиркнул спичкой и поднес пламя к мухе. В сине-оранжевом пламени муха превратилась в крошечную кучку черного пепла. Макдермотт задул спичку, щелчком смахнул пепел на пол и сказал Кори:
— Даю тебе еще одну попытку.
— Для чего?
— Чтобы доложить мне.
— Мне не о чем докладывать, — настаивал Кори.
Макдермотт встал со стула, прошел мимо Кори и открыл дверь в приемную. Сделав знак находящимся там мужчинам, он вернулся за стол. Пятеро патрульных вошли в кабинет. Дверь закрылась за Донофрио, который был последним.
Все пятеро выстроились вдоль стены. Кори стоял посреди комнаты. Макдермотт поставил локти на стол и уперся подбородком в ладони. Кори заметил, что глаза его закрыты. С минуту единственным звуком в кабинете было жужжание электрического вентилятора.
Потом Макдермотт опустил руки на столешницу ладонями вниз, откинулся на спинку стула, поднял глаза к потолку и сказал:
— Посмотри на них, Брэдфорд.
Кори повернулся и посмотрел на патрульных.
— Сосчитай их.
«Терпи, — приказал себе Кори. — Придется терпеть».
— Сколько? — спросил Макдермотт.
— Пятеро, — ответил Кори.
— Правильно, пятеро, — тихо сказал Макдермотт. — Здесь пятеро, ты — шестой, и одного не хватает.
Кори медленно вдохнул и задержал дыхание. В его легкие словно игла вонзилась, он заскрипел зубами и выпустил воздух. И снова сделал медленный вдох.
— Одного не хватает, — повторил Макдермотт и посмотрел на Кори.
— Знаешь кого?
Кори покачал головой.
— Я скажу тебе, где он, — сказал Макдермотт. — Он в гробу.
— А в нем — пули, — добавил Донофрио.
— Четыре, — уточнил другой патрульный.
— Четыре пули, — эхом повторил Макдермотт. — Одна — в коленной чашечке, одна — в почках и две в животе. Когда его привезли в больницу, он был еще жив. Он протянул двадцать пять минут и умирал не с миром.
— И чего бы? — поинтересовался Хили. — В такое время поздно дергаться. Хотя любой на его месте...
— Он волновался о своей семье, — пояснил Макдермотт. — У него остались жена и девять детей.
— И ни один из них еще не подрос настолько, чтобы пойти работать, — вставил Донофрио.
— Я не знал, что у него девять ребятишек, — заметил Хили. — Я не много о нем знал. Он был не очень разговорчивым.
— Я вам расскажу о нем, — сказал Макдермотт, смотря на патрульных.
А Кори подумал: «Конечно, он смотрит на них, потому что говорит это для меня».
Макдермотт продолжал:
— Ему было сорок четыре года. Его полное имя Леонард Уорд Фергюсон. В семнадцать лет он пошел служить во флот. Женился, когда исполнилось восемнадцать. На Тихом океане он попал в заварушку и был списан на берег с головокружениями после ранения в голову и с язвой желудка от нервов. Он служил на трех крейсерах, и все они получали торпеды в днище. Однажды он провел на плоту одиннадцать дней. Когда война закончилась, он стал водить грузовик и однажды ночью выскочил за оградительную линию шоссе. Его продержали в больнице почти год. В первые шесть месяцев думали, что не выживет. Осколочные переломы обеих ног, внутренние ушибы. Он вышел из больницы и не мог найти работу, но у него был дядюшка, который запихнул его в полицию. Это было в сорок седьмом. А в сорок девятом он опять попал в больницу с двумя пулями в груди. От каких-то недоносков, грабивших склад. Он их всех достал. Уложил всех четверых. Троих подстрелил из револьвера, а четвертого с двумя пулями в груди придушил голыми руками. И опять врачи думали, что он не выкарабкается. Через пару месяцев он выписался, а через некоторое время, году эдак в пятьдесят втором, снова оказался там. На этот раз пуля засела в спине рядом с позвоночником. Но он поймал тех, кого преследовал. Когда это произошло, он был один. Заметил парней, выбегавших из бара, где те только что прикончили бармена и двух клиентов. Их было трое, но он погнался за ними и сделал их всех. В пятьдесят четвертом его отправили в отставку из органов. Его вышвырнули, пока он валялся на койке с раздробленным шейным позвонком, разбитым плечом, двумя пулями в бедре, с пулей в ребрах и еще одной в шее. И снова все произошло, когда он был один. Семь хулиганов с ножами и кастетами напали на двух стариков, которые только что закрыли свою кондитерскую на ночь. Женщине было за семьдесят, а мужчине — почти восемьдесят. Хулиганы зверски избивали их, хотя уже забрали все их деньги. Те умоляли о пощаде, и, когда прибежал Фергюсон, один из негодяев вытащил пушку и выстрелил ему в бедро. Фергюсону удалось добежать до припаркованной поблизости машины и укрыться за ней. Хулиганы бросились, чтобы его прикончить, и он взялся за оружие. Подстрелил одного. Другие бросились бежать. Фергюсон вышел из-за машины, но ноги его не держали, и он упал на колени. Тогда эти подонки вернулись, решив, что с ним все, и желая поразвлечься перед тем, как он отдаст концы. Еще один из них был убит, и на этот раз они удрали. Через несколько минут подъехали полицейские машины, и Фергюсона со стариками отвезли в больницу. Между прочим, эта пара жива по сей день и до сих пор держит свою кондитерскую.
Но вернемся к тому, почему Фергюсона уволили из органов. В больницу приводили на опознание двух бандитов, подозреваемых. Старики не были уверены или испугались, поэтому вся ответственность легла на Фергюсона. Он посмотрел на мерзавцев и сказал: «Да, это те самые». А помощник окружного прокурора осведомился, уверен ли Фергюсон в этом. Тот подтвердил. Тогда помощник окружного прокурора вынимает записную книжку, и прямо там, в присутствии подозреваемых и репортеров, заметьте, начинает читать список различных травм Фергюсона, начиная с тех, что он получил на войне. Потом он говорит Фергюсону: «Позвольте мне у вас кое-что спросить. Вас до сих пор мучают приступы головокружения?» Фергюсон хватает кувшин с водой на столике рядом с кроватью и использует его в качестве метательного снаряда. Помощник окружного прокурора делает выводы. Двоих подозреваемых отпускают, а Фергюсона увольняют с формулировкой «психическая неуравновешенность». Он пробыл без работы больше года, а потом пришел повидаться ко мне. Осведомился, не могу ли я устроить его в «Ночной патруль».
— Когда это было? — поинтересовался Хили.
— В конце пятьдесят пятого, — ответил Макдермотт. Потом он посмотрел на Кори Брэдфорда: — Ты сечешь?
Кори ему не ответил.
Макдермотт не сводил с него глаз:
— А теперь все слушайте внимательно. Все те пять лет, что Леонард Уорд Фергюсон был членом нашего «Ночного патруля», его отвозили в больницу по крайней мере раз в год. И всегда с ранениями. Ножевые или пулевые раны, удары по голове велосипедной цепью или черт знает что еще. Прибавьте это ко всем другим случаям, и вы удивитесь, как может простой смертный столько вынести.
— Значит, ему на роду так написано, — заметил Донофрио.
— С одной стороны — да, — согласился Макдермотт. — У каждого своя судьба. С другой — куда денешься. В нашей работе риск всегда есть. Но того, что произошло сегодня вечером, не должно было произойти. И в случившемся виноват только я один.
— При чем здесь вы? — возразил Хили.
— Заткнись, черт бы тебя подрал! — оборвал Макдермотт. — Говорю, это — моя вина. Это моя вина, потому что я ошибся в своих расчетах. Я поверил тому, кому верить нельзя.
Кори поморщился.
Макдермотт встал из-за стола. Глаза его были влажными.
— Вот как обстоит дело, — сказал он Кори. — Я доверился тебе, а ты оказался его убийцей.
— Кем? — не понял Кори.
— Его убийцей, — повторил Макдермотт.
Потом что-то произошло с его лицом, рот широко открылся, уголки губ растянулись, обнажив зубы, глаза засверкали в животной ярости. На мгновение Кори показалось, что сержант сейчас на него набросится. Но он отвернулся, низко наклонившись над столом и держась руками за край.
Кори посмотрел на пятерых патрульных. Они стояли неподвижно с ничего не выражающими лицами.
Макдермотт еще ниже склонился над столом, потом сделал нетвердый шаг к стулу. Он рухнул на сиденье, закрыв лицо руками, провел ладонями сверху вниз, потом скрестил руки на груди и посмотрел в потолок:
— Ладно. Я готов. Я готов выслушать.
— Что выслушать? — спросил Кори.
Сержант опять поднял глаза к потолку.
— Мне нечего вам рассказать, — начал Кори. — Я понятия не имею, что вы хотите от меня услышать.
На некоторое время воцарилась тишина. Потом Донофрио отошел от остальных патрульных, приблизился к Кори и сказал:
— Выкладывай!
Кори молчал. Донофрио взял его за шею сзади и слегка надавил.
— Убери руки! — бросил Кори.
Донофрио нажал сильнее. От резкой боли Кори стиснул зубы.
— Расскажи ему, — велел Донофрио. — Будешь рассказывать?
Давление и боль усилились. Большой палец Донофрио нащупал вену, и у Кори вырвался тихий стон. Потом он лениво ухмыльнулся и, не глядя на Донофрио, согнул руку и двинул итальянца локтем в челюсть. Тот выпустил шею Кори. Высокий человек с печальным лицом сделал три шага в направлении стола, колени его начали подламываться. Он протянул руку и схватился за стол, чтобы не упасть. Глаза его были закрыты, он мотал головой, чтобы разогнать туман перед глазами. Пока все это происходило, ни один из патрульных не сдвинулся с места. Никто не сказал ни слова. Донофрио открыл глаза и посмотрел на Кори.
— Лучше не надо, — тихо предупредил Кори.
Донофрио выпрямился во все свои шесть футов один дюйм, собрался и двинулся на Кори.
— Тогда ладно, — сказал тот и увернулся от правой Донофрио, нацеленной ему в голову.
Донофрио в маневренности не уступал Кори и уже делал хук левой, когда Кори занес руку, чтобы врезать ему в лицо. Оба удара пришлись одновременно, и противники упали на спины. Хук Донофрио достал Кори в бок прямо под ребра. На губах итальянца показалась кровь: в том самом месте, где правая рука Кори выбила ему несколько передних зубов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32