У истоков лютой ненависти чеченцев к русским и русских к чеченцам, переполнявшей их сердца и помутившей их разум, стоял этот черт лысый со своими вассалами: продажными политиками, правительством, администрацией президента во главе с самим "всенародноизбранным". Бог мой! И этот гнусный черт, пародия на человека, ещё ругал по чем зря коммунистов. Да прошлые партийные бонзы агнцы, или как говорят блатные - сявки, в сравнении со современными новоявленными ротшильдами, разбогатевшими на беспардонном и тотальном ограблении и оболванивании народа. Однажды Он был близок к тому, чтобы кончить олигарха, а там будь что будет. Но поразмылив, понял, что это ничего не даст, может даже усугубить положение. Во-первых, у Сосновского целая команда, её ещё называют "семьей", каждый из которой мечтает и готов занять его место. Во-вторых, современные борзописцы, питающиеся объедками с барского стола, так распишут его "мученическую смерть", что сделают из него национального героя. А это совсем никуда не годится. И вот тогда в Его голове созрел план. Надо всему миру показать подлинное лицо этой сволочи и всей его камарильи. И Он стал тщательно готовиться к осуществлению этого плана.
Вскоре такой случай Ему представился. Сосновский пригласил к себе на загородную виллу олигарха Лебедева, с которым был в давних приятелях. Потому, какой таинственностью был окружен предстоящий визит Лебедева, Он сразу понял, что будут обсуждаться какие-то очень и очень важные вопросы. Так и случилось.
Позже, просматривая запись этой беседы, Он изнывал от ярости и от бессилия что-либо изменить. Наивно было бы полагать, что кто-то возмет на себя смелость придать эту видеокассету гласности. Это все равно, что подписать самому себе смертный приговор. Найдется ли такой смельчак? Вряд ли. Во всяком случае, среди пишущей братии Он таких не знал, не видел. И Он с стал ждать дальнейшего развития событий. А они не заставили себя долго ждать. Со взрывов жилых домов и нападения банд Басаева и Хотаба на Дагестан начал осуществляться страшный и подлый сверх всякой меры сценарий двух олигархов. А потом разразилась новая "победоносная" военная кампания в Чечне, выдвинувшая на авансцену нового "героя", молодого, энерогичного, решительного и бескомпромиссного, собравшегося "мочить" бандитов даже в сортире". Эта фраза подняла его рейтинг на не бывалую высоту.
А видеокассета лежала в тайнике Его квартиры и требовала решения. Что делать? Теперь каждую ночь Он вместе со своим взводом был на Кандагаре. Вместе в парнями карабкался вверх, цепляясь за мокрые, осклизлые камни, и погибал под кинжальным огнем "духов". И вновь гремело, хохотало и улюлюкало, потешаясь над ними, чужое многоликое эхо. "Когда ты покончишь с этой сволочью?!" - строго спрашивал Его мертвый взводный Миша Чугунов. "Когда?" - вторил ему рядовой Обнищенко, потрясая в воздухе оторванной ногой. "Когда?" - спрашивали остальные. А он ничего не мог им ответить. Теперь каждая ночь превращалась для него в пытку.
Онажды Он натолкнулся в какой-то газете на сообщение о конференции независимых средств массовой информации. Решил сходить. Из всех выступлений ему понравилось выступление журналиста из Владивостока Вахрушева. Тот не хвастал, как все прочие, своей независимостью и боевитостью, нет. Наоборот, говорил, что свобода и независимость СМИ - блеф, красивая сказка для простаков. Свободы не было, нет и не может быть в принципе. Он не знает как в Москве, а в провинции газеты и журналы бы давно прогорели без поддержки денежных мешков. А кто платит, тот и заказывает музыку. Журналисты становятся все более циничны и напоминают девиц на панели - озабочены лишь тем, как себя подороже продать. Его выступление вызвало бурю возмущения в зале. А Он понял, что Вахрушев именно тот, кто ему нужен. Этот не побоится рассказать страшную правду, чем бы это ему не грозило.
На следуюющий день Он, изменив до неузнаваемости внешность, вновь был на конференции и, отыскав Вахрушева в фойе, незаметно сунул ему в руку пакет с копией кассеты, прошептал: "Это очень важно. Просмотри и сам решай, что с этим делать".
Но через несколько дней Он узнал, что ищейки Варданяна вышли на Вахрушева. Журналиста сдал кто-то из своих. Он даже догадывался - кто именно. Так как газеты запестрели сенсационными заголовками: "Очередная жертва правового беспредела", "Отстрел журналистов продолжается", "Кто следующий?", извещая об убийстве журналиста газеты "Сегодня" Виталия Горбовского. Тот, будто Иуда Искариот, решил разбогатеть, продав своего товарища, за что и поплатился. Сосновский и его кодла подобных свидетелей в живых не оставляют. О чем Горбовский, если бы не был дураком, мог бы сам догадаться. Вахрушева убили в Новосибирске. Однако, нашли у него кассету или нет, Он не знал. Больше попыток связаться с кем-то из журналистов Он не предпринимал. Меж тем события продолжали развиваться в точном соответствии со сценарием олигархов. Дряхлый патриарх подал в отставку, а к власти пришел новый "герой", который под восторженные крики толпы был благополучно избран в президенты. Под него была наспех создана новая партия, получившая в Думе большинство мест. Все было, как говорил когда-то взводный Миша Чугунов, "зашибись". Как там у поэта? "Кричали женщины: "Ура!", и в воздух чепчики бросали". Ха-ха! От всего этого можно повеситься. Суки!
Глава пятая: Иванов. Плохое настроение.
Забродила память, будто хмельная брага ударила в голову, и так мне стало нехорошо, так муторно. До зубовного скрежета. До зверинного рыка. До зуда в кулаках. Так захотелось выйти на улицу и какой-нибудь сволочи набить физиономию, отвести, так сказать, душу, спустить пар.
Ну, блин, вооще! Подобное может взбрести в голову только этому придурку Иванову. Больше ни кому. Ага.
"Сам дурак! - тут же возникает он. - Привык паршивое настроение на мне вымещать. Хорошо устроился".
Он подходит к окну, открывает форточку и, высунувшись наружу чуть ли не до пояса, благим матом орет:
"Ау! Люди! Где вы?! Я любил вас!"
"У-у!... И-и!... А-ас!", - гремит эхо в гулкой пустоте и теряется где-то на задворках Вселенной.
"А ну брось безобразничать! - строго говорю я. - А то всех прохожих распугаешь".
Иванов нехотя закрывает форточку, говорит несколько раздраженно:
"Фигня все это! Нет там никого и никогда не было. Врет все Говоров. Он у тебя великий выдумщик".
"Где - там?"
"Да в Космосе этом гребанном. Мне кажется, что твой Говоров малость на этом шизанулся".
"Вот те раз! - удивляюсь. - Ты ж сам совсем недавно меня убеждал в обратном."
"Я пересмотрел свои взгляды. Допрос Тушканчика меня окончательно убедил. Если бы он был, этот самый Создатель, то разве бы допустил подобное? Слушай, неужто нет никакой управы на этих сосновских, лебедевых и прочих?"
"Спроси что-нибудь полегче", - вздыхаю я.
"Похоже что так. Ими уже давно все конролируется. Ситуация! Влипли так влипли."
"Не говори!" - соглашаюсь.
Иванов пританцовывающей блатной похожкой прошелся по комнате, рванул на груди рубаху и дурнинушкой запел:
"Врагу не сдается наш гордый "Варяг". Пощады никто не желает!"
"Ну, ты в конец оборзел! - возмущаюсь я. - Ведешь себя, как последняя шпана. Что я завтра соседям скажу".
"С соседями будет все нормально, - нехотя отвечает он. - Ты ведь прекрасно знаешь, что я существую только в твоем воображении. Но если бы ни я, то ты давно бы спятил. Ага. Так что, если разобраться, тебе со мной здорово повезло. Однако, тошно что-то мне! Напиться что ли?"
"Напейся".
"Так-то оно так. Но у меня принцип - я один не пью. А тебе твоя Светлана не разрешает. Сердце! Будто раньше у тебя вместо сердца был кусок говядины. Да, крепко ты, дружище, влип, надолго, если не насовсем попал к ней под каблук. Факт. Никогда бы не подумал."
"Никуда и ни к кому я не попал. Мелешь что попало."
"Ха! И этим все сказано. Ладно, бывай, герой!"
И Иванов исчез. Но вместе с ним не исчезло плохое настроение. А оно у меня, как говорил когда-то Райкин, - мерзопакостное. О-хо-хо! Что делать и как с этим бороться - ума не приложу. Ага.
Сегодня проводил Говорова в Москву, и не нахожу себе места от тревоги за парня. Если с ним что случиться, то я себе этого... "Нет-нет, все будет нормально", - пробую успокоить себя, но это мало помогает. В последние годы наша работа и так напоминает действия сапера на минном поле - не знаешь где и когда рванет. А здесь он направляется прямиком в пасть дракона. Ситуация! Легче самому пять раз съездить, чем посылать на такое других, тем более таких парней, как Андрей.
Вернулась из магазина Светлана. Зашла в комнату, включила свет, спросила:
- А что это ты, Сережа, в потемках сидишь?
- Нескромно сидеть при ярком свете, когда страна пребывает в сумерках. Это непатриотично.
- Красиво! - по достоинству оценила она мою аллегорию. - Что-то случилось?
- Андрюшу Говорова сегодня в Москву отправил.
- Ну и что?
- А то не знаешь, что его там может ждать?
- Он один поехал?
- Нет, с Колесовым и Шиловым.
Она села рядом со мной на диван, обняла, поцеловала и тоном, каким говорят с обиженными детьми проговорила:
- Ну и что же ты волнуешься? У него вполне надежная группа "поддержки".
Мне порой начинает казаться, что это ни я её старше на восемнадцать лет, а она - меня.
- Не смеши Москву...
- А о Беркутове что-то слышно?
- Увы, глухо, как в танке, - развел я руками.
- Вчера заходила к его Светлане. Вот кому не позавидуешь. Похудела, постарела. Безвестность страшнее всего.
- Это точно, - согласился я. - Нам ничего другого не остается, как только ждать и надеятся.
Глава шестая: Беркутов. Пора действовать.
Маэстро, кончай ты свое болеро, выдай нашу - цыганочку с выходом. Я вам, блин, покажу, кто здесь настоящий артист, а кто, так себе, дерьмо собачье, не более того. Так сбацаю, что на всю жизнь запомните. Я вас предупреждал: "Не будите во мне зверя"? Предупреждал? Но вы слишком крутые, да? Видали мы таких крутых. Вот-вот, именно там и непременно в белых тапочках. Что ж, пеняйте на себя. Больше не на кого.
Короче, я решил принять предложение Сосновского. После встречи с ним прошло три дня. Эти дни я занимался исключительно самоунижением. Какие только эпитеты и сравнения для себя не придумал, кем только не побывал. Был и последним кретином, каких свет не видывал, и дубиной стоеросовой, и круглым болваном, и козлом, и самоуверенным индюком, и говорящим какаду, и макакой. Словом, я пребывал в том состоянии, когда легче повеситься, чем продолжать жить. Определенно. Ощущал себя таким жалким ничтожеством, недостойным не только любви такой замечательной женщины, как Светлана, но даже уважения вокзального бомжа. Как мог опытный оперативник с моим стажем и хваленной интуицией так проколоться?! Уму непостижимо! До сих пор натурально сгораю от стыда, вспоминая, как "вербовал" этого козла Варданяна. Представляю, как он вместе с хозяином потешались, слушая запись нашего разговора. Нет, такого позора и унижения мое бедное сердце не может вынести. Не должно.
Я бродил по территории загородного дома отдыха боевиков олигарха в сопровождении молчуна мастодонта Саши хмурый, злой и свирепый, будто медведь шатун, готовый каждую минуту самому себе вцепиться в глотку, и занимался самоунижением. Мысль о побеге даже ни разу не посетила мою бестолковку, так как я на личном опыте убедился в возможностях Саши, какие он может лепить фигуры под названием "нарочно не придумаешь" из простого человеческого тела, даже, в определенном смысле, спортивного. Когда мне очень надоедало оскорблять себя, я начинал оскорблять его. Но все мои оскорбления откакивали от него, словно семечки. Он лишь улыбался улыбкой египетского сфинкса да наяривал свою неизменную жвачку. Даже ни разу в морду не дал, на что я очень рассчитывал. Короче, кругом сплошной атас. Определенно.
На четвертый день я проснулся оптимистом и сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46