— Какая?
— Тебя могут признать виновным, даже если на самом деле ты невиновен. Такое иногда случается. Даже при наличии хорошего алиби суд присяжных может признать тебя виновным. Такое бывает. И ты это знаешь. Присяжные заседатели могут подумать: «Какого черта! Если бы он был невиновен, то полицейские не стали бы его арестовывать». Маккарти подтвердит тебе это.
Смайз кивнул головой в сторону Маккарти.
— Он сказал мне, что, как только я выложу вам свое алиби, вы сразу же направите своих людей, чтобы опровергнуть его.
Лукас облокотился о стол.
— Он абсолютно прав. Мы так и сделаем. И если нам это не удастся, то я гарантирую, что ты будешь гулять на свободе и ничего не случится. Ничего. На тебя еще не оформляли документы. И не будут. Пока же у нас достаточно оснований, чтобы задержать тебя, а возможно, и отдать под суд. Не знаю, что тебе говорили наши люди, но я могу сказать, что установлена твоя связь с двумя жертвами, и есть еще один человек, который имеет отношение к делу, кроме того, есть и некоторые улики. Но если у тебя имеется хорошее алиби, то от всего этого и следа не останется.
Смайз побледнел.
— Этого не может быть. Никаких вещественных доказательств. Я имею в виду...
— Ты не знаешь, что это такое, — заметил Лукас. — Но они у нас есть. А теперь я предлагаю вам с мистером Маккарти пойти в коридор, пошептаться немного, а потом возвратиться сюда.
— Да, мы так и сделаем, — согласился Маккарти.
Они вернулись через пять минут.
— Мы уже поговорили, — объявил адвокат, он был доволен собой.
Лукас взглянул на Смайза.
— Ты делаешь большую ошибку.
— Он сказал... — начал тот, но Маккарти схватил его за руку и отрицательно замотал головой.
— На твои заверения нельзя положиться, — заявил Маккарти Дэвенпорту. — Из всего того, что ты здесь наговорил, можно вывести два возможных варианта. У вас ничего нет, и вы изо всех сил пытаетесь состряпать дело. В таком случае у вас все равно ничего не получится. Или же у вас что-то есть, и в этом случае вы наверняка заведете на него уголовное дело, независимо от того, что он скажет, и используете все это против него.
— Маккарти, один человек в коридоре назвал тебя грязным пронырой, — устало проговорил Лукас. — И он прав. Тебе даже в голову не приходит третий вариант, из-за которого мы здесь все и носимся как угорелые.
— Это какой такой вариант?
— А вот какой. У нас есть готовое дело, но оно кое-кому не нравится. Мы просто хотим знать правду. Мы достаточно точно определили время совершения двух преступлений и примерно знаем о третьем. Если мистера Смайза не было в это время в городе, или он беседовал с клиентом, или целый день сидел у себя в кабинете, это будет означать, что он чист. Кому может повредить, если вы скажете об этом сейчас, до того, как мы заведем на вас дело?..
— Вы просто боитесь это сделать, из-за того, что будет потом, если вы ошибаетесь.
— Да конечно же! Все управление будет вымазано грязью. И Смайз тоже замажется, пусть не обижается потом.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Он знает, что я гомосексуалист, — пояснил Смайз.
— Это замечание наносит ущерб...
— Хватит, — сказал один из полицейских, снимавших показания. — Я больше ничего не хочу слышать.
Он вышел из комнаты, а через минуту туда вошел Даниэль.
— Они не хотят пойти нам навстречу? — спросил он Лукаса.
Лукас пожал плечами.
— Нет, не хотим, — сказал Маккарти.
— Веди его наверх и заводи на него дело, — приказал Даниэль оставшемуся инспектору.
— Подождите, — попросил Смайз.
— Оформляйте документы, — рявкнул Даниэль и стремительно вышел из комнаты.
— Хорошая работа, Маккарти, ты только что соорудил своему клиенту крест, на котором его распнут, — заметил Лукас.
Зубы Маккарти обнажились в каком-то подобии улыбки.
— Что, съел? — ехидно сказал он.
Они ушли все вместе — Смайз, Маккарти и полицейский, который вел допрос. Когда они уходили, полицейский повернулся к Лукасу.
— Ты знаешь, какая разница между сдохшим на дороге скунсом и сдохшим на дороге адвокатом?
— Нет. Какая?
Маккарти повернул голову.
— Около скунса всегда есть след от тормозивших колес, — объяснил полицейский.
Лукас расхохотался, а Маккарти снова обнажил зубы.
* * *
— Посмотри на них, суетятся, как вши на собаке, — хмуро сказал Андерсон, ковыряя во рту зубочисткой.
Внизу на улице телеоператоры, репортеры и технический персонал толпились вокруг передвижных телестанций на колесах, стоявших у городской мэрии.
— Да. Кажется, у Лестера будет полно гостей, — сказал Лукас. Он увидел голову Дженнифер, пробиравшейся сквозь толпу по направлению к входу. — Мне нужно бежать, — добавил он.
Дэвенпорт перехватил ее уже на входе и, несмотря на ее протесты, утащил по коридору к себе в кабинет. Подтолкнув женщину к стулу, он закрыл за собой дверь.
— Это ты передала Кеннеди информацию про этого гомика? Ты же обещала мне, что будешь молчать.
— Я ему ничего не передавала, Богом клянусь, Лукас.
— Вранье, вранье, вранье! — закричал Дэвенпорт. — Вы действуете по принципу рука руку моет, я знаю, как вы это делаете. Как только Даниэль сказал мне, что у Кеннеди есть информация, я сразу понял, что он получил ее от тебя.
— Ну и что ты теперь можешь сделать? А? — Она рассердилась. — Таким образом я зарабатываю на жизнь. Я это делаю не ради развлечения.
— Ничего себе способ зарабатывать на жизнь!
— Это лучше, чем быть бойцом штурмового отряда.
Лукас уперся кулаками в бока и наклонился к самому ее лицу. Она не отодвинулась ни на миллиметр.
— Знаешь, что ты сделала, разболтав эту историю? Ты заставила полицию зарегистрировать в качестве подозреваемого невинного человека, и это испортит парню жизнь. Он работает в управлении по улучшению быта неимущих, среди женщин, и, независимо от того, как повернется дело, они теперь перестанут ему доверять. Он подозреваемый, и этим все сказано. Я пытался уговорить своих коллег не торопиться, но ты со своей чертовой информацией подтолкнула их к тому, чтобы они арестовали его.
— Если они не уверены, что это он, не надо было его арестовывать.
Лукас шлепнул себя ладонью по лбу.
— Господи! Ты что, думаешь, все так просто? Смайз может быть виновен, а может быть, и нет. Может быть, я ошибаюсь в отношении него, и если это так, а я уговорю их отпустить его, то он может выйти на свободу и прирезать еще какую-нибудь женщину. Но ведь я могу оказаться прав, и мы сломаем парню жизнь, а тем временем настоящий убийца планирует новое преступление. Нам всего-то и нужно было немного времени, а ты все испортила.
— Ну и?
— Теперь я должен основательно подумать, стоит ли мне вообще с тобой разговаривать, — холодно произнес Лукас.
— Да мне вовсе и не нужен был твой телефонный разговор, — сказала Дженнифер. — Я все равно бы получила эту информацию. Ты даже представить себе не можешь, какие у меня источники. Я в тебе не нуждаюсь, Лукас. Я просто могу послать тебя к черту.
— Я это как-нибудь переживу. Не хочу, чтобы ты за мной шпионила. А сейчас я решаю один вопрос: может быть, обратиться к адвокату, пусть он позвонит вашему главному менеджеру и расскажет ему, каким образом ты заполучила эту новость, и пригрозит подать иск на компанию за кражу служебной информации.
— Лукас...
— Убирайся отсюда.
— Лукас...
Она расплакалась — Дэвенпорт даже отступил на несколько шагов.
— Прости меня, — сказал он, сожалея о своей несдержанности. — Я просто не могу... Дженнифер... Ну перестань, черт возьми.
— Господи, это просто катастрофа, мой грим. Я теперь не смогу участвовать в пресс-конференции... Господи... можно я позвоню от тебя? — Она прикладывала салфетку к лицу. — Я хочу позвонить на телестанцию, пусть они пришлют сюда Кети Леттис. Господи, у меня лицо в таком виде...
— Боже мой, перестань плакать, звони, — с отчаянием проговорил Лукас.
Продолжая всхлипывать, она набрала номер. Когда на другом конце сняли трубку, голос ее внезапно пришел в норму.
— Дон? Это Джен. Его зовут Смайз, и он работает в системе оказания помощи малоимущим...
— Черт тебя подери, Дженнифер! — заорал Дэвенпорт.
Он выхватил у нее трубку и швырнул ее на рычаги.
— Правда, я хорошо умею плакать? — сказала она, хитро улыбаясь, и вышла из комнаты.
* * *
— Дэвенпорт, Дэвенпорт, — с укоризной пробормотал Даниэль. Он держался руками за голову, наблюдая, как Дженнифер заканчивает свой репортаж.
«...один из самых толковых людей в полиции в личной беседе сказал мне, что он не верит в виновность Смайза, не верит, что тот совершил эти умопомрачительные убийства, и опасается, что преждевременный арест может положить конец его блестящей карьере в департаменте по оказанию помощи малоимущим...»
— Блестящая карьера? Этим телевизионщикам надо запретить пользоваться громкими словами, — глухо сказал Лукас.
— Что мы теперь будем делать? — угрюмо проворчал Даниэль. — Вообще, как ты мог это сделать?
— В тот момент я и не подозревал, что делаю ошибку, — пытался оправдаться Лукас. — Я думал, что все останется между нами.
— Я тебя предупреждал, что твои шашни с этой женщиной не доведут до добра, — напомнил Даниэль. — Что я теперь скажу Лестеру? Он стоит там, перед камерами, пытаясь обосновать это дело, а ты за его спиной беседуешь с этой дамочкой. Ты выбил почву у него из-под ног. Он тебе этого не простит.
— Скажи ему, что ты отстраняешь меня. Ну, допустим, на две недели. Потом я подам апелляцию в совет по делам государственных служащих. Даже если совет и поддержит отстранение, пройдет несколько месяцев. Так или иначе, пока будет вынесено окончательное решение, мы сможем разобраться с этим делом.
— Хорошо. Пожалуй, мы так и сделаем.
Даниэль кивнул, потом грустно засмеялся и покачал головой.
— Господи, как хорошо, что это не меня там поджаривают на углях. А ты лучше убирайся отсюда поскорее, пока Лестер не вернулся, чтобы мне не пришлось держать его, когда он захочет намылить тебе шею.
* * *
В два часа ночи зазвонил телефон. Лукас оторвал взгляд от стола, за которым он работал над своей игрой, протянул руку и снял трубку.
— Алло.
— Все еще сердишься? — спросила Дженнифер.
— Ну и стерва же ты. Даниэль собирается отстранить меня от расследования. Отныне я даю интервью всем, кроме твоей станции, так что можете...
— Сердит, сердит.
Лукас швырнул трубку на рычаг. Через минуту телефон зазвонил снова. Он посмотрел на него, как на ядовитую змею, но, не имея сил сопротивляться, снова взял трубку.
— Я сейчас приеду, — проговорила Дженнифер и повесила трубку.
Лукас хотел было перезвонить ей и сказать, чтобы она не приезжала, но так и не сделал этого.
* * *
На Дженнифер был черный кожаный жакет, джинсы, черные сапоги и водительские перчатки. Ее двухместная японская машина прижалась к обочине дороги. Лукас кивнул ей через окошечко парадной двери.
— Можно мне войти? — спросила она.
Вместо контактных линз на ней были очки в тонкой золотой оправе. За их стеклами глаза казались большими и влажными.
— Конечно, — пробормотал он, закрывая дверь на задвижку. — Ты похожа на королеву «хэви-метал».
— Ну спасибо.
— Это был комплимент.
Она посмотрела на него, пытаясь обнаружить сарказм, но его не оказалось. Сняла куртку и медленно прошла к дивану в гостиной.
— Хочешь кофе? — спросил Дэвенпорт, закрыв за собой дверь.
— Нет, благодарю.
— Пиво?
— Нет, я не хочу. Принеси себе, если хочешь.
— Пожалуй.
Когда он вернулся, она, подобрав под себя ноги, сидела в большом двухместном кресле. Лукас сел на диван и уставился на нее через чайный столик с мраморной столешницей.
— Так что же? — сказал он.
— Я очень устала, — грустно ответила она.
— От чего? От всей этой истории? От Бешеного? От меня?
— От жизни, думаю. Возможно, ребенок — это попытка вернуться назад.
— Боже.
— Эта маленькая сцена, происшедшая между нами сегодня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56