Бешеный с облегчением вздохнул и почувствовал, как спадает напряжение. Когда он добрался до своего поворота, то притормозил у светофора и стал ждать. За ним следовала еще одна машина. Она медленно свернула за поворот. Слишком медленно.
Светофор переключился на зеленый свет. Бешеный все продолжал стоять. Мимо него проехала еще одна машина. Рассеиватель на левой сигнальной лампочке был разбит. Из-под остатков желтой пластмассы ярко светила белая лампочка.
Бешеный взглянул вверх, увидел зеленый сигнал светофора и тронулся.
— Господи, да на вас лица нет! Уж не заболели ли вы? — озабоченно проговорила его секретарша.
— Нет-нет! Просто последние несколько ночей страдаю от бессонницы. Пожалуйста, найдите документы по закрытию дела Паркер-Олсон.
Бешеный сел за свой письменный стол. Дверь кабинета была закрыта. Перед ним лежала стопка чистых листков желтой бумаги. Он задумался.
В новых статьях о том, как велось наблюдение за домом Макгаун, упоминалось, что полиция устроила наблюдательные посты и перед ее домом, и позади. Интересно, они так же поступили, когда устанавливали наблюдение за его домом? Наверное, да. Вокруг много пустых квартир, он сам видел объявления, только не обращал на них внимания. Да и с соседями он не был знаком, только что раскланивался с жильцами своего дома. Сможет ли он обнаружить посты наблюдения?
Бешеный поднялся и подошел к окну. Держа руки в карманах, он смотрел на улицу, не видя того, что там происходит.
Да. Может быть, он и сможет вычислить их местонахождение. Но что это ему даст? Если они придут его арестовывать, он не станет сопротивляться. Это бессмысленно. Разве он не представлял себя в суде, как будет защищать себя от обвинений? Разве он не мечтал очаровать, заворожить судей своим ораторским искусством?
Да. Мечтал. Но теперь картина блестящей защиты не так легко всплывала в его мозгу. В глубине души он знал, что они правы. Он не очень хороший адвокат, а уж для выступлений в суде и подавно не подходил. Бешеный никогда не позволял себе задумываться над этим, но факт оставался фактом.
Он ходил из угла в угол, покусывая губу. За ним вели наблюдение. И, как бы долго он ни сдерживал желание овладеть другой женщиной, они все равно за ним придут. Они не станут ждать вечно.
Он опустился на стул, посмотрел на желтые листки и начал размышлять.
Они пока еще не полностью уверены во всем, чтобы арестовать его.
А с другой стороны, не могут же они ждать до бесконечности.
Что же они предпримут?
Бешеный подумал о Дэвенпорте. Он же игрок. Как в этой ситуации поступит игрок?
Игрок сфабрикует ложное обвинение.
Через полминуты лазания на коленках в гараже он нашел укрепленный на его машине передатчик. А еще через час поисков обнаружил у себя под матрасом фотографии. Передатчик он трогать не стал, а вот фотографии его перепугали до смерти. Если бы в это мгновение полицейские вошли в его дом, то он угодил бы в тюрьму на восемнадцать лет — таков максимальный срок тюремного заключения в Миннесоте.
Он принес фотографии на кухню и сжег их одну за другой, наблюдая за тем, как они корчатся в пламени газовой горелки. Когда фотографии догорели до конца и превратились в пепел, он растер его в мелкую пыль и смыл в раковину.
Этой ночью Бешеный заставил себя полежать в постели пятнадцать минут, потом тихонько подошел к окну и выглянул на улицу. Там повсюду виднелись освещенные окна, но еще больше было темных окон. Он снова вернулся к постели, взял две подушки, одну бросил на пол, а другую прижал к стене так, чтобы можно было на нее опереться. Впереди была целая ночь.
* * *
После трех часов сидения Бешеный начал дремать, его голова свесилась на грудь. Он встряхнулся и снова уставился в окно. Все было примерно так же, как и раньше, но продолжать наблюдать дальше у него уже не было сил. Осталось только два освещенных окна, он взял их на заметку.
Бешеный поднялся сам, поднял подушки и рухнул на постель лицом вниз. Парадоксально, но, как только он позволил себе расслабиться и заснуть, он ощутил какое-то возбуждение. Мысли мелькали в его мозгу, они походили на ночные поезда, были тяжелыми, внезапно возникали и быстро исчезали, так и не успев приобрести четкие формы. Какая-то мешанина образов: его женщины, их глаза, Лукас Дэвенпорт, драка у дома Макгаун, разбитая мигалка на машине...
Из всего этого хаоса возникла идея. Сперва Бешеный отбросил ее, потому что она походила на ночной кошмар. Но в конце концов он обдумал ее и начал выдвигать возражения одно за другим. И чем больше их находилось, тем убедительнее становилась сама идея.
Это будет выигрышный удар. А что касается наблюдения, то лучшего алиби ему не найти. Хватит ли у него отваги, чтобы нанести этот удар? Или же он будет сидеть здесь, как перепуганный заяц, дожидаясь, пока охотник свернет ему шею?
Бешеный закусил губу. Зубы вонзились так глубоко, что на следующее утро он обнаружил кровь на своей подушке. Но он все решил. Он попытается.
29
Лукас сидел на высокой табуретке. Склонившись над верстаком, он колдовал над кусками белой двухдюймовой поливинилхлоридной трубки, гайками, болтиками, алюминиевыми трубами и полосками ватина, который используют в качестве утеплителя в зимних пальто.
Он надеялся сам взять Бешеного. Но следствие превращалось в скучный и неприятный шахматный эндшпиль. Исход борьбы будет определяться, скорее всего, разного рода маневрами, а не открытой схваткой.
Тем не менее он должен быть готов и к схватке — в том случае, если такая возможность представится.
Его первая попытка смастерить глушитель стоила ему крови.
— Ну, не знаю, — проговорил он вслух.
Штука должна сработать, но внешне она выглядела ужасно. Поливинилхлоридная трубка длиной в тридцать сантиметров была разрезана вдоль и снова соединена крыльчатыми гайками, но с пропилами по всей длине разреза. Через эти щели выглядывал плотно скрученный ватин. А в самой середине помещалась алюминиевая трубка, в которой он ручным сверлом просверлил много маленьких дырочек.
Лукас присоединил всю эту конструкцию к стволу одного из своих пистолетов, потом включил маленький магнитофон, дослал патрон в патронник, прицелился в стопку телефонных справочников и нажал на курок. Шум от выстрела был небольшой, раздался механический лязг, телефонные книги подпрыгнули, и в тот же момент глушитель вывернулся у него из рук и развалился. Острый край поливинилхлоридной трубки порезал ему средний палец.
— Сука! — выругался Лукас.
Он выключил магнитофон и пошел наверх, разглядывая порез. Рана была неглубокой. Лукас промыл ее, перевязал и снова спустился вниз.
Звук выстрела записался на магнитофон, и лязгающий звук разваливающегося глушителя тоже, но все это не было похоже на звуки обычных выстрелов.
Глушитель разлетелся на части. Внутреннюю трубку выбило из сочленения со стволом пистолета то ли выбросом газа, то ли самой пулей. Но траектория полета пули в основном не изменилась. Лукас в уме прикинул, какие изменения необходимо внести в конструкцию глушителя. Главное требование заключалось в том, чтобы его можно было легко отсоединить от пистолета и разобрать. Внешний вид значения не имел.
Закончив рассматривать глушитель, Лукас вынул пулю из телефонного справочника и внимательно осмотрел ее. Это была самодельная охотничья пуля с плоской головкой. Она была так искорежена, что для определения ее калибра понадобился бы специалист.
Лукас удовлетворенно кивнул головой. Патроны подходят, нужно еще поработать над глушителем.
И надо было сделать мишень.
* * *
Утро. Через окно в кухню проникал серый свет. Лукас пытался взбодрить себя с помощью кофе и физических упражнений. Пистолет с насаженным на него усовершенствованным глушителем лежал в замызганной спортивной сумке, которую он откопал у себя в кладовке. Ношение пистолета с глушителем было противозаконным. И, если его каким-то образом обнаружат у него в машине, он скажет, что подобрал его на улице.
Где-то неподалеку хлопнула дверца машины, Лукас взял чашку кофе, прошел по коридору и посмотрел в окно, выходившее на улицу. По дорожке шла Карла Руиц. От дома отъезжало такси. Он спрятал сумку под раковину, вернулся в спальню и натянул спортивный костюм. В дверь позвонили. Лукас пошел открывать.
— Привет, — тихо произнесла Карла. Ее лицо было опущено, и она лишь на короткие мгновения поднимала на Лукаса глаза.
— Что случилось?
— Давай-ка выпьем кофе.
— Конечно, — удивленно проговорил он. — У меня как раз только что закипела вода.
Он провел ее в кухню, в большую керамическую кружку положил полную с верхом ложку растворимого кофе и поставил перед ней.
— Вчера вечером ко мне приходила Дженнифер Кери, — сказала Карла, усаживаясь.
Она расстегнула пальто, но не стала его снимать.
— Ого! — Лукас сел напротив.
— Мы поговорили.
Лукас отвел взгляд и посмотрел в гостиную.
— Вы что же, решали мое будущее? Ты и она?
Карла слегка улыбнулась, но только чуть-чуть.
— Да, — подтвердила она и отпила кофе.
— Очень мило, что ты поставила меня в известность, — язвительно заметил он.
— Мы подумали, что это следует сделать. Это было бы вежливо по отношению друг к другу, — сказала Карла, и Лукас непроизвольно рассмеялся.
— И что же вы решили?
— Ты достанешься ей.
— И ты не против?
— Я не против. Я страшно сердита на тебя за то, что ты спал с нами по очереди — с одной здесь, в городе, а с другой там, в лесу. Но я поразмыслила и решила, что наши с тобой отношения длились не так уж долго. Мы живем в разных местах. Я рисую, а ты стреляешь в людей. И, кажется, у нее есть некоторый приоритет, учитывая беременность и все остальное.
— А почему бы вам не поинтересоваться, чего хочу я?
— Мы решили, что это не имеет особого значения. Дженнифер сказала, что ты будешь вилять и изворачиваться, но потом сдашься.
— А вот это уже слишком, — сказал Лукас, перестав улыбаться.
Они смотрели друг на друга через стол. Лукас первым отвел взгляд.
— Я ведь могу послать Дженнифер куда подальше, — проговорил он.
— Только не сейчас, когда она беременна, — заявила Карла, качая головой. — Не получится. Дженнифер так решила, и я с ней согласна. Я спросила ее, что она будет делать, если у тебя появится другая женщина. Она ответила, что снова пойдет и поговорит с этой новой женщиной.
— Господи! — Он закрыл глаза, откинул назад голову и принялся массировать шею. — Чем же я заслужил такое?
— Спал слишком со многими, — сказала Карла. — В конце концов, это даже льстит тебе, если вдуматься. Она симпатичная и умная. И по-своему она тебя любит. А я по-своему, впрочем, мне хотелось бы приезжать в твой домик пару раз в году. Пока я не смогу купить свой собственный.
— В любое время, — с тоской проговорил Лукас.
Он хотел сказать еще что-нибудь, но никак не мог подобрать слова.
Карла еще разок пригубила кофе, отодвинула чашку на середину стола и встала.
— Мне пора идти. Такси должно уже вернуться.
Лукас продолжал сидеть.
— Все было по-настоящему.
— Как понимать твои слова? — спросила она, беря в руки свою сумочку.
— Так говорят, когда не могут придумать ничего лучше.
— Хорошо. Пока.
Она застегнула пальто.
— А почему не пришла Дженнифер?
— Мы об этом говорили и решили, что это должна сделать я. Тогда нам обеим будет ясно, что нас уже ничто не связывает. Кроме того, она сказала, что ты полчаса будешь каяться, потом в ярости станешь крушить все вокруг, потом постараешься позвонить ей по телефону, с тем чтобы наорать на нее. Потом, примерно через два часа, ты начнешь хохотать. Она сказала, что предпочитает пропустить прелюдию. — Карла посмотрела на часы. — Она приедет через два часа.
— Стерва, — проговорил Лукас, не веря своим ушам.
— Ты прав. — Карла вышла из дома. Желтая машина такси уже ждала ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56