Перебрав множество вариантов, он принял решение, хотя придуманный план пугал его самого.
Вскоре он подъехал к своему дому и остановился у гаража. Донны не было. Этим утром она собиралась пройтись по магазинам. Джонатан был с ней. Джек убедился, что в доме никого нет, забежал в туалет, вернулся в гараж, где после его приезда еще даже не выветрился запах выхлопных газов. Он вытащил из стоявшего под скамейкой ящика, который был весь в масле и паутине, кое-какие инструменты. Из коробки с точильным камнем достал завернутый в промасленную ветошь серебристый предмет и засунул его за пояс. Прислушался. Аккуратно вытер руки. Хирургические перчатки положил в один карман, револьвер — в другой. Теперь в машину. Путь лежал в Северный Бакхед.
Его беспокоила судьба Бонни Джонсон. Боже, сделай так, чтобы она его послушалась! В его плане по ее спасению были уязвимые места, но что-нибудь изменить было уже поздно. Осталось уповать на везение. Джек достаточно долго занимался расследованием убийств и после сообщения Бонни мгновенно понял, что ее ждет вечером, тем более что в памяти сразу всплыла свидетельница по делу Тины Хоут, которой показалось, что та отошла от церкви с молодой женщиной.
Значит, Спода, то бишь Скамвей проделывал все это именно так. У него была помощница. Двадцать лет спустя он подцепил девицу, совмещающую обязанности секретаря и подруги, чтобы убивать женщин. Если он не собирается разделаться с Бонни, нечего беспокоиться. А вдруг эти мерзавцы решили на всякий случай избавиться от нее? Успеет ли Бонни исчезнуть, прежде чем Ники приедет и заберет ее... Эйхорда просто трясло. Предположения кровоточили, как раны. Провались все окружные прокуроры вместе взятые!
Если Спода-Скамвей прикован к креслу-каталке, то Ники вполне могла заменить ему недостающие ноги, и он имел до черта возможностей обделывать свои дела. Допустим, он в состоянии убить кого-то, но избавиться от трупа ему, скорее всего, не под силу. Если милашка Ники не была в игре, тогда Артур Спода морочил всем голову своим инвалидным креслом.
Он остановился и, позвонив Дану по уличному автомату, попросил выслать наблюдателей к дому Скамвея. Свою машину он оставил в квартале от негр. У Эйхорда было примерно четверть часа до приезда полицейских. К тому времени он успеет исчезнуть.
Теперь к дому короткими перебежками. Револьвер должен быть под рукой. Притаиться в укромном месте и прислушаться. В доме полная тишина. Похоже, дикого нет. А вдруг Ники спит? Придется рискнуть. Постояв минуты две, он скинул туфли и двинулся по ступенькам. Вытащил из кармана резиновые перчатки и надел их. В дом он проник без особых затруднений. Время шло. Он взял лист бумаги со стола Скамвея и разорвал его пополам. Потом решил, что лучше вырвать листок из блокнота. Поразмыслив, отложил блокнот, достал лист нормального размера и вставил его в электрическую портативную машинку. Затем напечатал короткую записку, вынул бумагу из машинки и отстукал какую-то бессмыслицу, чтобы продвинуть ленту дальше. Достаточно. Удар каждой клавиши звучал в тишине дома оружейным выстрелом. Теперь слепки с замочной скважины с двух сторон. Поискал на всякий случай список имен жертв, будущих и уже убитых и вычеркнутых из перечня, и коллекцию снимков, которую иногда хранят подобные типы, чтобы полюбоваться иногда на дело своих рук. Если бы у него было хотя бы три часа, он бы много сделал. Но сейчас не до этого... Он остановился взглянуть на произведения искусства, собранные хозяином дома. Интересно, к коллекции подключена система сигнализации? «Ладно, с этим волчьим логовом я разберусь потом», — решил Эйхорд и вышел.
Бонни уже, наверное, заканчивает ленч. Господи, хоть бы она послушалась и не вернулась на работу!
А ему снова предстояло в дежурной комнате слушать перепалку Монроя и Дана.
— Невкусно же, добавь что-нибудь из специй!
— Пошел ты, — ответил Монрой партнеру, — не хочу я есть эту гадость.
— Ну почему же? — заныл толстый Дан. — Возьми детский пальчик чилийского красного перчика.
По утверждению Дана, однажды он нашел в тарелке маленький ноготь, когда обедал в своем любимом ресторане «Мекс-Текс», отсюда и появился в полицейском фольклоре детский пальчик в мясе с красным перцем и фасолью. Зная, что Монрой не переносит жирную пищу и гусиное мясо и пытаясь окончательно испортить ему аппетит, он продолжал:
— Поешь немного гусятинки. Или сходи купи замечательный недожаренный жирный гамбургер.
Эйхорд чувствовал, что возвращается головная боль и ему надо снова в туалет. Там его опять ждала знакомая матерная надпись на стене над писсуаром. Он чувствовал себя одиноким, затерянным в темноте и заблудившимся в лабиринте. Он вымыл руки, вернулся в дежурку и сел за стол. Дан, конечно, установил наблюдение за домом Скамвея, как просил Джек. Старому приятелю не надо повторять дважды. В душе поднялась теплая волна.
— Послушай, на твоих ребят ведь можно положиться?
— Будь спокоен.
— Джек, ты занимаешься пустяками, — моментально замаячил над ним Монрой Тукер, — присоединяйся, мы тут собираемся содрать кожу с замечательного жирного борова. Ты как?
— Эх, Монрой! Куда я от вас денусь?
— О, Джеки, пожалуйста, передумай, — притворно заулыбался Дан, переваливаясь мимо.
— Иди-иди, — сказал ему Эйхорд, посылая воздушный поцелуй.
Северный Бакхед
Он проснулся с ощущением, что уже сделал то, от чего сосало под ложечкой и ныли зубы. Методом бим-бам-бом. Бим! — он в машине, слушает смех детей, ожидающих школьный автобус. Скамвей уезжает, Эйхорд идет к его дому, достает свой... В доме Ники. С револьвером.
— Кто вы? — спрашивает она, револьвер рядом. Он вытаскивает свой шестизарядный «квонтико», кладет дуло ей в рот и бам! — тело летит навзничь.
— Это я, черт побери, — отвечает он. Бом!
Это один вариант. Потом другой. Он в машине, дети смеются, Скамвей уезжает, и Эйхорд входит.
— Привет! — очень изнеженная дама.
— Привет, я — Джек Эйхорд, — мелькает значок через распахнутое пальто. — Можете уделить мне минутку? — спокойно и мягко.
— Конечно, офицер. Рада помочь полиции.
— Мисс, мы знаем, что вы и мистер Скамвей ответственны за убийство Тины Хоут и Дианы Талувера, не говоря о других женщинах. Самое время подумать о себе.
— Но, сэр, я не понимаю, о чем вы говорите, — скромно, просто.
— Значит, не понимаете, — говорит он и направляет серебристый предмет ей в лицо. Пропихивает между зубами и стреляет, ее руки взлетают вверх. Б-а-м! Он убивал ее снова и снова всю длинную ночь. Но наступило утро, опасная смертоносная леди еще была жива, а он и наяву не мог отделаться от видений.
Было прохладно. Эйхорд отвинтил крышку взятого с собой в машину термоса и налил себе черного кофе. Пар кружился над чашкой, поставленной на приборную лоску. Ветровое стекло внизу запотело. Он глотнул обжигающую жидкость и сделал пометку в служебном блокноте, лежащем на сиденье. Там было написано: Порядок действий? Ордер на арест. И цифры. Внизу длинный список: перчатки, гильза, проверить все по второму разу... Девятнадцать пунктов для памяти.
Сейчас он походил на человека, который кого-то ждал, сидя в машине с газетой и время от времени попивая кофе. Окно чуть приоткрыто, прохладный воздух освежал лицо и шею. Он был готов действовать. А потом забыть.
Эйхорд никогда не делал ничего подобного, хотя бывал в разных переделках, иногда сталкиваясь с типами, которые не церемонились и стреляли без особой необходимости. В порядке самообороны Эйхорд за свою жизнь убил трех человек и ненавидел себя за это. Но теперь, сидя в ожидании и вспоминая ночную чепуху, он решил, что пуля — единственно верный выход из сложившейся ситуации.
Он еще раз мысленно проиграл варианты, не очень задумываясь о последствиях и не учитывая побочные факторы: прислугу, которая приходит убирать, соседа, который может что-нибудь услышать, свидетеля, который может запомнить случайно увиденное лицо. Одно желание владело сейчас Эйхордом: остановить убийства женщин. Он вспоминал их имена, чтобы возбудить в себе ненависть, необходимую для осуществления того, что он задумал. Диана Талувера. Энни Ленивый Салат. Будь ты проклята, тварь, лишившая их имен, лиц, оставившая от них лишь трупные пятна.
Наконец-то! Дверь особняка открылась. Вот они, денежный мерзавец и его содержанка. Черная машина на подъездной дорожке. Большой Эл собирается ехать, она помогает ему. Аккуратно и тщательно складывает стул, убирает его в машину. Наклоняется внутрь, и они долго целуются. Любовники. Интересно.
Он собирался подождать пять минут, но выдержал только три. Если мужчина вернется... Дьявол с ним! Что-нибудь придумаем. Эйхорду было плевать на все. Слишком поздно отступать. Вот он уже идет по аллее. Возвращается. Берет забытую коробку и вещи в полиэтиленовом мешке. Поднимается к двери. Звонит. Не ждет, пока его узнают, не ждет вопросов, а начинает барабанить, непрерывно и неистово. У Эйхорда тяжелый кулак лучшего бойца колледжа.
Дверь открывается, женщина набрасывается на него:
— Не психуй, идиот. Нечего, черт возьми, ломать дверь...
— Ники Додд? — спрашивает он. Значок в одной руке, полиэтиленовая сумка — в другой.
— Да?
— Мадам, вы являетесь свидетелем в расследовании убийства...
— Нагромождение пустых слов, рассеивающих внимание человека, который пытается понять, что от него хотят. Этому он научился у бывшего полицейского в Нью-Йорке несколько лет назад.
Он входит, она пытается вытолкнуть его обратно, служебные документы и значок больше не требуются. Теперь он продвигается внутрь, работая плечами, излюбленным методом всех сыщиков мира. В полутьме утреннего дома звучат металлические слова:
— Ставлю вас в известность, что все, что вы скажете, может быть использовано против вас.
Как в плохих фильмах. Слыша о праве хранить молчание, каждый знает, что это чушь.
— Я арестована? — в тоне явно слышится: «Какого хрена надо этому дерьму!» Ни один мускул не дрогнул на ее тонком лице.
— Мадам, вы знаете, что это? — его рука протягивает ей какой-то предмет и роняет раньше, чем она касается пальцами прозрачной пленки, в которую он обернут.
— Ну и что же это? — Она ведет себя так, будто никогда не видела ничего похожего.
— Это ваш револьвер, мадам? — торопится он.
— Нет.
— У меня есть к вам вопросы. Присядем. Разговор длинный. — Он наблюдает, как она начинает выламываться в стиле героини плохого детективного фильма.
— Я не разговариваю с дерьмом без адвоката. — Она поворачивается спиной.
— Ах-ах. — Он хватает ее сильными руками и швыряет на ближайший стул. — Способ не сработает. Я спрашиваю. Если вы ответите, то и до юриста дело дойдет. Если я не получаю ответа... — Он не договаривает и начинает вышагивать перед ней. Известно, что мистер Скамвей и вы убили Диану Талувера и других женщин. Расскажите мне об этом. — Он продолжает ходить вокруг нее.
— Это чушь. Я...
— Нет. Сидеть.
— Послушайте, вы не имеете права так поступать. Существуют правила. Я знаю мои права, и я...
Сможет ли он забыть когда-нибудь этот насмешливый голос?
— Вы не знаете золотого правила, леди. Вот оно: никаких правил. Ясно? Итак. У вас есть шанс. Не шевелиться! — Он сделал неуловимое движение и пригвоздил ее к стулу. — Вы признаете, что помогали убить Диану Талувера и других? Времени нет. Говорите. Да или нет?
— Вы ненормальный. Вы сдвинутый псих. Я никогда никого не убивала. А вы идиотский...
Серебристый предмет стреляет прямо в ее правый висок. Пуля задела ей руку. Показалась кровь. Какой-то шум. Он огляделся и поднял гильзу.
Теперь максимум внимания. Не расслабляться. Никаких посторонних мыслей. Либо сейчас ты сделаешь все, как надо, Джек, либо провалишься с треском. Он выбрасывает содержимое своего мешка на длинную белую софу. Внимание, черт возьми, не оставлять отпечатков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Вскоре он подъехал к своему дому и остановился у гаража. Донны не было. Этим утром она собиралась пройтись по магазинам. Джонатан был с ней. Джек убедился, что в доме никого нет, забежал в туалет, вернулся в гараж, где после его приезда еще даже не выветрился запах выхлопных газов. Он вытащил из стоявшего под скамейкой ящика, который был весь в масле и паутине, кое-какие инструменты. Из коробки с точильным камнем достал завернутый в промасленную ветошь серебристый предмет и засунул его за пояс. Прислушался. Аккуратно вытер руки. Хирургические перчатки положил в один карман, револьвер — в другой. Теперь в машину. Путь лежал в Северный Бакхед.
Его беспокоила судьба Бонни Джонсон. Боже, сделай так, чтобы она его послушалась! В его плане по ее спасению были уязвимые места, но что-нибудь изменить было уже поздно. Осталось уповать на везение. Джек достаточно долго занимался расследованием убийств и после сообщения Бонни мгновенно понял, что ее ждет вечером, тем более что в памяти сразу всплыла свидетельница по делу Тины Хоут, которой показалось, что та отошла от церкви с молодой женщиной.
Значит, Спода, то бишь Скамвей проделывал все это именно так. У него была помощница. Двадцать лет спустя он подцепил девицу, совмещающую обязанности секретаря и подруги, чтобы убивать женщин. Если он не собирается разделаться с Бонни, нечего беспокоиться. А вдруг эти мерзавцы решили на всякий случай избавиться от нее? Успеет ли Бонни исчезнуть, прежде чем Ники приедет и заберет ее... Эйхорда просто трясло. Предположения кровоточили, как раны. Провались все окружные прокуроры вместе взятые!
Если Спода-Скамвей прикован к креслу-каталке, то Ники вполне могла заменить ему недостающие ноги, и он имел до черта возможностей обделывать свои дела. Допустим, он в состоянии убить кого-то, но избавиться от трупа ему, скорее всего, не под силу. Если милашка Ники не была в игре, тогда Артур Спода морочил всем голову своим инвалидным креслом.
Он остановился и, позвонив Дану по уличному автомату, попросил выслать наблюдателей к дому Скамвея. Свою машину он оставил в квартале от негр. У Эйхорда было примерно четверть часа до приезда полицейских. К тому времени он успеет исчезнуть.
Теперь к дому короткими перебежками. Револьвер должен быть под рукой. Притаиться в укромном месте и прислушаться. В доме полная тишина. Похоже, дикого нет. А вдруг Ники спит? Придется рискнуть. Постояв минуты две, он скинул туфли и двинулся по ступенькам. Вытащил из кармана резиновые перчатки и надел их. В дом он проник без особых затруднений. Время шло. Он взял лист бумаги со стола Скамвея и разорвал его пополам. Потом решил, что лучше вырвать листок из блокнота. Поразмыслив, отложил блокнот, достал лист нормального размера и вставил его в электрическую портативную машинку. Затем напечатал короткую записку, вынул бумагу из машинки и отстукал какую-то бессмыслицу, чтобы продвинуть ленту дальше. Достаточно. Удар каждой клавиши звучал в тишине дома оружейным выстрелом. Теперь слепки с замочной скважины с двух сторон. Поискал на всякий случай список имен жертв, будущих и уже убитых и вычеркнутых из перечня, и коллекцию снимков, которую иногда хранят подобные типы, чтобы полюбоваться иногда на дело своих рук. Если бы у него было хотя бы три часа, он бы много сделал. Но сейчас не до этого... Он остановился взглянуть на произведения искусства, собранные хозяином дома. Интересно, к коллекции подключена система сигнализации? «Ладно, с этим волчьим логовом я разберусь потом», — решил Эйхорд и вышел.
Бонни уже, наверное, заканчивает ленч. Господи, хоть бы она послушалась и не вернулась на работу!
А ему снова предстояло в дежурной комнате слушать перепалку Монроя и Дана.
— Невкусно же, добавь что-нибудь из специй!
— Пошел ты, — ответил Монрой партнеру, — не хочу я есть эту гадость.
— Ну почему же? — заныл толстый Дан. — Возьми детский пальчик чилийского красного перчика.
По утверждению Дана, однажды он нашел в тарелке маленький ноготь, когда обедал в своем любимом ресторане «Мекс-Текс», отсюда и появился в полицейском фольклоре детский пальчик в мясе с красным перцем и фасолью. Зная, что Монрой не переносит жирную пищу и гусиное мясо и пытаясь окончательно испортить ему аппетит, он продолжал:
— Поешь немного гусятинки. Или сходи купи замечательный недожаренный жирный гамбургер.
Эйхорд чувствовал, что возвращается головная боль и ему надо снова в туалет. Там его опять ждала знакомая матерная надпись на стене над писсуаром. Он чувствовал себя одиноким, затерянным в темноте и заблудившимся в лабиринте. Он вымыл руки, вернулся в дежурку и сел за стол. Дан, конечно, установил наблюдение за домом Скамвея, как просил Джек. Старому приятелю не надо повторять дважды. В душе поднялась теплая волна.
— Послушай, на твоих ребят ведь можно положиться?
— Будь спокоен.
— Джек, ты занимаешься пустяками, — моментально замаячил над ним Монрой Тукер, — присоединяйся, мы тут собираемся содрать кожу с замечательного жирного борова. Ты как?
— Эх, Монрой! Куда я от вас денусь?
— О, Джеки, пожалуйста, передумай, — притворно заулыбался Дан, переваливаясь мимо.
— Иди-иди, — сказал ему Эйхорд, посылая воздушный поцелуй.
Северный Бакхед
Он проснулся с ощущением, что уже сделал то, от чего сосало под ложечкой и ныли зубы. Методом бим-бам-бом. Бим! — он в машине, слушает смех детей, ожидающих школьный автобус. Скамвей уезжает, Эйхорд идет к его дому, достает свой... В доме Ники. С револьвером.
— Кто вы? — спрашивает она, револьвер рядом. Он вытаскивает свой шестизарядный «квонтико», кладет дуло ей в рот и бам! — тело летит навзничь.
— Это я, черт побери, — отвечает он. Бом!
Это один вариант. Потом другой. Он в машине, дети смеются, Скамвей уезжает, и Эйхорд входит.
— Привет! — очень изнеженная дама.
— Привет, я — Джек Эйхорд, — мелькает значок через распахнутое пальто. — Можете уделить мне минутку? — спокойно и мягко.
— Конечно, офицер. Рада помочь полиции.
— Мисс, мы знаем, что вы и мистер Скамвей ответственны за убийство Тины Хоут и Дианы Талувера, не говоря о других женщинах. Самое время подумать о себе.
— Но, сэр, я не понимаю, о чем вы говорите, — скромно, просто.
— Значит, не понимаете, — говорит он и направляет серебристый предмет ей в лицо. Пропихивает между зубами и стреляет, ее руки взлетают вверх. Б-а-м! Он убивал ее снова и снова всю длинную ночь. Но наступило утро, опасная смертоносная леди еще была жива, а он и наяву не мог отделаться от видений.
Было прохладно. Эйхорд отвинтил крышку взятого с собой в машину термоса и налил себе черного кофе. Пар кружился над чашкой, поставленной на приборную лоску. Ветровое стекло внизу запотело. Он глотнул обжигающую жидкость и сделал пометку в служебном блокноте, лежащем на сиденье. Там было написано: Порядок действий? Ордер на арест. И цифры. Внизу длинный список: перчатки, гильза, проверить все по второму разу... Девятнадцать пунктов для памяти.
Сейчас он походил на человека, который кого-то ждал, сидя в машине с газетой и время от времени попивая кофе. Окно чуть приоткрыто, прохладный воздух освежал лицо и шею. Он был готов действовать. А потом забыть.
Эйхорд никогда не делал ничего подобного, хотя бывал в разных переделках, иногда сталкиваясь с типами, которые не церемонились и стреляли без особой необходимости. В порядке самообороны Эйхорд за свою жизнь убил трех человек и ненавидел себя за это. Но теперь, сидя в ожидании и вспоминая ночную чепуху, он решил, что пуля — единственно верный выход из сложившейся ситуации.
Он еще раз мысленно проиграл варианты, не очень задумываясь о последствиях и не учитывая побочные факторы: прислугу, которая приходит убирать, соседа, который может что-нибудь услышать, свидетеля, который может запомнить случайно увиденное лицо. Одно желание владело сейчас Эйхордом: остановить убийства женщин. Он вспоминал их имена, чтобы возбудить в себе ненависть, необходимую для осуществления того, что он задумал. Диана Талувера. Энни Ленивый Салат. Будь ты проклята, тварь, лишившая их имен, лиц, оставившая от них лишь трупные пятна.
Наконец-то! Дверь особняка открылась. Вот они, денежный мерзавец и его содержанка. Черная машина на подъездной дорожке. Большой Эл собирается ехать, она помогает ему. Аккуратно и тщательно складывает стул, убирает его в машину. Наклоняется внутрь, и они долго целуются. Любовники. Интересно.
Он собирался подождать пять минут, но выдержал только три. Если мужчина вернется... Дьявол с ним! Что-нибудь придумаем. Эйхорду было плевать на все. Слишком поздно отступать. Вот он уже идет по аллее. Возвращается. Берет забытую коробку и вещи в полиэтиленовом мешке. Поднимается к двери. Звонит. Не ждет, пока его узнают, не ждет вопросов, а начинает барабанить, непрерывно и неистово. У Эйхорда тяжелый кулак лучшего бойца колледжа.
Дверь открывается, женщина набрасывается на него:
— Не психуй, идиот. Нечего, черт возьми, ломать дверь...
— Ники Додд? — спрашивает он. Значок в одной руке, полиэтиленовая сумка — в другой.
— Да?
— Мадам, вы являетесь свидетелем в расследовании убийства...
— Нагромождение пустых слов, рассеивающих внимание человека, который пытается понять, что от него хотят. Этому он научился у бывшего полицейского в Нью-Йорке несколько лет назад.
Он входит, она пытается вытолкнуть его обратно, служебные документы и значок больше не требуются. Теперь он продвигается внутрь, работая плечами, излюбленным методом всех сыщиков мира. В полутьме утреннего дома звучат металлические слова:
— Ставлю вас в известность, что все, что вы скажете, может быть использовано против вас.
Как в плохих фильмах. Слыша о праве хранить молчание, каждый знает, что это чушь.
— Я арестована? — в тоне явно слышится: «Какого хрена надо этому дерьму!» Ни один мускул не дрогнул на ее тонком лице.
— Мадам, вы знаете, что это? — его рука протягивает ей какой-то предмет и роняет раньше, чем она касается пальцами прозрачной пленки, в которую он обернут.
— Ну и что же это? — Она ведет себя так, будто никогда не видела ничего похожего.
— Это ваш револьвер, мадам? — торопится он.
— Нет.
— У меня есть к вам вопросы. Присядем. Разговор длинный. — Он наблюдает, как она начинает выламываться в стиле героини плохого детективного фильма.
— Я не разговариваю с дерьмом без адвоката. — Она поворачивается спиной.
— Ах-ах. — Он хватает ее сильными руками и швыряет на ближайший стул. — Способ не сработает. Я спрашиваю. Если вы ответите, то и до юриста дело дойдет. Если я не получаю ответа... — Он не договаривает и начинает вышагивать перед ней. Известно, что мистер Скамвей и вы убили Диану Талувера и других женщин. Расскажите мне об этом. — Он продолжает ходить вокруг нее.
— Это чушь. Я...
— Нет. Сидеть.
— Послушайте, вы не имеете права так поступать. Существуют правила. Я знаю мои права, и я...
Сможет ли он забыть когда-нибудь этот насмешливый голос?
— Вы не знаете золотого правила, леди. Вот оно: никаких правил. Ясно? Итак. У вас есть шанс. Не шевелиться! — Он сделал неуловимое движение и пригвоздил ее к стулу. — Вы признаете, что помогали убить Диану Талувера и других? Времени нет. Говорите. Да или нет?
— Вы ненормальный. Вы сдвинутый псих. Я никогда никого не убивала. А вы идиотский...
Серебристый предмет стреляет прямо в ее правый висок. Пуля задела ей руку. Показалась кровь. Какой-то шум. Он огляделся и поднял гильзу.
Теперь максимум внимания. Не расслабляться. Никаких посторонних мыслей. Либо сейчас ты сделаешь все, как надо, Джек, либо провалишься с треском. Он выбрасывает содержимое своего мешка на длинную белую софу. Внимание, черт возьми, не оставлять отпечатков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33