«Эх, парни, вы же и половины не знаете. Я целые комнаты набивал трупами, да что комнаты — дома! Вы имеете дело не с какой-нибудь мелкой сошкой. В этой части страны я сотнями отправлял людишек на тот свет».
Мысли путались в голове Эйхорда, выпитое в полете не давало сосредоточиться. Наконец, получив прощальные улыбки стюардесс, Джек вышел из самолета, который приземлился на огромной бетонной площадке. Посадка разочаровывала многих, впервые Прилетающих в Даллас. К тому же обнаруживалось, что Лав Филд — всего лишь название аэропорта. Эйхорд потряс головой, чтобы рассеять туман в мозгу, вдохнул полной грудью теплый сухой воздух и зашагал вместе с толпой, шаря взглядом по сторонам, выискивая знакомое лицо. Тут его окликнули:
— Эй, привет!
— Бог мой, Уолли!
— Привет, Джек.
— Рад снова с тобой встретиться. Ты все толстеешь, а? — В пропитанной потом одежде Уолли Майклс тянул на все сто шестьдесят килограммов.
— Да. На аппетит не жалуюсь. Ты тоже выглядишь отлично.
— Готов поспорить, что я выгляжу слегка поддатым. Все это пойло на борту, дружище, я в дым пьяный. — Оба расхохотались.
— Понимаю вас, сэр. Когда я лечу самолетом, тоже дохожу до ручки.
— Есть что-нибудь новое?
— Не понял.
— По поводу твоего уголовника?
— О, немного. Детали начинают ускользать из памяти этой женщины. Но она трудится вместе с нами как вол. Очень старается. Общительна. Сама предложила нам провести допрос под гипнозом, но приходится быть очень осторожным. Не хочется все испортить.
— С этим типом играете по правилам?
— Абсолютно. С воскресенья ему шесть раз растолковывали его права. — Джек улыбнулся. — Вокруг Юки мы ходим на цыпочках.
— Откуда у него такое прозвище?
— Когда-то Юки выступал на эстраде. Работал в нескольких стриптиз-клубах в качестве конферансье или ведущего программу. Выходил на сцену, брал в руки гавайскую гитару и пел песенки сомнительного содержания. Мы давно его знаем. Задерживался за изнасилование, бродяжничество, несколько раз просто по подозрению. Бездельник. Осел хренов.
— Я видел досье. Но знаешь, тут что-то не сходится.
— Извини, вот наша машина. Прошу, — перебил Майклс, открывая дверцу «плимута» без опознавательных знаков.
— У меня чемодан.
— О нем позаботится обслуга аэропорта. Садись. С этого момента, Джек, ты у нас особо важная персона. — Они устроились в машине, и Уолли, нажав кнопку, открыл багажник. — Итак, ты говорил, будто что-то не сходится?
— Просто для меня пока еще не все ясно. Я не могу представить себе этого пижона убивающим людей. А вы уже квалифицировали дело как массовое убийство. Так?
— Тридцать девять или сорок три трупа — зависит от того, кому верить: Юки или судебной медицине. Ты знаешь, как иногда действуют подобные типы. Теперь он берет на себя ответственность за каждое зарегистрированное убийство. Как я уже сказал, мы должны быть очень осторожны.
— Не знаю. — Эйхорд покачал головой. — Пока у меня не все складывается. Вот вы спрашиваете, что заставило его убивать, а он отвечает, что это и есть загадка, которую должна разгадать полиция. Юки ничего не объяснил. Или не смог объяснить. Если он действительно разделался со всеми несчастными — а я признаю, что пока это не вызывает сомнений, — то почему хоронит сотни трупов, а семнадцать оставляет? Чтобы их нашли? Зачем создавать себе такие трудности? И потом, сексуальный извращенец, который похищает женщину ради удовлетворения своих необузданных потребностей, этот маньяк, оказывается, жертвы свои не насилует? Следов насилия нет, извращений тоже. Просто грохает людей и либо хоронит их, либо нет. Совершенная бессмыслица. Слишком много вопросов.
— Вот почему... — но Джек все еще продолжал:
— Почему тип, настолько ловкий, чтобы совершить все эти убийства, настолько расчетливый, что соорудил такое сложное дело, к тому же жаждущий, чтобы полицейские вместе с ним разгадывали его шарады, почему такой тип настолько глуп, что разбалтывает о местонахождении зарытых трупов этой Донне Банни-Панни — как ее там? Понимаешь?
— Да. Но...
— Болтает о зарытых трупах, Уолли. Я уверен, если он некоторые зарыл, а некоторые нет, значит, для захоронения была причина. Он не хотел, чтобы их нашли. Тогда зачем хвастаться?
— Скорее всего, он рассчитывал со временем заткнуть ей рот навеки, разве это не похоже на психопата образца «посмотри-какой-я-крутой»?
— Может, да, а может, и нет. Но даже если так, я все равно не понимаю, как...
— Ладно. Погоди, Джек. Предположим, окажется, что некоторые из зарытых жертв были изнасилованы?
— Ну?
— Ты не отрицаешь такую возможность? — Эйхорд пожал плечами. — Отлично. Так вот, если он с некоторыми из них занимался сексом и хоронил их после того, как покончил с ними... Улавливаешь?
— Ну и что?
— Если он собрался зарыть Донну Баннрош после того, как она ему надоест, то, очевидно, все равно, что она там знает или не знает.
— Ага, согласен, но мне кажется, мы имеем дело с противоречащими друг другу методами работы, различными типами поведения. Возьмем нашего психа. Он не собирается без надобности рисковать, не так ли? Тогда какой во всем этом смысл? Женщина у него в руках. Зачем рассказывать то, чего ей знать не следует?
— Чтобы произвести на нее впечатление.
— Ну...
— Безжалостный убийца. Он хочет запугать ее. Ты знаешь этих уродов. Им подавай секс, замешанный на страхе. Тьфу, дерьмо.
— Все равно.
— Что все равно?
— Взгляни на досье Юки. В нем нет ничего, что бы указывало на физическую силу, а убийца очень силен, если судить по тем семнадцати, которых он не стал зарывать. В досье нет намека ни на мускулы, ни на крупное телосложение. Когда это он перестал быть сексуально озабоченным пижоном и перешел на более тяжелую работу?
— В том-то и вопрос. Тебя пригласили, чтобы ты помог нам разобраться. На первый взгляд все очевидно. Юки Хакаби и есть настоящий преступник.
Если, приставая к девицам в универмаге, он играл еще и в кровавые игры, если за ним тянется хвост из трупов и мы все докажем, то... — Майклс замолк, и в машине стало тихо. Когда служащий аэропорта вдруг захлопнул багажник, это прозвучало как выстрел из пушки.
Эйхорд непроизвольно вздрогнул.
— О Господи, — пробормотал он, ощущая всем телом, как бешено колотится сердце.
Уолли Майклс включил двигатель, и они влились в уличный поток. Эйхорд сидел, оглушенный грохотом, уставший от полета и выпитого спиртного. Противоречия в поведении далласского могильщика его расстроили вконец.
ДАЛЛАС
Мисс Баннрош, откровенно говоря, разочаровала. Эйхорд приготовился было увидеть взрывную блондинку, распространявшую вокруг аромат сексуальности и заигрывающую с каждым мужчиной в пределах видимости. Но его ожидал большой сюрприз. В ее внешности и действиях не оказалось ничего вызывающего. Она выглядела усталой женщиной, которой чуть за тридцать, со средней фигурой. Привлекательная, но не более того. Донна пришла на следующее утро около десяти, и Эйхорд разглядывал единственную оставшуюся в живых жертву Юки Хакаби через окошко комнаты № 601. Она разговаривала с Дунканом, детективом из отдела информации. Эйхорд выключил микрофон, еще немного за ней понаблюдал и, не обнаружив ничего примечательного, вошел в комнату и представился.
— Наверное, вы устали повторять все снова и снова, — улыбнулся он Донне.
— Я готова рассказывать хоть с утра до ночи, если смогу помочь прищучить грязного ублюдка. Чего бы мне это ни стоило. — Сидя за столом напротив нее, Джек ощущал в ней нечто, чего не смог уловить, глядя через окошко. Даже в комнате это не было заметно. Только когда она подняла глаза, на него обрушилась ее неприкрытая чувственность. И тут уж никакой дальнейший диалог не требовался, каждый прочел другого как открытую книгу, и оба опустили глаза, будто никому из них не понравилось увиденное.
— Что ж, — протянул Эйхорд, — начнем все с самого начала? Вы находились на стоянке...
— Я только подъехала, — без колебаний продолжила Донна, — как этот тип подошел к машине. Беда в том, что я слегка задела бампер сзади стоящего автомобиля. Чей он, не знала и подумала, что сейчас разразится скандал. Владелец начнет распространяться о том, что разбили его тачку. Ну, как обычно, вы представляете, а я уверена, что это не так, потому что только слегка задела машину. И вдруг слышу: «Если ты взглянешь на мою руку, то увидишь в ней пистолет, и поэтому...»
Пока она рассказывала, Эйхорд прислушивался не только к ее словам, но и к тому, как они произносились, наблюдал за малейшими изменениями в ритме повествования, анализировал серые пространства, лежащие между черным и белым в фактах, мнениях, догадках. Пытался соединить воедино разрозненные фрагменты.
Если было нужно. Эйхорд становился детективом «как в книжке». И никто не смел его тревожить, когда наступало время размышлять, раскладывать все по полочкам, экстраполировать и раскапывать на первый взгляд не относящиеся к делу и не связанные между собой события. Они возникали из ничего. Совершенно малоприметные оттенки. Мелочи. Детали. Ложные улики. Предположения. Ритм речи. Примеры. Намеки. Но Джек Эйхорд вовсе не был Шерлоком Холмсом образца «Ватсон, на его рукаве был пепел трихинопольской сигары». Дедукция и выводы шли в одном комплекте. Просто он обладал внутренним голосом, интуицией, инстинктом улавливать едва заметные колебания, оттенки.
Ему была знакома преувеличенная искренность прямого взгляда, рассчитанная на то, чтобы вызвать доверие, запинка посередине фразы, которая иногда сигнализировала об обмане, слишком аккуратное изложение «фактов», случайные примеры, указывающие на подозрительную последовательность событий, происшедших вслед за убийством. Он прислушивался к несоответствиям, вынюхивал спрятанные кровавые пятна, наблюдал за сложными маневрами допрашиваемого. Он называл это поиском отпечатков ног внутри головки сыра.
— ...платье. Они допытывались, не была ли я одета чересчур вызывающе, — саркастически заметила Донна, но Джек отметил, как она широко раскрыла глаза на слове «вызывающе». Типично для манеры мисс Баннрош. Широко раскрытые глаза, искренность чувственного животного, скрытая в темных зрачках, беззастенчивое сексуальное общение, так его смущавшее, постоянное выставление себя напоказ перед каждым, с кем ей приходилось общаться. Похоже, она из тех жертв, к которым не испытываешь жалости.
— Донна, опишите мне место, куда он вас заточил.
— О, этого я никогда не забуду. Простая комната. Примерно двенадцать на четырнадцать футов. Стены деревянные, похоже на кедр, но я в этом плохо разбираюсь. Повсюду картинки, в основном из порнографических журналов. Знаете, женщины, выделывающие всякие штуки. И несколько газетных вырезок.
— Расскажите мне об этих вырезках.
— Одна об убитой девушке из колледжа. О ней я вам уже говорила, и, наверное, поэтому вы мне поверили. Потом помню вырезку, где писали о внезапно исчезнувшем мальчике. Этот подонок постоянно хвастался, какой он ловкий, может сделать все, что пожелает, и никогда не попасться. И что в исчезновении сотен людей по всему Юго-Западу его вина. Обычно он переезжал из города в город, когда чувствовал потребность, убивал кого-нибудь, а потом зарывал труп в землю, или топил в реке, или еще как-нибудь от него избавлялся. — Тут она заговорила очень быстро, и, поскольку ритм изменился, ее дыхание участилось, но сосредоточенность взгляда, в котором отражалась внутренняя убежденность, не поколебалась ни на мгновение. Для себя Джек решил, что Донна Баннрош может быть кем угодно, но, по всей видимости, она говорит правду.
— Донна, вы никогда не задумывались, а может, вам даже хотелось спросить у него, зачем он все это рассказывает?
— Наверное, рассчитывал и меня убить, когда надоем ему. Чего ему опасаться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34