С обеих сторон – холодные каменные стены с осыпавшейся штукатуркой. Я осторожно спускался по высоким ступеням, ориентируясь на слабый огонек впереди. Наконец мы увидели источник желтоватого света – тусклую электрическую лампочку. Лестница по-прежнему вела вниз, и мы продолжили спуск. Я подумал, что сейчас мы находимся на глубине более десяти метров от поверхности земли.
– Почему подвал такой глубокий? – не удержавшись, спросил я.
Звук моего голоса породил в этом подземелье такое гулкое эхо, что от неожиданности я споткнулся и едва не упал, но Е Сяо успел подхватить меня:
– Осторожно. Этот подвал, как и весь дом, построили японцы. Я же говорил, здесь раньше была их охранка. Наверняка все это соорудили для каких-то особых целей, например, здесь могла быть подземная тюрьма или бомбоубежище. Поэтому подвал такой глубокий и просторный.
Какое простое объяснение. Мой страх сразу куда-то улетучился.
Мы продолжили спуск по лестнице, миновали по пути еще несколько желтоватых электрических ламп. Вдруг я вспомнил, что прочитал вчера в рабочем дневнике Дуаньму Июня: он поместил останки императрицы в подвале, потому что условия здесь соответствуют обстановке подземного дворца Хуйлин. От этого во мне опять все похолодело. Неудивительно, что Дуаньму Июнь выбрал такое место. У меня возникло ощущение, будто я спускаюсь в могилу. Ощущение было такое же, как на последнем этапе игры в лабиринт на сайте «Блуждающие души древних могил». Здесь тоже обитали духи. Могильный холод, мрак, подземелье – миражи страха и ужаса. От всего этого у меня заныло под ложечкой.
Мы с Е Сяо старались не шуметь, даже затаили дыхание, в тишине были слышны только наши шаги и их гулкое эхо. Точно такой же звук преследовал меня в лабиринте. По-моему, в подобных обстоятельствах у любого человека могло возникнуть ощущение, что он спускается в могилу, а сам он – грабитель могил. В древности грабители могил обычно шли на дело вдвоем, причем чаще всего это были родственники, например, такая пара, как мы с Е Сяо. Сам не знаю, отчего я подумал об этом. Кстати, цель нашей экспедиции – в общем-то самая грабительская: мы собрались потревожить покой императрицы. «Она – в – подземном – дворце», – опять послышался мне тихий, как дыхание, шепот.
Здесь ли императрица? Вдруг словно ледяная рука сжала мне сердце, а в голове возник образ обнаженной женщины, но эта картина не вызвала во мне вожделения, я испытал только страх и ужас. «Страх» и «ужас» – именно такие иероглифы начертал доктор Мо на календаре в день своей смерти. Я остановился.
– Дальше не пойду.
– Честно говоря, мне тоже страшно. – Е Сяо оглянулся на меня, его глаза странно блеснули в желтом свете лампы.
– Давай вернемся, раз так.
– Если будем трусить, станет еще страшнее.
Я кивнул, и мы продолжили спуск.
Наконец мы дошли до конца лестницы. В желтоватом свете мы увидели еще одну черную железную дверь. Е Сяо попытался открыть ее. Дверь оказалась не заперта, она с громким скрежетом подалась – и мы вошли.
Что же там, за дверью?
В душном, холодном и влажном воздухе мы увидели очень просторный зал – площадью, наверное, в сто квадратных метров. Помещение освещала такая же слабенькая лампочка. Вдоль стен были деревянные полки, предназначенные, видимо, для складирования чего-то, а посредине – помост, на котором стоял стеклянный гроб.
Стекло было разбито.
Гроб оказался пуст.
Мы с Е Сяо переглянулись. Он тяжело вздохнул. Потом мы осмотрели весь зал, но, кроме деревянных полок с пыльной битой лабораторной посудой, ничего не обнаружили.
Останков императрицы здесь не было.
Возможно, их давно перевезли. Может быть, в 1949 году переправили на Тайвань. А вдруг невежды из национального правительства просто уничтожили тело? Но в мою душу, кроме глубокого сожаления, закралась и тайная радость: я по-настоящему боялся увидеть эту женщину – она внушала мне страх.
– Смотри. – Е Сяо указал рукой на стену.
На белой стене масляной краской были намалеваны крупные иероглифы:
«В океане полагайся на Кормчего, в революции полагайся на идеи Мао Цзэдуна».
«Председателю Мао десять тысяч лет жизни, заместителю председателя Линю вечного здоровья».
«Слава хунвэйбинам!»
Что это такое? Как могли здесь оказаться дацзыбао – лозунги времен культурной революции? От этого я просто одурел.
– Верится с трудом. Единственное объяснение: здесь что-то произошло во времена культурной революции, – растеряно сказал Е Сяо.
Пожалуй, Е Сяо был прав. Другого объяснения не существовало. Я обратил внимание на последнее дацзыбао: «Заместителю председателя Линю вечного здоровья». Значит, это было написано до смещения Линь Бяо в 1971 году.
Прежде чем уйти из подвала, я осмотрел разбитый стеклянный фоб и потрогал рукой место, где лежала императрица. Мои пальцы ощутили леденящий холод, который мгновенно охватил все мое существо.
Только поднявшись наверх, мы наконец свободно вдохнули. Свежий воздух показался нам целительным бальзамом.
Мы отыскали завхоза и спросили, не известно ли ему, что здесь было во времена культурной революции.
– О том времени у нас тут никто ничего не знает, вам лучше расспросить нашего вахтера Дуга. Он прослужил в этом здании более сорока лет и во времена культурной революции тоже был здесь. Теперь он на пенсии, но работу не оставил.
В маленькой комнатке возле проходной было темновато. Пожилой мужчина – судя по всему, ему было крепко за шестьдесят – слушал старенький радиоприемник.
– Вы почтенный Дун?
– А вы кто такие будете? – с подозрением поглядел на нас старик.
– Я из общественной безопасности, – сказал Е Сяо, предъявляя свое удостоверение. – Почтенный шеф, вы не помните, что здесь было во времена культурной революции?
Старик опустил голову и ответил не сразу. После долгого молчания он сказал:
– Зачем ворошить былые времена?
– Действительно, все в прошлом. Но прошлое касается и настоящего, затрагивает жизни и судьбы разных людей. – Е Сяо каждое слово произносил важно и многозначительно.
Старик наконец заговорил:
– Это было в первый год великой культурной революции, везде были хунвэйбины. У нас здесь был научный институт, работала сплошь интеллигенция, поэтому хунвэйбины первым делом явились сюда. Ежедневно проводили собрания критики и борьбы – делали революцию. Они заняли почти все помещения, а большую часть ученых просто выгнали, потом вообще оставили одного меня. Лихие были ребята. Они говорили, что здесь во всех комнатах надо написать изречения председателя Мао – на вечную память. Они так и поступили, даже мужские и женские туалеты не пропустили. Наконец остался только подвал, где они еще не были. Мне велели открыть его. Я взял ключ и открыл большую дверь в подвал. Они спустились вниз, а я стал ждать снаружи и прождал почти целый день. Я не посмел спуститься туда один, просто ушел отсюда, чтобы спастись от беды. Только через месяц я вернулся, когда здесь уже никого не было. Тогда я запер дверь в подвал.
– Шеф, вы, наверное, знаете, откуда были эти хунвэйбины?
– Да, из соседней школы в Наньху.
– Спасибо вам, почтенный шеф. Мы попрощались и ушли.
За воротами я еще раз оглянулся на здание. Все заслоняла черная стена ограды. Я спросил Е Сяо:
– Как по-твоему, хунвэйбины имеют отношение к пропаже останков императрицы?
– Не знаю. Если останки императрицы перевезли давно, то эти хунвэйбины ничего там не увидели и никакого к ним отношения не имеют. Однако, если тело все еще покоилось в подвале, дело очень усложняется.
– Надеюсь, что память старика не подвела, – сказал я и ускорил шаг.
ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ ФЕВРАЛЯ
Если в праздник фонарей Юаньсяо – день всех влюбленных – какая-нибудь девушка даст тебе номер своего телефона или согласится погулять с тобой, да еще если это девушка красивая, – тебя ждут счастье и удача.
Сегодня мне позвонила Роза и пригласила погулять.
Вечерело, кривой серп молодого месяца вскарабкался на небосвод.
Над макушкой ивы луна, Юность встречается в темноте.
У каждого парня на авеню Хуайхайлу в руках цветы. Мимо меня снуют предприимчивые девчонки-цветочницы. У одной из них я приметил розы – самый подходящий подарок для Розы. Но я не решился купить цветы, потому что вдруг передо мной опять промелькнуло лицо Хуан Юнь.
Тень умершей держит меня посильнее живой.
Роза уже ждала меня у входа в книжный магазин «Цзифэн» на станции метро «Шэньси Наньлу». Роза была вся в белом, она издали помахала мне рукой. Я пришел с пустыми руками и, сконфузившись, смущенно улыбнулся ей. Мы вышли из метро и пошли на восток.
– Куда пойдем, Роза? – спросил я.
– Давай просто погуляем. Я люблю гулять по городу, – улыбнулась она в ответ.
Мы шли молча. И тут я опомнился. Я же хотел расспросить ее, хотя понимал, что говорить сегодня об этом не следует вообще. Но меня просто подмывало разузнать хоть что-нибудь, и я спросил:
– Ты знаешь, что доктор Мо умер?
– Уже знаю.
– А ты нашла новую работу?
– Я отправила резюме в одну сетевую компанию. Хотя не уверена, что они возьмут меня.
– Желаю удачи.
– Спасибо.
У входа в кинотеатр «Готай» стояла девочка-цветочница. Роза купила у нее букет белых роз. Я очень пожалел, что не сделал этого раньше, а теперь дошло до того, что Роза сама себе покупает цветы.
– Люблю розы. – С этими словами Роза сунула цветы мне в руки.
Я подумал, что должен помочь ей нести букет, но она сказала:
– Это тебе.
– Ты даришь мне цветы?!
Она засмеялась и подмигнула в ответ.
Какой стыд! Я тут же стал отказываться. В мечтах мужчины обычно воображают себя отчаянными ловеласами, но, положа руку на сердце, я сознавал: у меня с Розой – никаких перспектив. Мы шли рядышком, точь-в-точь как влюбленная парочка. Сейчас меня отделяло от Розы сантиметров двадцать – совсем не так, как тогда под зонтом. Несколько встречных прохожих даже умудрились протиснуться между нами, поэтому Роза придвинулась ближе ко мне.
В этот вечер было ветрено. Порывы ветра раздували длинные волосы девушки, они ласкали мои щеки, и я опять ощутил знакомый аромат.
Наконец я не выдержал и осторожно спросил:
– Роза, как называются твои духи?
– Духи? Я не пользуюсь духами.
– Ну…
– Ты чувствуешь какой-то запах?
– Нет, я чувствую удивительный аромат, который исходит от тебя.
– Не знаю, с этим странным ароматом я родилась. Врачи сначала даже говорили, что у меня какая-нибудь болезнь.
– Да, заболеть такой болезнью – наверное, настоящее счастье, – сказал я.
Я замолчал. Но не потому, что мне нечего было сказать. В моей душе возникла тень другой девушки. Нет, не Хуан Юнь. Я был знаком с той девушкой много лет назад, но ее удивительный аромат по-прежнему преследовал меня. Я горестно опустил голову.
– Что с тобой? – встревожилась Роза.
– Нет, ничего.
Мы молча дошли до парка Сяньцзун-линь. В парке везде, куда ни бросишь взгляд, бродили пары. Влюбленные шли, тесно прижавшись друг к другу. Людей было столько, что в кафе с трудом нашлись свободные места. Наконец мы уселись в кресла, спинки которых были оплетены декоративными веревками.
Я пристально посмотрел на Розу.
– Почему ты так странно смотришь на меня? Мне даже неловко, – сказала она, приблизив ко мне лицо. – Я испачкалась или у меня появились веснушки?
– Нет-нет, я просто задумался.
– О чем задумался? Скажи.
– О том, что случилось недавно.
– А что недавно случилось? Это как-то касается меня?
– Нет, Роза, тебя это не касается. Ужасная гадость, тебе лучше ничего не знать. – Я решил не вовлекать ее в наше расследование и продолжил: – Давай лучше поговорим о другом. Например, о твоем прошлом.
– О моем прошлом? Тут нет ничего интересного. Я такая же, как все девушки здесь. – Она огляделась по сторонам.
– А твои родители? Почему они с тобой не живут?
– Они умерли, – спокойно ответила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Почему подвал такой глубокий? – не удержавшись, спросил я.
Звук моего голоса породил в этом подземелье такое гулкое эхо, что от неожиданности я споткнулся и едва не упал, но Е Сяо успел подхватить меня:
– Осторожно. Этот подвал, как и весь дом, построили японцы. Я же говорил, здесь раньше была их охранка. Наверняка все это соорудили для каких-то особых целей, например, здесь могла быть подземная тюрьма или бомбоубежище. Поэтому подвал такой глубокий и просторный.
Какое простое объяснение. Мой страх сразу куда-то улетучился.
Мы продолжили спуск по лестнице, миновали по пути еще несколько желтоватых электрических ламп. Вдруг я вспомнил, что прочитал вчера в рабочем дневнике Дуаньму Июня: он поместил останки императрицы в подвале, потому что условия здесь соответствуют обстановке подземного дворца Хуйлин. От этого во мне опять все похолодело. Неудивительно, что Дуаньму Июнь выбрал такое место. У меня возникло ощущение, будто я спускаюсь в могилу. Ощущение было такое же, как на последнем этапе игры в лабиринт на сайте «Блуждающие души древних могил». Здесь тоже обитали духи. Могильный холод, мрак, подземелье – миражи страха и ужаса. От всего этого у меня заныло под ложечкой.
Мы с Е Сяо старались не шуметь, даже затаили дыхание, в тишине были слышны только наши шаги и их гулкое эхо. Точно такой же звук преследовал меня в лабиринте. По-моему, в подобных обстоятельствах у любого человека могло возникнуть ощущение, что он спускается в могилу, а сам он – грабитель могил. В древности грабители могил обычно шли на дело вдвоем, причем чаще всего это были родственники, например, такая пара, как мы с Е Сяо. Сам не знаю, отчего я подумал об этом. Кстати, цель нашей экспедиции – в общем-то самая грабительская: мы собрались потревожить покой императрицы. «Она – в – подземном – дворце», – опять послышался мне тихий, как дыхание, шепот.
Здесь ли императрица? Вдруг словно ледяная рука сжала мне сердце, а в голове возник образ обнаженной женщины, но эта картина не вызвала во мне вожделения, я испытал только страх и ужас. «Страх» и «ужас» – именно такие иероглифы начертал доктор Мо на календаре в день своей смерти. Я остановился.
– Дальше не пойду.
– Честно говоря, мне тоже страшно. – Е Сяо оглянулся на меня, его глаза странно блеснули в желтом свете лампы.
– Давай вернемся, раз так.
– Если будем трусить, станет еще страшнее.
Я кивнул, и мы продолжили спуск.
Наконец мы дошли до конца лестницы. В желтоватом свете мы увидели еще одну черную железную дверь. Е Сяо попытался открыть ее. Дверь оказалась не заперта, она с громким скрежетом подалась – и мы вошли.
Что же там, за дверью?
В душном, холодном и влажном воздухе мы увидели очень просторный зал – площадью, наверное, в сто квадратных метров. Помещение освещала такая же слабенькая лампочка. Вдоль стен были деревянные полки, предназначенные, видимо, для складирования чего-то, а посредине – помост, на котором стоял стеклянный гроб.
Стекло было разбито.
Гроб оказался пуст.
Мы с Е Сяо переглянулись. Он тяжело вздохнул. Потом мы осмотрели весь зал, но, кроме деревянных полок с пыльной битой лабораторной посудой, ничего не обнаружили.
Останков императрицы здесь не было.
Возможно, их давно перевезли. Может быть, в 1949 году переправили на Тайвань. А вдруг невежды из национального правительства просто уничтожили тело? Но в мою душу, кроме глубокого сожаления, закралась и тайная радость: я по-настоящему боялся увидеть эту женщину – она внушала мне страх.
– Смотри. – Е Сяо указал рукой на стену.
На белой стене масляной краской были намалеваны крупные иероглифы:
«В океане полагайся на Кормчего, в революции полагайся на идеи Мао Цзэдуна».
«Председателю Мао десять тысяч лет жизни, заместителю председателя Линю вечного здоровья».
«Слава хунвэйбинам!»
Что это такое? Как могли здесь оказаться дацзыбао – лозунги времен культурной революции? От этого я просто одурел.
– Верится с трудом. Единственное объяснение: здесь что-то произошло во времена культурной революции, – растеряно сказал Е Сяо.
Пожалуй, Е Сяо был прав. Другого объяснения не существовало. Я обратил внимание на последнее дацзыбао: «Заместителю председателя Линю вечного здоровья». Значит, это было написано до смещения Линь Бяо в 1971 году.
Прежде чем уйти из подвала, я осмотрел разбитый стеклянный фоб и потрогал рукой место, где лежала императрица. Мои пальцы ощутили леденящий холод, который мгновенно охватил все мое существо.
Только поднявшись наверх, мы наконец свободно вдохнули. Свежий воздух показался нам целительным бальзамом.
Мы отыскали завхоза и спросили, не известно ли ему, что здесь было во времена культурной революции.
– О том времени у нас тут никто ничего не знает, вам лучше расспросить нашего вахтера Дуга. Он прослужил в этом здании более сорока лет и во времена культурной революции тоже был здесь. Теперь он на пенсии, но работу не оставил.
В маленькой комнатке возле проходной было темновато. Пожилой мужчина – судя по всему, ему было крепко за шестьдесят – слушал старенький радиоприемник.
– Вы почтенный Дун?
– А вы кто такие будете? – с подозрением поглядел на нас старик.
– Я из общественной безопасности, – сказал Е Сяо, предъявляя свое удостоверение. – Почтенный шеф, вы не помните, что здесь было во времена культурной революции?
Старик опустил голову и ответил не сразу. После долгого молчания он сказал:
– Зачем ворошить былые времена?
– Действительно, все в прошлом. Но прошлое касается и настоящего, затрагивает жизни и судьбы разных людей. – Е Сяо каждое слово произносил важно и многозначительно.
Старик наконец заговорил:
– Это было в первый год великой культурной революции, везде были хунвэйбины. У нас здесь был научный институт, работала сплошь интеллигенция, поэтому хунвэйбины первым делом явились сюда. Ежедневно проводили собрания критики и борьбы – делали революцию. Они заняли почти все помещения, а большую часть ученых просто выгнали, потом вообще оставили одного меня. Лихие были ребята. Они говорили, что здесь во всех комнатах надо написать изречения председателя Мао – на вечную память. Они так и поступили, даже мужские и женские туалеты не пропустили. Наконец остался только подвал, где они еще не были. Мне велели открыть его. Я взял ключ и открыл большую дверь в подвал. Они спустились вниз, а я стал ждать снаружи и прождал почти целый день. Я не посмел спуститься туда один, просто ушел отсюда, чтобы спастись от беды. Только через месяц я вернулся, когда здесь уже никого не было. Тогда я запер дверь в подвал.
– Шеф, вы, наверное, знаете, откуда были эти хунвэйбины?
– Да, из соседней школы в Наньху.
– Спасибо вам, почтенный шеф. Мы попрощались и ушли.
За воротами я еще раз оглянулся на здание. Все заслоняла черная стена ограды. Я спросил Е Сяо:
– Как по-твоему, хунвэйбины имеют отношение к пропаже останков императрицы?
– Не знаю. Если останки императрицы перевезли давно, то эти хунвэйбины ничего там не увидели и никакого к ним отношения не имеют. Однако, если тело все еще покоилось в подвале, дело очень усложняется.
– Надеюсь, что память старика не подвела, – сказал я и ускорил шаг.
ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ ФЕВРАЛЯ
Если в праздник фонарей Юаньсяо – день всех влюбленных – какая-нибудь девушка даст тебе номер своего телефона или согласится погулять с тобой, да еще если это девушка красивая, – тебя ждут счастье и удача.
Сегодня мне позвонила Роза и пригласила погулять.
Вечерело, кривой серп молодого месяца вскарабкался на небосвод.
Над макушкой ивы луна, Юность встречается в темноте.
У каждого парня на авеню Хуайхайлу в руках цветы. Мимо меня снуют предприимчивые девчонки-цветочницы. У одной из них я приметил розы – самый подходящий подарок для Розы. Но я не решился купить цветы, потому что вдруг передо мной опять промелькнуло лицо Хуан Юнь.
Тень умершей держит меня посильнее живой.
Роза уже ждала меня у входа в книжный магазин «Цзифэн» на станции метро «Шэньси Наньлу». Роза была вся в белом, она издали помахала мне рукой. Я пришел с пустыми руками и, сконфузившись, смущенно улыбнулся ей. Мы вышли из метро и пошли на восток.
– Куда пойдем, Роза? – спросил я.
– Давай просто погуляем. Я люблю гулять по городу, – улыбнулась она в ответ.
Мы шли молча. И тут я опомнился. Я же хотел расспросить ее, хотя понимал, что говорить сегодня об этом не следует вообще. Но меня просто подмывало разузнать хоть что-нибудь, и я спросил:
– Ты знаешь, что доктор Мо умер?
– Уже знаю.
– А ты нашла новую работу?
– Я отправила резюме в одну сетевую компанию. Хотя не уверена, что они возьмут меня.
– Желаю удачи.
– Спасибо.
У входа в кинотеатр «Готай» стояла девочка-цветочница. Роза купила у нее букет белых роз. Я очень пожалел, что не сделал этого раньше, а теперь дошло до того, что Роза сама себе покупает цветы.
– Люблю розы. – С этими словами Роза сунула цветы мне в руки.
Я подумал, что должен помочь ей нести букет, но она сказала:
– Это тебе.
– Ты даришь мне цветы?!
Она засмеялась и подмигнула в ответ.
Какой стыд! Я тут же стал отказываться. В мечтах мужчины обычно воображают себя отчаянными ловеласами, но, положа руку на сердце, я сознавал: у меня с Розой – никаких перспектив. Мы шли рядышком, точь-в-точь как влюбленная парочка. Сейчас меня отделяло от Розы сантиметров двадцать – совсем не так, как тогда под зонтом. Несколько встречных прохожих даже умудрились протиснуться между нами, поэтому Роза придвинулась ближе ко мне.
В этот вечер было ветрено. Порывы ветра раздували длинные волосы девушки, они ласкали мои щеки, и я опять ощутил знакомый аромат.
Наконец я не выдержал и осторожно спросил:
– Роза, как называются твои духи?
– Духи? Я не пользуюсь духами.
– Ну…
– Ты чувствуешь какой-то запах?
– Нет, я чувствую удивительный аромат, который исходит от тебя.
– Не знаю, с этим странным ароматом я родилась. Врачи сначала даже говорили, что у меня какая-нибудь болезнь.
– Да, заболеть такой болезнью – наверное, настоящее счастье, – сказал я.
Я замолчал. Но не потому, что мне нечего было сказать. В моей душе возникла тень другой девушки. Нет, не Хуан Юнь. Я был знаком с той девушкой много лет назад, но ее удивительный аромат по-прежнему преследовал меня. Я горестно опустил голову.
– Что с тобой? – встревожилась Роза.
– Нет, ничего.
Мы молча дошли до парка Сяньцзун-линь. В парке везде, куда ни бросишь взгляд, бродили пары. Влюбленные шли, тесно прижавшись друг к другу. Людей было столько, что в кафе с трудом нашлись свободные места. Наконец мы уселись в кресла, спинки которых были оплетены декоративными веревками.
Я пристально посмотрел на Розу.
– Почему ты так странно смотришь на меня? Мне даже неловко, – сказала она, приблизив ко мне лицо. – Я испачкалась или у меня появились веснушки?
– Нет-нет, я просто задумался.
– О чем задумался? Скажи.
– О том, что случилось недавно.
– А что недавно случилось? Это как-то касается меня?
– Нет, Роза, тебя это не касается. Ужасная гадость, тебе лучше ничего не знать. – Я решил не вовлекать ее в наше расследование и продолжил: – Давай лучше поговорим о другом. Например, о твоем прошлом.
– О моем прошлом? Тут нет ничего интересного. Я такая же, как все девушки здесь. – Она огляделась по сторонам.
– А твои родители? Почему они с тобой не живут?
– Они умерли, – спокойно ответила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34