Но сейчас Е Сяо казался усталым и озабоченным. Он насыпал мне в чашку заварку. Я изумился: он же должен помнить, что я никогда не пью чай. С детства почему-то его не люблю.
Да, Е Сяо здорово изменился: он стал молчаливым, немногословным. Теперь он ничуть не походил на того мальчишку, каким был в детстве. Тогда он был необыкновенным живчиком, без конца проказничал, изобретал такие шалости, что все только диву давались. Например, любил наряжаться привидением и среди ночи пугать людей.
– Ну, как ты? – спросил я.
– Ничего. Что это ты вдруг вздумал навестить меня?
Тут я и выложил ему все. Рассказал о тех странных событиях, невольным участником которых мне пришлось стать за последние дни.
Е Сяо нахмурился, но как-то нарочито небрежно сказал:
– Ерунда. Забудь об этом. Это дело полиции и тебя не касается.
– Да не могу я забыть! Мои мозги больше такого не выдержат.
– Ты действительно хочешь знать больше? – спросил меня Е Сяо.
– Очень прошу, помоги мне разобраться во всем. Как друга прошу. Вспомни, как мы дружили в детстве. Ведь прежде я тебя никогда ни о чем не просил.
Он надолго задумался, потом вздохнул, достал из ящика стола компакт-диск и вставил его в компьютер:
– Из-за тебя я нарушаю служебную тайну. Имей в виду, меня за это по головке не погладят.
Е Сяо открыл в меню раздел «Документы» – на экране появился текст:
Чжоу Цзывэнь, пол мужской, 20 лет, студент, 5 декабря. В спальне обрезком стекла перерезал себе горло. Самоубийство. Скончался.
Ян Хао, пол мужской, свободный журналист, 9 декабря. Выбросился из окна своего дома. Самоубийство. Скончался.
Ю Синьсинь, пол женский, системный администратор, 13 декабря. В офисном туалете приняла яд. Самоубийство. Скончалась.
Чжан Кэжань, пол мужской, 17 лет, учащийся средней школы, 17 декабря. Дома вскрыл локтевую вену. Самоубийство. Скончался.
Линь Шу, пол мужской, 22 года, безработный, 20 декабря. Дома выбросился из окна. Самоубийство. Скончался.
Лу Бай, пол мужской, 28 лет, служащий фирмы, 24 декабря. В Пудуне на проспекте Биньцзян прыгнул в реку Хуанпу. Самоубийство. Скончался.
Цянь Сяоцин, пол женский, 21 год, студентка, 28 декабря. В аудитории вуза повесилась. Самоубийство. Своевременно обнаружена и спасена. Психика травмирована, сознание неясное, в настоящее время находится на излечении в психиатрической клинике.
Дин Ху, пол мужской, 40 лет, генеральный менеджер представительства иностранной фирмы, 1 января. Бросился под поезд на станции метро. Самоубийство. Скончался.
Ван Янхай, пол мужской, 30 лет, служащий госпредприятия, 3 января. Дома в одиночестве умышленно открыл газовый кран. Отравление газом. Самоубийство. Скончался.
Рядом были помещены фотографии трупов. Одни выглядели ужасно, на них было страшно смотреть, другие наоборот – благообразные и какие-то удивительно спокойные. С болью в сердце я увидел здесь фотографии моих друзей – Линь Шу и Лу Бая.
– Сегодня днем я закончил обработку этих материалов и уже передал их в управление общественной безопасности. В этом перечне собраны случаи самоубийства с неясными мотивами. И это только в Шанхае и только за последний месяц, – бесстрастно пояснил Е Сяо.
– Немотивированные самоубийства?
– Да. У всех этих людей не было причин для самоубийства. Обычные причины суицида – несчастная любовь, безработица, семейные неурядицы, проблемы с учебой, непосильная работа или же крупные убытки, например, утрата всего состояния на бирже и тому подобное. Еще одна причина – страх перед возмездием за совершенное преступление, когда муки совести становятся невыносимыми и смерть кажется единственным путем к искуплению. Однако немотивированные самоубийства, совершенные в последнее время, не подпадают под типичные квалификационные признаки, потому что эти люди жили абсолютно нормально, а у некоторых жизнь вообще была замечательная. Друзья и родственники погибших тоже не могут понять, почему они покончили с собой. Словом, в течение очень короткого времени – всего за один месяц – из жизни ушли девять человек. Причем в этот список я не включил мотивированные самоубийства, даже если предполагаемый мотив – всего лишь гипотеза, предположение посторонних лиц. В прошлом году за этот период в городе не случилось ничего подобного, а теперь такая ситуация, что приходится ожидать новых самоубийств.
– Ты думаешь, что между этими смертями есть какая-то связь?
– В высшей степени вероятно, но сейчас никаких доказательств нет. По нашим сведениям, за последние несколько недель в других крупных городах имели место такие же инциденты.
– О небо! По всему Китаю? – поразился я и сразу же спросил: – А за границей?
– Пока такой информации нет.
– Значит, у полиции нет конкретной версии? Но ведь студентка не умерла, у нее можно разузнать что-нибудь?
– Нет. Студентку спасли, но она сошла с ума, никого не узнает. Крайне тяжелый случай психического расстройства, психиатры все перепробовали и теперь не знают, как быть.
– Да, загадка!
– Погибшие не были знакомы друг с другом, их всех, за исключением твоих друзей, абсолютно ничего не связывало между собой. Только одно мы установили точно – при жизни у них у всех было нечто общее: все они – отъявленные интернетчики.
– Правда? – удивился я.
– Обрати внимание, эта волна самоубийств похожа на эпидемию: одинаковый диагноз, а носителя инфекции установить невозможно. В биологии источником инфекций являются бактерии и вирусы. Я лично – подчеркиваю, это не официальная, а моя версия – так вот, я лично предполагаю, что, возможно, в Интернете появился некий вирус, который заставляет людей покончить с собой.
Я оторопел. Неужели на самом деле возможен такой ужас? Я неотрывно смотрел на монитор, а мертвые лица моих друзей с экрана глядели на меня. Мне вдруг стало очень страшно: вдруг среди них я сейчас увижу свое собственное лицо? Я повернулся к Е Сяо и машинально переспросил:
– Вирус?
– Вирус.
ШЕСТОЕ ЯНВАРЯ
Хорошо бы сегодня поспать подольше, но вдруг зазвонил телефон и прервал мой сладкий утренний сон. Я снял трубку, однако ничего не услышал. Прошло несколько секунд, в трубке задышали, причем дышали все громче, странный звук стал похож на шипение змеи, и чем дольше я слушал это, тем страшнее мне становилось. Наконец трубка заговорила, и мои воображаемые страхи и ужасы тут же исчезли.
– Алло, здравствуйте. Это доктор Мо из психологической консультации.
Доктор Мо?… Со сна я плохо соображал, да еще он меня напугал, так что только после долгой паузы я вспомнил этого доктора, называвшего себя психоаналитиком.
– Ах, это вы. Что за странные звуки? В чем дело? – Я был уверен, что он сошлется на неполадки в телефонной сети.
– Извините, если я вас напугал. Это ничего. Просто я испытывал вашу силу воли.
После каждого слова он усмехался. Это такая манера говорить или он подсмеивается надо мной? Очень противно.
– Покорнейше прошу не шутить так больше. У вас ко мне какое-то дело?
– Согласно плану лечения, составленному мною для вас, вам сегодня утром надлежит явиться ко мне на очередной сеанс.
– Вы составили для меня план лечения? Я же сказал, что не намерен продолжать лечение, и уж тем более не просил составлять для меня никакой план.
– Но я уверен, что вы нуждаетесь в лечении. Я вас не обманываю. Вам крайне необходимо лечиться, в противном случае вам угрожает большая опасность. Вы ведь понимаете, о чем я говорю. К тому же сейчас я не требую никаких денег, я лишь считаю, что необходимо провести серию сеансов. А потом уж рассчитаемся.
– Хотите ускорить мою смерть? Ждете, когда придет моя очередь покончить с собой?
Редко мне доводилось говорить с кем-либо так грубо, но я не на шутку обозлился: с чего он взял, будто я болен? Не успел я продолжить, как на другом конце провода меня перебили:
– Это Роза подсказала, что вам надо позвонить, а то я так и не вспомнил бы.
Роза… В моем воображении мгновенно возникло ее лицо, и я пробормотал себе под нос:
– Роза…
– Вы что-то сказали? Вот черт, он услышал.
– Извините, я сказал, что сейчас приду.
– Прекрасно, жду вас. До свиданья. Он отключился. А я все держал трубку возле уха и слушал: гу-гу-гу… – только теперь я окончательно проснулся. Взглянул на часы – о небо! – еще нет и семи. С чего это он позвонил мне так рано? Вряд ли доктор Мо столь. загружен, что работает дни и ночи напролет.
С трудом я выбрался из постели и проваландался дома до восьми. А еще через полчаса добрался до консультации, вошел – и увидел Розу.
– Доброе утро, – приветствовала она меня.
– Доброе утро, – кивнул я, не смея поднять на нее глаза, будто был ей что-то должен.
– Ты немного не вовремя – у доктора пациенты. Обожди здесь немного…
– О, – я растерялся и не смог придумать, что еще ей сказать. И опять я, как дурак, как какой-то мальчишка, неловко стоял перед ней, буквально не зная, куда деть руки.
– Посиди пока. – Она указала на стул.
Усевшись, я принялся от смущения разглядывать потолок. Он был украшен лепниной и расписан в стиле европейского Возрождения. Исключительно христианские религиозные сюжеты: святой младенец на руках у Богоматери, сонм ангелов, – вот уж не ожидал, что доктор Мо еще и ценитель искусств.
– Хочешь чаю? – спросила Роза и подала мне чашку. Я не люблю чай, но, постеснявшись отказать ей, осторожно поставил чашку на соседний стул. Когда она наклонилась, чтобы налить мне чай, ее волосы коснулись моего лица. Я буквально замер – все это уже было в моей жизни. Но память никак не хотела помочь мне вспомнить, понять, почему все это так волнует меня. Не только знакомое ощущение от легкого касания волос, главное – аромат, исходивший от ее тела. Он был до боли знаком мне, никакие духи не смогут повторить его. Такой аромат был присущ одному-единственному человеку в мире, и вот теперь появился второй… Ниспосланное небом благоухание девичьего тела, исходящее из самых глубин плоти… Для меня этот аромат стал настоящим потрясением, как разряд электрического тока, как удар, сбросивший мое сознание в тайный и глубокий колодец памяти. Это были очень тяжелые для меня воспоминания…
Мы молча сидели в холле. Роза листала какие-то документы, но я заметил, что краешком глаза она поглядывала на меня. Чтобы чем-то занять себя, я отхлебнул из чашки. Вкус чая оказался гораздо лучше, чем я ожидал. Обычно, когда другие заваривают для меня чай, я никогда его даже не пробую, хотя понимаю, что это неприлично. Ну не люблю я чай.
Прошло, наверное, полчаса, а в холле все так же – ни звука, хотя здесь были два человека. Такая тишина, что я ясно слышал тиканье своих часов. В конце концов я не выдержал. «По-моему, этот доктор Мо просто издевается надо мной!»
Я поднялся и спросил Розу:
– Извини, нельзя ли мне пройти наверх к доктору Мо?
Она на секунду задумалась и кивнула в знак согласия.
Я медленно поднимался по лестнице, стараясь не слишком топать ногами. Перед входом в кабинет я остановился и прислушался: за дверью слышался чей-то голос, но слова невозможно было разобрать. Распахнув дверь, я без стука вошел. Мне представлялось, что внутри будет так же темно, как в прошлый раз, но оказалось иначе: света из окон было вполне достаточно. Доктор Мо по-прежнему восседал в шезлонге и, надменно ухмыляясь, как какой-нибудь князь, свысока взирал на трех человек, сидевших на полу.
Это была весьма странная троица: старик лет шестидесяти, женщина, которой было за тридцать, и молодой парень моего возраста. Поджав ноги, они сидели на ковриках, старательно закрыв глаза, будто молились Будде в храме или вместе с монахами исполняли ритуал поклонения.
Парень заговорил, не открывая глаз: – На улице зажглись газовые фонари, полицейский совершает обход, я сижу в коляске рикши с желтым верхом, не спеша еду по Сяфэйлу. Останавливаемся у последнего переулка, я даю рикше мексиканский серебряный доллар – столько ему за весь день не заработать… Поворачиваю в переулок, там дом европейской постройки, я его обхожу кругом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Да, Е Сяо здорово изменился: он стал молчаливым, немногословным. Теперь он ничуть не походил на того мальчишку, каким был в детстве. Тогда он был необыкновенным живчиком, без конца проказничал, изобретал такие шалости, что все только диву давались. Например, любил наряжаться привидением и среди ночи пугать людей.
– Ну, как ты? – спросил я.
– Ничего. Что это ты вдруг вздумал навестить меня?
Тут я и выложил ему все. Рассказал о тех странных событиях, невольным участником которых мне пришлось стать за последние дни.
Е Сяо нахмурился, но как-то нарочито небрежно сказал:
– Ерунда. Забудь об этом. Это дело полиции и тебя не касается.
– Да не могу я забыть! Мои мозги больше такого не выдержат.
– Ты действительно хочешь знать больше? – спросил меня Е Сяо.
– Очень прошу, помоги мне разобраться во всем. Как друга прошу. Вспомни, как мы дружили в детстве. Ведь прежде я тебя никогда ни о чем не просил.
Он надолго задумался, потом вздохнул, достал из ящика стола компакт-диск и вставил его в компьютер:
– Из-за тебя я нарушаю служебную тайну. Имей в виду, меня за это по головке не погладят.
Е Сяо открыл в меню раздел «Документы» – на экране появился текст:
Чжоу Цзывэнь, пол мужской, 20 лет, студент, 5 декабря. В спальне обрезком стекла перерезал себе горло. Самоубийство. Скончался.
Ян Хао, пол мужской, свободный журналист, 9 декабря. Выбросился из окна своего дома. Самоубийство. Скончался.
Ю Синьсинь, пол женский, системный администратор, 13 декабря. В офисном туалете приняла яд. Самоубийство. Скончалась.
Чжан Кэжань, пол мужской, 17 лет, учащийся средней школы, 17 декабря. Дома вскрыл локтевую вену. Самоубийство. Скончался.
Линь Шу, пол мужской, 22 года, безработный, 20 декабря. Дома выбросился из окна. Самоубийство. Скончался.
Лу Бай, пол мужской, 28 лет, служащий фирмы, 24 декабря. В Пудуне на проспекте Биньцзян прыгнул в реку Хуанпу. Самоубийство. Скончался.
Цянь Сяоцин, пол женский, 21 год, студентка, 28 декабря. В аудитории вуза повесилась. Самоубийство. Своевременно обнаружена и спасена. Психика травмирована, сознание неясное, в настоящее время находится на излечении в психиатрической клинике.
Дин Ху, пол мужской, 40 лет, генеральный менеджер представительства иностранной фирмы, 1 января. Бросился под поезд на станции метро. Самоубийство. Скончался.
Ван Янхай, пол мужской, 30 лет, служащий госпредприятия, 3 января. Дома в одиночестве умышленно открыл газовый кран. Отравление газом. Самоубийство. Скончался.
Рядом были помещены фотографии трупов. Одни выглядели ужасно, на них было страшно смотреть, другие наоборот – благообразные и какие-то удивительно спокойные. С болью в сердце я увидел здесь фотографии моих друзей – Линь Шу и Лу Бая.
– Сегодня днем я закончил обработку этих материалов и уже передал их в управление общественной безопасности. В этом перечне собраны случаи самоубийства с неясными мотивами. И это только в Шанхае и только за последний месяц, – бесстрастно пояснил Е Сяо.
– Немотивированные самоубийства?
– Да. У всех этих людей не было причин для самоубийства. Обычные причины суицида – несчастная любовь, безработица, семейные неурядицы, проблемы с учебой, непосильная работа или же крупные убытки, например, утрата всего состояния на бирже и тому подобное. Еще одна причина – страх перед возмездием за совершенное преступление, когда муки совести становятся невыносимыми и смерть кажется единственным путем к искуплению. Однако немотивированные самоубийства, совершенные в последнее время, не подпадают под типичные квалификационные признаки, потому что эти люди жили абсолютно нормально, а у некоторых жизнь вообще была замечательная. Друзья и родственники погибших тоже не могут понять, почему они покончили с собой. Словом, в течение очень короткого времени – всего за один месяц – из жизни ушли девять человек. Причем в этот список я не включил мотивированные самоубийства, даже если предполагаемый мотив – всего лишь гипотеза, предположение посторонних лиц. В прошлом году за этот период в городе не случилось ничего подобного, а теперь такая ситуация, что приходится ожидать новых самоубийств.
– Ты думаешь, что между этими смертями есть какая-то связь?
– В высшей степени вероятно, но сейчас никаких доказательств нет. По нашим сведениям, за последние несколько недель в других крупных городах имели место такие же инциденты.
– О небо! По всему Китаю? – поразился я и сразу же спросил: – А за границей?
– Пока такой информации нет.
– Значит, у полиции нет конкретной версии? Но ведь студентка не умерла, у нее можно разузнать что-нибудь?
– Нет. Студентку спасли, но она сошла с ума, никого не узнает. Крайне тяжелый случай психического расстройства, психиатры все перепробовали и теперь не знают, как быть.
– Да, загадка!
– Погибшие не были знакомы друг с другом, их всех, за исключением твоих друзей, абсолютно ничего не связывало между собой. Только одно мы установили точно – при жизни у них у всех было нечто общее: все они – отъявленные интернетчики.
– Правда? – удивился я.
– Обрати внимание, эта волна самоубийств похожа на эпидемию: одинаковый диагноз, а носителя инфекции установить невозможно. В биологии источником инфекций являются бактерии и вирусы. Я лично – подчеркиваю, это не официальная, а моя версия – так вот, я лично предполагаю, что, возможно, в Интернете появился некий вирус, который заставляет людей покончить с собой.
Я оторопел. Неужели на самом деле возможен такой ужас? Я неотрывно смотрел на монитор, а мертвые лица моих друзей с экрана глядели на меня. Мне вдруг стало очень страшно: вдруг среди них я сейчас увижу свое собственное лицо? Я повернулся к Е Сяо и машинально переспросил:
– Вирус?
– Вирус.
ШЕСТОЕ ЯНВАРЯ
Хорошо бы сегодня поспать подольше, но вдруг зазвонил телефон и прервал мой сладкий утренний сон. Я снял трубку, однако ничего не услышал. Прошло несколько секунд, в трубке задышали, причем дышали все громче, странный звук стал похож на шипение змеи, и чем дольше я слушал это, тем страшнее мне становилось. Наконец трубка заговорила, и мои воображаемые страхи и ужасы тут же исчезли.
– Алло, здравствуйте. Это доктор Мо из психологической консультации.
Доктор Мо?… Со сна я плохо соображал, да еще он меня напугал, так что только после долгой паузы я вспомнил этого доктора, называвшего себя психоаналитиком.
– Ах, это вы. Что за странные звуки? В чем дело? – Я был уверен, что он сошлется на неполадки в телефонной сети.
– Извините, если я вас напугал. Это ничего. Просто я испытывал вашу силу воли.
После каждого слова он усмехался. Это такая манера говорить или он подсмеивается надо мной? Очень противно.
– Покорнейше прошу не шутить так больше. У вас ко мне какое-то дело?
– Согласно плану лечения, составленному мною для вас, вам сегодня утром надлежит явиться ко мне на очередной сеанс.
– Вы составили для меня план лечения? Я же сказал, что не намерен продолжать лечение, и уж тем более не просил составлять для меня никакой план.
– Но я уверен, что вы нуждаетесь в лечении. Я вас не обманываю. Вам крайне необходимо лечиться, в противном случае вам угрожает большая опасность. Вы ведь понимаете, о чем я говорю. К тому же сейчас я не требую никаких денег, я лишь считаю, что необходимо провести серию сеансов. А потом уж рассчитаемся.
– Хотите ускорить мою смерть? Ждете, когда придет моя очередь покончить с собой?
Редко мне доводилось говорить с кем-либо так грубо, но я не на шутку обозлился: с чего он взял, будто я болен? Не успел я продолжить, как на другом конце провода меня перебили:
– Это Роза подсказала, что вам надо позвонить, а то я так и не вспомнил бы.
Роза… В моем воображении мгновенно возникло ее лицо, и я пробормотал себе под нос:
– Роза…
– Вы что-то сказали? Вот черт, он услышал.
– Извините, я сказал, что сейчас приду.
– Прекрасно, жду вас. До свиданья. Он отключился. А я все держал трубку возле уха и слушал: гу-гу-гу… – только теперь я окончательно проснулся. Взглянул на часы – о небо! – еще нет и семи. С чего это он позвонил мне так рано? Вряд ли доктор Мо столь. загружен, что работает дни и ночи напролет.
С трудом я выбрался из постели и проваландался дома до восьми. А еще через полчаса добрался до консультации, вошел – и увидел Розу.
– Доброе утро, – приветствовала она меня.
– Доброе утро, – кивнул я, не смея поднять на нее глаза, будто был ей что-то должен.
– Ты немного не вовремя – у доктора пациенты. Обожди здесь немного…
– О, – я растерялся и не смог придумать, что еще ей сказать. И опять я, как дурак, как какой-то мальчишка, неловко стоял перед ней, буквально не зная, куда деть руки.
– Посиди пока. – Она указала на стул.
Усевшись, я принялся от смущения разглядывать потолок. Он был украшен лепниной и расписан в стиле европейского Возрождения. Исключительно христианские религиозные сюжеты: святой младенец на руках у Богоматери, сонм ангелов, – вот уж не ожидал, что доктор Мо еще и ценитель искусств.
– Хочешь чаю? – спросила Роза и подала мне чашку. Я не люблю чай, но, постеснявшись отказать ей, осторожно поставил чашку на соседний стул. Когда она наклонилась, чтобы налить мне чай, ее волосы коснулись моего лица. Я буквально замер – все это уже было в моей жизни. Но память никак не хотела помочь мне вспомнить, понять, почему все это так волнует меня. Не только знакомое ощущение от легкого касания волос, главное – аромат, исходивший от ее тела. Он был до боли знаком мне, никакие духи не смогут повторить его. Такой аромат был присущ одному-единственному человеку в мире, и вот теперь появился второй… Ниспосланное небом благоухание девичьего тела, исходящее из самых глубин плоти… Для меня этот аромат стал настоящим потрясением, как разряд электрического тока, как удар, сбросивший мое сознание в тайный и глубокий колодец памяти. Это были очень тяжелые для меня воспоминания…
Мы молча сидели в холле. Роза листала какие-то документы, но я заметил, что краешком глаза она поглядывала на меня. Чтобы чем-то занять себя, я отхлебнул из чашки. Вкус чая оказался гораздо лучше, чем я ожидал. Обычно, когда другие заваривают для меня чай, я никогда его даже не пробую, хотя понимаю, что это неприлично. Ну не люблю я чай.
Прошло, наверное, полчаса, а в холле все так же – ни звука, хотя здесь были два человека. Такая тишина, что я ясно слышал тиканье своих часов. В конце концов я не выдержал. «По-моему, этот доктор Мо просто издевается надо мной!»
Я поднялся и спросил Розу:
– Извини, нельзя ли мне пройти наверх к доктору Мо?
Она на секунду задумалась и кивнула в знак согласия.
Я медленно поднимался по лестнице, стараясь не слишком топать ногами. Перед входом в кабинет я остановился и прислушался: за дверью слышался чей-то голос, но слова невозможно было разобрать. Распахнув дверь, я без стука вошел. Мне представлялось, что внутри будет так же темно, как в прошлый раз, но оказалось иначе: света из окон было вполне достаточно. Доктор Мо по-прежнему восседал в шезлонге и, надменно ухмыляясь, как какой-нибудь князь, свысока взирал на трех человек, сидевших на полу.
Это была весьма странная троица: старик лет шестидесяти, женщина, которой было за тридцать, и молодой парень моего возраста. Поджав ноги, они сидели на ковриках, старательно закрыв глаза, будто молились Будде в храме или вместе с монахами исполняли ритуал поклонения.
Парень заговорил, не открывая глаз: – На улице зажглись газовые фонари, полицейский совершает обход, я сижу в коляске рикши с желтым верхом, не спеша еду по Сяфэйлу. Останавливаемся у последнего переулка, я даю рикше мексиканский серебряный доллар – столько ему за весь день не заработать… Поворачиваю в переулок, там дом европейской постройки, я его обхожу кругом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34