Запишите мой номер и позвоните, как только будут известны результаты экспертизы.
* * *
У подъезда, в котором жил Семенов, вопреки ожиданиям Плеханова, никого не было. Женщины не сидели на лавочке, не обсуждали происшествия, не рассказывали последние новости сериальной жизни. Виктор посмотрел на окна второго этажа и вошел в подъезд.
Дверь квартиры покойного Павла Петровича была закрыта, на звонок никто не ответил, зато из квартиры напротив выглянула маленькая старушка в круглых очочках. Она с любопытством посмотрела на Виктора
– Молодой человек, вам кого?
– Я из ЖЭКа, – соврал Плеханов. – Не знаете, где соседи? Они четвертый месяц квартплату не платят.
– Ох, – бабка вышла на лестничную клетку и предъявила на обозрение старый линялый спортивный костюм, поверх которого был наброшен не менее старый пуховой платок. – В психушке он.
– В психушке? – Виктор решил плыть по течению, авось старушка сама все разболтает.
– Очень просто. Женщина его довела, вот и свихнулся, бедняга.
– Женщина?
Бабка обрадовалась тому, что собеседник не спешит уходить, и напустила на себя таинственный вид.
– Темная это история! Приходила к Павлу Петровичу молоденькая барышня. Я ему говорила: не водись с прохиндейкой, а он не слушал. Домой ее пускал, денег давал! Сама видела. Как звать ее, не помню. Часто она тут бывала, но со мной никогда не здоровалась. Ругались они с Павлом Петровичем сильно, но эта стерва всегда довольная уходила. Теперь она в его квартире жить будет. Они с мужем уже и ремонт закончили, осталось мебель привезти. А бедный Павел Петрович с ума сошел.
– Не понял, – удивился Виктор.
– А чего ж непонятного? Они ж из-за квартиры ругались. Она его уговаривала документы на нее оформить, а он отказывался. Долго отказывался. Уж не знаю, чем она Павла Петровича прижала, но, наверное, уговорила. Тут стены тонкие, много всего услышать можно.
«Особенно, если специально подслушивать», – подумал Плеханов, но вслух этого не сказал, просто спросил:
– А что за девушка? Кто она такая?
– Кто-кто! Такой большой, а сам не догадываешься?! Любовница, вестимо! И не стеснялась, при живом-то муже! Сама стройненькая, глазищи огромные, злые, и губы кривит, будто усмехается. А мужчины ее хорошенькой считают. Волосы у нее уж больно хороши! Длинные, волнистые, черные. У меня в молодости точно такие же были.
– А мужа ее вы не видели? Может, лучше к нему обратиться? – Виктор не знал девушку, которая поселилась в квартире покойного Семенова, поэтому решил расспросить о ее супруге.
– Как не видеть, видела, конечно. У меня глаз наметан и слышу, слава Богу, хорошо. Когда дверь открывал, я в глазок поглядела, но пока с ключами возилась, он уже ушел. Потом мы с ним поговорили о том, что ему, как новому жильцу, придется мыть лестничную площадку. И он согласился! Славный человек. Высокий, светленький, лицо доброе, словно ангельское, полноват слегка, но не толстый. И чего только он в этой девке нашел?!
Плеханов помрачнел. Значит, бабка не знала имен, а описания были слишком расплывчатыми. Мало ли по городу темноволосых девушек и молодых людей с ангельскими лицами? По крайней мере, Геннадий Андреевич под описание не подходил, да и не было у заведующего молоденькой жены.
В это время в кармане джинсов зазвонил телефон.
– Из ЖЭКа. Меня ищут, – пояснил Плеханов и отошел в сторону.
– Алло.
– Виктор? Это Сомов.
– Евгений Николаевич? Готовы результаты?
Милиционер кашлянул.
– Нет. И сегодня, скорее всего, готовы не будут. Завтра, новерное, тоже. У них компьютер из строя вышел, придется подождать, пока починят.
– Ясно.
– Вы сейчас где?
Виктор оглянулся на старушку, но та демонстративно отвернулась и делала вид, что рассматривает потолок.
– Я у Семенова, – ответил Плеханов. – Разбираюсь.
– Хорошо. Удачи! Сообщите мне о результатах.
Бабка демонстративно покашляла, и Плеханов нажал «сброс».
– Вы, молодой человек, – сказала старушка, – приходите в выходные. Они, наверное, переезжать будут. Вот тогда и поговорите насчет оплаты. А много ль должны-то?
– За четыре месяца.
– А точно сколько?
– Не положено. Вы, бабушка, мне очень помогли. Спасибо.
– Не за что, – пожилая женщина скрылась за дверью, и Плеханов спустился вниз.
* * *
Так как результаты вскрытия и экспертизы орудия убийства будут готовы, в лучшем случае, не раньше завтрашнего дня, Виктору не было смысла заезжать к Сомову. О разговоре со старушкой в спортивном костюме он сможет рассказать позже. Все равно эта информация оказалась почти бесполезной – она не пролила свет на личность владельцев квартиры, пусть даже ставила под сомнение виновность заведующего «Кащенкой» и «эмбриона». Выводы делать было слишком рано.
Виктор позвонил Максу и договорился приехать домой к его отцу. Он хотел помочь другу, а заодно наказать нечистого на руку «предпринимателя». Хотя бы в этом случае справедливость должна быть восстановлена. Однако теперь он колебался. Днем, находясь под впечатлением от рассказа друга и горя желанием разорвать наглого Вадима в клочья, он придумал не совсем правильный план действий. Он, конечно, предложит его отцу Макса, но не будет настаивать и поймет, если этот план так и останется планом. В глубине души он даже желал именно такого расклада. Но отступать было поздно.
Прежде чем войти в подъезд, Плеханов решил пройтись вдоль импровизированной стоянки. Напротив дома, где жила семья Куликовых, располагался пустырь, который отделяла от подъездов небольшая засаженная кустами площадка. Раньше здесь стояли детские качели и горка, но хлипкие деревянные конструкции быстро пришли в негодность, и теперь вместо детской площадки рос кустарник; несколько старых берез, отмечавших место, рядом с которым раньше стояли качели.
Максим не сомневался, что на пустыре построят дом или небольшой магазин. «Свято место пусто не бывает, – говорил он. – Земля дорогая, место хорошее, вполне хватит, для постройки двух или даже трехподъездной многоэтажки». Но сейчас за заросшей кустарником бывшей детской площадкой расположился небольшой деревянный навес и пара металлических гаражей, в одном из которых, как предположил Виктор, и сидел единственный охранник, по совместительству владелец стоянки – Вадим. Автомобилей было мало – двое бежевых «Жигулей», черная «Волга», серебристый Форд. Ближе к вечеру, когда люди начнут возвращаться с работы, машины займут почти весь пустырь.
Виктор неспеша прошел мимо, потом вернулся.
– Хозяин! – крикнул он.
Из металлического гаража выглянула заспанная пухлая физиономия. Несмотря на толстоватые щеки и мягкие линии подбородка, лицо мужчины казалось суровым, каменным, как у какого-нибудь памятника воинам-освободителям. Только не было в нем ни мужественности, ни волевого взгляда, лишь недовольство и раздражение.
– Чего надо? – грубо спросил Вадим.
– Я скоро сюда переезжаю, – придумал на ходу Виктор, – хотелось бы узнать, куда можно машину поставить.
Пухлая физиономия тотчас изменилась. На ней расцвела широкая, почти добродушная улыбка, и если бы не жадный блеск глаз, Плеханов подумал бы, что конфликт отца Макса и Вадима преувеличен.
– Тридцатник за ночь, – сказал Вадим. – Днем двадцать.
– Вы и днем караулите?
– А как же! – мужчина кивнул в сторону Форда. – Не у всех гаражи есть, а машина не каждый день требуется.
– Часто тут машины воруют?
– Воруют? – Вадим почесал макушку. – Не слышал. А вот стекло разбить могут запросто. Тут недавно у одного разбили. Вот я для того здесь и сижу. Чтоб не разбивали.
– Понятно. Спасибо.
– Ждем в гости, – Вадим потер ладони и оскалился, изображая улыбку. – Приходите.
– Обязательно.
Плеханов направился к подъезду, а Вадим обратно в гараж.
* * *
В подъезде сильно пахло бензином, будто кто-то уронил старую керосиновую лампу на бетонный пол, да так и оставил, не удосужившись вытереть лужу. Плеханов поморщился и поспешно поднялся на четвертый этаж. Там запах почти не чувствовался.
Дверь открыл отец Макса – высокий, почти на две головы выше Виктора, мужчина в спортивных штанах с пузырями на коленях. Серая футболка была заправлена в штаны и сильно обтягивала тело, но было заметно, что она не глаженая. Он был очень похож на Максима, на сильно постаревшего Максима: такие же ярко-голубые глаза, тонкий нос, четко очерченные скулы, только волос немного меньше, а на лице – морщины.
– Виктр? – мужчина говорил быстро, проглатывая гласные и даже целые слоги, отчего Плеханов не сразу понял собеседника.
Плеханов кивнул.
– Здравствуйте.
– Прходите.
Они расположились на кухне. Куликов-младший поставил на плиту чайник, а его отец достал из шкафа печенье. Мачеха Максима не пришла с работы, так что мужчины были дома одни. Отца Макса звали Сергей Иванович, и он оказался хозяйственным и добродушным человеком. Чайник еще не успел закипеть, как на столе образовалась нарезанная тонкими ломтиками «молочная» колбаса, ржаной хлеб, сыр с дырками и лук.
Плеханов с удовольствием сделал себе бутерброд, бросив благодарный взгляд на Куликова-старшего.
– Оказывается, – произнес Виктор, проглотив первый кусок, – этот Вадим и днем машины охраняет.
– Угу, – поддакнул Сергей Иванович. – Он же нигде не рботает. С завода его за ворство уволили, а на другое место устраивться… кому нужен сорклетний рабочий?
– Ну, чего придумал-то, – Макс заерзал на стуле.
– Много чего, – Виктор задумался. – Но сначала нужно убедиться в виновности подозреваемого. Так сказать. Может, это не Вадим стекло вашей «Ладе» разбил.
– Уверен. Не первый случай. Прсто с ним связывться никто не хочет.
Виктор сделал себе второй бутерброд. Ему было заранее стыдно за то, что он сейчас предложит, но он обязан помочь другу.
– Предлагаю спровоцировать Вадима на новые противозаконные действия и заснять все на видеокамеру, – выпалил Плеханов и впился зубами в бутерброд, лишь бы только не видеть осуждающего взгляда Сергея Ивановича.
– Првокация, – отец Максима с сомнением покачал головой.
– Если он честный человек, ничего не произойдет, – оправдался Виктор. – Вы готовы пожертвовать еще одним стеклом?
– Если без эт никак, – вздохнул Сергей Иванович, – тогда готовы. Сколько можн терпеть? Вдим считает, ему все позволено, и никто не указ.
– План такой. Вы, Сергей Иванович, завтра найдите повод, поговорите с местными бабушками о стекле и магнитоле, пожалуйтесь на неизвестных хулиганов и ненароком скажите, мол, на стоянку машину все равно ставить не будете – один раз вам стекло уже разбили, второй раз не полезут. Новости быстро разносятся, Вадим обязательно о вашем решении узнает.
– Ты думаешь, он купится? – засомневался Макс.
– Не знаю. Но если Вадим действительно гонится за каждым рублем, купится непременно. Лишний тридцатник ему не помешает. Не постеснялся же он стекло разбить. – К концу фразы Виктор понизил голос. Он, конечно, верил Максиму, но думал, что Вадим может оказаться не при чем. А если «при чем» – это отличный повод отомстить «врагу». Если вы после «предупреждения» не внемлите голосу разума, который, в лице Вадима, советовал ставить машину на стоянку, наверняка произойдет новая атака.
– А если он что-нибудь с машиной посерьезнее сделает? Не ограничится стеклом? – Куликов-младший поежился. – Я уже в красках представил искореженный капот, разбитые стекла и проколотые шины.
– Не успеет. Мы вмешаемся. Будем с камерой караулить. Два свидетеля, видеоматериал – для возбуждения дела будет достаточно.
– Ты предлагаешь объявить Вадиму войну?
– Не будет никакой войны. Заявление свидетелей плюс видеозапись гарантируют ему год лишения свободы как минимум. А если это не Вадим, а случайные грабители, то не будет вообще ничего. Дважды в одну машину они действительно не полезут. К тому же, новую магнитолу вы все равно купите не скоро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47