Только что эта девушка делает в этой средневолжской дыре, тем более после Санкт-Петербурга?
Карасев вернул материал архивариусу и отправился к капитану Меркулову, который вел дело "Антихриста". По счастью он оказался на месте.
- "Антихристом" интересуешься? - удивился он, неохотно отрываясь от бумаг. - Дело темное и незаконченное. Уже четвертый год об этом типе ничего не слышно. Но это не значит, что маньяк прекратил охотиться на девушек. Просто затаился. Он очень хитер и осторожен. Бегает, кстати, очень хорошо! Это не шутка: шесть изнасилований и ни одна из жертв не может ничего толком рассказать.
- Просто невидимка! - поморщился Карасев. - Меня, Алексей Борисович, больше всего интересует Катя Александрова, первая его жертва.
- Так все есть в архивных материалах, - сказал капитан.
- С материалами я ознакомился. Мне бы хотелось услышать от вас что-нибудь субъективное.
- В принципе мне дополнить совершенно нечем, - пожал плечами капитан. - Что первая жертва, что вторая, что все остальные - это все юные девочки, шестнадцати-семнадцати лет. Они друг на друга похожи как две капли воды.
- Внешне?
- Я бы не сказал, что внешне. Внешне они разные. Среди них и блондинки, и брюнетки, и шатенки... Хотя нет. Внешне они тоже схожи: все, как одна, тонкой кости.
- И голубой крови, - улыбнулся Карасев.
- Пожалуй, что и голубой, - задумался капитан. - Но их сходство в другом: все жертвы "Антихриста" - девочки нетипичные. Все отличницы и большие умницы, это само собой, но, кроме того, они все не от мира сего.
- Словом, с божьей искрой, - вставил Карасев. - А маньяк - он какой?
- Если бы я знал, какой маньяк, я бы здесь не сидел, я бы его придушил собственными руками. Судя по всему, тип он неприметный, возможно, тихий, но терпеливый. Он выслеживает свои жертвы в тихих районах, пугает их и потом в течение получаса гонится за ними, не показывая себя. Психика жертвы не выдерживает. Когда он подходит сзади и зажимает им рот, они уже готовы - не могут от страха ни пискнуть, ни пальцем пошевелить. Он пережимает им сонную артерию, и девочки отключаются. Шесть жертв. И ни одна не видела не только его лица, но даже рукав одежды. Одна, правда, описала его указательный палец: кривой, грязный, с черным ногтем, что говорит о том, что насильник не из интеллигентной среды, да ваша Катя Александрова описала его кирзовые ботинки, раздолбанные, со сбитыми носками и клепками. А вокруг клепок выцарапаны как бы лепестки ромашек...
- Стоп! - подпрыгнул Тарас. - Кажется, я где-то видел такие ботинки! А может, ошибаюсь! Продолжайте!
- А продолжать, собственно, нечего. Если вы действительно, Тарас Александрович, видели на ком-то такие ботинки, сразу сообщите мне...
- Я попробую вспомнить. Но у вас наверняка есть подозреваемый?
- Есть один, но у него всегда железное алиби...
Карасев пожал капитану руку и направился в свой кабинет. Нужно было немедленно разрешить два вопроса: та ли это Катя Александрова, на которую десять лет назад напал "Маньяк-антихрист", и если та, что она делает в этом городишке?
Первым делом Карасев позвонил художнику Сафронову. Если он пустился в бега вслед за Петровой, то Тарас объявит всероссийский розыск. Однако ни в какие бега он не пустился.
- Ильич у аппарата, - услышал Тарас знакомый голос.
- Федор Ильич, это Карасев. Передайте Алле Григорьевне, что она может выходить из подполья. Я вышел на след настоящего убийцы. Жду ее звонка.
"Если не позвонит, значит, убили они", - подумал Карасев и набрал телефон телевидения.
- Нельзя ли услышать Городецкого?
- Городецкого можно услышать всегда! - произнес в ответ бодрый мужской голос, и Карасев услышал взбудораженный гогот Женьки.
- Старик, - сказал Карасев, - у меня к тебе просьба. Напряги мозги и вспомни одну девушку, с которой ты поступал в университет. Ее звали Катей...
- Александрова? - перебил Городецкий. - Прекрасно ее помню. Эффектная была деваха. От нее "торчал" историк по античке Астерин. Ты знаешь, история с ней вышла невеселая. На нее напал маньяк...
- Я знаю! Что это за историк по античке?
- Был такой препод у нас в университете. Но после того как с Катькой это случилось, он запил и ушел из университета. А потом эмигрировал в Канаду.
- Слушай, ты можешь ее узнать в лицо?
- Да запросто!
- Прошло десять лет.
- Катьку я узнаю хоть через сто лет.
- В таком случае через час я жду тебя у входа в музей.
Не успел Карасев положить трубку, как раздался звонок. Звонила Петрова.
- Тарас Александрович, - пролепетала она всхлипывающим голосом. - Я не убивала Локридского.
- Я знаю, Алла Григорьевна, успокойтесь, - произнес Тарас как можно мягче. - Я хочу вам задать вопрос относительно вашей сотрудницы Александровой. Вы сказали, что она нездешняя. Откуда она.
- Она из Твери. Приехала поступать в наш университет на исторический факультет. Полтора месяца назад попросилась к нам в музей на полставки младшей научной сотрудницы. Ну, я вижу, девушка серьезная, старательная, вот и взяла.
- Ее трудовая книжка лежит у вас?
- Ну какая трудовая книжка, когда человек работает на полставки.
- Свой диплом она, конечно, тоже не показывала?
- Ну какой диплом? Она ведь только школу окончила. Сейчас мы берем на работу и без диплома. Почему нет, когда у человека способности к научным исследованиям. Тем более что на такую зарплату сейчас мало кто пойдет...
28
Было уже половина шестого, когда Карасев с Городецким встретились на крыльце музея. Обменявшись рукопожатиями, они вошли в помещение и сразу же наткнулись на сторожа Коробкова. Тот только что заступил на дежурство, переоделся и вышел в вестибюль полюбезничать с вахтершей. Увидев Карасева, Коробков заулыбался.
- Здравствуйте, Тарас Александрович! - произнес, шаловливо подмигнув следователю. - Вы сегодня без "экспертш"? Очень жаль.
Карасев тряхнул его руку и уже открыл было рот, чтобы что-то произнести, как вдруг случайно взглянул сторожу на ноги и похолодел. На нем были старые кирзовые ботинки со сбившимися носами и ржавыми клепками, а вокруг клепок были выцарапаны кривые волны в виде лепестков ромашек. Карасев выдернул ладонь из руки сторожа и застыл с раскрытым ртом наподобие каменной скульптуры.
- Что-то не так? - захлопал глазами Коробков, почувствовав неладное.
- Все так, - произнес Карасев и, схватив Городецкого за рукав, потащил за угол.
- Женька, не спускай со сторожа глаз! Стой здесь, за углом, а я сейчас вызову опергруппу.
Карасев тут же набрал по мобильному номер капитана Меркулова:
- Алексей Борисович! Нашел! Нашел те ботинки, которые вы разыскиваете! Они на стороже музея, Коробкове.
- Понял! - ответил капитан. - Следите за сторожем, через десять минут будем.
Ровно через десять минут они подъехали. Три орла в камуфляжной форме влетели в вестибюль, набросились на Коробкова, закрутили ему руки и втолкнули в каптерку. Туда же не спеша вошел капитан Меркулов. Вахтерша на эту процедуру отреагировала довольно спокойно, а у Городецкого отпала челюсть.
- Что это было? - спросил он.
- Сам не знаю, - ответил Карасев и потащил Женьку через зал с восковыми фигурами в отдел Гончарова. Так они и ввалились в кабинет младшей научной сотрудницы: Городецкий с растерянной физиономией и Карасев с решительно выпяченной челюстью. Но после того как Александрова подняла на них глаза, лицо Городецкого просветлело.
- Катька, привет! Ты какими судьбами?
- Женька! Я тебя не узнала. Богатым будешь, - после паузы улыбнулась она. - Ты закончил университет?
- Пять лет тому назад.
- А ты?
- А я снова поступила. На исторический, - произнесла Катя и покосилась на Карасева.
Карасев почувствовал себя лишним.
- Без меня никуда не уходите, я сейчас вернусь, - сказал он и помчался по коридору через вестибюль прямиком в каптерку.
Три архаровца в камуфляжной форме возвышались над красным от ужаса сторожем. Напротив него на стуле сидел капитан и сверлил его горящим взглядом. Когда Карасев толкнул дверь, все взоры устремились на него. Тарас почувствовал, что его явление здесь тоже несколько неуместно, поэтому попятился. Но капитан его остановил.
- Спасибо, Тарас Александрович, за ботинки. Теперь их нужно везти на опознание к жертве.
- Никуда везти не надо! - ответил Карасев. - Жертва здесь, работает в отделе Гончарова. Когда закончите, подходите с ботинками. Я буду у нее.
Карасев вернулся в отдел Гончарова, где Городецкий с Катей оживленно вспоминали своих однокурсников. Теперь самое главное было выяснено. Катя та самая, которая по документам закончила Московский педагогический университет и числилась научным сотрудником Эрмитажа.
- Ну все, теперь оставь нас, - сказал грубо Карасев, взглянув на Городецкого.
Оба недоуменно замолчали.
- Спасибо, Женя, - произнес Карасев ледяным тоном и глазами указал на дверь.
Журналист пожал плечами, растерянно улыбнулся и, перед тем как выйти, сказал Кате:
- Пока! Мы еще увидимся.
- Ну что, - тяжело вздохнул Карасев, усаживаясь напротив Александровой. - Извините, Екатерина Алексеевна, за глупый вопрос, но какими судьбами вы в нашем городе?
- Если можете, сформулируйте вопрос поточнее, - обаятельно улыбнулась она. - Я не понимаю, что вам от меня надо.
- Что вы делаете в нашем городе? - произнес ледяным тоном Карасев.
- Как видите, работаю, - ответила она спокойно.
- То есть вы приехали к нам работать? - переспросил Карасев.
- А что, не имею права?
- Имеете. Но почему?
- Потому что мне интересна история этого края. Вас удовлетворяет мой ответ?
- Вполне. Но я слышал краем уха, что вы приехали к нам учиться в университете.
- Да, - улыбнулась она. - Я всегда мечтала учиться в этом университете.
- И вы уже учитесь?
- На вечернем отделении исторического.
Карасев долго смотрел в ее глаза и не смог определить ничего. Это следователя по особо важным делам несколько обескуражило.
- А зачем вам два исторических факультета? Один, насколько мне известно, вы уже закончили с отличием в Московском педагогическом университете.
Ее глаза потухли. С минуту она раздумывала, потом ответила:
- А хочу закончить еще и этот университет. Разве это запрещено?
"После гуманитарного вуза снова в гуманитарный? Конечно, запрещено!" хотел сказать он, но в это время в кабинет вошел капитан Меркулов с парой ботинок в руках.
- Здравствуйте, Катя, - произнес он с улыбкой. - Очень рад видеть вас в полном здравии и в хорошем настроении.
- Добрый вечер, Алексей Борисович, - прошептала она растерянно, переводя взгляд на ботинки.
- Катя, - произнес капитан, перехватывая ее взгляд и бросая ботинки на стол. - Вспомнили что-нибудь, Катя?
Она отпрянула, как ошпаренная, и глаза ее наполнились ужасом. С минуту Александрова смотрела на ботинки не моргая и вдруг затряслась.
- Э-э-это о-они! - выдавила она, и по щекам ее покатились слезы. - Вот эти, вот они!
Она закрыла ладонями глаза и выбежала из кабинета.
- Так это Коробков? - произнес сквозь зубы Карасев.
- Нет, не Коробков. Это ботинки Локридского, - ответил капитан.
29
- Локридского мы давно подозревали и давно за ним следили, - хмуро пояснил капитан. - Но каждый раз он ускользал, и каждый раз у него оказывалось алиби. Бегает, мерзавец, хорошо.
- У вас были какие-нибудь доказательства? Косвенные, может быть?
- В том-то и дело, что даже улик не было. Были только догадки. Сторож в церкви оказался двоюродным братом Локридского. В тот вечер, третьего октября девяностого года, когда маньяк напал на Александрову, сторожа не было. Он болел. Локридский это знал, потому так бесстрашно и сунулся под фонарь. Это было единственный раз. Обычно он очень осторожен. Всегда держится в тени. А просекли мы его вот как: ну, вы знаете, преступники имеют привычку приходить на место преступления. Вот мы и обратили внимание на человека, которого никто никогда не видел среди прихожан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28