Выше - только небо, кстати - похожего колера.
На палубе нежились в шезлонгах немногочисленные загорающие: ловили последнее летнее тепло. Судя по цвету кожи, многие из любителей солнца уже медитировали таким образом: кто в Крыму или Анталии, а кто и на Карибах публика собралась серьезная.
Иван прошел назад, ближе к корме. Здесь никого не было: дым из труб стелился невысоко, и ощутимо припахивало сгоревшим соляром. Это никак не умаляло восторга Чижова. Так и должно пахнуть на бесконечных океанских просторах, на которых он никогда в жизни не был. Что ж поделать, если время белоснежных парусников кончилось!
Вода пузырилась в кильватерном следе, прямо за винтами пузырьки сливались в суматошной карусели. Кильватерный "шов" разрезал реку вдоль и тянулся далеко назад, а над ним низко летали чайки. И совсем уж вдали шли две крупных яхты. Такую картинку можно сразу вешать на стенку и любоваться потом до следующего лета!
Чижов прицелился "Зенитом", щелкнул. Потом поменял ракурс, взял ближе к корме. Щелкнул. Еще раз приблизил фокус, наехав на корму своего лайнера. И увидел в окуляре голову бородатого моряка, который утром вроде как не захотел сниматься.
Чижов присмотрелся. Что-то в нем было неуловимо знакомое. Может, встречались где-то. А может, просто стандартный тип лица. Все бородатые похожи друг на друга. Еще у этого парня была не в порядке рука. Моряк-инвалид? Чего только не бывает в этой жизни.
Тут к бородатому подошел второй штурман. Что сказал - слышно не было. Но что его послали, и послали грубо - сомнений не оставалось.
Чижов задумался. Кто на судне может послать второго штурмана? Всех старших офицеров он уже знал в лицо.
Иван никогда не оставлял за спиной сомнений, связанных со служебным долгом. Он быстро спустился вниз и побежал к корме.
* * *
Беланов уже стоял на ногах, когда из двери коридора вылетел Иван Чижов! Дьявол, неужели узнал? Не может быть! Но ведь пытался его утром сфотографировать!
- Можно ваши документы? - строго спросил Иван и протянул руку, взять бумаги.
- Можно, - усмехнулся Андрей и ударил его в горло. Потом, этой же рукой в подставленный согнувшимся и хрипящим Иваном затылок.
Уже падая, Чижов понял, откуда он знает этого человека.
Беланов убивать Чижова не собирался. Оглядевшись, он с трудом затащил лежавшего без сознания Ивана под синий тент, укрывавший канатные бухты. Между бухт Беланов Чижова и втиснул.
Не успел отдышаться - появились два крепких парня. Их Беланов не знал, но принадлежность к охране просто-таки была написана на лицах.
- Сюда бежал человек, не видели?
- Не-ет, - удивился Андрей. - Не добежал, видимо, - улыбнулся он.
Но ответной улыбки не дождался. Парни зыркнули по сторонам и, никого не обнаружив, скрылись в коридоре.
Беланов помрачнел. Чижову не повезло. Андрей действительно не собирался его убивать, ограничившись кляпом, веревкой и монтажным скотчем, которые всегда носил с собой. Но ситуация изменилась. Только Чижов знает, как выглядит проникший на теплоход враг. И, зная Чижова, можно быть уверенным, что он не промолчит ни за какие коврижки. Это не второй штурман.
Андрею стало совсем погано. Но жить-то надо! Он снял с пожарного щита маленький красный топорик, наклонился над тентом и обухом несколькими короткими ударами прямо через тент добил бывшего сослуживца.
Теплоход дернулся, коснувшись маленькой пристани. На берегу виднелись палатки, вдалеке на большой поляне играли в волейбол. Слышались крики матросов, закрепляющих судно канатами за кнехты.
Беланов спрятал топорик под китель. Достал из кобуры "Глок", из кармана глушитель. Навернув его на ствол, засунул оружие за пояс и пошел наверх. Теперь все зависело от скорости и решительности.
И еще от везения. А Беланову явно везло: после часа пути Благовидов убрал охрану из коридора - бойцы нервировали его самых высокопоставленных гостей. Да и кого бояться человеку, который внушает ужас всем, его знающим? А тем, кто его не знает, он и подавно не нужен.
Второй раз повезло с ключом. Не пришлось пробовать все шесть - попал со второй попытки. Третий раз - Благовидова не нужно было ждать в каюте, потому что он в ней лично присутствовал. И четвертый фарт - он был там один.
Теплоход дернулся и, пару раз качнувшись, замер. В открытое окно Благовидов видел волейболистов на дальней полянке и лес в лучах высоко стоящего солнца. Легкий ветерок колыхал занавеску. Слышались возбужденные голоса веселых пассажиров, устремившихся к сходням.
Павел Анатольевич почувствовал сладкую тоску: сам он был из деревни, и каждый выезд на природу теперь становился настоящим праздником, к сожалению, все более редким. Здорово он придумал насчет дня рождения.
Придумала, конечно, Мила. Ему сначала не понравилось. Но все оказалось даже лучше, чем он надеялся.
Благовидову вдруг безо всяких "Виагр" захотелось немедленно обнять свою женщину. Плевать на дела, на условности. Он ее любит и хочет! И это самый главный итог прожитых лет. Главнее не бывает.
Он потянулся за "мобильником": начальник охраны отыщет Милочку в три минуты. Но не успел: ручка замка зашевелилась. Милка догадалась прийти сама! Волна теплой нежности захлестнула "генерала". Ему есть ради кого работать!
Дверь у Милки никак не открывалась. Благовидов уже привстал, чтобы помочь ей изнутри, как ключ наконец повернулся. Но на пороге была не Мила.
Павел Анатольевич сначала просто ничего не мог понять. Один из команды, пожилой бородач, без разрешения ворвался в каюту самого хозяина праздника! Через пару секунд Благовидов разглядел, что тот держит в руке. Павел Анатольевич никогда особо не разбирался в оружии, его возможности и обязанности находились в иной плоскости. Но такой здоровенный пистолет делался лишь с одной целью: убивать. Это не генеральские ПээСэМки.
Внутри у Павла Анатольевича засосало. Но это не было паникой. Наоборот, страх усилил умственную работу.
- Ловко вы все провернули, - одобрил он вошедшего, в тот момент аккуратно прикрывавшего за собой дверь. - Перехитрили всех.
- Я старался, - ответил гость.
"Генерал" мгновенно узнал голос. И испугался по-настоящему.
- Теперь с тобой можно серьезно работать, - сдержав сердечный трепет, сказал Благовидов. - Ты доказал свою ценность.
- Хотите что-то предложить?
- Да. Ты мне очень нужен. Я хочу сыграть по-крупному. Но это возможно только на пару с человеком твоего калибра. Дурашев приказал мне тебя убрать. Ты всех нас перехитрил. Теперь мы можем перехитрить Дурашева. Ты понимаешь, что это значит?
Беланов не понимал. У него сильно болела рука, начали сказываться недосыпание и нервные перенапряги. Теперь его приглашали куда-то в сложные, требующие размышлений мероприятия. А ему не надо. Тем более что в конце кто-нибудь снова устроит ему сюрпризец. Только при этом будет внимательнее и не порвет "сигнальную" бумажку.
Нет, ему надо совсем другое. Прикончить Благовидова и директора "Беора", стряхнуть весь этот прах со своих ног и начать жизнь заново. Он должен отомстить за себя. И за Чижова. И за того маленького мента. Обезумевший Беланов на секунду забыл, что его никто не заставлял никого убивать. Что это были его собственные решения. Черная пелена ярости обволокла его заболевший мозг.
Благовидов тем временем приободрился. Если Беланов не выстрелил сразу, то теперь вряд ли выстрелит, не поговорив. А в положении Павла Анатольевича любая договоренность - победа. Тем более что он не собирается их выполнять. Павел Анатольевич даже улыбнулся.
...Так его и нашли, улыбающимся. Примерно через час зашел повар, спросить, что готовить на ужин. Благовидов по-прежнему сидел в кресле, во лбу была едва заметна маленькая рана. Опытный глаз увидел бы входные отверстия от двух пуль, выпущенных очень тренированный рукой: вошли почти след в след. Менее опытные вообще сначала не замечали кровь на лбу убитого, потому что их взгляд сразу останавливался на топоре, с невероятной силой всаженном в грудь "генерала". Затылка у него вовсе не было, но это уже было следствием не безумной ярости убийцы, а работы мощных пуль "Глока".
Уже потом, через долгое время, вспоминая эту трагедию, все сходились только в одном: счастье, что труп обнаружила не Милочка. Она и так, узнав о смерти "генерала", пыталась покончить с собой. Хотя ее специально готовили и печальное известие преподнесли с максимальной деликатностью.
Если б Благовидова нашла она, теплоход привез бы в Москву не два трупа, а три.
Труп Чижова обнаружили перед самым портом. Проявив пленку из его фотоаппарата, сразу установили имя убийцы: экспертизу не обмануть наклеенной бородой.
Но Беланов исчез бесследно.
ГЛАВА 27
Как только проснулся, Ефим, не вставая с постели, позвонил Насте. Она, как всегда, оказалась на высоте. Студенты их вуза, а также еще двух институтов, где у нее на похожих должностях работали подруги, за два с небольшим дня набрали почти половину требуемого количества подписей. Количество самих студентов в трех вузах было без малого десять тысяч... Но это была ненаказуемая хитрость.
В ходе сбора подписей Насте пришлось столкнуться и с противодействием конкурентов. Студенты, собиравшие подписи у станций метро, рассказывали о странных случаях, когда к ним подходили особо активные граждане и буквально навязывали свои автографы и паспортные данные.
Устроив выборочную проверку, Настя выяснила, что люди намеренно фальсифицировали подписные листы, чтобы потом поставить под сомнение результаты кампании. Она внимательно просмотрела листы и выкинула сомнительные.
- Так что не беспокойся, - подытожила Настя. - К концу недели отвезем в избирком.
- Спасибо, - искренне поблагодарил Береславский. - С меня причитается.
- Что? - волнующим голосом спросила Настя.
- Что захочешь, - ответил Ефим.
На том и расстались. Настин голос был необычным. Неужели и эта крепость падет? Он был бы очень рад.
Береславский посмотрел на еще спящую Наталью и почувствовал легкий укор совести. Но, в конце концов, она же знала, на что шла! Он теперь ее по гроб жизни не бросит. По крайней мере Ефим так искренне считает. Но обет верности он Наташке не давал.
Береславский вспомнил анекдот, герой которого ненавидел женщин. Потому что их много и успеть со всеми - невозможно. Ефим в чем-то понимал этого героя. Он вовсе не был секс-спортсменом. Например, за всю жизнь не имел ни одного контакта с проститутками (правда, никогда не относился к этим девчонкам с презрением, скорее, жалел их и им сочувствовал).
Он просто искренне восхищался многими женщинами. Они были очень разными, но все - восхитительными. И никогда - похожими друг на друга. Каждая обещала совершенно особые впечатления. А пройти мимо чего-то необычайного так сложно!
Устыдившись собственной неугомонности, Ефим не стал будить Наталью. Он прошел на кухню, сам приготовил себе скромный завтрак. Поев, рванул на работу.
Здесь тоже все было в норме. Марина Ивановна положила перед ним собственноручно Ефимом же написанный перечень дел. Значительная часть из них была выкрашена красным маркером, то есть - выполнена.
- Тащите макеты, - распорядился Береславский.
С макетами, точнее, компьютерными эскизами предполагаемых рекламных материалов, пришел главный художник, Семен Тригубов, печальный герой компьютерной революции. Он одним из первых промграфиков в стране, еще в середине 80-х, сел за компьютерную графическую станцию. Она тогда его чрезвычайно возбудила. Однако по прошествии десяти лет Семен окончательно уверился в том, что именно поголовная компьютеризация дизайна привела нашу державу к той безумной визуальной действительности, которая сегодня нас окружает.
Тригубов активно публиковал в специальной прессе статьи, в которых прослеживлась одна идея: "Компьютер - убийца дизайна".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54