- У тебя сигаретки не найдется? Мои все вышли.
- У меня машина неподалеку, пойдем посидим, - с готовностью предложил Осенев.
Горин согласился и они, сгибаясь под струями дождя, торопливо устремились к стоявшей переулком выше осеневской "четверке". Димка быстро открыл дверцы и они юркнули в салон, облегченно вздохнув.
- Ну и ливень, - смахивая с лица капли дождя, недовольно заметил Славик.
Дмитрий включил печку, протянул ему сигареты. Тот благодарно кивнул, закурил и, поежившись, блаженно вытянулся на сиденьи.
- Устал, спасу нет.
- "Капусту" рубить? - поддел его Осенев.
- Да какая "капуста", Димыч? - скривился Горин. - Одна мелочевка: себе на сигареты, бабам на колготки. - Он повернулся к Осеневу: - Кто ж знал, что Ленка моя сразу двойню родит? А теперь повырастали и... А-а - он обреченно махнул рукой. - Три буквы выучили, одно слово из них сложили и все! Только и слышу: "дай, дай, дай и дай!" Иногда, правда, еще парочку добавляют: "Дай много!" и "Дай прямо сейчас!".
Дмитрий молча слушал Славика, согласно кивая головой, но мысленно находился во власти собственных проблем. Он продумывал, как подвести Горина к вопросу о том, кто "где-то тут живет". И что он имел в виду, говоря о димкиных поисках? Потому до него не сразу дошел смысл сказанных Славиком слов, который вдруг резко сменил тему.
- Димыч, ты видел ее? - И, вероятно, не расчитывая на ответ, продолжал: - Представляешь, ни одной царапины, а врачи говорят, что глубокая кома. Может, это от шока, а? Но, с другой стороны, чего тогда этот гад на машине слинял, если не виноват?
Осенев медленно повернулся к собеседнику и встретился с его заинтересованным взглядом.
- Славик, ты меня знаешь, - с расстановкой проговорил Дмитрий. - За мной не заржавеет. И на сигареты хватит, и на колготки - и не только твоим женщинам.
- Да ничего там особенного нет, Димыч, - пожал тот плечами. Обыкновенный наезд. Хотя... С вашим "ГП" вечно проблемы, - поморщившись, добавил он. - Ну, ладно, расскажу, - и он поудобнее устроился на сиденьи, покосившись на сигареты.
Это не ускользнуло от Осенева. Он вопросительно глянул на Славика:
- Тебе завтра на дежурство?
Горин понял его намек и усмехнулся:
- Да все нормально.
Дмитрий открыл бардачок и вытащил металлическую фляжку с коньяком.
- Давай назад, там удобнее. У меня еще и бутерброды с чаем в пакете.
Пересев на заднее сиденье, они разложили закуску, разлили по одноразовым стаканам коньяк.
- А ты, что ж, не боишься? - в свою очередь поддел его Славик.
- Да все нормально, - в тон ему ответил Димка и оба рассмеялись. - Я пока не еду, я пока только пью, - констатировал Осенев, но свою порцию лишь слегка пригубил, да и пригубил ли? В темноте салона не разберешь.
Одобрительно крякнув и закусив, Славик неторопливо начал рассказывать.
- Мужик какой-то позвонил в дежурку горотдела и заполошным голосом передал, что, мол, в районе Нижнего Нагорного девушку насмерть сбили и... короткие гудки. Погодка, сам понимаешь, ехать на ДТП - мало радости. Наш экипаж ближе всех был, решили проверить. Подъезжаем, и, правда, есть наезд. Это нам сначала так показалось. Лежит молодая женщина прямо посередине проезжей части, на дороге. Невдалеке сумочка и зонтик валяются. Дождище шпарит, сам понимаешь, какие, к черту, следы. Вызвали "скорую". Пока то, да се, - где-то час проваландались. А толку? У меня смена до двенадцати, потому что завтра опять с восьми. Людей не хватает. - Славик выжидающе замолчал, глядя на Осенева.
Димка спохватился и вновь разлил коньяк, придвинул ближе к Горину бутерброды. Чисто символически чокнувшись, выпили.
- Ядренный, гад! - передернул плечами Славик и, откусив за раз полбутерброда, продолжал: - Костоломы приехали, сначала на нас всех собак спустили: крови-то ни граммулечки. А ваша Михайлова ни на что не реагирует. Полная отключка. Они ее в машину затолкали и давай "оживлять". Ни фига! Потом их главный в бригаде, очкарик, от него еще слабенький такой душок поплыл, подходит и говорит: мол, визуальных повреждений нет, а что там внутри, как всегда, только вскрытие покажет. - Славик запнулся и испуганно глянул на Осенева. Тот сидел с непроницаемым лицом. - Димыч, сам понимаешь, они такого насмотрятся, им не до сантиментов. Я только говорю, как оно на самом деле было. Так вот... Короче, вроде у нее глубокая кома. А от чего, мол, в стационаре разбираться будут. Ну, и увезли ее.
- С сиреной? - спросил его Осенев.
- Ага, - оживился Славик. - На всю катушку врубили и - вперед! Ты, кстати, не интересовался, как она там?
- По-прежнему, - нейтрально ответил Осенев.
- Вот, она-то по-прежнему, а у нас сплошная мутотень получилась. Вроде по следам есть наезд. Ну, ночь, дождь, сам понимаешь, свидетелей - дуля с маком. Но повреждений, Димыч, по словам костоломов, не было у нее! Вообщем, завтра попробуем опросить жителей близлежащих домов, но, думаю, дохлый номер. У нас же у народа всего одна извилина. Он ею и ест, и спит, и испражняется, и думает. Поэтому никто никогда ничего не видит, не слышит, не знает. Не справляется одна извилина с таким объемом. Пока, сам понимаешь, кого-нибудь лично не коснется. Тут все - туши свет: во всем менты виноваты - такие-сякие, лягавые, поганые, продажные, "в томатном соусе" и "в собственном соку".
- Славик, но не могла же Машка за здорово живешь улечься на дороге и отключиться, - задумчиво проговорил Дмитрий.
- Знаешь, Димыч, что дежурный сказал? Но это, сам понимаешь, между нами. Мол, от этого "Голоса Приморска" любой провокации ждать можно, с них станется. Решили, мол, отыграться за задержание. На "вшивость" проверить.
- Крутая проверка, - зло процедил Дмитрий. - Что же мы и врачей подкупили, выходит? Да ради чего, спрашивается?! Подумаешь, ну подержали нас тогда всех скопом, навешали мужикам по полной программе. Чи не трагедия.
- А я о чем? - согласился с ним Горин, без приглашения, самостоятельно разливая коньяк. - Ты будешь?
Осенев отказался. Славик решительно опрокинул стакан, с аппетитом закусил и слегка заплетающимся языком выдал:
- Черт-те что в городе творится! Прямо мистика... Хорошо хоть Гладкова взяли.
Димка называл этот симптом "наступить на 220", в просторечии вообще емко и кратко: "... твою мать!". Но суть одна - озарение, внезапная встряска, стресс, после которых зачастую разрозненные осколки замысловатой мозаики внезапно встают каждый на свое место, являя собой законченное полотно. Именно такой встряской стали слова Славика о "мистической чертовщине", творящейся в последнее время в городе. Осенев глянул на часы, его визави расценил этот жест, как заключительную увертюру к встрече и засобирался.
- На посошок? - вопросительно глянул на Дмитрия.
- Давай! - неожиданно радостно согласился Осенев.
Они разом выпили, ухватили по бутерброду и молча стали убирать следы "несанкционированного праздника".
- Я тебя подброшу, - пообещал Дмитрий.
- Пешком дойду, - отмахнулся Славик. - У нас там все перекопано. Думаешь, чего я пешком топал? Неужели бы ребята не подвезли?
- Много ваших по городу мотается?
- Да какой дурак в такую погоду поедет? Гнилая ночь. - Он прикурил из подаренной Осеневым пачки и, открыв дверцу, нерешительно выставил одну ногу из салона. Потом повернулся к Димке, протянул для прощания руку и скептически заметил: - Димыч, ты бы ехал домой. Тот урод, наверняка, дома дрыхнет в теплой постельке. А если и катается до сих пор, то никак ни рядом с местом наезда. Зря ты искал... Ну, давай, я потопал. Если тормознут, знаешь, как отмазаться, - Славик засмеялся и, нетвердо ступая, растворился в ночи.
Осенев с минуту посидел, размышляя, завел машину, прогрел двигатель и медленно двинулся вдоль домов, чувствуя затылком, как сзади в салон медленно просачиваются страх и тревога. "Пить надо меньше, - попытался успокоить себя Димка, но легче от этой мысли не стало. Напротив, стало страшнее и тревожнее. - Почему Машка назначила встречу именно здесь? - не давала покоя свербящая в голове мысль. - Определенно, Второй Нагорный как-то связан со Жрецом. Но как? Машку сбила машина... Или не сбила? Какого черта она вообще не стала меня ждать, а поперлась к центру? Следила за кем-то? Но мистика... Чертовщина... Только один человек знал, что Машка меня ждет на Втором Нагорном. Да нет! Не может быть, - уговаривал сам себя Дмитрий. - Это было бы слишком. А вдруг - может быть? Что я об этом знаю? Так, Осенев, хватит чушь городить! Давай в больницу, потом - домой. Завтра разбираться будем...".
Димка прикрыл дверь и притаился. Совсем рядом послышался шорох. Он привычно нащупал выключатель и спустя мгновение прихожую залил яркий свет. Перед ним стояла Кассандра, зевая во всю пасть и жмурясь.
- Не спится? А Мавр где? - спросил Димка шепотом, приседая рядом.
Кошка сладко потянулась, выгнула спину и, подойдя вплотную, с удовольствием потерлась о его подбородок. Он поднял ее на руки и прошел в кухню. Осторожно открыв холодильник, достал консервы и чуточку положил ей в плошку. С благодарностью мяукнув, она с аппетитом принялась за еду. Дмитрий вдруг замер и в следующую минуту бросился в спальню, по пути везде зажигая свет.
- Мавр! Аглая! - крикнул, чувствуя, как его затопляет волнами неконтролируемого ужаса. - Аглая!!! Мавр!!! - это уже походило на психоз.
Из спальни Дмитрий опрометью кинулся в прихожую. На специальном крючке отсутствовал поводок для Мавра, на вешалке - плащ жены. Осенев, переполненный клокочущими в нем эмоциями, вернулся в кухню. С минуту он молча смотрел на уплетавшую за обе щеки корм кошку и, внезапно потеряв контроль над собой, закричал, хватая ее и держа на весу:
- Хватить жрать! И хватить делать из меня идиота! Где они?!! Где они, я тебя спрашиваю, дьявольское отродье?!!
Кассандра дико заорала и, изловчившись, вывернувшись, сверкая бешенными глазами, с силой впилась когтями и зубами в руку Осенева. Брызнула кровь. Димка, застонав и громко матерясь сквозь зубы, выпустил животное, которое, продолжая подвывать, кинулось прочь в прихожую. Он устремился следом. Кассандра, прижавшись к входной двери, угрожающе зашипела, при этом яростно скребя острыми, далеко не маленькими, когтями пол и оскалив пасть, утыканную отточенными, сильными клыками. Осенев остановился. Не сводя с нее глаз, он острожно приоткрыл дверь. Кошка, не раздумывая, стрелой прошмыгнула в образовавшуюся щель и сгинула в темном царстве ночи. Дмитрий устало прислонился к косяку, подставляя лицо под струи влажного и холодного воздуха...
Постепенно до него стало доходить, что происходит что-то непонятное, что-то, к чему он, Дмитрий Осенев, здоровый, молодой и сильный мужик, в силу профессии не раз попадавший в экстремальные ситуации, в данном случае оказался совершенно неподготовлен и перед чем - абсолютно беспомощным. Он перевел взгляд на руку, исполосованную когтями, в жутких, быстро набухающих красно-синим отеком "траншеях", из которых, не сворачиваясь, проступала густая, теплая кровь. Осенев почувствовал подступающий к горлу горько-кислый ком.
- Прекрасное завершение, - недовольно буркнул он, с усилием подавляя тошноту и проходя в ванную.
Обработав глубокие раны, ко всему начавшие еще и немилосердно саднить, он вытер пол в прихожей и кухне. Потом погасил везде свет и, не раздеваясь, лег в зале, укрывшись толстым пледом, напрягая остатки воли на глубокий и спасительный сон. Но мозг никак не желал расставаться с раздухарившимся не на шутку адреналином. Димка потерял счет слонам, овцам и медведям, количество которых благополучно перевалило за вторую тысячу. Наконец, не выдержал и поднялся, подумав, что утром наверняка будет выглядеть, как осенняя муха, которую и добить жалко, но и вынести присутствие - выше сил.
Тяжко вздохнув, Осенев прошел в кухню, подогрел борщ, овощное рагу и чай. Достал бутылку самогона и сел за стол. Лихо опрокинул рюмку, ахнул, скривился и зачерпнул полную ложку ароматного, горячего борща, при этом с невыразимой интонацией заметив вслух:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56