Думаю, это отнимет часа три. К обеду вернусь и тогда уже начну чистить и штопать...
Прохожу мимо отделения милиции, Кукушкин окликает меня с крыльца:
- Кузнецов, ты не забыл мое предложение? На новую машину посажу.
- Я еще думаю.
35
Зоя, конечно, не в мастерской, а дома: что ей делать среди железок? Звоню, договариваюсь о встрече через час и, пока есть время, все-таки готовлю себе завтрак: бутерброды с кофе. Запасов в холодильнике мало, об этом тоже надо при встрече сказать хозяйке.
Подходит механик Николай:
- Маляр, ты чего загораешь? У тебя дел - невпроворот: у двух "Волжанок" разбиты дверцы, у "тойоты" смято крыло, джипу разбили зад...
Ни вчера, ни сегодня не было клиентов, которым надо перекрасить машины. Может, угонщики находили контакт лично с Падунцом, а после его смерти не знают, к кому обратиться? А может, новую "крышу" нашли? И оставят в покое людей в классной униформе с инициалами Федора Савельевича? За начальника осталась женщина, а она ненадежный партнер...
Вот она, передо мной. Никаких голых коленок и флирта, строгий деловой стиль: синий костюм, темный платочек в кармашке - видно, знак траура, уже глаза не кошечки, а львицы. Коньяк? Нет. Кофе? Спасибо, только что... Обязательная прелюдия серьезного разговора.
- Нужна достойная замена Падунцу.
Резковатый переход от прелюдии к главной теме. Мягче было бы, если бы уста Зои назвали покойного по имени-отчеству, все-таки не чужие же они были друг другу.
- Я так понимаю, что вакансия предлагается мне?
- Именно потому тебе, что ты все понимаешь.
- Какие конкретно функции Падунца будут возложены на меня?
Мы сидим с ней на кухне, я - спиной к двери, ведущей в коридор. Почему-то был уверен, что в квартире кроме нас никого, и потому вздрогнул, услышав сзади мужской голос:
- Если хочешь, даже супружеские. Зоя, кстати, совсем не против.
Зоя наконец-то окончательно сменяет маску деловой начальницы на хищную улыбку львицы во время течки - даже ногами при этом сучит - и делает лапкой светский жест:
- Вы знакомы? - Лапка направлена на Толика, хозяина серого "вольво" и белокурой Эммы.
- Знакомы, знакомы. - Толик присаживается рядом с львицей, ни тени улыбки на лице. - Ты деловой человек, Кузнецов, конкретный. Потому четко спрашивай, что тебя интересует, и получишь такие же четкие ответы.
Первый вопрос вертится на языке: а какое твое собачье дело до моих обязанностей? Но я понимаю: раз он здесь, раз задает тон разговору, значит, имеет на то право. И потому я начинаю со второго вопроса:
- Мой распорядок дня?
- Ты будешь выполнять только самые сложные заказы, только тех клиентов, которые обратятся к тебе от моего имени. Думаю, в неделю таких заказов будет один-два, не больше. Еще ты будешь совершать рабочие поездки с Зоей, со мной, сам. В разное время суток. Но я не думаю, что нагрузки будут большие: три-четыре часа в сутки. Характер поездок... Впрочем, это неважно. Важно другое. Получать будешь полторы тысячи долларов в месяц, плюс премиальные, плюс Зоя.
О, Господи, из уст Толика я услышал пока единственную шутку, но зато какую скверную! Надо сменить тему, а то Зоя уже потирает ладошки: как бы она не восприняла слова этого человека как руководство к действию.
- И все-таки: характер поездок? За этим никакого криминала?
Выражение лица Толика ни капельки не изменилось, голос все тот же ровный, ленивый:
- С точки зрения ментов - сплошной криминал. Иногда будешь перевозить деньги, иногда - людей, иногда - кое-какой товар. Сам понимаешь, хорошие деньги просто так не даются.
Деньги действительно хорошие, о таких и не мечтал никогда.
- Значит, за эту цену я продаю себя с потрохами? Мне могут пришить соучастие в чем угодно: вез, передавал, брал...
- Молодец, соображаешь.
- До свидания!
- Да нет, расставаться пока не будем, лучше поторгуемся. Я могу набавить, до половины. И потом, что тоже немаловажно, ты всегда будешь чувствовать нашу защиту, если появятся проблемы.
Ничего себе! Это он что же, о Вике? Или я ищу смысл в его фразах там, где его и не надо искать?
- Одного не пойму: почему вы именно мне предлагаете? Полно людей, которых не надо упрашивать...
- Не жеманничай, Гнусавый, не строй из себя целочку. Криминала он, видите ли, испугался! А кто ювелирный магазин брал? Кто помогал машины "переодевать"? Свидетели могут показать, при необходимости, конечно, что ты за это брал наличные... Есть за тобой грешки и покруче, не так ли?
Толик сузил глаза, вытащил из кармана золотую цепочку и вновь, как я уже видел раньше, закрутил ее на пальце.
- Не бери на испуг, это несерьезно.
- Ну вот. А ты спрашиваешь, почему тебе предлагаем место Падунца? Потому и предлагаем, что ты не из пугливых. Умный и не трус. Такие кадры в цене.
- Поэтому работу я сам себе найду! На хлеб будет хватать, а большего мне пока не надо.
- А меньшего? Срок мотать не хочешь? Я ведь не шучу, напоминая о твоих крутых грешках. Ты же человека убил, того, кто тебя пригрел и обласкал. Падунца убил!
Вот тут я обалдел. Я хлопал глазами, глядя на лица Зои и Толика, и никак не мог врубиться, о чем это повел речь собеседник.
- Хочешь, расскажу, как все произошло?
Я лишь облизал пересохшие губы.
- Ты прятал кое-какие драгоценности у старухи-соседки, но та, благочестивая и праведная, стала подозревать, что они ворованные. И ты решил, что ее надо убрать, лучше всего - чужими руками, и потому вступил в сговор с Падунцом. Ему ты рассказал, где и что у старухи лежит, посоветовал захватить и шкатулку - для отвода глаз. Сели вы в один прекрасный вечер на его "японца", доехали до сквера. Падунец потопал к дому, а рядышком с тобой остановилась еще одна машина, "Таврия" твоего дружка. Падунец убил бабку, прихватил чемоданчик с драгоценностями и шкатулку, выбежал из дому, и тут ты его шлепнул меж глаз, забрал вещички, сел к Блину и умчался, как говорят, во мрак. Потом оставил поживу дружку и налегке зашагал домой. Но ты даже допустить не мог, что мы, по чистой случайности, соучастника твоего накрыли, и он раскололся.
- Это бред! Кто этому поверит?
- Это не бред, Кузнецов. Есть письменные показания Блина, то бишь Блинова Геннадия Олеговича, есть вещдоки. Сережки узнаешь?
Толик вытащил из кармана целлофановый пакет, в котором лежали две сережки бабы Вари. Мне ли их не знать - неоднократно держал в руках.
- Это еще ни о чем не говорит.
- А пистолет, "макаров" с твоими пальчиками? Баллистики установят, что именно из него был произведен выстрел, унесший в мир иной нашего друга.
Толик при этом посмотрел на Зою, та его информацию приняла так спокойно, будто знала о ней сто лет.
- Ну так что, пистолет тебе о чем-нибудь говорит?
- Одного не пойму, - отвечаю я. - Зачем понадобилась такая подставка? Столько ходов... Вы что, меня сбили специально, что ли?
- Вот это - дело случая.
Равномерно вращающаяся цепочка на пальце начинает меня уже раздражать. Нервным становлюсь, не замечал еще этого за собой. И голос у Толика механический, монотонный, тоже злит.
- Зоя, оставь нас минут на пять, - просит он. Интересно, какие секреты от кошечки, переродившейся в львицу, есть еще у этого парня?
Зоя хмурится, но без слов встает и уходит в комнату.
- Дело случая, говорю, - продолжает Толик. - Я бы тобой не заинтересовался, узнай даже, что это ты ювелирный взял. Но когда похищают, а потом возвращают... Якобы...
- Я действительно все вернул!
- Эта идея тебе в голову пришла, когда заметку прочел об аресте директора магазина? Или вы заранее с Балушем договаривались?.. В общем так, Кузнецов. Я чувствую, ты большую игру затеял, уважаю тебя за это, обещаю помощь и желаю войти в долю. Не раскусил я еще, что ты затеял, но на всякий случай буду держать тебя пока рядышком, хочешь ты того или нет. Никакого времени на раздумья! Пару дней отдохни, соберись с мыслями, а потом приходи и выкладывай мне все! Впрочем, можешь это сделать и быстрее. Есть мой телефон?..
36
До такой степени не верить в то, что человек может одуматься и попробовать жить честно?! Неужто у меня глаза настолько бандитские, что нет в них никакого проблеска порядочности? Да, сволочные глаза. Или это разбитое зеркало так искажает их?
Я стою в собственной ванной, любуюсь собой и очередным разбоем, произведенным в моей квартире. Зеркало... Выжженный кислотой круг линолеума, побитый кафель. Но бардак в квартире - это еще не все. Когда я возвращался домой, возле милиции меня заловил Кукушкин: "Зайди, Кузнецов". И пока я поднимался вслед за ним в кабинет, пришла на ум мыслишка: а что, если согласиться на предложение опера? Может, хоть на какое-то время Толик оставит меня в покое, и я придумаю, как вывернуться из сложившейся ситуации?
Кукушкин сел за стол, показал мне глазами на стул, полез за сигаретами. Не дожидаясь его постоянного вопроса, я сказал:
- Ладно, согласен. Когда машину принимать?
- Все, - пустил кольцо дыма Кукушкин. - С этим точка. Вопросов можешь не задавать: точка и все. Работу я тебе дать не могу, а статью - могу. Я к тебе, Кузнецов, хорошо отношусь, потому говорю напрямую: будешь дергаться схлопочешь срок, причем вариантов тут - сколько хочешь.
- Да я никакой вариант не хочу. За что?
- Не понимаешь? Ладно, объясню, в расчете на то, что ты парень сообразительный и все остальное додумаешь. Бабу не ту шпокаешь, понял? Теперь топай отсюда и делай выводы.
Выхожу на улицу. У открытого капота "Жигулей" загорает Лысиков.
Спрашиваю его:
- Чего Кукушкин злой такой?
- А, от зависти, наверное. Сослуживец наш заходил к нему сегодня. Ушел из органов, кого-то там охраняет, бешеные "бабки" получает... Они с капитаном полчаса в кабинете болтали. У капитана оклад в десять раз меньше...
И вот я стою в ванной и понимаю, как это больно - находиться меж молотом и наковальней. С бывшими ментами и нынешними политиками хотя бы все понятно. Их условия определенны и ясны: я отказываюсь от Вики, они оставляют в покое меня.
А что делать с Толиком?
Правде он не верит, просто так от меня не отцепится. Уж он-то не ограничится битьем зеркал. Как ни фантазирую, а ничего не сочиняется, не складывается в сюжет из имеющихся данных. Есть я, есть директор магазина, сидящий ныне под стражей, есть факт хищения драгоценностей, факт их возвращения законному владельцу... Балуш об этом возвращении никому ничего не сказал, решил не прощаясь, по-английски, смотаться, прихватив мою посылку. Думай, Костя, думай! Сочиняй! Как выстроить все факты так, что ты вроде бы ждешь сумасшедший навар... Но ведь его никогда не будет, этого навара!
И что сделает Толик, поняв, что его дурачат? Думай, Костя... А что, если действительно продать квартиру, уехать куда-нибудь в глушь, купить дом... Или и там невозможно будет начать новую жизнь?
Я кое-как исправил телефон, наверное, в сотый раз набираю знакомый номер, но Вика трубку не поднимает. Я на полном серьезе хочу предложить ей смотаться отсюда со мною... На работе она задержалась, что ли?
Ладно, аппарат так раскалиться может. Оставим пока в покое деревню и подумаем о драгоценностях. Если бы я был в сговоре с Балушем, то что бы мы могли замыслить? Ну похитили товар, ясно. А зачем бы я его возвращал владельцу? Какой прок мог быть от этого? Думай...
Ничего не думается!
Звонит телефон. Хватаю трубку. Незнакомый голос:
- Ну что, Кузнецов, делаешь выводы?
Меня душит злость. Веду войну на два фронта и везде терплю поражение. Но не махать же белым платком?!
- Выводы я буду делать, когда поговорю с самим.
- Дурак ты, дурак. О себе не думаешь - так хоть женщину пожалей.
- Женщину? - задаю я действительно дурацкий вопрос.
- Вике сейчас плохо и будет еще хуже, если ты не откажешься от нее.
- Я могу с ней поговорить?
- Говори все нам. Мы дадим ей послушать твой голос, записанный на диктофон.
Так вот почему Вика не отвечала! Ей или не разрешают подходить к телефону, или... Или ее вообще увезли из дому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Прохожу мимо отделения милиции, Кукушкин окликает меня с крыльца:
- Кузнецов, ты не забыл мое предложение? На новую машину посажу.
- Я еще думаю.
35
Зоя, конечно, не в мастерской, а дома: что ей делать среди железок? Звоню, договариваюсь о встрече через час и, пока есть время, все-таки готовлю себе завтрак: бутерброды с кофе. Запасов в холодильнике мало, об этом тоже надо при встрече сказать хозяйке.
Подходит механик Николай:
- Маляр, ты чего загораешь? У тебя дел - невпроворот: у двух "Волжанок" разбиты дверцы, у "тойоты" смято крыло, джипу разбили зад...
Ни вчера, ни сегодня не было клиентов, которым надо перекрасить машины. Может, угонщики находили контакт лично с Падунцом, а после его смерти не знают, к кому обратиться? А может, новую "крышу" нашли? И оставят в покое людей в классной униформе с инициалами Федора Савельевича? За начальника осталась женщина, а она ненадежный партнер...
Вот она, передо мной. Никаких голых коленок и флирта, строгий деловой стиль: синий костюм, темный платочек в кармашке - видно, знак траура, уже глаза не кошечки, а львицы. Коньяк? Нет. Кофе? Спасибо, только что... Обязательная прелюдия серьезного разговора.
- Нужна достойная замена Падунцу.
Резковатый переход от прелюдии к главной теме. Мягче было бы, если бы уста Зои назвали покойного по имени-отчеству, все-таки не чужие же они были друг другу.
- Я так понимаю, что вакансия предлагается мне?
- Именно потому тебе, что ты все понимаешь.
- Какие конкретно функции Падунца будут возложены на меня?
Мы сидим с ней на кухне, я - спиной к двери, ведущей в коридор. Почему-то был уверен, что в квартире кроме нас никого, и потому вздрогнул, услышав сзади мужской голос:
- Если хочешь, даже супружеские. Зоя, кстати, совсем не против.
Зоя наконец-то окончательно сменяет маску деловой начальницы на хищную улыбку львицы во время течки - даже ногами при этом сучит - и делает лапкой светский жест:
- Вы знакомы? - Лапка направлена на Толика, хозяина серого "вольво" и белокурой Эммы.
- Знакомы, знакомы. - Толик присаживается рядом с львицей, ни тени улыбки на лице. - Ты деловой человек, Кузнецов, конкретный. Потому четко спрашивай, что тебя интересует, и получишь такие же четкие ответы.
Первый вопрос вертится на языке: а какое твое собачье дело до моих обязанностей? Но я понимаю: раз он здесь, раз задает тон разговору, значит, имеет на то право. И потому я начинаю со второго вопроса:
- Мой распорядок дня?
- Ты будешь выполнять только самые сложные заказы, только тех клиентов, которые обратятся к тебе от моего имени. Думаю, в неделю таких заказов будет один-два, не больше. Еще ты будешь совершать рабочие поездки с Зоей, со мной, сам. В разное время суток. Но я не думаю, что нагрузки будут большие: три-четыре часа в сутки. Характер поездок... Впрочем, это неважно. Важно другое. Получать будешь полторы тысячи долларов в месяц, плюс премиальные, плюс Зоя.
О, Господи, из уст Толика я услышал пока единственную шутку, но зато какую скверную! Надо сменить тему, а то Зоя уже потирает ладошки: как бы она не восприняла слова этого человека как руководство к действию.
- И все-таки: характер поездок? За этим никакого криминала?
Выражение лица Толика ни капельки не изменилось, голос все тот же ровный, ленивый:
- С точки зрения ментов - сплошной криминал. Иногда будешь перевозить деньги, иногда - людей, иногда - кое-какой товар. Сам понимаешь, хорошие деньги просто так не даются.
Деньги действительно хорошие, о таких и не мечтал никогда.
- Значит, за эту цену я продаю себя с потрохами? Мне могут пришить соучастие в чем угодно: вез, передавал, брал...
- Молодец, соображаешь.
- До свидания!
- Да нет, расставаться пока не будем, лучше поторгуемся. Я могу набавить, до половины. И потом, что тоже немаловажно, ты всегда будешь чувствовать нашу защиту, если появятся проблемы.
Ничего себе! Это он что же, о Вике? Или я ищу смысл в его фразах там, где его и не надо искать?
- Одного не пойму: почему вы именно мне предлагаете? Полно людей, которых не надо упрашивать...
- Не жеманничай, Гнусавый, не строй из себя целочку. Криминала он, видите ли, испугался! А кто ювелирный магазин брал? Кто помогал машины "переодевать"? Свидетели могут показать, при необходимости, конечно, что ты за это брал наличные... Есть за тобой грешки и покруче, не так ли?
Толик сузил глаза, вытащил из кармана золотую цепочку и вновь, как я уже видел раньше, закрутил ее на пальце.
- Не бери на испуг, это несерьезно.
- Ну вот. А ты спрашиваешь, почему тебе предлагаем место Падунца? Потому и предлагаем, что ты не из пугливых. Умный и не трус. Такие кадры в цене.
- Поэтому работу я сам себе найду! На хлеб будет хватать, а большего мне пока не надо.
- А меньшего? Срок мотать не хочешь? Я ведь не шучу, напоминая о твоих крутых грешках. Ты же человека убил, того, кто тебя пригрел и обласкал. Падунца убил!
Вот тут я обалдел. Я хлопал глазами, глядя на лица Зои и Толика, и никак не мог врубиться, о чем это повел речь собеседник.
- Хочешь, расскажу, как все произошло?
Я лишь облизал пересохшие губы.
- Ты прятал кое-какие драгоценности у старухи-соседки, но та, благочестивая и праведная, стала подозревать, что они ворованные. И ты решил, что ее надо убрать, лучше всего - чужими руками, и потому вступил в сговор с Падунцом. Ему ты рассказал, где и что у старухи лежит, посоветовал захватить и шкатулку - для отвода глаз. Сели вы в один прекрасный вечер на его "японца", доехали до сквера. Падунец потопал к дому, а рядышком с тобой остановилась еще одна машина, "Таврия" твоего дружка. Падунец убил бабку, прихватил чемоданчик с драгоценностями и шкатулку, выбежал из дому, и тут ты его шлепнул меж глаз, забрал вещички, сел к Блину и умчался, как говорят, во мрак. Потом оставил поживу дружку и налегке зашагал домой. Но ты даже допустить не мог, что мы, по чистой случайности, соучастника твоего накрыли, и он раскололся.
- Это бред! Кто этому поверит?
- Это не бред, Кузнецов. Есть письменные показания Блина, то бишь Блинова Геннадия Олеговича, есть вещдоки. Сережки узнаешь?
Толик вытащил из кармана целлофановый пакет, в котором лежали две сережки бабы Вари. Мне ли их не знать - неоднократно держал в руках.
- Это еще ни о чем не говорит.
- А пистолет, "макаров" с твоими пальчиками? Баллистики установят, что именно из него был произведен выстрел, унесший в мир иной нашего друга.
Толик при этом посмотрел на Зою, та его информацию приняла так спокойно, будто знала о ней сто лет.
- Ну так что, пистолет тебе о чем-нибудь говорит?
- Одного не пойму, - отвечаю я. - Зачем понадобилась такая подставка? Столько ходов... Вы что, меня сбили специально, что ли?
- Вот это - дело случая.
Равномерно вращающаяся цепочка на пальце начинает меня уже раздражать. Нервным становлюсь, не замечал еще этого за собой. И голос у Толика механический, монотонный, тоже злит.
- Зоя, оставь нас минут на пять, - просит он. Интересно, какие секреты от кошечки, переродившейся в львицу, есть еще у этого парня?
Зоя хмурится, но без слов встает и уходит в комнату.
- Дело случая, говорю, - продолжает Толик. - Я бы тобой не заинтересовался, узнай даже, что это ты ювелирный взял. Но когда похищают, а потом возвращают... Якобы...
- Я действительно все вернул!
- Эта идея тебе в голову пришла, когда заметку прочел об аресте директора магазина? Или вы заранее с Балушем договаривались?.. В общем так, Кузнецов. Я чувствую, ты большую игру затеял, уважаю тебя за это, обещаю помощь и желаю войти в долю. Не раскусил я еще, что ты затеял, но на всякий случай буду держать тебя пока рядышком, хочешь ты того или нет. Никакого времени на раздумья! Пару дней отдохни, соберись с мыслями, а потом приходи и выкладывай мне все! Впрочем, можешь это сделать и быстрее. Есть мой телефон?..
36
До такой степени не верить в то, что человек может одуматься и попробовать жить честно?! Неужто у меня глаза настолько бандитские, что нет в них никакого проблеска порядочности? Да, сволочные глаза. Или это разбитое зеркало так искажает их?
Я стою в собственной ванной, любуюсь собой и очередным разбоем, произведенным в моей квартире. Зеркало... Выжженный кислотой круг линолеума, побитый кафель. Но бардак в квартире - это еще не все. Когда я возвращался домой, возле милиции меня заловил Кукушкин: "Зайди, Кузнецов". И пока я поднимался вслед за ним в кабинет, пришла на ум мыслишка: а что, если согласиться на предложение опера? Может, хоть на какое-то время Толик оставит меня в покое, и я придумаю, как вывернуться из сложившейся ситуации?
Кукушкин сел за стол, показал мне глазами на стул, полез за сигаретами. Не дожидаясь его постоянного вопроса, я сказал:
- Ладно, согласен. Когда машину принимать?
- Все, - пустил кольцо дыма Кукушкин. - С этим точка. Вопросов можешь не задавать: точка и все. Работу я тебе дать не могу, а статью - могу. Я к тебе, Кузнецов, хорошо отношусь, потому говорю напрямую: будешь дергаться схлопочешь срок, причем вариантов тут - сколько хочешь.
- Да я никакой вариант не хочу. За что?
- Не понимаешь? Ладно, объясню, в расчете на то, что ты парень сообразительный и все остальное додумаешь. Бабу не ту шпокаешь, понял? Теперь топай отсюда и делай выводы.
Выхожу на улицу. У открытого капота "Жигулей" загорает Лысиков.
Спрашиваю его:
- Чего Кукушкин злой такой?
- А, от зависти, наверное. Сослуживец наш заходил к нему сегодня. Ушел из органов, кого-то там охраняет, бешеные "бабки" получает... Они с капитаном полчаса в кабинете болтали. У капитана оклад в десять раз меньше...
И вот я стою в ванной и понимаю, как это больно - находиться меж молотом и наковальней. С бывшими ментами и нынешними политиками хотя бы все понятно. Их условия определенны и ясны: я отказываюсь от Вики, они оставляют в покое меня.
А что делать с Толиком?
Правде он не верит, просто так от меня не отцепится. Уж он-то не ограничится битьем зеркал. Как ни фантазирую, а ничего не сочиняется, не складывается в сюжет из имеющихся данных. Есть я, есть директор магазина, сидящий ныне под стражей, есть факт хищения драгоценностей, факт их возвращения законному владельцу... Балуш об этом возвращении никому ничего не сказал, решил не прощаясь, по-английски, смотаться, прихватив мою посылку. Думай, Костя, думай! Сочиняй! Как выстроить все факты так, что ты вроде бы ждешь сумасшедший навар... Но ведь его никогда не будет, этого навара!
И что сделает Толик, поняв, что его дурачат? Думай, Костя... А что, если действительно продать квартиру, уехать куда-нибудь в глушь, купить дом... Или и там невозможно будет начать новую жизнь?
Я кое-как исправил телефон, наверное, в сотый раз набираю знакомый номер, но Вика трубку не поднимает. Я на полном серьезе хочу предложить ей смотаться отсюда со мною... На работе она задержалась, что ли?
Ладно, аппарат так раскалиться может. Оставим пока в покое деревню и подумаем о драгоценностях. Если бы я был в сговоре с Балушем, то что бы мы могли замыслить? Ну похитили товар, ясно. А зачем бы я его возвращал владельцу? Какой прок мог быть от этого? Думай...
Ничего не думается!
Звонит телефон. Хватаю трубку. Незнакомый голос:
- Ну что, Кузнецов, делаешь выводы?
Меня душит злость. Веду войну на два фронта и везде терплю поражение. Но не махать же белым платком?!
- Выводы я буду делать, когда поговорю с самим.
- Дурак ты, дурак. О себе не думаешь - так хоть женщину пожалей.
- Женщину? - задаю я действительно дурацкий вопрос.
- Вике сейчас плохо и будет еще хуже, если ты не откажешься от нее.
- Я могу с ней поговорить?
- Говори все нам. Мы дадим ей послушать твой голос, записанный на диктофон.
Так вот почему Вика не отвечала! Ей или не разрешают подходить к телефону, или... Или ее вообще увезли из дому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16