Ментам плевать на нее. Так что привет, ребята!
Я выхожу из дома и спокойно топаю к тому, что Блин называет машиной. Выбрасываю из салона Санька, сажусь за баранку. И, соблюдая все правила движения, мчусь в Сабурово.
Окна квартиры Макса темны. Не думаю, что он ждет гостей, как ждал их я. Уже однажды оправдавшей себя отмычкой открываю дверь, тихо иду в спальню. Вот здесь можно щелкнуть выключателем, одновременно прыгнуть к кровати и рвануть с нее одеяло.
Очумелый Макс подпрыгивает и лбом упирается в ствол своего же "Макарова". Не хотел бы я когда-нибудь так пробудиться!
- Сука, - говорю я. - Если ты не забудешь мой адрес и мое имя, я эту память из тебя просто вышибу. Поверь мне на слово! Веришь, нет?
Я направляю ствол на переносицу и кладу палец на спусковой крючок.
- Верю...
24
Падунец достал все, что я просил. Киянки, распылители, нужные щетки... Я за утро обработал два "вольво", у обоих царапины на крыльях, отработал так, что не найти следа ни грунтовки, ни новой краски. Федор Савельевич крутился возле нас тоже в новом комбинезоне, в кепочке с вышитым на ней тарантасом и буквами "Ф. П." Такова марка его фирмы.
- Сегодня день пашем, ребята, а завтра - презентация. Правильно, это можно назвать презентацией? Столы накроем, посидим, пригласим кой-кого...
Хорошо посидели! На самом деле хорошо. Все было культурно, чинно, главное - гости вовремя разошлись. Остался ограниченный круг: механик Николай, я и Федор Савельевич с невестой. Николай остался потому, что идти уже не мог. Он спал сначала за столом, потом ему поставили раскладушку, и мы остались втроем против армады бутылок и тарелок. Плоскогрудая кошечка, не обращая на меня внимания, выговаривала Падунцу:
- Зачем столько денег на ветер пускаешь? На них мне можно было купить приличное кожаное пальто и съездить к морю.
- К Белому? - спросил я. - Или зачем вам пальто?
Она даже не удостоила меня взглядом. Но сказала явно в мой адрес:
- И потом, надо быть разборчивее в знакомых. Масса ненужных людей...
- Милая, - уже изрядно осоловев, возразил Федор Савельевич. - Я сам знаю, кто мне нужен, а кто - нет. Пока у меня нет денег и пока мне эти деньги дают, надо быть благодарным людям, какие бы они ни были. А вот когда я рассчитаюсь с долгами - и море тебе будет, и Канары, и песец с бобром.
- Потратился на строительство? - спросил я.
- С чего потратился?! Нечего мне было тратить. Так, крохи. Все дали добрые дяди. Знают мою хватку и уверены, что верну с процентами. Выгодное же дело, Костя! Если правильно организовать... Клондайк! Пещера Али-Бабы! У нас будут большие деньги!
- Большие деньги портят человека, - сказал я. - Вот у меня могли быть очень большие деньги, но я их отдал.
- Кому? - тряхнул головой Падунец.
- Хозяину.
Мы как раз выпили по очередной, и я подумал: а почему бы не рассказать кое-что моему коллеге по бизнесу? Пусть знает, что его напарник не позарился на чужое, что он предельно честен.
- Ты помнишь, Федор Савельевич, месяца два назад... нет больше... бандиты ювелирный грабанули?
- А почему я должен помнить?
- Так писали же об этом, в газетах... Ладно, суть в другом, не спрашивай как, но коробка, где были драгоценности, попала ко мне. Можешь себе представить?
- Нет, - хмыкнул Падунец.
- Я тебе слово даю! Впрочем, можешь не верить, твое дело. Но я всю эту коробку отдал директору магазина. Там добра было на сотни миллионов.
- Тебе, Костя, пить нельзя, - посерьезнел Падунец. - Болтаешь черт-те что.
- Не верь, дело твое. Я, может, тебе открыться хотел... Мне, может, выговориться надо. Меня раньше никто даже не пытался понять. Только баба Варя. Варенье мне давала, блины...
- Бабушка твоя, что ли?
- Нет, соседка, дверь напротив. Но она мне как родная бабушка. И блины такие делала...
Я почувствовал, что речь моя плывет, голова кружится и что, пока не оставили силы, надо топать в нашу новую мастерскую, где есть комнатка для отдыха с топчаном...
С утра пошла напряженка: заказ за заказом. Кофе с галетами пришлось попить ближе к обеду. На столе лежала небрежно свернутая газета. Вспомнил, что не ходил сегодня за почтой, решил просмотреть хотя бы эту. Начал, как всегда, с информаций на первой полосе. Одна из них была настолько любопытна, что я прочел ее несколько раз - "Битва при Ветерлоо": "Очередными жертвами бытовой пьянки стали продавец продовольственного магазина Максимов и его товарищ безработный Корин. Чего они не поделили, распивая французский коньяк "Ватерлоо", пока остается загадкой. Милиция лишь подвела печальные итоги битвы: два человека, считавшиеся, между прочим, друзьями, так исполосовали друг друга ножами, что Максимов скончался на месте, Корин же умер в реанимационном отделении больницы".
Приоткрылась дверь, заглянул Падунец.
- Костя, хватит прохлаждаться.
- Меня, наоборот, в жар бросило.
- Значит, хватит загорать. Тут чудик один____ Да сам с ним поговори.
Вот уж действительно чудик. У него красавец "ниссан" цвета мокрого асфальта - модный цвет, причем без малейших дефектов.
- А мне надо, чтоб цвет у него был самый обычный. Можно - красный, можно - голубой... Любой другой - на ваше усмотрение. Только побыстрее бы. За скорость плачу.
- Желание заказчика - закон, - бормочу на это.
25
Вика взволнована публикацией о Максе больше моего. Нет, бандитов ей не жалко. Другое ее заботит.
- А что, если Корина успели допросить, а? Если он перед смертью все выложил? Тебя упомянул?
- Тогда за мной бы пришли раньше, чем эта статья появилась в газете.
- У них своя логика. Может, они уже следят за тобой, за каждым твоим шагом.
- Намек понял. Чтобы не поставить под подозрение тебя, нам больше нельзя встречаться, да?
- Костик, у тебя иногда получаются дурацкие шутки.
- Прости. Иногда получаются. - Вика в общем-то все говорит правильно, но я не ощущаю тревоги. До сих пор я верил своему внутреннему голосу, и он меня не подводил. - Я от счастья дурею. За Настей теперь некому охотиться: Санек и Блин на это неспособны. Можно девчонку выпускать.
- Я ей учебники достала, - вроде бы соглашаясь со мной, говорит Вика. Она фанатка: зубрит, головы не поднимает. Вчера, кстати, первый экзамен сдала, на четверку. Я ей платье свое давала. Мы, оказывается, один размер носим. Она такая хорошенькая в этом платье!
- Это ты к чему? Что из нас хорошая пара получится?
Вика молчит, но я чувствую, что именно это она и имеет в виду.
- Я перед Настей теперь чист, понимаешь? Освободил ее, что еще надо? Компенсировать моральные издержки?
- А хотя бы и так! У нее, может, на всю жизнь останутся в памяти те дни, когда она к трубе была прикована.
- Если так, то я вовеки не искуплю своей вины.
- А ты думал, так легко зачеркивать то, что было?
Мы впервые с Викой говорим на таких тонах. Это похоже на ссору. Я сдаюсь.
- Что ты предлагаешь?
- Помогать девочке столько, сколько мы можем.
- Вика, - говорю я. - Ты святая.
- Не издевайся, пожалуйста.
- И не думаю, - целую ее руку. - Я люблю тебя, честное слово.
Она зарывается пальчиками в мой чуб.
- Я старая. Наши отношения - это ненадолго и несерьезно. Рассеются тучи, ты хорошенько рассмотришь меня и уйдешь. Пока же нас только невезуха объединяет.
- Тучи рассеются не скоро. Мы успеем жизнь прожить...
26
А газеты, оказывается, читаю не только я.
Поздно вечером, когда уже собрался уходить домой, меня пригласил на пару слов Федор Савельевич.
- Позавчера статеечка одна была, любопытная, скажу тебе, статеечка. Сахар в чай бросать?
Я протестующе мотнул головой.
- Так вот, мужики по пьяни ножом друг друга поширяли, читал, нет?
- Сейчас столько об этом пишут. - Я почувствовал, как плохо мне удается выговаривать эти слова спокойно.
- Да, много. Вот и тут. Максимов, Корин... - Он испытующе посмотрел на меня. - Ты не знал их случайно?
- С какой стати я их должен знать?
- Не знал, значит... Странно, парень, получается. Ты мне рассказывал на днях о кольцах да брошках из ювелирного, а я по своим каналам узнаю, что магазин этот брал Макс... Я ведь, Костя, говорил уже тебе, что срок мотал, с тех пор и остались у меня связи того уровня. Мужики, которым милиция по осведомленности в подметки не годится. Они мне и шепнули, кто был на самом деле этот мясник.
- Кто?
- Ученичок одного солидного товарища... Ты знаешь, кто такой вор в законе? Нет? Одно скажу: с ним шутки плохи. А продавец вздумал-таки пошутить: не сразу признался, что магазин взял. И признался только тогда, когда у него коробку с драгоценностями увели. Совета запросил, падла.
- Падла, - согласился я. - Но ведь магазины сейчас грабят чуть ли не каждый день, Федор Савельевич. И если вы думаете, что я хоть как-то причастен к каждому...
Падунец хохотнул и заговорщицки подмигнул мне:
- Запомни, парень: если я говорю... И потом, даю тебе слово, никто, кроме меня, об этом не знает.
- А что это тебя так волнует, Федор Савельевич? Ты же вроде сказал, что завязал, начал новую жизнь?
- Начал. Поэтому все тебе и выкладываю. Так, говоришь, директору магазина триста миллионов вернул?
- Говорю.
- Ну-ну. А соседка, говоришь, блинами тебя кормит?
- Это-то тут при чем?
- Так, к слову. Просто я в самом деле подумал, что ты в деньгах нуждаешься, парень.
- Нуждаюсь, - сказал я уже сердито. - И если не буду получать свое, найду другую работу.
Посерьезнел и Падунец:
- Ладно, парень, забудем и замнем.
От метро к дому я шел пешком. Путь неблизкий, но хотелось подышать свежим воздухом и кое о чем поразмыслить. Что именно успел сказать Макс авторитету? Назвал мою фамилию? Почему заинтересовался всей этой историей Падунец? Ах да, тут понятно: по пьянке я не удержал язык за зубами. Значит, не умею пить, надо бросать... Поняв, что все мои вопросы останутся без ответов, поскольку я уже не узнаю, какой именно разговор состоялся у Макса со "старшим коллегой", я решил выкинуть все из головы и уснуть. Да, в дверь могут постучать в любую минуту, но нельзя же жить в постоянном страхе?!
В дверь постучали, то бишь позвонили. Я выхватил из-под матраса пистолет, на цыпочках приблизился к глазку.
На лестничной площадке стояла баба Варя.
- Костя, ты прости, что я так поздно. Я раньше наведывалась, да тебя не было. Ты не заглянешь ко мне?
- Сломалось что, баба Варя?
Я ей часто то утюг ремонтирую, то пылесос, то телевизор.
- Да нет, семьдесят семь лет мне сегодня стукнуло. Грешно одной отмечать-то. Дочь, внуки телеграммы прислали, но сами же далеко. А у меня наливка, блины твои любимые, пирог. Пойдем.
Седая, полненькая, улыбчивая старушка, лучшая подруга моей бабушки. И голос у нее такой же: звонкий, девичий:
- Ты, Костя, после операции прямо красавцем стал. Женился бы, а? Девочка, которую ты приводил, славненькая. Пара бы из вас была!.. Я люблю вот таких девчонок - некрашеных, русоволосых. И бабушка твоя, Сергеевна, их любила.
- А как ты к рыжим относишься, баба Варя?
- А чего! И среди них есть люди хорошие...
27
Когда я куплю машину, то, может быть, тоже начну беситься с жиру. К примеру, ежемесячно менять ее окраску. Или хотя бы ежесезонно. Зимой мои "Жигули" будут белыми, весной зелеными, летом красными... Сейчас лето, и потому я не жалею красной краски для тех, кто просит: "Перелицуй по собственному усмотрению".
Два дня назад с такой просьбой обратился разбитной парень цыганского вида: приехал на "шестерке". Была голубая - стала кумачовой. Сегодня он же прикатил "девятку". Брат увидел - понравилось: давай и ему революционный лимузин сотвори!" А чего не сотворить, если платят? Жалко только: ее родной - темно-синий - без помарочки, будто вчера с конвейера.
На серый "вольво" я поначалу не обратил внимания. Ну подъехал и подъехал, стоит и стоит. Федор Савельевич обычно принимал клиентов в кабинете, но тут, что меня удивило, совсем не начальственно выскочил и на полусогнутых заспешил к машине. Я поднял голову и через лобовое стекло узнал водителя. Тот самый, Толик - "ой ли", - стукнувший меня на Третьей Сигнальной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16