Рядом с генератором был вкопан невысокий столб с приколоченным к нему распределительным щитком. От столба кабель тянулся к вагончикам и кухне-столовой. От кухни шел дальше по вершинам трехметровых столбов к шахте. Возле вагончиков красовался огромный черный джип.
Вовца удивило, что не видно охранников, кроме одного наблюдателя в будке. Он думал, что тут целая система обороны после того случая оборудована. Но, приглядевшись повнимательней, заметил маленькие столбики по периметру делянки. Вначале подумал, что на них натянута колючая проволока, а потом разглядел тонкий провод, паутинкой поблескивающий на солнце. Только по этому блеску и обнаружил. Немного поразмышляв, пришел к единственному выводу: сигнализация. Либо срабатывает при разрыве, либо, что более вероятно, это сигнальный антенный контур, реагирующий на емкостные изменения электромагнитного поля, подобно тому, как микрофонный шнур при приближении человека иногда порождает противный свист в динамиках.
Но вот милицейской машины Вовец не увидел. Это могло означать, что Косарев тут был и вместе с грубиянской ментовской командой выехал на место убийства. Поразмышляв, Вовец решил обосноваться в буреломе и, может, даже тут заночевать. А на рассвете пойти и выкопать припрятанные изумруды. И потом уже спокойно отправиться домой. А с Косаревым как-нибудь объяснится.
Вовец и подумать не мог, что три браконьера, как следует замаскировавшиеся для наблюдения за делянкой, давно его засекли.
* * *
Ченшин на своей "ниве" подкатил к месту убийства с некоторым запозданием. Он, когда был следователем, тоже не торопился в таких случаях, покойник ведь не убежит.
Шуба, получив железным прутом по лбу, резко поумнел. С головой, обмотанной бинтами, словно мусульманин в чалме, он сразу забрался в машину, а все руководство передал Ченшину. Тому только это и требовалось. Он, во-первых, обследовал уазик и обратил внимание, что вытащенные наружу проводки снова убраны под приборный щиток. Мало того, ключ зажигания торчал из замка. Было понятно, что в машине имеется какое-то секретное включение двигателя, и её пытались заводить. Он тут же распорядился принести канистру с бензином и залить в бак несколько литров. Потом повернул ключ, и двигатель завелся, к удивлению Шубы, который даже из машины вылез, чтобы лично подойти и убедиться. А Ченшин тем временем приказал принести убитого водителя и бросить на заднее сиденье. Поскольку, кроме него и Шубы, возле машин остались всего три бойца, им и пришлось тащить окровавленный труп. Впрочем, они не побрезговали и не побледнели. Сегодня двое из них уже тащили это тело, только в противоположном направлении. А горло резал рябой Барсук.
Ченшин все время торопил своих партнеров, раздраженный их вальяжной медлительностью. У тех, видно, ленивая неторопливость считалась признаком крутизны. Наконец все расселись по машинам, даже Шубе пришлось взяться за руль, так как его персональный шофер переместился в уазик. Колонна из пяти легковых автомобилей, досель невиданная в столь глухих местах, быстро скрылась по заброшенной боковой дороге. Остановились километров через пять. Ченшин вылез из "нивы" и подошел к Шубе. Сам он старался напрямую не командовать, предлагал вожаку отдать определенные распоряжения, а тот уже посылал бойцов. И сейчас один из пацанов получил указание отогнать уазик с убитым мужиком как можно дальше в лес, в какую-нибудь ложбину. А другой отправился наблюдать в бинокль за местом убийства и сообщать обо всем по радиопереговорному устройству.
Теперь можно было и отдохнуть. Ченшин, Шуба и ещё один боец сели на надувные матрасы перекурить и хлебнуть теплой газировки. Боец вытащил из кармана никелированную зажигалку, украшенную эмалью, принялся разглядывать занятные узоры. Потом попытался прикурить, но зажигалка щелкала, не давая огня. Пожав плечами, повертев и потеребив в руках непослушный предмет, парень сдернул с него металлический кожух. Под ним вместо обычной емкости для газа или бензина оказался некий маленький механизм, больше похожий на внутреннее устройство часов. Ченшин сразу обратил на это внимание, подался вперед и чуть сигарету изо рта не выронил от удивления:
- Ну-ка, ну-ка, - потянулся к зажигалке, - ты где это взял?
- Не цапай, - боец лениво сменил позу, повернувшись боком к Ченшину, дедушка подарил.
- Да ты хоть знаешь, что это такое? - разозлился Ченшин. - Кто тебе это дал? Продать всех нас собрался?
После таких слов и Шуба встрепенулся. Повелительно махнул рукой и скомандовал:
- А ну, подгони. Да скорее давай. - Бестолково повертел в руках и взглянул исподлобья на Ченшина. - Ну, и что это за хреновня?
- Оперативная фотокамера, причем, похоже, многокадровая. - Он взял аппарат и скомандовал бойцу: - Где колпак с нее? - Внимательно оглядел и понимающе покивал. - Точно, фотоаппарат для скрытой съемки.
- А чего ты на меня смотришь, - вскочил боец, истерически хватая у себя на груди майку, словно готовясь разорвать её до пупа и кинуться в драку, - я её у жмура этого взял, который в машине.
Ченшин холодно взглянул на него, словно не верил ни единому слову, поднаторел в следователях такие взгляды бросать.
- Так, - процедил сквозь зубы, - примем пока за рабочую версию. У нас таких шикарных игрушек не было. Тут на кассетке даже стрелочка есть, указывает количество оставшихся кадров. Милицейским операм такие и во сне не виделись, да и нашим в прокуратуре тоже.
- Американская, наверное, - уверенно предположил Шуба, - или япошки смастырили.
- Нет, - покачал головой Ченшин, - советская штучка, кагебешная. Похоже, братаны, вы гебешника замочили.
- Ни хрена себе! - широко улыбнулся Шуба. - Круто! Это по-нашему!
Ченшин достал носовой платок, тщательно протер миниатюрный механизм, надел кожух, снова протер и аккуратно убрал в карман. Он не разделял бандитского восторга. И даже поежился, представив, как за него, Колю Ченшина, принимаются суровые люди из конторы. Гебешники эту шпану местечковую теперь из-под земли выроют. Убийство своего человека они безнаказанным не оставят, можно не сомневаться. И опять у него засосало под ложечкой: проклятый Вовец! Вот почему он спокоен, так безмятежен: за ним контора. И не надо ему быть каким-то лихим спецназовцем, он, может, тихий убийца из какого-то спецотдела... Вот какие жуткие мысли зароились в голове бывшего следователя. По спине прошел озноб, хоть солнце сверху палило вовсю. Следовало убираться поскорее из этой зоны смерти.
Но Ченшин ничего не сказал восторженному идиоту Шубе, уже подписавшему себе смертный приговор. Пусть сходит с ума и раздувается, как индюк, от значительности своих преступлений. Таким дураком легче манипулировать. Он уже готов себе шею сломить, лишь бы слух пошел по земле, какой он крутой и никого не боится. Пусть рвется в авторитеты, делает бандитскую карьеру...
Шуба тем временем пытался связаться по рации с командой Барсука, но безуспешно. Горы и увалы, заслонявшие долину ручья, поглощали радиоволны. И тут на связь вышел наблюдатель. Оказывается, к месту убийства подъехала знакомая бригада из четырех милиционеров, а с ними ещё какой-то мужик с полевой сумкой. Со слов наблюдателя выходило, что менты осматривают местность, а мужик им что-то доказывает. Потом он заспорил с бригадой, и кончилось тем, что его повязали, затолкали в машину, и все поехали в сторону города.
Ченшин был в полном восторге. Он понял, что произошла обычная в таких случаях вещь. Милиционеры, которым сообщили об убийстве, а затем показали кровь и другие следы преступления, поступили просто - схватили заявителя как первого и главного подозреваемого. Тем более, что утром он им нагрубил. Вот и отыграются, научат уважать власть и её представителей. Сейчас отвезут в город, запрут в камеру, он завыступает, мол, незаконно схватили, ему какой-нибудь брюхатый старшина азиатско-кавказской национальности отцепит почку и отстегнет легкое, он присмиреет, а через день его вызовут и начнут разбираться, кто он, собственно, такой. И если он тоже гебешник, этим козлам в форме мало не покажется. Во всяком случае, из этого района они исчезнут надолго, если не навсегда. Сегодня, во всяком случае, они уже не должны вернуться. Значит, следует использовать такую возможность и сделать налет на делянку УИК. Только Шубу надо предварительно чуток раззадорить.
Но тут стало не до того. Пискнула рация. Это вышел на связь рябой Барсук и начал убого расписывать, налегая главным образом на междометия, героическую погоню неизвестно за кем, пока Шуба не прервал его злым рыком в микрофон:
- Короче! Ты поймал или не поймал?
- Хренов там ловить! - заорал в ответ Барсук. - В засаду влетели! Нас гранатами закидали. Еле отбились, почти все патроны расстреляли. Приколись в натуре: у Джека все кишки наружу вывалены, Толкуну челюсть напрочь снесло, ещё двое раненых. Мы скоро на дорогу выйдем. Джека надо в больничку, а то прямо тут кони двинет.
- Сейчас машину подгоню, - нехотя отозвался Шуба. Его, как по башке мешком огрели, сразу увял.
Да и Ченшин оторопел от таких новостей. И его снова бросило в озноб. Это все проклятый Вовец. Если из трех геодезистов одного мужика убили эти отморозки, другого увезла милиция, то остается один Меньшиков. И он в одиночку заворотил восьмерых вооруженных долбаков и собаку с волчьей пастью. Это прямо какой-то злой дух на пути Николая Ченшина, не дающий ни проходу, ни продыху.
После недолгого совещания сопровождать в больницу двух раненых откомандировали на БМВ парня с изодранной спиной. Все равно тут от него было мало толку, а рулить с грехом пополам он ещё мог. На спину ему для дезинфекции плеснули водки, и он завыл от жгучей боли в обожженных спиртом ранах. Впрочем, эта варварская процедура вполне укладывалась и в его представления о первой медицинской помощи. Толкуну, запрокинувшему голову, аккуратно влили в раздробленный рот полбутылки водки, а поскольку закусывать он не мог, влили на запивку пивка. Он сразу окосел и перестал чувствовать боль. А вот бойцу с собачьей кличкой Джек, как он ни просил, ничего не дали, дескать, раненым в живот пить настрого запрещено. Это они в кино видели. Хотя внутренние органы у Джека были целехоньки, и ничего бы ему не сделалось. Да кто ж об этом знал? Так и уехал трезвехонький и голодный, скорчась на заднем сиденье.
Пока все возились с ранеными и жрали водку в дурных количествах, снимая стресс, Ченшин отошел в сторонку и связался по своей личной рации с Двужильным, продолжавшим наблюдать за делянкой. И тот сообщил сенсационную новость. Оказывается, проклятый Вовец уже находился там с рюкзаком и арбалетом. Наш пострел, как говорится, и тут поспел. Он забрался в бурелом и затаился там с непонятной целью. А на делянку приходил какой-то мужик с полевой сумкой, поговорил с ментами, и те, все четверо, сели вместе с ним в свою машину и уехали.
- Знаешь что? - ответил Ченшин. - Если этот сукин сын вылезет из бурелома, вали его из винтовки прямо на месте. Сто тысяч за него я тебе железно гарантирую. Глаз с него не спускай, чтоб не ушел часом. Мы скоро подъедем. Все, до связи.
* * *
Вовец и сам не знал, почему пришел сюда. Может, подсказал инстинкт, который заставляет мелких пичужек вить свои гнезда в основании орлиного гнезда. Никакой хищник не посмеет приблизиться, а самому орлу дела нет до мелкоты. Да и куда было идти? А главное, зачем? Следовало переждать опасность, отсидеться, а потом уже тихонько красться за припрятанными изумрудами.
Вовец осторожно освободился от рюкзака, положил его на землю. Укрытие было отличное. Кривобокие сучковатые осины, длинные, раскидистые, и перестоялые березы с гниловатым нутром, разломавшиеся при падении на несколько частей, составляли основу навороченной древесной груды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Вовца удивило, что не видно охранников, кроме одного наблюдателя в будке. Он думал, что тут целая система обороны после того случая оборудована. Но, приглядевшись повнимательней, заметил маленькие столбики по периметру делянки. Вначале подумал, что на них натянута колючая проволока, а потом разглядел тонкий провод, паутинкой поблескивающий на солнце. Только по этому блеску и обнаружил. Немного поразмышляв, пришел к единственному выводу: сигнализация. Либо срабатывает при разрыве, либо, что более вероятно, это сигнальный антенный контур, реагирующий на емкостные изменения электромагнитного поля, подобно тому, как микрофонный шнур при приближении человека иногда порождает противный свист в динамиках.
Но вот милицейской машины Вовец не увидел. Это могло означать, что Косарев тут был и вместе с грубиянской ментовской командой выехал на место убийства. Поразмышляв, Вовец решил обосноваться в буреломе и, может, даже тут заночевать. А на рассвете пойти и выкопать припрятанные изумруды. И потом уже спокойно отправиться домой. А с Косаревым как-нибудь объяснится.
Вовец и подумать не мог, что три браконьера, как следует замаскировавшиеся для наблюдения за делянкой, давно его засекли.
* * *
Ченшин на своей "ниве" подкатил к месту убийства с некоторым запозданием. Он, когда был следователем, тоже не торопился в таких случаях, покойник ведь не убежит.
Шуба, получив железным прутом по лбу, резко поумнел. С головой, обмотанной бинтами, словно мусульманин в чалме, он сразу забрался в машину, а все руководство передал Ченшину. Тому только это и требовалось. Он, во-первых, обследовал уазик и обратил внимание, что вытащенные наружу проводки снова убраны под приборный щиток. Мало того, ключ зажигания торчал из замка. Было понятно, что в машине имеется какое-то секретное включение двигателя, и её пытались заводить. Он тут же распорядился принести канистру с бензином и залить в бак несколько литров. Потом повернул ключ, и двигатель завелся, к удивлению Шубы, который даже из машины вылез, чтобы лично подойти и убедиться. А Ченшин тем временем приказал принести убитого водителя и бросить на заднее сиденье. Поскольку, кроме него и Шубы, возле машин остались всего три бойца, им и пришлось тащить окровавленный труп. Впрочем, они не побрезговали и не побледнели. Сегодня двое из них уже тащили это тело, только в противоположном направлении. А горло резал рябой Барсук.
Ченшин все время торопил своих партнеров, раздраженный их вальяжной медлительностью. У тех, видно, ленивая неторопливость считалась признаком крутизны. Наконец все расселись по машинам, даже Шубе пришлось взяться за руль, так как его персональный шофер переместился в уазик. Колонна из пяти легковых автомобилей, досель невиданная в столь глухих местах, быстро скрылась по заброшенной боковой дороге. Остановились километров через пять. Ченшин вылез из "нивы" и подошел к Шубе. Сам он старался напрямую не командовать, предлагал вожаку отдать определенные распоряжения, а тот уже посылал бойцов. И сейчас один из пацанов получил указание отогнать уазик с убитым мужиком как можно дальше в лес, в какую-нибудь ложбину. А другой отправился наблюдать в бинокль за местом убийства и сообщать обо всем по радиопереговорному устройству.
Теперь можно было и отдохнуть. Ченшин, Шуба и ещё один боец сели на надувные матрасы перекурить и хлебнуть теплой газировки. Боец вытащил из кармана никелированную зажигалку, украшенную эмалью, принялся разглядывать занятные узоры. Потом попытался прикурить, но зажигалка щелкала, не давая огня. Пожав плечами, повертев и потеребив в руках непослушный предмет, парень сдернул с него металлический кожух. Под ним вместо обычной емкости для газа или бензина оказался некий маленький механизм, больше похожий на внутреннее устройство часов. Ченшин сразу обратил на это внимание, подался вперед и чуть сигарету изо рта не выронил от удивления:
- Ну-ка, ну-ка, - потянулся к зажигалке, - ты где это взял?
- Не цапай, - боец лениво сменил позу, повернувшись боком к Ченшину, дедушка подарил.
- Да ты хоть знаешь, что это такое? - разозлился Ченшин. - Кто тебе это дал? Продать всех нас собрался?
После таких слов и Шуба встрепенулся. Повелительно махнул рукой и скомандовал:
- А ну, подгони. Да скорее давай. - Бестолково повертел в руках и взглянул исподлобья на Ченшина. - Ну, и что это за хреновня?
- Оперативная фотокамера, причем, похоже, многокадровая. - Он взял аппарат и скомандовал бойцу: - Где колпак с нее? - Внимательно оглядел и понимающе покивал. - Точно, фотоаппарат для скрытой съемки.
- А чего ты на меня смотришь, - вскочил боец, истерически хватая у себя на груди майку, словно готовясь разорвать её до пупа и кинуться в драку, - я её у жмура этого взял, который в машине.
Ченшин холодно взглянул на него, словно не верил ни единому слову, поднаторел в следователях такие взгляды бросать.
- Так, - процедил сквозь зубы, - примем пока за рабочую версию. У нас таких шикарных игрушек не было. Тут на кассетке даже стрелочка есть, указывает количество оставшихся кадров. Милицейским операм такие и во сне не виделись, да и нашим в прокуратуре тоже.
- Американская, наверное, - уверенно предположил Шуба, - или япошки смастырили.
- Нет, - покачал головой Ченшин, - советская штучка, кагебешная. Похоже, братаны, вы гебешника замочили.
- Ни хрена себе! - широко улыбнулся Шуба. - Круто! Это по-нашему!
Ченшин достал носовой платок, тщательно протер миниатюрный механизм, надел кожух, снова протер и аккуратно убрал в карман. Он не разделял бандитского восторга. И даже поежился, представив, как за него, Колю Ченшина, принимаются суровые люди из конторы. Гебешники эту шпану местечковую теперь из-под земли выроют. Убийство своего человека они безнаказанным не оставят, можно не сомневаться. И опять у него засосало под ложечкой: проклятый Вовец! Вот почему он спокоен, так безмятежен: за ним контора. И не надо ему быть каким-то лихим спецназовцем, он, может, тихий убийца из какого-то спецотдела... Вот какие жуткие мысли зароились в голове бывшего следователя. По спине прошел озноб, хоть солнце сверху палило вовсю. Следовало убираться поскорее из этой зоны смерти.
Но Ченшин ничего не сказал восторженному идиоту Шубе, уже подписавшему себе смертный приговор. Пусть сходит с ума и раздувается, как индюк, от значительности своих преступлений. Таким дураком легче манипулировать. Он уже готов себе шею сломить, лишь бы слух пошел по земле, какой он крутой и никого не боится. Пусть рвется в авторитеты, делает бандитскую карьеру...
Шуба тем временем пытался связаться по рации с командой Барсука, но безуспешно. Горы и увалы, заслонявшие долину ручья, поглощали радиоволны. И тут на связь вышел наблюдатель. Оказывается, к месту убийства подъехала знакомая бригада из четырех милиционеров, а с ними ещё какой-то мужик с полевой сумкой. Со слов наблюдателя выходило, что менты осматривают местность, а мужик им что-то доказывает. Потом он заспорил с бригадой, и кончилось тем, что его повязали, затолкали в машину, и все поехали в сторону города.
Ченшин был в полном восторге. Он понял, что произошла обычная в таких случаях вещь. Милиционеры, которым сообщили об убийстве, а затем показали кровь и другие следы преступления, поступили просто - схватили заявителя как первого и главного подозреваемого. Тем более, что утром он им нагрубил. Вот и отыграются, научат уважать власть и её представителей. Сейчас отвезут в город, запрут в камеру, он завыступает, мол, незаконно схватили, ему какой-нибудь брюхатый старшина азиатско-кавказской национальности отцепит почку и отстегнет легкое, он присмиреет, а через день его вызовут и начнут разбираться, кто он, собственно, такой. И если он тоже гебешник, этим козлам в форме мало не покажется. Во всяком случае, из этого района они исчезнут надолго, если не навсегда. Сегодня, во всяком случае, они уже не должны вернуться. Значит, следует использовать такую возможность и сделать налет на делянку УИК. Только Шубу надо предварительно чуток раззадорить.
Но тут стало не до того. Пискнула рация. Это вышел на связь рябой Барсук и начал убого расписывать, налегая главным образом на междометия, героическую погоню неизвестно за кем, пока Шуба не прервал его злым рыком в микрофон:
- Короче! Ты поймал или не поймал?
- Хренов там ловить! - заорал в ответ Барсук. - В засаду влетели! Нас гранатами закидали. Еле отбились, почти все патроны расстреляли. Приколись в натуре: у Джека все кишки наружу вывалены, Толкуну челюсть напрочь снесло, ещё двое раненых. Мы скоро на дорогу выйдем. Джека надо в больничку, а то прямо тут кони двинет.
- Сейчас машину подгоню, - нехотя отозвался Шуба. Его, как по башке мешком огрели, сразу увял.
Да и Ченшин оторопел от таких новостей. И его снова бросило в озноб. Это все проклятый Вовец. Если из трех геодезистов одного мужика убили эти отморозки, другого увезла милиция, то остается один Меньшиков. И он в одиночку заворотил восьмерых вооруженных долбаков и собаку с волчьей пастью. Это прямо какой-то злой дух на пути Николая Ченшина, не дающий ни проходу, ни продыху.
После недолгого совещания сопровождать в больницу двух раненых откомандировали на БМВ парня с изодранной спиной. Все равно тут от него было мало толку, а рулить с грехом пополам он ещё мог. На спину ему для дезинфекции плеснули водки, и он завыл от жгучей боли в обожженных спиртом ранах. Впрочем, эта варварская процедура вполне укладывалась и в его представления о первой медицинской помощи. Толкуну, запрокинувшему голову, аккуратно влили в раздробленный рот полбутылки водки, а поскольку закусывать он не мог, влили на запивку пивка. Он сразу окосел и перестал чувствовать боль. А вот бойцу с собачьей кличкой Джек, как он ни просил, ничего не дали, дескать, раненым в живот пить настрого запрещено. Это они в кино видели. Хотя внутренние органы у Джека были целехоньки, и ничего бы ему не сделалось. Да кто ж об этом знал? Так и уехал трезвехонький и голодный, скорчась на заднем сиденье.
Пока все возились с ранеными и жрали водку в дурных количествах, снимая стресс, Ченшин отошел в сторонку и связался по своей личной рации с Двужильным, продолжавшим наблюдать за делянкой. И тот сообщил сенсационную новость. Оказывается, проклятый Вовец уже находился там с рюкзаком и арбалетом. Наш пострел, как говорится, и тут поспел. Он забрался в бурелом и затаился там с непонятной целью. А на делянку приходил какой-то мужик с полевой сумкой, поговорил с ментами, и те, все четверо, сели вместе с ним в свою машину и уехали.
- Знаешь что? - ответил Ченшин. - Если этот сукин сын вылезет из бурелома, вали его из винтовки прямо на месте. Сто тысяч за него я тебе железно гарантирую. Глаз с него не спускай, чтоб не ушел часом. Мы скоро подъедем. Все, до связи.
* * *
Вовец и сам не знал, почему пришел сюда. Может, подсказал инстинкт, который заставляет мелких пичужек вить свои гнезда в основании орлиного гнезда. Никакой хищник не посмеет приблизиться, а самому орлу дела нет до мелкоты. Да и куда было идти? А главное, зачем? Следовало переждать опасность, отсидеться, а потом уже тихонько красться за припрятанными изумрудами.
Вовец осторожно освободился от рюкзака, положил его на землю. Укрытие было отличное. Кривобокие сучковатые осины, длинные, раскидистые, и перестоялые березы с гниловатым нутром, разломавшиеся при падении на несколько частей, составляли основу навороченной древесной груды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70