- Может, она и права. Ее возлюбленный столь малодушен, что даже не находит сил сказать о своих чувствах.
Тут и Уолтер вскочил. Он схватил меня за руку, лицо его исказилось.
- Так вы хотите сказать... Не может быть, чтобы вы имели в виду...
- О! - зашипела я, закатывая глаза. - Похоже, вы столь же тупы, как и ваш братец! Да, да, да! Она вас любит, безмозглое вы существо! Мне трудно понять, за какие такие достоинства, но любит. А теперь отправляйтесь и остановите эту Жанну д'Арк, пока она не взошла на свой костер! Вы оба настолько глупы, что из вас получится превосходная пара!
От взгляда Уолтера меня бросило в дрожь. Он кинулся вниз, а я, вызывающе расправив плечи, повернулась лицом к его брату. Настала пора расплачиваться за свой отчаянный поступок, но я была готова противостоять целой толпе разъяренных мумий, не то что одному-единственному Эмерсону.
И застыла на месте, вне себя от изумления.
Эмерсон раскачивался на стуле, сотрясаясь от хохота.
- Дорогая Пибоди, - с трудом выговорил он, - вы не устаете удивлять меня. Неужели в глубине души вы все-таки романтичная девица?
Нет, он совершенно невыносим! Я надменно вздернула подбородок, величественно повернулась к Эмерсону спиной и стала наблюдать за разворачивающейся внизу сценой.
Уолтер мчался со всех ног, дважды даже чуть не упал. И вот он уже рядом с Эвелиной и Лукасом. Все трое остановились. Следить за ходом разговора было не так уж трудно. Уолтер страстно жестикулировал, Эвелина молчала, а Лукас сердито топтался рядом и что-то кричал.
- Пойду-ка вниз, - буркнула я. - Возможно, это был несколько опрометчивый поступок...
- Пожалуй, действительно не мешает быть рядом, - спокойно согласился Эмерсон. - У Его Безмозглости вполне хватит благородства вступить в драку с раненым. Проклятье! Похоже, я опоздал!
Он действительно опоздал: Лукас ударил Уолтера, и тот покачнулся.
Эмерсон уже мчался по тропинке. Я последовала за ним, спотыкаясь и едва не падая, поскольку глаза мои не отрывались от драматической сцены.
Эвелина попыталась вмешаться, но Лукас с силой оттолкнул ее. Уолтер бросился в бой. Ловко уворачиваясь от размашистых ударов противника, он бешено сопротивлялся, и наконец его кулак достиг цели. Лукас упал как раз в тот момент, когда к ним подскочил Эмерсон, Разумеется, он поспел к шапочному разбору, но это уже не имело значения. Уолтер победил! Чуть не вопя от радости и на чем свет стоит проклиная ненавистные юбки, я присоединилась к компании.
Лукас поднялся и потер подбородок. Падение никак не сказалось на его элегантном, типично английском костюме, но в темных глазах и в помине не было английской сдержанности - там полыхала не знающая удержу итальянская ярость.
- Двое против одного? - с усмешкой спросил он. - Очень благородно, джентльмены.
- Не вам говорить о благородстве! - перешла я в наступление. - Ударить раненого...
- Этот человек оскорбил меня! - прорычал Лукас.
- Я сожалею о своих словах, - тихо сказал Уолтер. - Но не о своих чувствах. Мисс Амелия, Рэдклифф... если бы вы слышали, что он говорил Эвелине, какие гнусные намеки позволял себе делать...
- Это правда, - ровным голосом сказала Эвелина.
Все разом повернулись к ней.
Она была совершенно спокойна, и от ее ледяного спокойствия у меня по спине побежали мурашки. Эвелина отступила на шаг, словно отделяя себя от всех. Я было бросилась к ней, но она властным жестом приказала мне остановиться. И впервые в жизни я покорилась, не испытывая ничего, кроме страха.
- Нет, Амелия, - сказала она все тем же ровным голосом. - Все эти дни я лелеяла трусливую надежду избежать этого объяснения. Но ради справедливости и ради всех вас я должна сказать правду. Лукас вспылил, но он не лгал. Я действительно совершила один опрометчивый поступок, о чем сейчас бесконечно сожалею. Меня не трогает мнение света, но простить себя я не могу. И дело не в том, что я нарушила приличия и совершила шаг, который в глазах большинства людей равен смертному греху. Собственное доброе имя меня мало интересует, Амелия может подтвердить это. Но я разбила сердце старика, которого любила больше жизни и который любил меня. И вот за это прощения мне нет. Я не желаю причинять никому страданий. Теперь мне понятно, что, принимая предложение Лукаса, я могла очернить его репутацию и доброе имя...
- Эвелина, дорогая... - начал Лукас.
Она непреклонно покачала головой. Движение было едва заметным, но даже Лукаса убедила твердость, написанная на лице Эвелины.
- Я никогда не выйду замуж. Может быть, посвятив свою жизнь добрым делам и благотворительности, я смогу когда-нибудь искупить свою вину...
Голос Эвелины был столь искренен, в нем звучала такая неподдельная мука, что язвительное замечание застряло у меня в горле. Эвелина все это говорила вовсе не нам, а одному лишь Уолтеру. Упрямая ослица! Все-таки осуществила свой идиотский замысел...
На Уолтера было больно смотреть, он напоминал смертельно раненное животное. Лицо Эмерсона казалось таким же непроницаемым, как и скалы у него за спиной. Живыми были одни только глаза.
Внезапно краска вновь прилила к лицу Уолтера, причем в таком количестве, будто беднягу поразил внезапный приступ удушья. В следующее мгновение Уолтер шлепнулся на колени.
Я, грешным делом, решила, что у него просто подкосились ноги, но Уолтер схватил руку Эвелины и прижал к губам. Неужели... неужели этот юноша оправдает мои надежды?.. Он не просто их оправдал, такое мне не снилось даже в самых радужных снах! Честно говоря, никогда не думала, что мужчины способны... способны... Слова Уолтера музыкой звучали в моих ушах.
- Вы самая благородная девушка, которую я когда-либо встречал! прошептал он. Эвелина вздрогнула. - Самая честная, сама смелая, самая прекрасная... Немногие мужчины осмелились бы сделать то, что сейчас сделали вы! Но, милая, - тут он весьма кстати одарил мою подругу взглядом, полным нежного укора, - вам следовало довериться мне раньше!
Эвелина подняла на него полные изумления глаза. Уолтер встал и прижал девушку к себе.
Признаюсь, такого удовольствия я в своей долгой жизни еще не испытывала. Внезапно до меня дошло, что по моему лицу градом катятся слезы. Все же хорошо, что нам с Эвелиной вскоре предстоит расстаться. Еще несколько недель в ее обществе, и я превращусь в сентиментальную дурочку, у которой из-за любого пустяка глаза на мокром месте.
- Вот все и уладилось, - утомленным голосом сказал Эмерсон. - Хотя, видит небо, эта история тянулась слишком долго, а под конец стала отдавать тошнотворной слащавостью. Ладно, Уолтер, целуй свою невесту, нам всем пора возвращаться в лагерь. Я проголодался!
Не думаю, чтобы Уолтер услышал хоть слово. Но меня эта речь вывела из себя. Чувствам, переполнявшим меня, требовался выход, и незамедлительный.
- Уж вас-то точно никто не обвинит в слащавости, разве что в тошнотворности! - ледяным тоном заметила я, в последний раз оглушительно шмыгнув носом. - Неужели вы хотите сказать, будто предполагали такой конец? И вы позволите своему брату жениться на девушке, у которой за душой ни гроша?
- Мало того что ни гроша, - весело ответил Эмерсон, - да она еще и испорченная! Хотя ума не приложу, почему "испорченная". Эвелина мне кажется вполне неповрежденной, во всех смыслах этого слова. А способный художник нам не помешает. Тем более такой, которому не надо платить жалованья, прямая экономия!
- Ложь!
Голос раздался у меня за спиной. Я вздрогнула и обернулась. Как это ни странно, но мы начисто забыли о существовании Лукаса.
Он уже взял себя в руки, и теперь лишь блеск глаз выдавал его состояние.
- Ложь! - повторил он, шагнув к Эмерсону. - Вы не могли это поощрять, Эмерсон. Не могли!
- Ваша светлость плохо понимает мой характер, - невозмутимо отозвался Эмерсон. - Кто я такой, чтобы вставать на пути истинной любви? Искренне полагаю, - добавил он, пристально глядя на Лукаса, - что эта история завершилась для всех нас наилучшим образом. Разве вы не согласны, милорд?
Лукас ответил не сразу. Я даже ощутила легкую жалость, наблюдая за его борьбой с собственным темпераментом.
- Возможно, вы правы, - наконец произнес Лукас. - Возможно, так и должно было случиться. "Рок намерения наши довершает", как говорил старикан Шекспир...
- Хотя и несколько другими словами*, - согласился Эмерсон. - Позвольте поздравить вас, милорд! Вы прекрасный образец английского аристократа. Не согласитесь ли собрать нам на голову горящие уголья* и поднять тост за обрученных? Уолтер! Уолтер, пошли... Уолтер, очнись, черт бы тебя побрал!
* У Шекспира "божество намерения наши довершает" ("Гамлет", действие 5. сцена 2, пер. М.Лозинского).
** Послание к римлянам, 12:20. "Итак, если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напои его; ибо, делая сие, ты соберешь ему на голову горящие уголья".
Он дернул брата за локоть. Уолтер с недоумением взглянул на нас. Он напоминал человека, который очнулся от летаргического сна и обнаружил, что грезы оказались явью.
Глядя на Эвелину, Лукас на мгновение заколебался. Она его не замечала, поскольку смотрела на Уолтера с благоговением монашенки, взирающей на лик создателя. Лукас пожал плечами.
- Я не настолько благороден, - сказал он с легкой улыбкой. - Извините. Думаю, мне лучше побыть немного одному.
- И он захромал навстречу закату, - насмешливо продекламировал Эмерсон, провожая глазами удаляющийся силуэт Лукаса. - До чего ж театральны эти юнцы! Слава богу, у нас с вами, Пибоди, здравого смысла в избытке. Вы согласны?
Я оглянулась на Уолтера и Эвелину и мрачно ответила:
- Да, конечно. И слава богу!
Глава 11
Никак не предполагала, что стану беспокоиться о Лукасе, однако, когда по прошествии нескольких часов он не вернулся, начала волноваться.
Мы съели самый омерзительный ужин, какой только можно себе представить. Его приготовил Абдулла. Он объяснил, что лакей и повар Лукаса, которые сегодня утром сопровождали нас в лагерь, куда-то пропали. Я сочла этот факт тревожным, но Эмерсон, пребывавший в приподнятом настроении, лишь легкомысленно пожал плечами.
Мы вчетвером сидели на нашем балкончике-уступе, мирно наблюдая за восходом луны. С тем же успехом мы с Эмерсоном могли бы довольствоваться обществом друг друга, поскольку Эвелина с Уолтером находились в блаженном ступоре, не слыша и не видя никого и ничего, кроме друг друга.
Я сообщила Эмерсону о своей тревоге по поводу Лукаса, хотя и не ждала понимания. И разумеется, не ошиблась - Эмерсон проявил полное бездушие.
- Наверное, он ушел со своими людьми, - спокойно сказал он. - Полагаю, Пибоди, мы больше не увидим Его Безмозглость.
- Вы хотите сказать, что Его Безм... тьфу ты! Думаете, Лукас нас покинул? Не верю, что он такой трус.
- А я вполне верю, но готов воздать ему должное - Лукас покинул нас, когда эта неприятная история осталась позади. Мне кажется, что и мумию мы больше не увидим.
- Чушь! - фыркнула я. - Вы что же, думаете, будто мумия - это Лукас?! Это исключено! Мы неоднократно видели их одновременно.
- Предположим, я ошибаюсь, - тон Эмерсона начисто отвергал хотя бы малейшую возможность ошибки, - предположим, верна именно версия Лукаса о какой-то особо интересной находке. Но в любом случае даже вам, Пибоди, должно быть ясно, что автор спектакля не египтянин. Уж слишком вычурный замысел, до такого мог додуматься лишь образованный европеец. Или американец, среди них тоже встречаются сумасшедшие коллекционеры...
- О чем это вы говорите?
- О профессиональной ревности, Пибоди, Вам, конечно же, кажется невероятным, чтобы разумный человек мог так поступить, но уверяю - немало археологов готовы на все ради сенсационного открытия. Разрешение на раскопки в Амарне предоставлено мне, я потратил бездну времени, чтобы вырвать бесценную бумажку у Масперо, и теперь даже этот бестолковый француз не посмеет отобрать ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40