Сиречь электората. Никаких семидесяти процентов! Пятьдесят семь. Это мое любимое число. Некруглое, весомое. Пятьдесят семь - это большая половина, уверенная и агрессивная. Не какие-то дохленькие пятьдесят два процента, где все вопиет о подчистках, подтасовках, подкупе избирателей и прочих звериных оскалах демократической процедуры голосования. Между нами, я недавно давал коллегам задание на комплексный опрос москвичей. И строчку о перевороте вставил. Если кто-то захочет проверить информацию, которую мы выпустим на телевидение, милости прошу! У нас все по-честному... Когда соваться в эфир?
- Как можно скорее. Но желательно. - чтобы результаты опроса прозвучали одновременно с газетными публикациями на эту тему.
- А что вы мыслите увидеть в газетах?
- Аналитические материалы, основанные на опросах, а также на информации о возне крупных финансовых групп вокруг военного пирога. Я вам дал, что мог.
- Это немного. Однако некоторые цифры впечатляют. Интересно, как же я их раздобыл?
- Протечку организуем. Хоть на правительственном уровне. Главное, чтобы в аналитических материалах ответы респондентов были рассмотрены в увязке с этой информацией.
- Понял, - сказал Хоботов. - Движущие силы. Военные, коммунисты, демократы-аппаратчики, криминальная буржуазия, аграрники... Или чукчи.
- Чукчи?
- Это к слову. Можно написать - нацмены.
Или евреи. Хорошо! Сделаем на основе опросов несколько интервью с одиозными политиками или деятелями культуры. И те, и другие любят помолоть языком. Возьмем одного с правого края спектра - с паникадилом и с серпом за пазухой. Другого - слева - с "Мерседесом" и валютным счетом. Вот они в один голос и возопят... Скажем, в "Правде" и в "Московских новостях". Неладно, братцы, в нашем королевстве! Вьются вороны над башнями Кремля, норовят тюкнуть в темя власть. А службы безопасности разевают варежку!
- Круто, - усмехнулся Толмачев. - Ну и что же скажут в ответ службы безопасности?
- Это уж ваша забота.
- Хорошо бы к тому времени службам безопасности доложить, что они задушили общими усилиями гидру переворота.
- И тогда мы пойдем пить пиво.
- Сначала надо до этого дожить. Желаю успехов!
Толмачев поднялся и пошел - по Страстному бульвару, затем по Петровскому. А там и Рождественский показался. Девушек на каждом шагу попадалось, как никогда раньше. Красивые, что характерно, и загорелые. Но Толмачев на них оборачивался только по привычке. Во-первых, у него теперь была Полина, во-вторых, шеф дожидался.
Савостьянов смотрел по видику фильм о техническом обеспечении ЦРУ. Смотрел, наверное, в десятый или в сотый раз.
- Обрати внимание, - сказал генерал, - какая у них соломорезка. Они через нее пропускают все отслужившие секретные бумаги. Потом бумажная соломка пакуется и сжигается. Это же сколько мороки!
Савостьянов выключил видик.
- Пименов, начальниктехгруппы нашей, который месяц пристает: требует установить соломорезки во всех подразделениях Управления. И еще эти...
как их... шредеры. Те вовсе могут бумагу в пыль превращать. А я думаю: зачем нам такие цацки? Что, деньги лишние?
- Прогресс... - пожал плечами Толмачев. - Надо, наверное, идти в ногу со временем.
- Чепуха! - вскочил Савостьянов и захромал по кабинету. - При чем тут прогресс? Любите же вы, молодые, болтать о всякой чепухе! Мы же не швейные машинки делаем. Это там нужно современное сборочное оборудование - чтобы производить больше качественной продукции.
Генерал снова включил видик, перемотал фильм.
- Глянь! Это у них называется операционный зал. Чуть ли не нa полсотни человек. Да в три смены!
Записывают сообщения своих корпунктов, радиоперехват, телефонную болтовню, переговоры авиадиспетчеров и таксистов. Хотят владеть всей информацией. Смотри, какая техника! Может, и нам завести? Чтобы от прогресса не отставать? Нет, брат... Владеть всей информацией нельзя. Эта цель недостижима, как горизонт. Надо владеть не информацией, а ее основными источниками. Надеюсь, понятна разница?
- В теории -да.
- Хорошо, ют тебе практика. По большому счету, мне наплевать, что говорит в течение года премьер-министр о президенте своему пресс-секретарю. Я не собираюсь их шантажировать, использовать записанную неосторожную болтовню. Но когда я захочу узнать приватное мнение премьера о конкретных действиях президента - мне его сообщат. А когда понадобится внушить премьеру мое мнение - его передадут. Ну, для чего устанавливать подслушку в премьерском кабинете или в спальне?
Да еще операторов сажать на дежурство, пленку изводить... Так и с этими шредерами. Конечно, пожар -лучшее средство от клопов, но какие у нас копятся бумаги для массового уничтожения? Ты их много видел? А сам сколько сочинил? Приехал из командировки, доложил о результатах - и свободен. Я тоже на словах докладываю начальнику. Детали ему не нужны. А потребуются точные цифры или фамилии - спрошу у тебя. То есть каждый должен владеть информацией в том объеме, который необходим для нормальной работы. Не более. Мне не интересно, как Грищенко давит своих жуликов.
А ему не интересно, каким образом я прикрываю его священную войну. Ничего лишнего! Ни машинок, ни бумаг, ни людей!
- Насчет людей... В этом я убедился на собственной шкуре. Фигаро здесь, Фигаро там.
- А что ты хотел? Да, тебе приходится выполнять разнообразную работу. Весьма разнообразную.
Ну, давай наймем тридцать тысяч курьеров. Однако тогда понадобится старший курьер - распределять задания. Ему понадобятся заместители - по отраслям. И контролеры - проверять, как выполняются задания. И через месяц я буду записываться на прием к старшему курьеру. А он начнет брать взятки, чтобы принять меня вне очереди. Это, брат, трагедия госаппаратов, мечтающих владеть всей информацией и полностью контролировать ее прохождение по вертикали. Бумажки как раз и создаются для контроля. Но чем больше бумаг - тем больше вероятность протечки. А спецслужба тем сильнее, чем меньше о ней знает обыватель. Я тебя убедил?
- Вполне, Юрий Петрович.
- Ага. Убедил и утомил. Резюмирую. Пусть лучше в наших кабинетах пыль собирают компьютеры, а не шредеры. От компьютеров хоть польза. Иногда.
Теперь рассказывай о встрече с нашим публицистом. Правда, оригинал?
- Не то слово.
И Толмачев коротко рассказал о предложениях Хоботова.
- Нормальный ход с газетами и телевидением, - одобрил Савостьянов. Держи руку на пульсе. Теперь скажи: что слышал о Мостовом?
- О вице-премьере? Молодой, честолюбивый...
Баллотировался в Верховный Совет по какому-то забайкальскому округу. Курирует вопросы села.
- Курирует вопросы... Чиновником становишься, Николай Андреевич! Ладно. И это все, что ты знаешь о Мостовом? Не много же... Иди в группу персоналий, пусть копают, как в метро. Надо иметь полное представление об этом скромном любителе села. Его люди, как выясняется, вертятся в Поваровке. Что забыл Мостовой возле дачи Антюфеева? После обеда приедет Акопов. Я отзываю его для нового задания. Познакомишься. Он хороший парень.
- Мы знакомы, - усмехнулся Толмачев. - Заочно. По телефону.
25
"На Дону в целом ситуация с преступностью стабильнее, чем во многих российских регионах. Но обстоятельства требуют активизации усилий по пресечению деятельности прежде всего именно организованных преступных формирований, которые, благодаря связям с правоохранительными органами и властными структурами, представляют особую опасность...
Увы, органы безопасности пока не добились существенного изменения криминогенной обстановки. Это связано с политизацией части уголовной преступности, проникновением уголовных элементов в некоторые общественные движения".
Ю. Кузнецов,
начальник управления МБ РФ
по Ростовской области
в интервью В. Бондаренко
"Шесть терактов с начала года".
"24",
1993, 23 марта.
Седдецкий проснулся оттого, что в кустах неподалеку завозились и закричали птицы. Почти рассвело, с Егорлыка наползали серые клочья тумана, подсвеченные полоской зари.
От неудобной позы, в которой он спал, болела шея. Седлецкий с тихим стоном выпрямился на сиденье и посмотрел на Мирзоева, который беззвучно, едва заметно дышал рядом с закрытыми глазами, сведя к переносице черные брови. Наверное, снилась ему разнообразная гадость. Лишь водитель Вася, удобно устроившись в "спалке" за спинками сидений, весело выдувал носом незатейливую птичью трель.
В кабине было холодно, сыро, воняло соляркой, табаком и потом. Седдецкий посмотрел на свои "Командирские" и выругался сквозь зубы - в это время они должны были подъезжать к Армавиру.
- Подъем! - крикнул он.
- О черт! - грустно сказал Мирзоев, словно и не спал вовсе. - А мне только что приснилась Аллочка из ресторана...
Седлецкий распахнул дверь, вздрогнул от внезапно окатившего холода и вывалился в туман и птичий гомон. Железные стенки фуры покрывали крупные капли росы. Она концентрировалась в ползучие струйки и с тихим шорохом падала в дернину.
Седдецкий помочился в кустах и побежал на шум реки, высоко вздергивая колени - чтобы согреться.
Рокот воды в тумане, осязаемое присутствие неподалеку вздыбленной земли на какое-то мгновение напомнили ему другие горы и плеск других вод.
И неуютно стало ему на камнях прибрежной осыпи, как когда-то в Шаоне перед партизанской ухоронкой. Солнце показалось в мареве, проступили черные волнистые контуры гор. При свете Егорлык оказался узким и мелким здесь он только начинал свой путь к Манычу. Вода в речке была холодной и пахла грозой. Он разделся, вымылся до пояса и побрился, повизгивая от озноба.
Когда он вернулся к машине, Мирзоев уже развел костерок и устраивал поближе к бледному огню вспоротые банки тушенки, пластал на газете пышный ставропольский каравай и тугое розовое сало.
- С добрым утром, - сказал Мирзоев. - Мог бы и воды прихватить для чая, Алексей Дмитриевич.
- Сами сходите, - сказал Седлецкий. - Заодно и умоетесь. А кроме того, некогда чаи гонять. Обойдемся помидорами. Благо их много.
Мирзоев громыхнул дверью фургона, набрал помидоров в подол рубашки мыть. Пока он ходил на реку, тушенка запарила и заклокотала. Седлецкий сунул палочку в свернутую раковиной полуотрезанную крышку банки получилась сковородка.
Вася принес штампованные из фольги тарелки и солдатские ложки.
- Сало будешь, товарищ Билялетдинов? - спросил Седлецкий.
- Минга чушка керек эмес, - сказал Мирзоев и засмеялся. - Ладно, дай кусочек, пока мулла не видит.
После завтрака переоделись в летнюю камуфлированную форму с тусклыми звездочками на погонах. У Седлецкого их было по три на каждом. А на рукаве справа красовалась нашивка в виде щита с российским флагом. На фоне флага скалился волк, над мордой зверя было написано "Гвардейская 3-я танковая Темрюкская дивизия", а под мордой - "Мужество и честь".
- Я тоже такую хочу, - завистливо сказал Вася.
- Не положено, - сказал Седлецкий. - Эти эмблемы только начинают вводить. И то в боевых частях. А твое занюханное хозуправление еще не придумало, кого сажать на флаг. Может, выйдешь с предложением? В качестве эмблемы очень хорош будет суслик.
- Почему же суслик? - обиделся за якобы родное хозуправление Вася.
- Потому что все к себе в норку тянет.
- Тогда лучше хорек, - сказал Мирзоев. - Он тоже в норку все тянет, но к тому же и воняет.
Солнце окончательно утвердилось над горизонтом. Туман над долиной пропал, и распахнулись серо-зеленые просторы предгорий. Открыли тайник.
Пленник сладко спал в ящике, не изменив позы.
Седлецкий взял наугад одну из папок, добытых Георгадзе в сейфе полковника Адамяна, перелистал, присвистнул.
- Серьезные бумажки? - спросил Мирзоев.
- Серьезнее некуда. Ацамян действительно мотался в Ахалкалаки, чтобы выполнить наш заказ на установки залпового огня. И не только в Ахалкалаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51