- Вот так встреча! - удивился Толмачев. - Впрочем... У тебя же здесь свидание. Нормально прошло?
- Нормально. А ты что здесь делаешь?
- Живу, - пожал плечами Толмачев.
Он расковырял пачку сигарет, протянул Акопову. Тот лишь отмахнулся. Отошли от киоска, присели на бетонный парапет, ограждающий вход на станцию метро. Толмачев закурил. Синий дым встал столбиком в спокойном воздухе.
- Вообще-то здесь хорошо. Просторно. Не то что на Тишинке. Я там в прошлом году жил.
- А где?
- В Малом Тишинском переулке.
- Значит, это твою бывшую нору предлагал мне Абашкин! - засмеялся Акопов. - Я ж пока без квартиры. Ладно. Побегу. На электричку надо успеть.
Толмачев достал из портфеля сводное расписание, полистал.
- Не успеешь. Отсюда до Ленинградского вокзала - минут сорок. А последняя электричка до Поваровки уходит через полчаса. Арифметика! Так что пошли ко мне. Пошли, пошли!
Акопов заколебался:
- Неудобно. Дома-то что скажут?
- А кому говорить?
И они двинулись от станции через двор, потом через пустырь, по широким натоптанным тропкам в зарослях пижмы, шапки которой еще желтели в надвигающихся сумерках. Здоровенный черный ньюфаундленд подбежал к Акопову, обнюхал и побежал в траву, где прилег грузный мужчина в летах, неухоженный, с трехдневной щетиной на щеках.
- Это Нюшка, симпатичная псина, - представил собаку Толмачев. - На шестом этаже живет.
А это Глорий Георгиевич Пронин. Писатель.
- Хозяин?
- Нет, Нюшкин приятель.
Пронин приветственно помахал рукою, пребывая в позе римского патриция в бане.
- Присоединяйтесь, - сказал писатель из травы. - Пока есть к чему. - И продемонстрировал початую бутылку вина.
Толмачев отмахнулся.
- А почему на метро катаешься? - полюбопытствовал Акопов. - Разве тебе не полагается разгонная машина?
- Полагается, но у меня же своя есть, да вот колодки начало клинить. А заняться некогда.
- Так сообщи в техотдел! И срок дай - три часа.
На колодки более чем достаточно.
- Ты не понял, - вздохнул Толмачев. - Машина моя. Личная.
- Ну, ты даешь! А если тебе в метро ноги оторвут? Это по какой статье расходов пойдет? По личной или государственной? Еще один большевик на мою голову...
У самого дома их настиг ровный тяжелый гул.
- А говоришь - тихо тут, - сказал Акопов.
- Иногда гудят. Грунт возят. Достраивают метродепо.
- Это не грунт возят, - сказал Акопов, прислушиваясь. - По-моему, это броня идет.
Они побежали от подъезда к углу дома по заросшему бурьяном газону. Зрелище, открывшееся им, потрясало. Широкой улицей Мусы Джалиля, мимо липовых аллей, мимо скверов, забитых легковушками и собаками, стремительно шла колонна боевых машин пехоты, раскрашенных под лягушачью кожу. Из плоских башен торчали зачехленные стволы.
В такт движению покачивались антенные штыри.
Облачка выхлопов скручивались в сизую ленту, которая висела над пустынной дорогой в теплом воздухе позднего вечера.
- Неужели опоздали? - пробормотал Акопов.
27
"Политическая борьба в России достигла критической точки. Фаза сопротивления исчерпала себя, потому традиционная оппозиция (лишь эмоциональная, лишь протестантская) - исчерпала себя.
Период сопротивления закончился, начинается период национального восстания".
Программа национал-большевистской партии.
2 мая 1993г.
"Разваливаются не только объединения и части, но уже и виды Вооруженных Сил. Флота, по сути дела, у России практически нет. Ракетные войска крайне непропорционально сокращаются. Авиация и ПВО катастрофически теряют квалификацию...
Зато генералов в Российской Армии стало значительно больше, чем их было в Советских Вооруженных Силах".
С. Турченко.
"Мы стоим по грудь в трясине".
"Советская Россия",
1993, 17 июня.
Генерал задерживался. В присутственные дни он обычно приходил ровно кдевяти. На сей раз Толмачев успел разложить заметки надень, поработать с компьютером и даже перехватить в буфете кофе с рогаликом. Подумав, он взял еще чашечку, потому что чувствовал себя неважно. Не выспался - почти всю ночь вспоминали с Акоповым жизнь, в которой оказалось немало пересечений и общих знакомых.
А когда дело коснулось Сурханабада, решили выпить, ибо в той прошлогодней истории оба чудом остались живы.
Акопов позвонил в одиннадцатом часу.
- Шеф на месте? Странно... Передай ему, что заболел Савченко. Пусть даст команду поискать замену. Ты-то сам как? Головка не бо-бо?
- Кофейком отбиваюсь, - засмеялся Толмачев. - А кто такой Савченко?
- Из моей новой команды. Хороший исполнитель. Жалко, что свалился с температурой. Представляешь, у мужика ангина! В сорок-то лет...
- Исполнитель? А что он исполняет?
- Русские народные песни. Ну и дремучий ты, брат! Узнал что-нибудь о вчерашней броне?
- Пока нет. Не у кого.
- Значит, не забудь! Савченко.
Едва он положил трубку, заявился Савостьянов.
Толмачев захлопал глазами - он впервые видел генерала в таком наряде. Даже пальцами пощелкал, пытаясь поточнее определить - в каком. И нашел единственное определение - в непотребном... Поношенная форма с погонами подполковника и с эмблемами инженерных войск. Очки в хлипкой металлической оправе. Сбившийся набок форменный галстук. Растоптанные туфли. Этакий затруханный саперишка, высидевший перед пенсией на складе две звезды без всякой надежды на третью.
- Здорово, помощничек, - сказал генерал. - Как тут, на хозяйстве? Что, язык проглотил?
- Просто у вас, Юрий Петрович, не совсем обычный вид.
- В кошкин дом ездил, - отмахнулся Савостьянов.
Так он, неизвестно почему, называл Министерство обороны.
- Светиться в штатском там глупо, а генералов и без меня хватает. Через пять минут заходи. Пошепчемся.
Ровно через пять минут Толмачев вошел в кабинет Савостьянова. Генерал уже переоделся. Голубые джинсы, пестрая гавайка и золотая цепь на шее. Стареющий гшейбой. Усы у него торчали воинственно, а карие глазки светились задором.
- Все-таки, Толмачев, мы вставили дыню этим гугенотам! Достань из шкафчика коньяк. Надо обмыть нашу очередную победу. Не лей много - еще к начальнику идти. Ну-с, давай поздравим друг друга:
приказ о передислокации Отдельной армии отменен!
- Совсем отменен? - удивился Толмачев.
Генерал пригубил коньяк, закурил черную египетскую сигарету и сказал добродушно:
- В великом русском языке, великом потому, что он очень гибок, есть все же несколько жестких глаголов, которые однозначно обозначают окончательное действие. К таким глаголам относится и "отменять". То есть похерить, закрыть дело, зарубить, поставить точку и выбросить к свиньям собачьим.
Если Савостьянов начинал упражняться в риторике, значит, он действительно находился в хорошем настроении.
- Приказ отменен. Не буду распространяться, чего это нам стоило... Но отменен. И в этом, Толмачев, есть часть твоей работы. Возбужденное общественное мнение весьма подорвало потуги наших гауляйтеров.
- Не очень-то я верю в силу общественного мнения, - вздохнул Толмачев. - И вы, Юрий Петрович, тоже. В калужской администрации, между прочим, губернатор мне прямо сказал: солдат в области размещать негде, но возьмем. Авось подкормимся от Минобороны, коли Минсельхоз не хочет кормить. Вот вам и общественное мнение. Уверен, что вы приводили более существенные аргументы против передислокации армии, нежели какое-то анонимное мнение с мест.
- Да уж, - кивнул генерал. - Были аргументы.
Показал нашу последнюю разведсводку по Северному Кавказу. И на ее основе доказал, что после вывода Отдельной армии из Ставрополья нам придется буквально через месяц поднимать весь СКВО, чтобы остановить продвижение бандформирований на Минводы и Кубань.
- Может, с этого и следовало начинать - с разведсводки? - спросил Толмачев. - А не гонять меня по Нечерноземной полосе?
- Ты отрабатывал запасной вариант, - подмигнул Савостьянов. - А запас карман не тянет. Отдельную армию от Москвы отсекли. Денежки у Ткачева отыграли. Спекулянта его главного, Адамяна, захомутали. Теперь дождемся конца работы группы Акопова. И можно рапортовать.
- Кстати, Юрий Петрович... Акопов просил заменить Савченко. У него ангина.
- Ах ты, черт! - задумался генерал. - Жалко.
Очень хороший исполнитель.
- Я спрашивал, но Акопов не ответил... Что такое исполнитель, Юрий Петрович?
- Человек, который исполняет приговоры.
- Палач, что ли? - неуверенно спросил Толмачев.
- Ну, начитался сказок! Исполнитель - и все.
- А чьи приговоры он исполняет?
- Наши. Твои, мои, Акопова.
- Тогда речь идет об убийстве.
- Можно и так посмотреть. Убийство. Но в общих интересах, как в хирургии, когда отторгается безнадежно больной орган. Потом поговорим подробнее. А сейчас - по теме.
- По теме... В "Известиях" статья Козорезова.
Бывшего диссидента. Теперь он преподает в Литинституте. Пишет политические романы-версии.
Козорезов упрекает президента в попустительстве правым и пророчит переворот. В "Правде" лежит интервью режиссера Болтухина. Несет по кочкам всю президентскую рать и тоже предрекает скорый путч. Но силами демократов-плутократов, позабывших Бога и Родину. Оба слова с большой буквы.
В воскресенье на первом канале пройдет сюжет о работе Центра социологических исследований с комментариями опроса граждан на предмет переворота.
- Прекрасно, Николай Андреевич, хорошо поработал, - сказал Савостьянов. - Значит, наш публицист Хоботов отрабатывает свои сребреники на всю катушку. Что со справкой на Мостового?
- Выявляются интересные детали. С одной стороны - несколько крупных региональных банков, с другой - национал-радикалы. В том числе - Маркашов. Посредине - Мостовой. И стоит он на плечах десятка генералов Агропрома. Вот такая коротко картинка. А подробнее, если позволите...
Толмачев подошел к генеральскому компьютеру. Вскоре Савостьянов вглядывался в спокойное широкоскулое лицо на дисплее, под которым распечатывался длинный текст.
- Красавец... - пробормотал он. - Ему очень идет седая прядка в чубчике. Небось бабешки стонут... Ну-с, покажи, Николай Андреевич, что ты нарыл на этого красавчика!
Через десять минут генерал закурил и сказал:
- Ничего себе - детали! В правительстве держится особняком. Почему? Много фанаберии или его всерьез не воспринимают коллеги? Разберись.
Теперь о неформальных контактах Мостового.
С чего бы это вице-премьер так задружился с первым заместителем министра внутренних дел?
- У нас в деревне говорили, - усмехнулся Толмачев, - при чем тут милиция, если кони дохнут!
При чем тут сельское хозяйство, которое курирует Мостовой, и внутренние войска, которыми командует первый зам?
- Внутренние войска... Это интересно! Выучки, прямо скажем, маловато, но зато они мобильны, хорошо структурированы. Дислокация - от Чукотки до Пскова. И по составу... Дети гор! Сказали: стреляй - будут стрелять. В кого угодно. Определенно за встречами Мостового с генералом Гурьевым чтото кроется. Особенно если учесть, что Гурьев - участник поваровских посиделок. Или он и вашим, и нашим служит, или представляет в ткачевской банде интересы Мостового. Копай на вице-премьера дальше. И глубже. Вполне возможно, нам придется очень серьезно заняться этим крестьянином.
Как по-твоему, Николай Андреевич, тянет Мостовой на роль Брута?
- Не тянет. Тут напрашивается другая аналогия. Скорей это Вителлий.
- Ну-ну... Если Ткачев успеет побывать Отоном! Ладно. Пора к начальнику. Вопросы есть?
- Есть. Вы ничего не можете сказать о передвижении бронетехники в городе?
- Бронетехники? Этого не может быть. Парадов не предвидится, а если где-то и перегоняют коробки, то только в пределах дислокации частей.
- Тем не менее вчера в двадцать три часа с минутами мы с майором Акоповым видели собственными глазами два десятка БМП на улице Джалиля.
- Интересно... Сегодня я узнал, что в Минобороны подготовлено решение о переброске в Подмосковье дивизии ВДВ из Рязани.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51