– Ничего важного, правда, не произошло, – продолжал Лоубал, – только знакомство их укрепилось. В такси Скленарж узнал, что у пани Трояновой только что умер муж. Он стал выражать ей сочувствие. Говорили исключительно о ее делах. Скленарж вел себя очень любезно, видимо считая неудобным говорить о себе, а пани Троянова его ни о чем не спрашивала. Ему удалось договориться с ней о свидании на завтра. Он припомнил, что у него есть знакомый, который может помочь ей приобрести новое модное платье за недорогую цену. Пани Троянова не возражала. Она вышла у своего дома. Скленарж поцеловал ей руку, и она вошла в подъезд. Скленарж заплатил шоферу, и тот уехал. Дальше Скленарж пошел пешком. За входом в дом Трояновой наблюдают.
На этом сообщение кончается. Если у пани Трояновой есть любовник, как утверждает Эмиль Валоушек, то пока что она с ним не встретилась.
– Разыщите ее завтра утром, – говорю я, – и отдайте ключи от квартиры и разрешение на похороны.
Потом я вручаю Лоубалу увеличенную фотографию Йозефа Трояна, переснятую с его паспорта.
– С этой фотографией отправьте к Филипине Граховой и Йозефе Небушиловой сотрудника, уже побывавшего у них. Не исключено, что они узнают в Трояне любителя попугаев.
Трепинскому поручается выяснить, в какое похоронное бюро звонила пани Троянова.
Когда назавтра после девяти утра я вхожу в свой кабинет, Трепинский уже докладывает мне:
– Ни в одном похоронном бюро не помнят, чтобы туда звонила пани Троянова или чтобы вообще кто-нибудь пытался договориться о похоронах Трояна.
Я так и предполагал. Значит, от своей сестры она звонила в какое-то другое место, стараясь не выдать, куда именно. Думаю, своему любовнику. Вероятно, она хотела скрыть от сестры его имя.
Но возможно, были и другие причины для ее звонка. Она наверняка понимает, что мы не перестанем ею интересоваться. Вот почему она и не стала звонить из автомата. Пани Троянова не предполагала, что мы можем что-то узнать у Валоушков. Все мои расспросы там прошли гладко, они даже и не подумают ей сказать, что я знаю о ее телефонном звонке. А если и скажут, возможно, ей не придет в голову, что я опрошу все похоронные бюро.
Растроганно вспоминаю Карличека. Этот хитрец со своими фантастическими рассуждениями по поводу пижамы был недалек от истины.
Незадолго до полудня решаю отправиться в ювелирный магазин. Я еще успею. Но ко мне пришел посетитель. Карличек.
– Я принес вам копию отпечатков со шприца, товарищ капитан, – говорит он, входя ко мне.
Он пытается для начала соблюдать субординацию. Но я не обращаю на это внимания.
– Вы вчера говорили, товарищ капитан, – продолжает он почтительно, – что зайдете в ювелирный магазин. Разрешите сказать вам, что ювелирный переехал. По прежнему адресу его уже нет.
Снова Карличек заработал мою благодарность.
– И вы знаете его новый адрес? – спрашиваю я.
– Разумеется, – моргает Карличек.
Он спокойно позволяет мне записать адрес, а потом заявляет, что ювелирного магазина и там тоже теперь нет, он снова переехал.
– Так что же вы сразу не сказали? – мрачнею я.
– Для порядка, товарищ капитан. Не моя вина. Я и сам никак не пойму, что происходит. Третий адрес в настоящее время пока действителен, но уже без гарантии.
Я зачеркиваю второй адрес и записываю третий.
– Это все, – говорит Карличек.
– Ну нет, – отзываюсь я. – Сядьте и объясните, что это вы тогда придумали с сережками.
Мой вопрос застает его врасплох, но он ничем этого не выдает. Пожалуй только, его лицо перестает выражать исполнительность подчиненного. Наконец после моей повторной просьбы он садится.
– Я вернул сережки согласно приказу, товарищ капитан, – говорит он официальным тоном.
– Но ведь вы послали их Дворской!
– Я вправе был это сделать, ведь я их купил. Надеюсь, против этого нет возражений?
За короткое время он разыгрывает меня второй раз. Но я делаю вид, что ничего не замечаю, не принимаю его вызова, и он в конце концов уступает.
– А зачем, собственно, вы их купили? Действительно хотели подарить Дворской?
Карличек с минуту молчит, потом снова становится похож на прежнего Карличека, только немного более задумчивого.
– Тогда еще нет, – наконец произносит он, словно нехотя. – Все было гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Я только горько улыбался, когда узнал, что вы хотите меня вылечить от этого увлечения, послав на учебу. Меня больше огорчало то, что я никак не могу вспомнить лица Гелены, да и вообще представить ее себе мысленно. Поэтому-то она меня так и интересовала, когда я смотрел на нее. А эти серьги… Только в них наконец возникло передо мной ее лицо, как на самой лучшей объемной фотографии. Я повесил их дома на стену. И лицо Гелены представлялось мне среди них с каждым днем все более реальным. Когда я дергал за серьги и они качались, Гелена улыбалась, строила гримаски и вообще делала все, что бы я ни попросил, скажем показывала язык. Так я получил надежное доказательство, что начинаю сходить с ума. И я бросил серьги в корзинку. Гелена оказалась в корзинке. Я бросил их в пруд. Гелена утонула там вместе с ними. Товарищ вытащил их и отдал мне. И тогда мне пришла в голову мысль подарить их ей. Вот я и отослал серьги Гелене и с тех пор успокоился.
Карличек собрался уходить. Я тоже был сыт по горло его болтовней. Но с новым адресом ювелирного он мне здорово удружил. Теперь только бы разыскать эту заведующую. Ведь ее могли уже сменить, а я забыл об этом спросить всеведущего Карличека.
Около полудня я уже входил в небольшой магазинчик. В эту минуту там не было других покупателей. Мундштуки я увидел в витрине. Сейчас я попрошу показать мне несколько штук на выбор. Продавщиц только две. Постарше, заведующая, и молодая, улыбающаяся и красивая. Та, что постарше, говорит:
– Пожалуйста, пожалуйста, у нас большой выбор.
Продавщица помоложе, смущаясь, предлагает мне коробку с самыми разнообразными мундштуками.
Я долго выбираю, а заведующая за прилавком нетерпеливо переминается с ноги на ногу.
– Вам в подарок?
– Да, для дамы с хорошим вкусом.
Если судить по ее виду, вряд ли она вообще может что-то посоветовать.
Карличек считал, что она немного не в себе. Может, это слишком сильно сказано, но я теперь уже не думаю, что она сама подложила купюру серии «C–L» в кассу.
– Год назад ваш магазин находился в другом месте? – любезно спрашиваю я.
– Да? – подтверждает она растерянно. – Аленка, – кончит она через мою голову, – закрывайте, уже полдень.
Я делаю вид, что не слышу. Очень кстати, никто нас не станет беспокоить. Аленка закрывает двери, вместо того чтобы предложить мне в интересах бойкой торговли какой-нибудь завалявшийся мундштук.
– Раньше у вас было две продавщицы, не так ли? – спрашиваю я с невинным видом.
– Да.
Я перестаю копаться в коробке с мундштуками и показываю свое удостоверение.
– У вас, кажется, тогда были неприятности с краденой тысячей?
Заведующая испуганно смотрит на меня.
– Я уже и не помню, – говорит она, попеременно бледнея и краснея.
Молодая продавщица более любопытна.
– Да как же, пани заведующая, – напоминает она. – Только потом вы говорили, что произошла ошибка.
– Еще что-нибудь случилось? – еле слышно произносит заведующая.
– Нет-нет, – качаю я головой. – Успокойтесь. Все то же самое. Очень жаль, что вы не смогли тогда припомнить, кто расплачивался с вами этой тысячей.
– Мне покупатели не представляются, – приходит в себя заведующая. – Почему вы мне никого не показали? Я бы вам сказала, покупал этот человек у нас что-нибудь или нет.
– Теперь, пожалуй, смогу вам показать одну особу, – говорю я.
– Мы тогда с Иткой долго наблюдали за покупателями, – щебечет Аленка, мило улыбаясь. – Нам было интересно. Мы хотели сами дознаться. И составили описание всех, кто у нас побывал в этот роковой день… правда, тех, кого запомнили… Но никто из них больше не показывался. Эти наши портреты у меня до сих пор в голове.
– Значит, вы узнали бы ту особу, если бы я вам ее показал?
– Попробую. Она что, уже арестована?
– Пока нет. Вот вы вспомнили Итку, она тоже может нам помочь.
– Кто знает, где она теперь! – вмешивается в разговор заведующая. – Ей пришлось отсюда уйти. Хороша девица, нечего сказать! Подцепила какого-то типа, наверняка спекулянта, он и сюда в магазин к ней приходил Гуляла ночи напролет, а потом днем в магазине спала на ходу или не являлась вовсе, словом… Ну а другой продавщицы мне уже не дали.
– Что правда, то правда, – словно нехотя говорит Аленка, и улыбка исчезает с ее лица. – Итка, конечно опустилась, но пока еще ничего плохого с ней не произошло. Я недавно видела ее, она ехала с ним в автомобиле была разодета в пух и прах. А он ужасно кичливый тип. Я бы такого не выбрала.
– Ладно, оставим Итку в покое, – говорю я.
Отняв у них часть обеденного перерыва, я наконец прощаюсь. Аленка выпускает меня на улицу.
Наблюдение за пани Трояновой продолжается. Поэтому нетрудно будет послать за Аленкой, чтобы она в сопровождении нашего сотрудника отправилась в то место, где неловкий профсоюзный деятель Скленарж договорился встретиться с вдовой.
И Скленарж действительно появляется. На этот раз в руках у него более безопасный предмет – роза. Ясный полдень, и абсолютно невозможно, чтобы Аленка не смогла как следует разглядеть пани Троянову, если столкнется с ней на тротуаре или в магазине дамской одежды, где назначено свидание.
К сожалению, пани Троянова не приходит. И не придет. На наш запрос наблюдение по цепочке сообщает, что она все же вышла из дому, хотя на свидание не пришла. Значит, она не стремится к более близкому знакомству с паном Скленаржем. Или считает неудобным встречаться с ним накануне похорон мужа. Пани Троянова, видимо, и без возмещения убытков простила пана Скленаржа. Впрочем, его красная розочка выглядит неуместно.
А пани Троянова сидит сейчас за столиком в саду перед кафе, на другом конце Праги, и не совершает ничего подозрительного, просто пьет черный кофе, не обращая ни на кого внимания. Аленка и ее провожатый садятся в такси и едут туда. Заведующей в ювелирном магазине придется повертеться пока что самой. Аленка вся захвачена своей сыщицкой деятельностью. Начинает она неплохо. Прекрасно понимая, что все идет за наш счет, она заказывает большую порцию мороженого, коктейль, черный кофе, несколько пирожных и сигареты. Сидит она в неприятном месте, откуда хорошо видна пани Троянова. Но именно поэтому ее провожатому приходится прилагать все силы, чтобы остаться незамеченным.
Наконец Аленкино приятное приключение кончается.
– Эта пани никогда у нас в магазине не была, – уверенно заявляет она. – Итку можете не искать. Она скажет вам то же самое.
Я благодарю ее за труды.
Снова ложный след. В то время я не смог увидеть связи между некоторыми фактами, а она существовала. И вновь я опасаюсь, что мы застряли на мертвой точке.
На другой день получаю сообщение от сотрудника, побывавшего у Филипины Граховой и Йозефы Небушиловой. Старушки долго рассматривали фотографию Йозефа Трояна, разглядывали ее через очки, передавали друг другу. Потом сошлись на том, что, может, это тот человек, а может, и нет.
– На их свидетельство полагаться нельзя, – говорит сотрудник.
Этих свидетельниц опросили скорее для порядка. Гораздо больше меня огорчает отрицательное свидетельства Аленки. Правда, и на него нельзя положиться на сто процентов.
Кто же все-таки взял со шкафа из квартиры Трояна чемодан, что там было и куда его унесли? Что делать с отпечатками на шприце? Доказано только, что это отпечатки мужских пальцев, вот и все. На основании бумаг, найденных в квартире Трояна, пытаемся установить его связи. В основном это связи рабочие. На какие-либо другие связи нет и намека, а может, их следы просто уничтожены. За последний год ослабли и рабочие контакты Трояна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37