Ну сама подумай: какое отношение эти письма имеют к Эксперту? Абсолютно никакого!
Марья Павловна также сбавила обороты:
- Подумаешь, стоило! Один звонок! А из какой он системы, мы с тобой знали и раньше: из самой живучей. Но ведь в письмах Студента говорится о какой-то уникальной находке, ценность которой и собирался установить Борис Арбузов. Я задницей чувствую: не зря тусуются вместе Мыльников, старый друг Бориса - он же Кофр - и эксперт по оценке произведений искусства, вывозимых за рубеж! Не может быть, чтобы они встретились в злачном месте случайно именно тогда, когда выпустили Анну. Кстати, ты, должно быть, ещё не знаешь или упустил из виду, - снова дала ему по мозгам начальница, - на даче Арина сгорел именно автомобиль Кофра. Да ты взгляни, взгляни только на их окружение и послушай их диалог! Они спокойно обсуждают время отправки какого-то "ценного груза".
Марья Павловна вставила кассету в магнитофон и перед глазами изумлённого Смыслова поплыл "порноконцерт" из видеосалона Пышки. Следователь быстренько нажала кнопку "стоп" на пульте и расхохоталась с досады:
- Да, теперь точно можешь спать спокойно: я перепутала плёнку. Придётся возвращаться в Солотчу. Как я поеду с такой ногой...
- А может, это и к лучшему, - с облегчением вздохнул Смыслов. Останешься до завтра! А я после работы смогу отвезти тебя к дочери: завтра ведь пятница - короткий день.
- Что ты радуешься, - разгадала его настроение "старший товарищ". Думаешь на халяву позагорать на природе? И не надейся! Если я сегодня останусь - продыхнуть тебе не дам.
Вась-Вась только вздохнул:
- Давай начнем тогда прямо сейчас.
- Ну, что ж, обдумайте свои соображения, сэр! - вежливо предупредила его Марья Павловна и заковыляла в коридор, - я пока вас оставлю на несколько минут.
- Ты куда? - обеспокоился Смыслов, - а как же нога?
- На горшок даже царь пешком ходил!..
Через некоторое время раздался шум сливаемой воды, шуршание пакетов в прихожей и, под конец, - торжествующий голос старшей по званию коллеги:
- Оказывается, не такая уж я дура! Нужные плёнки просто в другой сумке. Видео-обзор продолжается!
* * *
Ни Юрка, ни Паша, ни Петя не предполагали, что им даже ужинать не захочется: так устали. Скульптор к ним не заходил: ещё утром он предупредил, что у него - четыре экскурсии в музее.
Целый день дети сграбляли скошенное сено, носили кирпичи, месили раствор, учились старому способу кладки стен. Маринка тоже помогала, чем могла, потом, после скромной постной трапезы - овощей и рыбы, спустилась с Катей к реке.
Они со старшей Юркиной сестрой сидели на камне у воды, отбивались от комаров, слушали пение лягушек и наперебой пытались им подражать. Маринка поначалу старалась не замечать страшных разрушений на лице и теле Кати, потом привыкла и просто не обращала на это внимания. Упиваясь травянисто-речным воздухом, она рассуждала о том, как можно вот так, запросто, похоронить себя в одном месте, ничего не увидев в жизни, отказавшись от учебы, "кар-рьер-ры" и всего остального"... Под всем остальным - она подразумевала, естественно, личную жизнь. Тут фантазия девочки разыгралась:
- А вот было бы здорово, если б кто-то насильно запихнул тебя или меня в монастырь! Представляешь: прямо, как в кино, идет служба, меня должны постричь в монахини, - слово "постриг" она принимала в буквальном смысле и не желала себе расстаться с роскошной косой, - а тут в монастырь врываются всадники, и впереди всех - белокурый принц на черном скакуне!..
Катя задумчиво шевелила босой ногой в воде.
- А мне здесь нравится...
Маринка раскатилась на неё, сделав большие глаза:
- Неужто ты смогла бы пр-рожить тут весь свой век?..
- И принца всё ждала бы, он - тоже человек!.. - ответила Катя.
Девчонка восторженно зааплодировала:
- Ой ты! Как настоящая поэтесса! Ты пишешь стихи?
- Да нет, - рассмеялась Катя: - просто, когда мы были маленькие, мама часто играла с нами в "буриме".
К восторгу Маринки прибавилось фамильное любопытство, захотелось непременно поиграть в эту чудную игру.
Катя вспомнила правила, объяснила их длинноволосой русалочке (та ещё днём потеряла резинку от косы и непослушные волосы всё время расплетались) и девочки так увлеклись, что не заметили: солнце давно уже укатилось за поля-леса...
Стало темнеть. Луканенкова-дочь совершенно твердо надумала, что останется ночевать в монастыре: зачем оставаться в пансионате, когда мать в Москве? Но пришла с вечерней службы сестра Аглаида и кротко осведомилась: не устала ли девочка и не пора ли ей вернуться в дом отдыха, так как о ней будут беспокоиться. Сестра Аглаида всё тем же тоном, которого почему-то все послушались, запретила мальчикам покидать стены монастыря, и сама пошла проводить Маринку.
По дороге они остановились на минуту: лишь затем, чтобы в ответ на "Спокойной ночи!" - мирно прогуливавшейся перед сном многодетной династии, пожелать им: "храни вас Бог!".
(Увидев огромную мамашу вне стола, Маринка поняла, что та, вероятно, решила не останавливаться на достигнутом и ждёт пятого.) Девочка захотела поделиться своими наблюдениями о них, да только сестра Аглаида прервала её эмоциональные оценки, напомнив: "не судите, да не судимы будете", - и перекрестила на прощанье.
Мать многочисленного семейства вдруг вернулась и, как бы в противовес только что сказанной общеизвестной фразе, стала излагать своё мнение относительно Маринки и Марьи Павловны.
Безапелляционным тоном она заявила, как непростительно и безответственно со стороны неизвестно где шатающейся целыми днями женщины оставлять девочку без присмотра, когда вокруг (она очертила себя рукой и круг получился действительно изрядный) происходят такие ужасные события! Буквально только что, тридцать минут назад, к островкам осоки, где рыбачат отдыхающие под руководством местных солотчинцев, прибило течением реки труп мужчины.
Он был настолько обезображен, что человека узнали только по светлой шевелюре, гусарским усам и неизменным джинсам...
Маринка зажмурилась, закрыла обеими руками рот, закричала во весь голос... но тот ей изменил: она даже не пикнула
Сестра Аглаида в ужасе перекрестилась, схватила Маринку за руку и повернула в сторону монастыря, всё убыстряя шаг...
* * *
Сашу Трегубова остановили возле музея, когда он окончил последнюю экскурсию и уже собирался домой: он хотел быстро ополоснуться, взять кое-какие инструменты и пойти в монастырь - поработать, пока не стемнело... Только он шагнул за порог, тут-то из машины молниеносно выскочили двое темнокожанных здоровил и, не дав ему даже запереть избу графика Пожалостина, затолкали в машину... В автомобиле они достали фотокарточку, ещё раз сверили её с побледневшим скульптором и мгновенно исчезли... Свидетелей похищения не оказалось: всё было сделано четко, быстро, без единой заминки...
Юрка несказанно обрадовался возвращению девочки и тут же был оглушен новостью...
Их на время оставили одних: лишь дежурная на воротах сестра да две монашенки, запиравшие церковь Святого Духа. Сестра Аглаида почти бегом направилась к настоятельнице.
- Что же делать?.. - Юркин голос повел себя так же предательски. Марин, ты скажешь, что я пошел спать.
Девочка только мотала головой, не издав не звука. Она видела перед собой вежливого уважительного даже к ней - ещё не очень большой девушке (какой она себя считала), спокойного и неизменно доброжелательного скульптора и не могла себе представить...
Мальчишка не нашел, чем вытереть ей слёзы и схватился за кончик косы, как спортсмен на водных лыжах - за канат:
- Маринка! - шепотом звал он её изо всех сил, - Я должен предупредить маму и дядю Лёшу! Вдруг их ждут в доме у...
Тут голос его снова прервался, провалился куда-то внутрь тела. Но к девочке как раз вернулся дар речи. Она вцепилась в парня:
- Ты боишься, что их могут встр-ретить прямо там?..
Мальчишка кивнул и бочком проскользнул мимо трёх монашек. Они говорили о хозяйственных делах и обсуждали проблему, когда им лучше взять в поселковой конюшне подводу, чтобы завтра перевезти сено.
Тут ещё ничего не знали... Жизнь шла своим чередом...
13.
"Император принес государыне лютню, прозванную Безымянной. Пойдем, посмотрим и попробуем сыграть на ней".
Сэй-Сёнагон "Записки у изголовья"
Ехать на мотоцикле оказалось и быстрее, и интереснее, чем на автомобиле. Когда прошел первый страх, заставлявший Анну тесно прижиматься к Алексею, она ослабила объятия и только чуть придерживалась за его поясной ремень.
Захлёбываясь ветром, впервые ощущая удивительное чувство настоящей скорости и движения, Анна пряталась иногда за спину зятя, сжимаясь в комок, потом снова распрямлялась, представляя, что бы с ней творилось, если б она сидела впереди.
Алексей, взбудораженный тесным соприкосновением с горячим беспокойным телом свояченицы, гнал, как только мог, будто бы убегая от неё и от себя...
Где-то в конце третьей четверти пути, дважды заливая по дороге бак и заполнив канистры, сделали привал. Анна вдруг почувствовала, что страшно проголодалась. Благо - ехали в соседнюю область и кругом полно хозяек с полными овощей вёдрами и пустыми кошельками.
Путники купили несколько малосольных и свежих огурцов, кирпич серого хлеба, помидоры, лук и редиску - по ужасающим ценам (понятия Анны в этом вопросе отстали от жизни на пять лет). Алексей настоял, чтобы Анна попробовала черешню с клубникой, взял по кульку ягод на её вкус.
Отправились "в поля" перекусить.
- Лёш, откуда у тебя столько денег? - Анну давно подмывало задать этот не свойственный ей вопрос.
- Да так, подворовываю потихоньку, - равнодушно прошамкал Алексей полным ртом.
Свояченица чуть не подавилась:
- Знаешь, я не воспринимаю уголовный юмор. Он мне плохо действует на пищеварение.
- Да, - согласился он, - я вчера заметил.
- Нет, в самом деле! - не отставала Анна.
- Вот заноза, Анька! Гонорар получил... За постановку в Питере, понятно?
Анну заедала совесть:
- Скажи, какой?
- Да зачем тебе? - удивился Алексей, вспомнив, каких трудов ему стоило выцарапывать эти гроши: чуть ли не дольше, чем оформить спектакль.
- Я же должна знать, сколько ты на нас угрохал, чтобы когда-нибудь вернуть.
- Какая ты нудная, Анна! Опять за рыбу - деньги!..
Алексей побрёл в луговую траву, упал и скрылся из глаз женщины словно Антей набирался сил для остатка пути от матери-Геи.
Напрасно Аня звала его, одна-одинёшенька стоя на шоссе, по которому проносились редкие автомобили. Она пошла по следу примятой травы, сорвала по дороге дикую гвоздику, подивившись, что растут ещё, добрела до него, раскинувшего руки, не сразу замеченного, едва не накрыв его подолом развевающейся юбки...
Присела на корточки. Шепотом позвала:
- Леша-а, - потрогала цветиком разбитую бровь, провела по носу, по губам, терпеливо сносившим щекотку, - Лёшка-а... поехали скорее-е... нам же ещё потом обратно добираться!
Одно веко дрогнуло, приоткрылось. Сквозь образовавшуюся щелочку на Анну хлынул еле сдерживаемый поток буйной энергии...
- Лучше берегись, пока я сам до тебя не добрался!
Она тут же почувствовала себя Красной Шапочкой, которой надо скорее удрать от Серого Волка.
Куда?.. Только к мотоциклу!
Нежданно на небе стали сгущаться тучи, словно на полном серьезе собрался пойти дождь. Анна испугалась, как бы непогода не задержала их в пути. Алексей, порядком подуставший, тоже решил найти любой иной выход, чем мокнуть на мотоцикле ещё полчаса.
Он встал у дороги, вытащил из внутреннего кармана зеленую бумажку. На её запах тут же слетелись две "газели" и один УАЗик, который Алексей сразу отбраковал: тот был до отказа забит тюками и ящиками. Первая "газель" слишком дорого себя оценила, со второй - сторговались. Как Троянский Конь, она приняла в своё лоно и мотоцикл, и женщину с мужчиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49