Увидев паштет, Димка оттаял сердцем. Вольным движением он подхватил из хлебницы батон, в другую руку взял ложку, в три прыжка оказался у стола и энергично принялся за еду, посыпая все вокруг крошками.
Я стояла в дверях кухни, с материнской нежностью наблюдая эту пасторальную картину. Как приятно иметь настоящих друзей. Не беда, что он завалил весь коридор своим альпинистским снаряжением и сейчас сожрет всю еду в доме - есть вещи важнее этого. Я с сомнением посмотрела на огромную сумку с какими-то крючьями, карабинами и веревками, которую Димка шваркнул у входной двери. Димка жевал.
- Димочка, - осторожно начала я, присаживаясь рядом, - скажи мне, пожалуйста, зачем ты притащил к нам все свое снаряжение?
- Не обращай внимания, - махнул рукой Димка. - Знаешь, почему на этот буфет пока никто не польстился?
- Почему? - тускло спросила я.
- Ну, - заулыбался Димка, отваливаясь из-за стола, - во-первых, он страшный. Как паровоз. А во-вторых, он находится на третьем этаже дома.
- Ну и что? - почему-то мне совсем не нравился тон Димки.
- Да ничего, просто лестница там сохранилась только до второго этажа.
- И что ты предлагаешь? - побледнела я.
- Мы с Пашкой залезаем туда с крыши и спускаем этот буфет на тросах.
- Ты хочешь оставить меня молодой вдовой? - бесцветным голосом поинтересовалась я.
- А ты в это время стоишь под окнами и руководишь процессом, - не обращая на меня внимания, продолжал Димка.
- Пашку я тебе не доверю… Я ЧТО? - до меня вдруг дошел смысл Димкиных слов, - Я делаю что? Ты сошел с ума!
- Поздно, - заявил страшным голосом Димка, - как, ты думаешь, мы попали в ту квартиру, чтобы осмотреть буфет?
- Как? - обреченно спросила я.
- На этих тросах и попали, - радостно заявил Пашка, впрыгивая на кухню в одном ботинке, - хватит его прикармливать, а то он приживется и будет спать на кухонном диване.
- Вот еще, - надулся Димка, - ноги моей тут не будет, особенно, если вы буфет этот здесь поставите. Или я, или буфет!
- Ну что ж, - грустно пожала я плечами, засовывая ногу в сапог, - принципы мы уважаем. Слава богу, одним едоком меньше - а то вечно ты как только появишься - сожрешь все вплоть до обойного клея…
- Твоя жена - язва желудка, - поделился с Пашкой Димка.
- И еще какая, - покивала я.
- Уйду, - с тихим достоинством сообщил нам Димка, - и не вернусь, а буфет ваш мерзкий пусть Пушкин тащит.
- Ну и уходи, - отмахнулась я от Димки, - и веревки свои забери. А мы с Пашкой придем, чайку поставим, доедим весь паштет, и кексик секретный из неприкосновенного запаса. С цукатами.
- С цукатами? - грустно спросил Димка. Его душу разрывала внутренняя борьба.
- Апельсиновыми, - покивал Пашка, натянул куртку и одним рывком застегнул молнию, - только ты позабудь о нем навсегда.
- С чего это? - оскорбился вдруг Димка, запрыгивая в свои ботинки.
- Буфет тебе наш не нравится, - начала перечислять я, - ты вон его даже нести не хочешь.
- Кто сказал, что не хочу? - возмутился Димка, подхватывая свою громадную сумку, - это вы непонятно чего копаетесь…
Так мы и отправились за этим буфетом: вывалились в сплошную пелену снега пополам с мутными огнями фонарей и почесали к дому на снос.
Этот дом был в аварийном состоянии, сколько я себя помню. Детьми мы обожали лазить туда, замирая от сладкого ужаса, переполнявшего нас, когда мы обнаруживали там старый докторский халат, потрепанные учебники или спинку от пионерской койки. Тогда нам казалось, что все в этом доме дышало тайной, отголосками страшных событий, которые происходили там когда-то. Ну, про эти события мы почти ничего не знали, но самозабвенно выдумывали их.
На самом же деле дом этот когда-то вмещал в своих стенах какое-то административное учреждение местного масштаба. Москва росла, поглощая подмосковные села, и к шестидесятым годам здание опустело, оказавшись на отшибе одного из новых районов. И без того ветхое, оно переходило от одной общественной организации к другой, денег на капитальный ремонт ни у кого не было, штукатурка осыпалась, многолетний слой краски тоже, канализация вела себя непредсказуемо, а потому это здание, теряясь в кронах высоких деревьев, просто ветшало. Годах в девяностых в нем попробовали возобновить какую-то деятельность, но оказалось, что находиться в этом доме стало опасно. На здание окончательно махнули рукой. Совсем недавно землю, где находилась уродливая громадина, купил какой-то концерн и ветерана определили под снос - обнесли заборчиком и снова забыли. Откуда там взялся буфет, кстати, было совершенно непонятно.
- Кстати, откуда там буфет? - озвучила я свою мысль, отплевываясь от снега.
- От верблюда! - ответил мне Димка, и я решила не разговаривать со средневековым мракобесом. И с подругами своими больше его не знакомить. Так вот.
В полном молчании мы добрались до места, пролезли сквозь дыру в заборе и подошли к темному и заброшенному дому. Выглядел он по меньшей мере зловеще. По спине побежал неприятный холодок - в сочетании с метелью получилось противно.
- Ребят, - тихо проговорила я, - может, ну его на фиг, этот буфет, а?
- Да ты что? - возмутился Пашка, - мы, рискуя жизнями, ищем эту штуку, а ты предлагаешь нам все бросить, именно в тот момент, когда Димка установил на крыше крепления и мы готовы к подвигу?
- Мальчики, - проныла я, - тут очень темно, холодно и скользко, я боюсь, что вы упадете.
Димка только хмыкнул, достал из кармана диких размеров фонарь и щелкнул кнопкой. Метельный полумрак пронизал луч яркого света.
- Стой здесь, - Димка поболтал своим лучом в метельной тьме, - буфет появится из того окна.
- Дурой надо быть, чтобы этого не заметить, - буркнула я, но настоящие мужчины уже не слушали меня.
Они примерились к пожарной лестнице, бросили друг на друга многозначительные взгляды, как космонавты перед полетом на Луну, мол, брат, если тебе суждено погибнуть, то знай, что я всегда буду помнить тебя, и полезли вверх. Пятно света от Димкиного фонаря металось во все стороны, вьюга завывала, а они упорно ползли.
Я зажала рот рукой. Никогда не думала, что мой муж настолько безумен. Вы знакомы с программистом в здравом уме, который поползет зимой в девять вечера на крышу аварийного дома, чтобы потом по стене залезть в окно третьего этажа и спустить из него вниз на тросах какой-то сомнительный буфет? Нет? Тогда вам выпала редкая возможность. Познакомьтесь, это мой муж. Да, воистину я - счастливейшая из женщин. Так и представляю себя в кругу своих подруг.
Приложение №2. Как я хвастаюсь своим мужем на людях
Тихий вечер, круглый стол, накрытый кружевной скатертью, под желтым абажуром. Я сижу в кругу своих подруг. Мы хвастаемся своими мужьями.
Первая подруга (в накинутой на плечи шкуре полярного волка, показывает нам фотографии эскимосов): «Мой муж покорил Северный полюс».
Все (хором): О-о-о-о…
Вторая подруга (держит в руках диплом нобелевского лауреата): «А мой муж победил редкий вирус».
Все (хором): О-о-о-о…
Третья подруга (вся в сверкающих бриллиантах, покручивает на пальце ключи от ламборджини): «А мой муж заработал десять миллионов долларов».
Все (хором): О-о-о-о… (выжидающе смотрят на меня)
Я (крайне волнуясь и краснея): Это… (срывающимся голосом) а мой муж… того… Ну… вытащил ночью из окна третьего этажа на тросах буфет… какой-то…
Гром аплодисментов. Крики «Ура!». Занавес.
Глава вторая, в которой появляется буфет, и мы всю ночь таскаем его по городу (окончание)
- Эй! - Димкин голос прервал мои сладостные размышления, - ты что там, заснула? - Я подняла голову и увидела его восторженную физиономию в дымке метели. Он легко соскользнул с крыши и начал медленно опускаться вниз. Меня передернуло.
- Заснешь тут с вами, - пробормотала я. Если честно, эта затея нравилась мне все меньше и меньше. Димка исчез в окне третьего этажа, и тут перед моим взором предстал Пашка. Он так же плавно прополз по стене и сгинул.
- … - буркнула я и принялась приплясывать на месте в ожидании появления буфета. Из окна слышался грохот и сдавленное чертыханье, периодически бились стекла и хлопали рамы. Луч света от Димкиного фонаря судорожно метался по комнате, и впечатление все это производило отвратительное. Непонятно было, дрожу я от холода, или от страха. На всякий случай я принялась скакать еще ожесточенней.
Между тем в окне наметилась какая-то возня, а затем появились ножки буфета с его, так сказать, нижней частью. Ругательства полились еще интенсивней, и вот буфет рывком вылетел из окна, повис на тросах и, под мелодичный аккомпанемент чертыханий моего мужа, медленно поехал вниз.
Теперь у меня была великолепная возможность рассмотреть этот предмет мебели. Чистая правда: буфет был мерзким. Сказать, что он был чудовищным - ничего не сказать. Не знаю, какой неизвестный гений придумал и спроектировал эту помесь кубика-рубика с роялем, но как ему в голову пришло сделать его таких размеров - ума не приложу. И, даже если наука объяснит мне, чем были обусловлены такие формы и размеры этого чудища, никто в этом мире не сможет обосновать Пашкину к нему привязанность. Между тем буфет, мерно покачиваясь и поскрипывая, полз вниз, надвигаясь на меня с неотвратимостью божьего возмездия.
В окне появилась сияющая Пашкина физиономия:
- Ты это видела?! Какая вещь!
Я рассеянно покивала - один вид этого буфета надолго лишил меня речи. Черная громадина с диким скрежетом опустилась в снег и застыла.
Пашка с Димкой снова появились в окне, с каким-то восторженным кличем перекинули ноги через подоконник, повисли на тросах и начали медленно опускаться вниз.
Так мы с Пашкой стали счастливыми обладателями отличного буфета.
Конечно, с этим уродством мы провозились еще полночи - роскошная, полная всяческих удовольствий жизнь не дается людям просто так. Описывать дорогу домой с буфетом в руках я просто не берусь - сердце любого, мало-мальски склонного к состраданию, человека разорвется. Когда мы дотащились до дома и взгромоздили наш кошмарный буфет в коридоре, сил не было уже ни у кого. Сонный и дрожащий Димка, как и предсказывал Пашка, заявил, что не в состоянии идти в свою одинокую холостяцкую квартиру, и завалился спать на кухне, не дождавшись даже постельного белья.
Я обречено укутала нашего славного альпиниста пледом, подсунула ему под голову подушку, прикрыла за собой дверь и удалилась рассматривать буфет при нормальном свете.
Полюбоваться было на что, тут даже ничего и не скажешь. Буфет заполнил весь коридор и выглядел, как морское чудище, выкинутое на берег штормом. Я с опаской подошла к этому монстру. Тот тоже смотрел на меня недоверчиво, поблескивая стеклами, вставленными в дверцы.
- А… - из-за моего плеча возник Пашка и приобнял меня за талию, - любуешься… Хорош, правда?
- Э-э-э… - задумчиво протянула я, чтобы потянуть время, - можно, милый, задать тебе один вопрос?
- Конечно, - благодушно проурчал Пашка, не чувствуя подвоха.
- Скажи мне, дорогой супруг, - осторожно начала я, - что именно так нравится тебе в этом буфете?
- Ну… - смутился Пашка, - его основательность, старинность, его черный цвет, пузатость… Тебе он совсем не нравится?
- Ну… - замялась я, - я еще не решила.
- Значит… - Пашкин голос предательски дрогнул, - значит, я жизнь кладу на то, чтобы в доме была добротная, красивая вещь, а тебе она не нравится?
- Э-э-э… - дипломатично ответила я, прекрасно зная, что означает такой тон.
- Значит, я из кожи вон лезу, а тебе все равно?
- М-м-м… - меня определенно надо послать с дипломатической миссией в какую-нибудь банановую республику.
- Поговори со мной, - трагически протянул Пашка.
- Как сказать… - я с ужасом припомнила, что на нас медленно надвигается День Всех Влюбленных и пошла на попятную, - ты знаешь, мне он нравится с каждой минутой все больше. Пузатость, опять-таки…
Пашка посмотрел на меня недоверчиво, и спать мы отправились в легком раздражении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40