На пол полетели тюфяки, Катерина расчихалась от пыли, а я всех растолкала, энергично свила себе гнездо и повалилась на пол. После той дряни, которой меня накачали, ноги были как ватные.
- Я, пожалуй, присяду, - сказала Катерина, и тут же села мне на ноги. Бабуля ощупью опустилась с другой стороны и перевела дух.
- Итак, - проговорила она, - мы сидим в вытянутой прямоугольной комнате с дверью и трубами. Судя по всему, это - подвал.
- Ну и чего они хотят этим добиться? - подала я голос.
- Блестящий вопрос, детка. Я тоже об этом думаю, - пробасила бабуля, - почему-то мне слабо верится, что Зямочка добивается моих руки и сердца. Надеюсь, в его планы не входит держать нас тут до скончания веков. Странно, - добавила она задумчиво, - мне всегда казалось, что та старая история давно забыта.
- Никто не забыт, - вздохнула Катерина, - и ничто не забыто.
- Бабуль, - позвала я, - как ты думаешь, он нас подслушивает?
- Наверняка, детка, - заверила меня бабуля, - должна сказать тебе, милая, в жизни у меня еще не было такого паршивого мужичонки, как Зямочка. Удивительно не за что уцепиться глазу, если ты понимаешь, о чем я. - Впрочем, - зачем-то прибавила бабуля громким, свистящим шепотом, - он обалденный мужик, вытворяет что-то неописуемое, у него редкий талант.
- Какого хре… - начала я, но бабуля зажала мне рот и продолжала в полный голос:
- Катенька, ведь ты меня понимаешь?
- Я вас понимаю, Марья Степановна, - вскричала Катерина, которая, кажется, действительно понимала в происходящем куда больше меня, - так понимаю, что вы себе и представить не можете.
- Могу, Катенька, - пробасила бабуля, - вполне могу. Видела бы ты Зямочку в приватной обстановке, не была бы столь категорична - анекдотическая картина. Он красив, - добавила бабуля шепотом, - невероятно красив. Всегда любила стройных мужчин. Нет ничего отвратительнее жирных старикашек.
- Ну вас обеих к черту, - разозлилась я, - не желаю обсуждать вашего Зямочку, да еще и в приватной обстановке!
- Вот уж кому следовало бы полюбоваться на эту душераздирающую картину, так это тебе, - фыркнула бабуля, - с целью устранения иллюзий. Ты бы поняла, - просвистела она шепотом, - что пожилой мужчина может быть очень привлекателен.
Бабуля с Катериной залились смехом, словно у них наготове была парочка Зямочек, готовых сию же секунду продемонстрировать мне все свои неоспоримые достоинства.
- Пожалуй, воздержусь, - замахала руками я, - у меня слабые нервы.
Не знаю, чего добивалась бабуля, но после моих слов кто-то заковырялся в замке двери нашего подвала, пощелкал, погремел, и дверь со скрежетом распахнулась. В ту же секунду вспыхнул свет. Бабуля предупреждала, что он будет ярким, но никто не сказал нам, что ярким настолько. Я вскрикнула и зажмурилась, спрятав голову в ладонях.
- Значит, Машенька, - раздался голос Зямочки, - у меня не за что зацепиться глазу?
- Да уж похвастаться нечем, - процедила бабуля.
- А у твоего Карлыча, стало быть, глазу есть за что зацепиться? - продолжал Зямочка дрожащим голосом.
- Зямочка, - сказала бабуля тихо и страшно, - тут дети. Если ты немедленно не прекратишь этот неприятный скандал, я сделаю все, чтобы он прекратился - и немедленно.
Наконец- то я смогла разлепить глаза, и сквозь слезы, навернувшиеся от невероятно, неописуемо острого света разглядела Зямочку. Тот был бледен, по его аскетической (как на картинах Босха) физиономии разлилась болезненная прозелень. Облачен был наш похититель в стеганный атласный халат, из ворота которого торчала тощая кадыкастая шея, обмотанная цветастым платком (видимо, Зямочке казалось, что платок придает ему изысканный и утонченный вид). На ногах у Зямочки обнаружились мягкие войлочные туфли, весьма неуместные для импровизированного пыточного застенка, который они тут организовали. Позади Зямочки маячили две массивные фигуры. Одна из этих фигур принадлежала нашему однофамильцу, разыгрывавшему большого босса в Зямочкином гараже.
«Негодяи. Кругом негодяи», - подумала я, с достоинством отвернулась и принялась разглядывать место нашего заключения. Выяснилось, что мы - молодцы, и в ориентировании на ночной местности нам нет равных. Лично я выписала бы нам пару почетных грамот, а, может быть, и вручила бы по ордену. Да что там ордена - наши таланты достойны ценного приза! Мы действительно угодили в серый бетонный подвал с трубами, лампой под потолком (черт, почему же она такая яркая?), горой каких-то тюфяков и валялись на полу у двери. Как говорится, отличное начало чудесного дня.
- Встань, когда я с тобой разговариваю, - гаркнул Зямочка так, что я подпрыгнула.
- И не подумаю, - пробасила бабуля с пола, устраиваясь поудобнее.
- Хорошо, - скривился тот, словно разом заглотил целый лимон, - будем беседовать так.
- Рада, - кивнула бабуля, закидывая ногу на ногу, - что мы понимаем друг друга.
- Вы целиком в моей власти, - начал Зямочка, беря себя в руки, - надеюсь, вы отдаете себе в этом отчет.
- Предположим, - усмехнулась бабуля.
- Машка, прекрати разыгрывать из себя оскорбленную невинность, - закатил глаза Зямочка, - я сдержанно перенес, когда ты вышла замуж за это ничтожество, за это травоядное, за этого никчемного, пресного, невыносимо…
- Довольно, - взмахнула рукой бабуля, - я в восторге от твоего красноречия, можешь продолжать по делу. Когда ты выпустишь нас отсюда?
- Не выпущу, пока не узнаю имена всех, кого ты впутала в это дело. Номера счетов, названия организаций - мне нужна вся информация, - с достоинством сложил руки на груди Зямочка.
- Вот мы и приехали, - просвистела я в Катеринино ухо, - ему нужны счета и названия организаций. Парень явно обратился по адресу, - Катерина обреченно покачала головой и прикрыла глаза.
- К тому же я никак не пойму, чего ты добиваешься, - продолжал Зямочка.
- Мне нужен «Автопортрет», - заявила бабуля, - не делай такие глаза, Зямочка, я сразу тебе об этом сказала.
- Да как ты не понимаешь, - задохнулся Зямочка, - как ты не понимаешь, что влезла в дело о миллионах! Влезла, и с невероятной наглостью требуешь себе «Автопортрет»! Откуда ты о нем вообще узнала? С чего ты взяла, что за эти три года он еще не утек в частную коллекцию?
- Тряс бы ты тут сейчас так гузкой, дорогуша, - фыркнула бабуля, - если бы этот «Автопортрет» куда-нибудь утек.
Зямочкины бугаи побагровели и мелко задрожали. На всякий случай я вжалась поглубже в наши тюфяки и притворилась мебелью. Поймите меня правильно, я ничуть не сомневаюсь в бабулиных бойцовских качествах, но кто знает, сколько бугаев притаилось за дверью, и скольких из них бабуля успеет вырубить до того, как сюда подтянутся силы ОМОНа и конной милиции.
- Хорошо, - по-людоедски осклабился Зямочка, демонстрируя свою шикарную вставную челюсть, - будем по делу. Я хочу узнать лишь одну вещь: чьи интересы ты тут представляешь?
- Не твоего ума дело, - отрубила бабуля, - мне нужен «Автопортрет» и баста.
- Машка, это невероятная, ни с чем не сравнимая наглость, - взвился Зямочка, - вмешиваться в мои дела, захватывать в плен моего племянника…
- Так это был наш хваленый Гена? Продолжатель дела и наследник империи? - изумилась бабуля.
- Да, - гаркнул Зямочка.
- Как он вырос, - покачала головой бабуля, - как быстро растут дети, Зямочка, а? Вот и моя внучка, Галочка, еще вчера играла в куклы, а сегодня - такая красавица… Да вот же она, лежит рядом со мной в подвале, куда ты нас посадил. Не бойся, моя прелесть, - бабуля зажала мою шею в железный захват и принялась гладить по голове, - дядя Вася не очень страшный, у него кишка тонка…
- Машка, - прорычал Зямочка.
- Да, Зямочка, да, - продолжала бабуля умиленно. Я чудом извернулась из ее крепких объятий и без сил упала на Катерину.
- Машка, - бедный Зямочка пошел багровыми пятнами и заиграл кадыком, - эти парни могут пристрелить тебя в два счета, так что не перебивай меня! Ты вмешиваешься в мои дела, заметь, в очень большие дела, провоцируешь нас на убийство, захватываешь Гену в заложники и требуешь «Автопортрет»! Неслыханная наглость!
- Ты слышишь, детка, - доверительно склонилась ко мне бабуля, - мы спровоцировали их на убийство.
- Блин, - поежилась я, отодвигаясь на случай, если бабуле снова придет в голову заключить меня в объятия.
- Нет нам прощения, - продолжала бабуля сокрушенно. - Слушай, - прорычала вдруг она, - ты долго будешь мне тут мозги канифолить? Что это за театр с заключением нас в подвале? Что за драма с каким-то мейерхольдовским оттенком? Что за Яичкин такой?
- К-какой Яичкин? - спросил Зямочка, пожевав губами.
- Ну, этот чертов художник, налабавший эту дурацкую картину? - неистовствовала бабуля, - ты тоже, хорош, гусь, ввязался в какую-то ерунду! Это же уму неподвластно, чем теперь вынуждены заниматься приличные люди! Я не столько в обиде на тебя, что ты приложил меня по кумполу, сколько не понимаю, ради чего ты это сделал! Ради шедевра какого-то Яичкина? Ну ладно, меня в это дело ввязаться заставили обстоятельства, но тебе-то зачем лезть в это все? Марать руки убийством? Как тебе не стыдно, Зямочка? Ты всегда был редкостным жучарой, но - убийство?
- Знаешь что, - всплеснул руками Зямочка, - ты… ты… Ты! - тут Зямочка до корней волос залился багровым, рванул свой дурацкий шейный платок и принялся ловить ртом воздух. Потом Зямочка кинул на бабулю взгляд, полный невысказанной муки, махнул своим бравым ребятам и пулей вылетел из подвала.
Загрохотала дверь и снова погас свет.
- …, - сказала я, - восхитительно поговорили.
Короче, вторые переговоры за последние два дня были провалены.
Глава двадцатая, в которой мы с Катериной узнаем три правила настоящей соблазнительницы
- Итак, дорогая, - шептала бабуля Катерине, - учитывая, как на тебя пялился тот здоровячок, который не является нашим обднофамильцем, ты - наша тяжелая артиллерия.
- По-моему, Марья Степановна, - шептала Катерина в ответ, - ваш Зямочка пялился на вас гораздо больше.
- Катенька, мы уже обсуждали этот вопрос, - свистела бабуля, - Зямочка вряд ли поведется, если я вдруг начну разыгрывать страстную любовь к нему, и будет начеку. Дорогая, поверь, это не так сложно, как тебе кажется. Ты взрослая, красивая, опытная женщина…
- Марья Степановна, - шептала взрослая, красивая, опытная женщина, - мне страшно, и ничего не получится. Да и зачем его соблазнять? Мне совершенно не улыбается разводить нежности с каким-то незнакомым мужиком.
- Дорогая моя, - терпеливо говорила бабуля, - наша цель - не организовать тут порнографический кружок, а действительно соблазнить, запасть парню в душу, чтобы он почувствовал не животное влечение, а истинную ответственность и почти любовь.
- Вот-вот, - вздыхала Катерина, - может, на порнографический кружок я еще как-то и сгожусь, но вот дальше - увольте, пользы от меня не будет. Да и какой смысл?
- А смысл, милая, в том, что, проникнувшись любовью и уважением, наш Цербер собственноручно выпустит нас отсюда, а, в идеале, и «Автопортрет» нам принесет.
И так до бесконечности. Бабуля уламывала Катерину пустить в ход свои неоспоримые чары уже битый час. За это время я успела подремать (благо, тюфяков Зямочка навалил нам предостаточно), посчитать слонов и накидать в уме план статьи про весенний авитаминоз и методы борьбы с ним (насколько я знаю Светку, на апрель у нас всегда стоит весенний авитаминоз, и пишу всегда про него я).
Спустя полчаса после Зямочкиного беспорядочного отступления, свет в нашей темнице вновь зажегся, и к нам вошли Перевалов с напарником. Вооружены парни были до зубов, а потому бабуля, попримерявшись некоторое время то к одному, то к другому, оставила мысль о нападении с применением насилия на другой раз. Однофамилец втащил к нам биотуалет, а напарник пристроил его в дальнем углу за трубами. Потом парнище (здоров он был как боров) принялся подробно объяснять, как этим самым туалетом пользоваться («Ну ты еще штаны спусти, стюардесса хренова», - пророкотала бабуля).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40