Бандиты на меня напали? Или я руки на себя уже наложила, как в «Солярисе»? Вернется и найдет в квартире мой хладный труп, станет мучаться страшными угрызениями совести, но будет уже поздно», - тут глаза мои снова увлажнились, и я принялась трагически всхлипывать. - «А, может быть, он вовсе и не к Димке ушел?», - эта мысль подкосила меня на корню. - «Не к Димке, а к коварной соблазнительнице, и теперь с ней в пятнадцатый раз пересматривает второго «Властелина колец» в переводе Гоблина, печет пироги, шьет зимнюю одежду для кота, собирает старую мебель, поливает цветы и принимает ванну с резиновыми утятами!», - мои тихие слезы перешли в рыдания. - «А как же наш миленький маленький котик? Он и его предал? Я-то ладно, но вот котик не переживет этого удара», - память услужливо предоставила мне светлый облик нашего миленького маленького одиннадцатикилограммового котика, мирно дрыхнущего на батарее, развалив по ней свое толстое пузо (в другом состоянии я видела его крайне редко).
Тут холодная ярость захлестнула меня. Я утерла слезы, поплотнее запахнула пальто и решительно огляделась в поисках Лени. «Ушли мы, значит?» - мстительно думала я, - «вот так взяли и покинули родную жену? Хорошо, посмотрим, кому из нас плохо будет…»
- Галина, - Леня возник как по заказу - прямо из-за моего плеча, - вот и я, польщен, что вы дождались.
Я выплюнула бычок, затерла его каблуком в снег, пригладила волосы и соблазнительно оскалилась:
- Милый Леня, - не ручаюсь, что привожу свои слова дословно, но говорила я что-то вроде этого, - хочу фиесты!
Леня, как ни странно, воспринял мою короткую, но на редкость экспрессивную речь адекватно, поймал такси, покидал туда мои пакеты, водрузил меня саму, пристроился рядом, дал отмашку водителю и тот газанул что было сил. Я достала из сумки мобильник и демонстративно отключила его. Леня ободряюще улыбнулся мне.
Короче, фиеста начиналась.
Глава пятая, в которой мы с Леней поем, а супружеская верность торжествует
Праздничек удался на славу. Если когда-нибудь меня спросят: «Все ли возможности повеселиться использовали вы с Леней в тот вечер?», я гордо отвечу: «Все». И ничуть не покривлю душой.
Мы плясали в «Китайском летчике» под какую-то растаманскую группу и устроили дебош в суши-баре (я прилепила крошечного осьминога на манер почетного ордена себе на грудь, вскарабкалась на табурет и зачитала манифест в защиту морских обитателей). В безымянной кофейне напротив моей работы мы неожиданно встретили мою доблестную начальницу, сделавшую мне в туалете строгое внушение, что если я не опомнюсь, она поставит в план следующего номера статью про целлюлит и поручит ее написание мне. Я слабо отбивалась. Потом мы с Леней продолжили плясать. Потом я устроила короткую, но зажигательную потасовку с барышней, претендовавшей на руку и сердце Лени. Насколько я помню, Леню я отбила (или он меня?), и мы каким-то образом оказались на крыше, с которой открывался потрясающий вид на заснеженную ночную Москву.
Впрочем, говорю это я только потому как предполагаю, что с крыши в центре Москвы должен был открываться потрясающий вид - а тогда мне хоть процессию с факелами устраивай прямо под носом - даже и не почешусь. На крыше мы еще выпили и опять поплясали (к тому времени вторая, наиболее вменяемая моя субличность потеряла всякую надежду меня образумить и окончательно затихла). Бразды правления безраздельно получила фам фатале.
Тут- то и произошло страшное. За каким-то хреном я наврала Лене, что всю жизнь мечтала петь. Срывающимся от волнения голосом я поведала ему трогательную историю (разумеется, лживую от начала и до конца) про одинокую и несчастную девочку (то есть себя), обладающую редкостным певческим талантом, которую злая и коварная судьбина заставила распроститься со своей мечтой навсегда. В особенно трогательных местах мы с Леней всплакнули, а потом он заявил, что мы с ним -родственный души.
- Я понял это сразу, - всхлипывал он у меня на груди, - сразу, как увидел тебя! - он порыдал еще немного, а потом потупился и выдохнул. - Я живу только когда пою…
Некоторое время мы смотрели друг на друга, а потом сделали то, что должны были сделать. Мы с Леней запели. «Ой, то не вечер, то не вечер». А потом «Как на быстрый Терек, на высокий берег». И еще: «Я искала тебя ночами-чами-чами». «Парней так много холостых, а я люблю женатого». «Лейся песня на просторе» и на закуску «Сиреневый туман над нами проплывает».
Оценить весь ужас происходящего я не берусь, утешая себя тем, что хорошо поставленный баритон Лени начисто заглушил мои дикие вопли. По крайней мере, мне очень хочется в это верить. Пугает то искреннее наслаждение, которое мы с Леней испытали в момент пения. Мы чувствовали себя королями рок-н-ролла. Богами сцены. Хором ангелов, спустившихся на землю. Мы парили над толпой, а души наши рвались в серое клокастое небо.
Завывал ветер, сменившийся противным снегопадом, но мы не замечали ничего. Мы увлеклись настолько, что под конец дошли до небольших театрализованных постановок - Леня изображал всю метафизическую массу холостых и женатых парней, а я демонстрировала свою горячую любовь к ним. Леня показывал воображаемому залу необыкновенный простор Терека, а я - гнала туда сорок тысяч лошадей и казаков. Леня патетически вскидывал руки к небу, обращаясь к невидимому кондуктору, умоляя его, чтобы тот не спешил, а я плотно вошла в роль любимой девушки.
Как мы спустились с этой крыши - не спрашивайте.
К моему дому мы подрулили в третьем часу ночи. Уж не знаю, чья это была идея - нагрянуть ко мне, но в тот момент мы с Леней достигли такого душевного единения, что расстаться казалось нам преступлением.
Вывалившись из машины, приплясывая, мы направились к дому, в лифте я нашла ключи от нашего с Пашкой семейного гнездышка и полностью приготовилась к мстительной супружеской измене. Настало время вендетты. Леня тем временем попытался спеть песню про соловья - российского славного птаха. Лихой припев: «И с полей уносится печаль, из груди уходит прочь тревога» лился по подъезду.
Пока я пыталась попасть ключом в замочную скважину, Леня грустно вздыхал, а потом вдруг положил мне на плечо ладонь и проникновенно сказал:
- Галина, я никогда не забуду этот вечер.
- Кто ж такое забудет, - отмахнулась я, силясь впихнуть ключ в замок.
- И я надеюсь, что ты когда-нибудь сумеешь простить меня, - не унимался Леня.
- Что? - обернулась я, всецело захваченная ликованием: дверь наконец-то поддалась.
- Я говорю, - со слезой в голосе простонал Леня, - прости меня, Галина!
- В смысле? - нахмурилась я.
- В прямом, - вздохнул Леня. В тот же момент на лестничную клетку с невероятной быстротой откуда-то выскочили трое здоровых мужиков и начали медленно приближаться ко мне.
- Эй! Полегче! - звонко выкрикнула я, сделав неуверенный шаг назад. Куда там… Мне грубо зажали рот и впихнули вместе с Леней в открытую квартиру. С леденящим душу грохотом дверь захлопнулась, и все мы погрузились в кромешную тьму.
Началась неясная и весьма хаотичная схватка в коридоре, погруженном во мрак.
Приложение № 5. Вещи, о которых я подумала, когда дверь квартиры захлопнулась
Помнится, тогда я подумала о следующих вещах:
1. (сосредоточенно) я не успела написать завещание;
2. (со стыдом) мне совершенно нечего завещать родственникам;
3. (с радостью) вот и правильно, не фига добро разбазаривать!
4. (с возмущением) как? За столько лет я не нажила ни одной ценной вещи?
5. (с грустью) теперь-то Пашка попляшет;
6. (с угрызениями) а кто будет писать про восьмое марта?
7. (с ужасом) неужели действительно Николай Аполлинарьевич?
8. (с мстительным восторгом) бабуля убьет всех, кто к этому причастен;
9. (обречено) но мне уже будет все равно;
10. (закусив губу) а кота они не тронут?
11. (пораженная внезапным открытием) а меня?!
12. (на грани нервного обморока) что надо этим козлам?
13. (с сомнением) неужели моя девичья честь?
14. (устало) уже наконец кто-нибудь догадается включить свет?
Глава пятая, в которой мы с Леней поем, а супружеская верность торжествует (окончание)
Несмотря на то, что два литра пива начисто лишили меня воли к победе, я каким-то чудом сумела вывернуться из крепкого захвата злодеев. И сразу врезалась носом в чью-то непробиваемую спину. Из глаз моих брызнули слезы, я шагнула назад, наступила кому-то на ногу и с хлюпающим звуком, как в драках индийского кино, заехала рукой по чьей-то физиономии. Коридор огласился сразу несколькими воплями - судя по всему, злоумышленники тоже пали жертвами собственного боевого искусства.
- А-а-а-а! - это я наконец-то вспомнила, что приличные барышни делают в таких случаях, и завопила что было мочи. Все затихли, оглушенные, и в тот же момент коридор озарился ярким светом - Леня все-таки догадался дотянуться до выключателя. Все молчали, переводя дух, и за эти десять секунд я успела рассмотреть нападавших.
О… Эти лица мне были хорошо знакомы. То есть, не конкретно эти лица - вообще тип подобных физиономий. Ко мне нагрянули бандитские шестерки - шелковые рубашки, расстегнутые на груди так, чтобы были видны массивные золотые цепи, кожаные куртки (тоже расстегнутые, несмотря на метель и февраль), брюки со стрелками и барсетки, висящие на кистях руки (интересно, они хоть в туалете их снимают?). Стало очень страшно. Если честно, до сих пор жизнь моя складывалась так, что мне ни разу не приходилось общаться в одиночку с агрессивно настроенными бандитами. С бабулей все было как-то проще - из любой схватки она всегда выходила победителем - будь то банальная игра мускулами (в таком случае в ход шли все тяжелые предметы и ужасающе нечестная тактика) или поединок интеллектов.
Однако молчание начинало затягиваться. Уж не знаю, может быть у них это - способ психологического давления на клиента, но на всякий случай я прервала тишину первой.
- Леня, - прошептала я дрожащим голосом, - как ты мог?
- Я извиняюсь, - потупился тот.
- Он извиняется! - патетически воскликнула я, призывая в свидетели всех присутствующих, - вы слышали? Он извиняется… Ну, тогда это начисто меняет дело…
- Хватит тут Санта-Барбару разводить, - строго прикрикнул на нас самый мордатый бандюган. Рыло, - обратился он к Лене, - разводи кошелку.
- Рыло? - живо заинтересовалась я, - чудно! Более точного определения тебе подобрать невозможно.
- Это от фамилии! - выкрикнул Леня, побагровев, - Рыльцов! Хорошая фамилия…
- С кучей производных, - вставила я.
- Хватит базары гнилые нам тут пороть! - разъярился мордатый, - где секретер, кочерга?
- Какой секретер? - сглотнув, спросила я. - К-какая кочерга?
- Такой секретер, - противно, но очень похоже передразнил меня мордатый, - тот, что ты и еще два вафела из домика под снос умыкнули. А кочерга - это ты.
- Б-буфет? - уточнила я, дипломатично пропустив мимо ушей «кочергу».
- Секретер! - гаркнул мордатый, оплевав меня с ног до головы, - я по два раза не повторяю.
Несмотря на крайне неучтивое обращение с собственной персоной, я почувствовала, что с души моей свалился камень весом примерно в тонну. Все встало на свои места. Ребята пришли за своим буфетом, или как его там, сейчас они унесут это кошмар прочь из моей жизни, мы с Пашкой помиримся и больше никогда не будем ссориться.
Широко улыбаясь, я указала себе за спину. Никто не прореагировал. Все выжидающе смотрели на меня.
Я повторила свой жест.
- Она чего? - тихо спросил у Лени один из бандюков.
- Не знаю, - так же тихо ответил он.
- Секретер гони! - начал злиться мордатый.
Я улыбнулась еще шире и снова указала себе за спину, куда мы с Пашкой поставили буфет.
- Ты мне ваньку не валяй, - мордатый окончательно впал в бешенство, - и под дуру не коси!
Тут я, наконец, соблаговолила обернуться. Это было уже слишком.
Буфета в коридоре нашей с Пашкой квартиры не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Тут холодная ярость захлестнула меня. Я утерла слезы, поплотнее запахнула пальто и решительно огляделась в поисках Лени. «Ушли мы, значит?» - мстительно думала я, - «вот так взяли и покинули родную жену? Хорошо, посмотрим, кому из нас плохо будет…»
- Галина, - Леня возник как по заказу - прямо из-за моего плеча, - вот и я, польщен, что вы дождались.
Я выплюнула бычок, затерла его каблуком в снег, пригладила волосы и соблазнительно оскалилась:
- Милый Леня, - не ручаюсь, что привожу свои слова дословно, но говорила я что-то вроде этого, - хочу фиесты!
Леня, как ни странно, воспринял мою короткую, но на редкость экспрессивную речь адекватно, поймал такси, покидал туда мои пакеты, водрузил меня саму, пристроился рядом, дал отмашку водителю и тот газанул что было сил. Я достала из сумки мобильник и демонстративно отключила его. Леня ободряюще улыбнулся мне.
Короче, фиеста начиналась.
Глава пятая, в которой мы с Леней поем, а супружеская верность торжествует
Праздничек удался на славу. Если когда-нибудь меня спросят: «Все ли возможности повеселиться использовали вы с Леней в тот вечер?», я гордо отвечу: «Все». И ничуть не покривлю душой.
Мы плясали в «Китайском летчике» под какую-то растаманскую группу и устроили дебош в суши-баре (я прилепила крошечного осьминога на манер почетного ордена себе на грудь, вскарабкалась на табурет и зачитала манифест в защиту морских обитателей). В безымянной кофейне напротив моей работы мы неожиданно встретили мою доблестную начальницу, сделавшую мне в туалете строгое внушение, что если я не опомнюсь, она поставит в план следующего номера статью про целлюлит и поручит ее написание мне. Я слабо отбивалась. Потом мы с Леней продолжили плясать. Потом я устроила короткую, но зажигательную потасовку с барышней, претендовавшей на руку и сердце Лени. Насколько я помню, Леню я отбила (или он меня?), и мы каким-то образом оказались на крыше, с которой открывался потрясающий вид на заснеженную ночную Москву.
Впрочем, говорю это я только потому как предполагаю, что с крыши в центре Москвы должен был открываться потрясающий вид - а тогда мне хоть процессию с факелами устраивай прямо под носом - даже и не почешусь. На крыше мы еще выпили и опять поплясали (к тому времени вторая, наиболее вменяемая моя субличность потеряла всякую надежду меня образумить и окончательно затихла). Бразды правления безраздельно получила фам фатале.
Тут- то и произошло страшное. За каким-то хреном я наврала Лене, что всю жизнь мечтала петь. Срывающимся от волнения голосом я поведала ему трогательную историю (разумеется, лживую от начала и до конца) про одинокую и несчастную девочку (то есть себя), обладающую редкостным певческим талантом, которую злая и коварная судьбина заставила распроститься со своей мечтой навсегда. В особенно трогательных местах мы с Леней всплакнули, а потом он заявил, что мы с ним -родственный души.
- Я понял это сразу, - всхлипывал он у меня на груди, - сразу, как увидел тебя! - он порыдал еще немного, а потом потупился и выдохнул. - Я живу только когда пою…
Некоторое время мы смотрели друг на друга, а потом сделали то, что должны были сделать. Мы с Леней запели. «Ой, то не вечер, то не вечер». А потом «Как на быстрый Терек, на высокий берег». И еще: «Я искала тебя ночами-чами-чами». «Парней так много холостых, а я люблю женатого». «Лейся песня на просторе» и на закуску «Сиреневый туман над нами проплывает».
Оценить весь ужас происходящего я не берусь, утешая себя тем, что хорошо поставленный баритон Лени начисто заглушил мои дикие вопли. По крайней мере, мне очень хочется в это верить. Пугает то искреннее наслаждение, которое мы с Леней испытали в момент пения. Мы чувствовали себя королями рок-н-ролла. Богами сцены. Хором ангелов, спустившихся на землю. Мы парили над толпой, а души наши рвались в серое клокастое небо.
Завывал ветер, сменившийся противным снегопадом, но мы не замечали ничего. Мы увлеклись настолько, что под конец дошли до небольших театрализованных постановок - Леня изображал всю метафизическую массу холостых и женатых парней, а я демонстрировала свою горячую любовь к ним. Леня показывал воображаемому залу необыкновенный простор Терека, а я - гнала туда сорок тысяч лошадей и казаков. Леня патетически вскидывал руки к небу, обращаясь к невидимому кондуктору, умоляя его, чтобы тот не спешил, а я плотно вошла в роль любимой девушки.
Как мы спустились с этой крыши - не спрашивайте.
К моему дому мы подрулили в третьем часу ночи. Уж не знаю, чья это была идея - нагрянуть ко мне, но в тот момент мы с Леней достигли такого душевного единения, что расстаться казалось нам преступлением.
Вывалившись из машины, приплясывая, мы направились к дому, в лифте я нашла ключи от нашего с Пашкой семейного гнездышка и полностью приготовилась к мстительной супружеской измене. Настало время вендетты. Леня тем временем попытался спеть песню про соловья - российского славного птаха. Лихой припев: «И с полей уносится печаль, из груди уходит прочь тревога» лился по подъезду.
Пока я пыталась попасть ключом в замочную скважину, Леня грустно вздыхал, а потом вдруг положил мне на плечо ладонь и проникновенно сказал:
- Галина, я никогда не забуду этот вечер.
- Кто ж такое забудет, - отмахнулась я, силясь впихнуть ключ в замок.
- И я надеюсь, что ты когда-нибудь сумеешь простить меня, - не унимался Леня.
- Что? - обернулась я, всецело захваченная ликованием: дверь наконец-то поддалась.
- Я говорю, - со слезой в голосе простонал Леня, - прости меня, Галина!
- В смысле? - нахмурилась я.
- В прямом, - вздохнул Леня. В тот же момент на лестничную клетку с невероятной быстротой откуда-то выскочили трое здоровых мужиков и начали медленно приближаться ко мне.
- Эй! Полегче! - звонко выкрикнула я, сделав неуверенный шаг назад. Куда там… Мне грубо зажали рот и впихнули вместе с Леней в открытую квартиру. С леденящим душу грохотом дверь захлопнулась, и все мы погрузились в кромешную тьму.
Началась неясная и весьма хаотичная схватка в коридоре, погруженном во мрак.
Приложение № 5. Вещи, о которых я подумала, когда дверь квартиры захлопнулась
Помнится, тогда я подумала о следующих вещах:
1. (сосредоточенно) я не успела написать завещание;
2. (со стыдом) мне совершенно нечего завещать родственникам;
3. (с радостью) вот и правильно, не фига добро разбазаривать!
4. (с возмущением) как? За столько лет я не нажила ни одной ценной вещи?
5. (с грустью) теперь-то Пашка попляшет;
6. (с угрызениями) а кто будет писать про восьмое марта?
7. (с ужасом) неужели действительно Николай Аполлинарьевич?
8. (с мстительным восторгом) бабуля убьет всех, кто к этому причастен;
9. (обречено) но мне уже будет все равно;
10. (закусив губу) а кота они не тронут?
11. (пораженная внезапным открытием) а меня?!
12. (на грани нервного обморока) что надо этим козлам?
13. (с сомнением) неужели моя девичья честь?
14. (устало) уже наконец кто-нибудь догадается включить свет?
Глава пятая, в которой мы с Леней поем, а супружеская верность торжествует (окончание)
Несмотря на то, что два литра пива начисто лишили меня воли к победе, я каким-то чудом сумела вывернуться из крепкого захвата злодеев. И сразу врезалась носом в чью-то непробиваемую спину. Из глаз моих брызнули слезы, я шагнула назад, наступила кому-то на ногу и с хлюпающим звуком, как в драках индийского кино, заехала рукой по чьей-то физиономии. Коридор огласился сразу несколькими воплями - судя по всему, злоумышленники тоже пали жертвами собственного боевого искусства.
- А-а-а-а! - это я наконец-то вспомнила, что приличные барышни делают в таких случаях, и завопила что было мочи. Все затихли, оглушенные, и в тот же момент коридор озарился ярким светом - Леня все-таки догадался дотянуться до выключателя. Все молчали, переводя дух, и за эти десять секунд я успела рассмотреть нападавших.
О… Эти лица мне были хорошо знакомы. То есть, не конкретно эти лица - вообще тип подобных физиономий. Ко мне нагрянули бандитские шестерки - шелковые рубашки, расстегнутые на груди так, чтобы были видны массивные золотые цепи, кожаные куртки (тоже расстегнутые, несмотря на метель и февраль), брюки со стрелками и барсетки, висящие на кистях руки (интересно, они хоть в туалете их снимают?). Стало очень страшно. Если честно, до сих пор жизнь моя складывалась так, что мне ни разу не приходилось общаться в одиночку с агрессивно настроенными бандитами. С бабулей все было как-то проще - из любой схватки она всегда выходила победителем - будь то банальная игра мускулами (в таком случае в ход шли все тяжелые предметы и ужасающе нечестная тактика) или поединок интеллектов.
Однако молчание начинало затягиваться. Уж не знаю, может быть у них это - способ психологического давления на клиента, но на всякий случай я прервала тишину первой.
- Леня, - прошептала я дрожащим голосом, - как ты мог?
- Я извиняюсь, - потупился тот.
- Он извиняется! - патетически воскликнула я, призывая в свидетели всех присутствующих, - вы слышали? Он извиняется… Ну, тогда это начисто меняет дело…
- Хватит тут Санта-Барбару разводить, - строго прикрикнул на нас самый мордатый бандюган. Рыло, - обратился он к Лене, - разводи кошелку.
- Рыло? - живо заинтересовалась я, - чудно! Более точного определения тебе подобрать невозможно.
- Это от фамилии! - выкрикнул Леня, побагровев, - Рыльцов! Хорошая фамилия…
- С кучей производных, - вставила я.
- Хватит базары гнилые нам тут пороть! - разъярился мордатый, - где секретер, кочерга?
- Какой секретер? - сглотнув, спросила я. - К-какая кочерга?
- Такой секретер, - противно, но очень похоже передразнил меня мордатый, - тот, что ты и еще два вафела из домика под снос умыкнули. А кочерга - это ты.
- Б-буфет? - уточнила я, дипломатично пропустив мимо ушей «кочергу».
- Секретер! - гаркнул мордатый, оплевав меня с ног до головы, - я по два раза не повторяю.
Несмотря на крайне неучтивое обращение с собственной персоной, я почувствовала, что с души моей свалился камень весом примерно в тонну. Все встало на свои места. Ребята пришли за своим буфетом, или как его там, сейчас они унесут это кошмар прочь из моей жизни, мы с Пашкой помиримся и больше никогда не будем ссориться.
Широко улыбаясь, я указала себе за спину. Никто не прореагировал. Все выжидающе смотрели на меня.
Я повторила свой жест.
- Она чего? - тихо спросил у Лени один из бандюков.
- Не знаю, - так же тихо ответил он.
- Секретер гони! - начал злиться мордатый.
Я улыбнулась еще шире и снова указала себе за спину, куда мы с Пашкой поставили буфет.
- Ты мне ваньку не валяй, - мордатый окончательно впал в бешенство, - и под дуру не коси!
Тут я, наконец, соблаговолила обернуться. Это было уже слишком.
Буфета в коридоре нашей с Пашкой квартиры не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40