Гигантский бронзовый крест над алтарем, витражи с изображением библейских сцен, благостный покой и сладкий аромат фимиама — все это придавало ему силы.
На скамье во втором ряду слева сидела Грейс. Она была одна. Если она и слышала, как вошел Барлоу, то не подала виду. Ее взор был устремлен на крест.
По проходу между рядами Барлоу подошел к ней и опустился на скамью рядом. Грейс шептала молитву. Он подождал, пока она смолкнет, потом сказал:
— Вторая попытка тоже провалилась.
— Мне это известно.
— Что же теперь?
— Будем следовать за ними по пятам.
— Но где?
— Повсюду, — сначала она говорила тихо, едва слышно, почти шепотом, но постепенно голос становился громче, обретая мощь и убежденность, пока зловещее эхо его не покатилось под мрачными сводами нефа. — Они нигде не найдут ни покоя, ни убежища. Они не дождутся от нас пощады. Мы будем безжалостны и неумолимы, бдительны и тверды. Мы будем псами. Гончими псами Всевышнего.
Будем хватать их за пятки, прыгать, впиваться зубами в глотки и валить их на землю. Так будет. Рано или поздно, здесь ли, там ли, когда господь того пожелает, мы сокрушим их. Я это знаю.
Пока говорила, она неотрывно смотрела на крест, а теперь повернулась к нему, и, как всегда, взгляд ее серых выцветших глаз пронзил его насквозь.
— Что я должен делать? — спросил он.
— Сейчас ступай домой и ложись спать, чтобы к утру быть готовым.
— Разве сегодня вечером мы не будем устраивать облаву?
— Сначала их надо найти.
— Как?
— Бог наставит нас. А теперь ступай. Спать.
Голос снова упал до пронзительного шепота, и в нем чувствовалось измождение.
— Милый мальчик, я не могу уснуть. Я сплю не больше часа. Потом просыпаюсь, и мне являются видения — с откровениями ангелов, гонцами из царства теней, с тревогой, страхами и надеждой, с короткими прозрениями земли обетованной, с ужасным бременем, возложенным на меня господом. — Она вытерла рукой губы. — Как бы я хотела уснуть! Я жажду сна, жажду утолить все невзгоды и тревоги! Но он так изменил мою природу, чтобы я в течение всего этого кризиса обходилась без сна. Я не могу уснуть, пока это не будет угодно господу. По неведомой мне причине ему угодно, чтобы я бодрствовала, он настаивает на этом, давая мне силы обходиться без сна, он держит меня в напряжении, почти невыносимом напряжении. — Ее голос дрожал, и Барлоу показалось, что дрожь эта вызвана одновременно благоговением и страхом. — Я также скажу тебе, милый Кайл, служить орудием господней воли — это восхитительно и страшно, это опьяняет и изнуряет.
Она достала из сумочки носовой платок и высморкалась. Вдруг она заметила, что платок весь в омерзительных буро-желтых пятнах засохшей слизи.
— Взгляни, — сказала она, показывая ему носовой платок, — это чудовищно. А ведь я была такая опрятная женщина. Такая чистоплотная. Мой муж — царство ему небесное — всегда говорил, что у нас дома чище, чем в операционной палате. Я очень ревностно следила за тем, как я выгляжу, хорошо одевалась. И у меня никогда не было таких отталкивающих носовых платков, никогда, до того как господь наградил меня этим Даром, одновременно избавив от многих мелких человеческих забот. — На серые глаза навернулись слезы. — Иногда.., мне становится жутко.., да, я благодарна господу за его Дар мне.., благодарна за то, что обрела.., но мне делается жутко из-за того, что я потеряла...
Ему хотелось бы понять, что она чувствует в качестве исполнителя божьей воли, но его разуму было неподвластно постичь то состояние души, в котором она пребывала, или проникнуть в природу нечеловеческой силы, управляющей ею. Он не находил что сказать и был подавлен оттого, что не мог утешить ее.
— Ступай домой спать, — сказала она. — Возможно, завтра мы уничтожим ребенка.
Глава 28
В машине, мчавшейся по мокрым от дождя улицам, Чарли решительно настоял на том, чтобы осмотреть рану Кристины, невзирая на ее заверения, что рана пустяковая.
С чувством облегчения он обнаружил, что она права: пуля лишь задела ее, оставив небольшой, сантиметров пять, след над левым бедром. Это скорее был ожог, причиненный горячим металлом, нежели пулевое ранение. Пуля не вошла в тело, и крови было немного. Тем не менее они заехали в ночной магазин и купили спирт, йод и бинты, а Чарли обработал рану, пока Вине выруливал на дорогу.
Машина кружила по темным улицам, поливаемым дождем, разворачивалась, петляла, как ночная бабочка, порхающая на одном месте из-за боязни, что в любом другом ее прихлопнут или раздавят.
Они предприняли все мыслимые меры предосторожности, пока не убедились, что их не преследуют, и лишь около часа ночи прибыли в Лагуна-Бич, в то самое безопасное место, о котором говорил Чарли. Это был небольшой коттедж, почти бунгало, с видом на океан. Он расположился в середине довольно длинной улицы. С виду несколько старомодный, постройки сорокалетней давности, он содержался в образцовом порядке — решетчатая веранда, узорчатые ставни, стена, до самой крыши увитая бугенвиллеей. В доме было две спальни и ванная. Он принадлежал тетке Генри Рэнкина, которая сейчас отдыхала в Мексике, и о нем ни Грейс Спиви, ни кто-либо другой из ее Церкви пронюхать не могли.
Чарли жалел, что они не приехали сюда раньше, что он позволил Кристине с Джоем вернуться домой. Разумеется, он не мог предположить, что Грейс Спиви возьмется за дело так быстро и решительно. Убить собаку — это одно, а пачками отправлять вооруженных дробовиками убийц на кровавые акции в тихом жилом пригороде.., увольте.
Но кому могло прийти в голову, что старуха окажется настолько безумна. Он потерял двух своих людей, двух друзей. На душе у него скребли кошки: он мучительно переживал утрату и не мог простить себе их гибели. Он знал Пита Локберна девять лет, Фрэнка Ройтера — шесть и любил их обоих. И хотя понимал, что его вины нет, корил себя, моментами доходя чуть не до грани самоубийства.
Не желая еще больше травмировать Кристину, он изо всех сил старался скрывать свою горечь и ярость. Она пребывала в смятении и, похоже, готова была взвалить ответственность за эти убийства на себя. Он пытался убедить ее: и Фрэнк, и Пит знали, что идут на рискованное дело; не обратись она в "Клемет — Гаррисон", сейчас в морг везли бы ее и Джоя, так что она правильно сделала, придя к ним. Однако, несмотря на его доводы, она не могла избавиться от чувства вины.
Моросил косой дождь, окрестные холмы окутывала ночная тишина. Джой уснул в машине, и Чарли перенес его в дом. Он положил его на кровать в хозяйской спальне. Мальчик даже не пошевелился, а лишь что-то невнятно пробормотал и тяжело вздохнул. Вместе с Кристиной они раздели его и укрыли одеялом.
— Может, ничего, если он сегодня не будет чистить зубы? — озабоченно сказала Кристина.
Чарли не смог подавить улыбку, и Кристина, заметив это, подумала о нелепой иронии судьбы: ребенок трижды чудом избежал смерти, а ты все равно беспокоишься о состоянии его зубов.
Она покраснела:
— Думаю, раз бог избавил его от пуль, он избавит его и от кариеса, верно?
— Не сомневаюсь в этом.
Чубакка свернулся клубком возле кровати и сладко зевнул. День для него тоже выдался нелегкий. В дверях появилась фигура Винса Филдса.
— Какие будут указания, босс? — спросил он.
Снова вспомнив Пита и Фрэнка, Чарли на мгновение растерялся. Он отправил их на линию огня. Не хотелось бы отправлять Винса туда же. Разумеется, это нелепо. Не мог же он сказать Винсу, чтобы он спрятался в платяном шкафу, потому что там безопасно. Работа Винса в том и состояла, чтобы быть на линии огня; и Вине это знал, знал это и Чарли, а оба они понимали, что дело Чарли отдавать приказы, независимо от того, какими будут последствия.
Так чего же он ждет? Человек или сознательно идет на риск, поступая на эту работу, или у него кишка тонка.
Он откашлялся:
— Вине, ты должен быть здесь. Вот на этом стуле, у постели.
Вине послушно сел.
Чарли проводил Кристину на кухню, маленькую и опрятную. Джордж Свартхаут уже приготовил кофе в большом кофейнике.
Чарли отправил Джорджа в гостиную наблюдать за улицей, а сам налил кофе себе и Кристине.
— Мириам, тетка Генри, любительница коньяка. Хотите капельку с кофе?
— Неплохая идея, — сказала Кристина. Чарли достал из буфета возле холодильника бутылку коньяка и добавил в кофе.
Они сели напротив друг друга за маленький стол у окна, выходящего в мокрый от дождя сад, где сейчас не было видно ничего, кроме окутывающей его густой тьмы, — Как ваша рана? — поинтересовался Чарли.
— Пустяки, саднит — не более. Скажите, что же дальше? Полиция будет проводить аресты?
— Они не имеют права. Все нападавшие мертвы.
— Но женщина, пославшая их, жива. Она соучастник покушения. Она заговорщица и виновна не меньше других.
— У нас нет доказательств, что их направила Грейс Спиви.
— Но если все трое состояли членами ее Церкви...
— За это можно было бы зацепиться. Вопрос в том, как доказать, что они были членами Церкви.
— Можно допросить их знакомых, родственников.
— Это полиция наверняка сделает.., если только найдет их знакомых или родственников.
— Что вы хотите сказать?
— Ни один из трех не имел при себе никаких документов. Ни бумажников, ни кредитных карточек, ни водительских прав — ничего.
— Отпечатки пальцев. Их личность можно установить по отпечаткам пальцев.
— Разумеется, полиция попробует и этот вариант. Однако если эти люди не служили в армии, не привлекались к уголовной ответственности и никогда не работали в какой-нибудь службе безопасности, где имеют отпечатки пальцев каждого сотрудника, если ничего этого в их послужном списке нет, то их отпечатков просто не будет ни в одном досье.
— Выводит, мы можем так никогда и не узнать, кто они?
— Возможно и такое. А коль скоро мы не знаем, кто они, то не можем доказать и их связь с Грейс Спиви.
Она была озадачена. Потягивая кофе с коньяком, мучительно соображала, какое звено они могли упустить из виду, пытаясь установить связь между убийцами и Церковью Сумерек. Чарли знал, что она попусту теряет время, что Грейс Спиви чрезвычайно осторожна, однако он хотел, чтобы Кристина сама пришла к такому выводу.
Наконец она спросила его:
— Тот человек, что напал на нас возле дома.., это не тот, который был в белом фургоне?
— Нет. В бинокль я видел другого.
— Но вдруг он был в этом фургоне, возможно, как пассажир. Вдруг фургон еще там, дальше по улице?
— Нет. Полиция уже искала его. Нигде по соседству белый фургон обнаружен не был. Как не обнаружено вообще никакой ниточки, которая могла бы вывести на компанию "Слово Истины" или на Церковь Сумерек.
— А их оружие?
— Его проверяют. Но я подозреваю, что оно приобретено нелегально, и не вижу, как можно установить личность владельца.
Она досадливо поморщилась:
— Но ведь мы знаем, что Грейс Спиви угрожала Джою, нам известно, что кто-то из ее людей преследовал нас.
Неужели после того, что случилось прошлым вечером, у полиции нет достаточных оснований, чтобы по крайней мере допросить ее?
— Они так и сделают.
— Когда они это сделают?
— Немедленно! Если они уже не допросили ее. Но она будет все отрицать.
— За ней будет установлено наблюдение?
— Нет. Да это и неразумно. Можно наблюдать за ней, но невозможно следить за каждым членом ее Церкви.
У полиции просто нет такого количества людей. Кроме того, это неконституционно.
— Значит, мы не продвинулись ни на шаг, — мрачно заключила Кристина.
— Нет. Если и не сразу, то через какое-то время трое безымянных, или их оружие, или снимки человека с белым фургоном непременно выведут нас на Грейс Спиви!
Это живые люди. Они имеют обыкновение упускать из виду мелочи, совершать ошибки, и мы воспользуемся этим. Им не избежать новых ошибок, и рано или поздно у нас будет достаточно оснований, чтобы привлечь их к ответу.
— А пока что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
На скамье во втором ряду слева сидела Грейс. Она была одна. Если она и слышала, как вошел Барлоу, то не подала виду. Ее взор был устремлен на крест.
По проходу между рядами Барлоу подошел к ней и опустился на скамью рядом. Грейс шептала молитву. Он подождал, пока она смолкнет, потом сказал:
— Вторая попытка тоже провалилась.
— Мне это известно.
— Что же теперь?
— Будем следовать за ними по пятам.
— Но где?
— Повсюду, — сначала она говорила тихо, едва слышно, почти шепотом, но постепенно голос становился громче, обретая мощь и убежденность, пока зловещее эхо его не покатилось под мрачными сводами нефа. — Они нигде не найдут ни покоя, ни убежища. Они не дождутся от нас пощады. Мы будем безжалостны и неумолимы, бдительны и тверды. Мы будем псами. Гончими псами Всевышнего.
Будем хватать их за пятки, прыгать, впиваться зубами в глотки и валить их на землю. Так будет. Рано или поздно, здесь ли, там ли, когда господь того пожелает, мы сокрушим их. Я это знаю.
Пока говорила, она неотрывно смотрела на крест, а теперь повернулась к нему, и, как всегда, взгляд ее серых выцветших глаз пронзил его насквозь.
— Что я должен делать? — спросил он.
— Сейчас ступай домой и ложись спать, чтобы к утру быть готовым.
— Разве сегодня вечером мы не будем устраивать облаву?
— Сначала их надо найти.
— Как?
— Бог наставит нас. А теперь ступай. Спать.
Голос снова упал до пронзительного шепота, и в нем чувствовалось измождение.
— Милый мальчик, я не могу уснуть. Я сплю не больше часа. Потом просыпаюсь, и мне являются видения — с откровениями ангелов, гонцами из царства теней, с тревогой, страхами и надеждой, с короткими прозрениями земли обетованной, с ужасным бременем, возложенным на меня господом. — Она вытерла рукой губы. — Как бы я хотела уснуть! Я жажду сна, жажду утолить все невзгоды и тревоги! Но он так изменил мою природу, чтобы я в течение всего этого кризиса обходилась без сна. Я не могу уснуть, пока это не будет угодно господу. По неведомой мне причине ему угодно, чтобы я бодрствовала, он настаивает на этом, давая мне силы обходиться без сна, он держит меня в напряжении, почти невыносимом напряжении. — Ее голос дрожал, и Барлоу показалось, что дрожь эта вызвана одновременно благоговением и страхом. — Я также скажу тебе, милый Кайл, служить орудием господней воли — это восхитительно и страшно, это опьяняет и изнуряет.
Она достала из сумочки носовой платок и высморкалась. Вдруг она заметила, что платок весь в омерзительных буро-желтых пятнах засохшей слизи.
— Взгляни, — сказала она, показывая ему носовой платок, — это чудовищно. А ведь я была такая опрятная женщина. Такая чистоплотная. Мой муж — царство ему небесное — всегда говорил, что у нас дома чище, чем в операционной палате. Я очень ревностно следила за тем, как я выгляжу, хорошо одевалась. И у меня никогда не было таких отталкивающих носовых платков, никогда, до того как господь наградил меня этим Даром, одновременно избавив от многих мелких человеческих забот. — На серые глаза навернулись слезы. — Иногда.., мне становится жутко.., да, я благодарна господу за его Дар мне.., благодарна за то, что обрела.., но мне делается жутко из-за того, что я потеряла...
Ему хотелось бы понять, что она чувствует в качестве исполнителя божьей воли, но его разуму было неподвластно постичь то состояние души, в котором она пребывала, или проникнуть в природу нечеловеческой силы, управляющей ею. Он не находил что сказать и был подавлен оттого, что не мог утешить ее.
— Ступай домой спать, — сказала она. — Возможно, завтра мы уничтожим ребенка.
Глава 28
В машине, мчавшейся по мокрым от дождя улицам, Чарли решительно настоял на том, чтобы осмотреть рану Кристины, невзирая на ее заверения, что рана пустяковая.
С чувством облегчения он обнаружил, что она права: пуля лишь задела ее, оставив небольшой, сантиметров пять, след над левым бедром. Это скорее был ожог, причиненный горячим металлом, нежели пулевое ранение. Пуля не вошла в тело, и крови было немного. Тем не менее они заехали в ночной магазин и купили спирт, йод и бинты, а Чарли обработал рану, пока Вине выруливал на дорогу.
Машина кружила по темным улицам, поливаемым дождем, разворачивалась, петляла, как ночная бабочка, порхающая на одном месте из-за боязни, что в любом другом ее прихлопнут или раздавят.
Они предприняли все мыслимые меры предосторожности, пока не убедились, что их не преследуют, и лишь около часа ночи прибыли в Лагуна-Бич, в то самое безопасное место, о котором говорил Чарли. Это был небольшой коттедж, почти бунгало, с видом на океан. Он расположился в середине довольно длинной улицы. С виду несколько старомодный, постройки сорокалетней давности, он содержался в образцовом порядке — решетчатая веранда, узорчатые ставни, стена, до самой крыши увитая бугенвиллеей. В доме было две спальни и ванная. Он принадлежал тетке Генри Рэнкина, которая сейчас отдыхала в Мексике, и о нем ни Грейс Спиви, ни кто-либо другой из ее Церкви пронюхать не могли.
Чарли жалел, что они не приехали сюда раньше, что он позволил Кристине с Джоем вернуться домой. Разумеется, он не мог предположить, что Грейс Спиви возьмется за дело так быстро и решительно. Убить собаку — это одно, а пачками отправлять вооруженных дробовиками убийц на кровавые акции в тихом жилом пригороде.., увольте.
Но кому могло прийти в голову, что старуха окажется настолько безумна. Он потерял двух своих людей, двух друзей. На душе у него скребли кошки: он мучительно переживал утрату и не мог простить себе их гибели. Он знал Пита Локберна девять лет, Фрэнка Ройтера — шесть и любил их обоих. И хотя понимал, что его вины нет, корил себя, моментами доходя чуть не до грани самоубийства.
Не желая еще больше травмировать Кристину, он изо всех сил старался скрывать свою горечь и ярость. Она пребывала в смятении и, похоже, готова была взвалить ответственность за эти убийства на себя. Он пытался убедить ее: и Фрэнк, и Пит знали, что идут на рискованное дело; не обратись она в "Клемет — Гаррисон", сейчас в морг везли бы ее и Джоя, так что она правильно сделала, придя к ним. Однако, несмотря на его доводы, она не могла избавиться от чувства вины.
Моросил косой дождь, окрестные холмы окутывала ночная тишина. Джой уснул в машине, и Чарли перенес его в дом. Он положил его на кровать в хозяйской спальне. Мальчик даже не пошевелился, а лишь что-то невнятно пробормотал и тяжело вздохнул. Вместе с Кристиной они раздели его и укрыли одеялом.
— Может, ничего, если он сегодня не будет чистить зубы? — озабоченно сказала Кристина.
Чарли не смог подавить улыбку, и Кристина, заметив это, подумала о нелепой иронии судьбы: ребенок трижды чудом избежал смерти, а ты все равно беспокоишься о состоянии его зубов.
Она покраснела:
— Думаю, раз бог избавил его от пуль, он избавит его и от кариеса, верно?
— Не сомневаюсь в этом.
Чубакка свернулся клубком возле кровати и сладко зевнул. День для него тоже выдался нелегкий. В дверях появилась фигура Винса Филдса.
— Какие будут указания, босс? — спросил он.
Снова вспомнив Пита и Фрэнка, Чарли на мгновение растерялся. Он отправил их на линию огня. Не хотелось бы отправлять Винса туда же. Разумеется, это нелепо. Не мог же он сказать Винсу, чтобы он спрятался в платяном шкафу, потому что там безопасно. Работа Винса в том и состояла, чтобы быть на линии огня; и Вине это знал, знал это и Чарли, а оба они понимали, что дело Чарли отдавать приказы, независимо от того, какими будут последствия.
Так чего же он ждет? Человек или сознательно идет на риск, поступая на эту работу, или у него кишка тонка.
Он откашлялся:
— Вине, ты должен быть здесь. Вот на этом стуле, у постели.
Вине послушно сел.
Чарли проводил Кристину на кухню, маленькую и опрятную. Джордж Свартхаут уже приготовил кофе в большом кофейнике.
Чарли отправил Джорджа в гостиную наблюдать за улицей, а сам налил кофе себе и Кристине.
— Мириам, тетка Генри, любительница коньяка. Хотите капельку с кофе?
— Неплохая идея, — сказала Кристина. Чарли достал из буфета возле холодильника бутылку коньяка и добавил в кофе.
Они сели напротив друг друга за маленький стол у окна, выходящего в мокрый от дождя сад, где сейчас не было видно ничего, кроме окутывающей его густой тьмы, — Как ваша рана? — поинтересовался Чарли.
— Пустяки, саднит — не более. Скажите, что же дальше? Полиция будет проводить аресты?
— Они не имеют права. Все нападавшие мертвы.
— Но женщина, пославшая их, жива. Она соучастник покушения. Она заговорщица и виновна не меньше других.
— У нас нет доказательств, что их направила Грейс Спиви.
— Но если все трое состояли членами ее Церкви...
— За это можно было бы зацепиться. Вопрос в том, как доказать, что они были членами Церкви.
— Можно допросить их знакомых, родственников.
— Это полиция наверняка сделает.., если только найдет их знакомых или родственников.
— Что вы хотите сказать?
— Ни один из трех не имел при себе никаких документов. Ни бумажников, ни кредитных карточек, ни водительских прав — ничего.
— Отпечатки пальцев. Их личность можно установить по отпечаткам пальцев.
— Разумеется, полиция попробует и этот вариант. Однако если эти люди не служили в армии, не привлекались к уголовной ответственности и никогда не работали в какой-нибудь службе безопасности, где имеют отпечатки пальцев каждого сотрудника, если ничего этого в их послужном списке нет, то их отпечатков просто не будет ни в одном досье.
— Выводит, мы можем так никогда и не узнать, кто они?
— Возможно и такое. А коль скоро мы не знаем, кто они, то не можем доказать и их связь с Грейс Спиви.
Она была озадачена. Потягивая кофе с коньяком, мучительно соображала, какое звено они могли упустить из виду, пытаясь установить связь между убийцами и Церковью Сумерек. Чарли знал, что она попусту теряет время, что Грейс Спиви чрезвычайно осторожна, однако он хотел, чтобы Кристина сама пришла к такому выводу.
Наконец она спросила его:
— Тот человек, что напал на нас возле дома.., это не тот, который был в белом фургоне?
— Нет. В бинокль я видел другого.
— Но вдруг он был в этом фургоне, возможно, как пассажир. Вдруг фургон еще там, дальше по улице?
— Нет. Полиция уже искала его. Нигде по соседству белый фургон обнаружен не был. Как не обнаружено вообще никакой ниточки, которая могла бы вывести на компанию "Слово Истины" или на Церковь Сумерек.
— А их оружие?
— Его проверяют. Но я подозреваю, что оно приобретено нелегально, и не вижу, как можно установить личность владельца.
Она досадливо поморщилась:
— Но ведь мы знаем, что Грейс Спиви угрожала Джою, нам известно, что кто-то из ее людей преследовал нас.
Неужели после того, что случилось прошлым вечером, у полиции нет достаточных оснований, чтобы по крайней мере допросить ее?
— Они так и сделают.
— Когда они это сделают?
— Немедленно! Если они уже не допросили ее. Но она будет все отрицать.
— За ней будет установлено наблюдение?
— Нет. Да это и неразумно. Можно наблюдать за ней, но невозможно следить за каждым членом ее Церкви.
У полиции просто нет такого количества людей. Кроме того, это неконституционно.
— Значит, мы не продвинулись ни на шаг, — мрачно заключила Кристина.
— Нет. Если и не сразу, то через какое-то время трое безымянных, или их оружие, или снимки человека с белым фургоном непременно выведут нас на Грейс Спиви!
Это живые люди. Они имеют обыкновение упускать из виду мелочи, совершать ошибки, и мы воспользуемся этим. Им не избежать новых ошибок, и рано или поздно у нас будет достаточно оснований, чтобы привлечь их к ответу.
— А пока что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66