Скорее всего она подумала, что я говорю правду.
- Продолжайте...
- Я позвонила ей еще раз, и она уже успела забрать мои вещи.
- Это означает, что ваши знакомые мужчины не заявили в полицию, так?
- Я не знаю, что они делали, но если бы они туда заявили, то моя
подруга давно была бы допрошена в полиции.
- Она была в отеле, а вы внизу у реки. как же вы получили свои вещи?
- Это чрезвычайно просто, немного удачи, но просто. Она поговорила с
ночной дежурной, сказала, что я встречаюсь с мужчиной вне отеля, и что мне
нужны вещи. Подруга попросила отнести мой чемодан к машине вниз... к реке.
И посыльный принес его мне без задержек.
- Он был удивлен вашим видом?
- У него не было такого шанса. Я открыла капот, оставаясь в машине, и
попросила его поставить чемодан сбоку, просунув в узкую щель
десятифранковую банкноту.
- Вы не только методичны, вы просто превосходны.
- Методичность иногда помогает.
- Как вам удалось найти доктора?
- Прямо здесь. Помог консьерж, или как там он называется
по-швейцарски. Я перевязала вас так, как только смогла. Как большинство
людей, я изучала первую помощь пострадавшим, поэтому мне пришлось снять
часть вашей одежды. Я нашла деньги, и только потом поняла, что вы имели в
виду, когда просили найти доктора, который любит деньги. У вас были тысячи
и тысячи долларов. Я хорошо знаю курс валют.
- Это только еще начало.
- Что?
- Не берите в голову... - он попытался подняться, но вновь это
оказалось очень сложным делом. - Вам было страшно, когда вы это делали?
- Конечно. Но я всегда помнила, что вы сделали для меня, и, кроме
того, вы были чрезвычайно слабы. У меня был пистолет, а у вас к тому же не
было никакой одежды.
- Никакой?
- Да, практически никакой, ведь я все выбросила. Было очень забавно
смотреть на вас, завернутого в пластиковый мешок, набитый деньгами.
Борн рассмеялся, превозмогая боль, вспомнив Ла Сьоту и маркиза де
Шамбо.
- Методично, - повторил он.
- Очень.
- Что было дальше?
- Я записала имя доктора и внесла недельную плату за номер. Консьерж
будет приносить вам еду, начиная с девяти утра завтрашнего дня. Я остаюсь
здесь до позднего утра. Сейчас около шести утра, скоро взойдет солнце.
Потом я вернусь в отель за остатками своих вещей и авиабилетами, и нигде
никогда не буду упоминать вашего имени.
- А если вас узнают?
- Буду все отрицать. Было темно, а кругом была паника.
- Теперь вы отклоняетесь в сторону от методичного анализа
происходящего. Во всяком случае, вы уступаете инициативу цюрихской
полиции. У меня есть гораздо лучшее предложение. Позвоните подруге и
попросите ее упаковать остатки ваших вещей и оплатить ваш счет. Возьмете у
меня сколько угодно денег и возьмете билет на первый же самолет до Канады.
Это намного проще, чем вступать в долгие объяснения.
- Соблазнительное предложение...
- Прежде всего оно логично.
Мари продолжала смотреть на него, напряжение внутри нее нарастало,
отражаясь на ее глазах. Обернувшись, она подошла к окну, уставившись на
бледные лучи восходящего солнца. Он терпеливо ждал. Он ощущал ее волнение
и понимав его причину, глядя на ее лицо в бледной окраске рассвета. Борн
ничего не мог поделать с этим. И во всем, что она делала, она нарушала все
установившиеся правила. Наконец, Мари обернулась. Глаза ее блестели.
- Кто вы такой?
- Вы же слышали, что они говорили.
- Я знаю лишь то, что чувствую!
- Не нужно пытаться объяснять свои действия. Вы просто сделали это,
вот и все. Так и будет.
Неожиданно она очутилась в футе от него. В ее руке находился
пистолет. Мари направила на него оружие, голос ее дрожал:
- А если я это все разрушу? Если я вызову полицию и сдам вас в ее
руки?
- Несколько часов назад я бы попросил вас подождать. Теперь я этого
не сделаю.
- И все-таки, кто вы?
- Они сказали, что меня зовут Борн. Джейсон Чарльз Борн.
- Что означает "они сказали"?
Он уставился на оружие, прямо в черный зрачок ствола. Ничего не
оставалось, как сказать правду, но если бы он только знал какую...
- Что это означает? - повторил он. - Вы знаете столько же, сколько и
я, доктор.
- Что именно?
- Вы можете, если хотите, услышать мою версию. Может быть, после
этого вы будете чувствовать себя лучше. Или хуже, я ни в чем не уверен. Но
можете послушать, потому что я не знаю, что еще рассказать вам.
Мари опустила пистолет.
- Рассказать мне что?
- Моя жизнь началась пять месяцев назад на маленьком острове в
Средиземном море, который называется Порт-Нойра...
Солнце поднялось. Оно уже освещало деревья, проходя через листву.
Лучи солнца отбрасывали на стены номера причудливые рисунки. Борн был
полностью опустошен рассказом. Он закончил, и ему больше нечего было
сказать. Мари сидела в кожаном кресле, ее ноги были поджаты, пистолет и
сигареты лежали на соседнем столике. Она почти не шевелилась, ее
пристальный взгляд застыл на его лице. Мари владела техникой анализа,
обрабатывала цифры и отделяла факты один от другого, так же, как листья
фильтровали солнечный свет.
- Вы так часто говорили: "Я не знаю. Хотел бы я сам знать". Вы долго
смотрели на что-нибудь, и я пугалась этого. Я спрашивала вас, что это
такое? Что вы собираетесь делать? И вы снова отвечали: "Хотел бы я сам
знать". Бог мой, через что вы прошли... Что вы собираетесь делать дальше?
- После того, что я сделал с вами, вы еще можете думать обо мне?
- Это не имеет никакой роли, - задумчиво промолвила Мари,
нахмурившись своим мыслям.
- О чем вы задумались?
- Об отдельно связанных, но развивающихся независимо от меня мыслям.
Экономический парадокс... Тогда на Лювенштрассе, перед тем как зайти к
Чернаку, я просила вас не брать меня туда. Я полагала, что если я узнаю
что-либо лишнее, то вы убьете меня. Тогда вы сказали очень странную вещь.
Вы сказали: "То, что вы уже слышали, не имеет для меня большого значения".
Я подумал, что вы сошли с ума.
- То, что я делал, находилось на пороге безумия.
- Почему вы не сказали мне о том, что Чернак пытался вас убить?
- На это уже не было времени, и я не думал, что это имеет для вас
какое-нибудь значение.
- В этот момент для вас не имело, а для меня это было очень важно.
- Почему?
- Потому что у меня было предчувствие, что вы не поднимите оружие
против того, кто не причинял вам никакого вреда.
- Но он пытался, и я был ранен.
- Я не знала последовательности выстрелов, а вы мне ничего не
сказали.
- Я вас не очень-то понимаю.
Мари закурила.
- Это очень трудно объяснить, но в течение всего времени, пока вы
держали меня заложницей, и даже когда вы ударили меня и держали пистолет у
виска, мне казалось, что я заметила в ваших глазах нечто такое... можно
назвать это нежеланием. Вот мое объяснение.
- Какова же ваша точка зрения?
- Я не уверена. Возможно, к этому следует добавить то, вы сказали в
Альпенхаузе. Когда этот толстяк подошел к нашей кабинке, вы велели мне
сесть лицом к стенке и прикрыть лицо рукой. "Для вашего же блага. -
сказали вы, - чтобы он не смог вас узнать".
- Я все еще не понимаю, к чему вы клоните.
- Человек в золотых очках, который представился мне полицейским,
сказал, что вы жестокий убийца, который не остановится перед новым
убийством. Если бы это было до посещения Чернака, я бы ему не поверила. С
другой стороны, полиция не действует так, как действовали они. Вы были
человеком, который борется за свою жизнь, а не жестоким убийцей.
- Я повторяю, - перебил он ее, - вы слышали, что они говорили.
Конверты с деньгами передавались и направлялись ко мне. У меня был счет в
Цюрихе свыше четырех миллионов долларов. - Боль снова возвращалась к нему.
- Таковы факты, доктор. Сейчас мы просто теряем драгоценное время.
Мари поднялась с кресла, взяла пистолет и подошла к кровати Борна.
- Вы этим очень расстроены, не так ли?
- Я просто собираю факты.
- Тогда, если все, что вы говорите, правда, я могу иметь собственные
обязательства, не правда ли? Как добропорядочный член общества я должна
позвонить в полицию и сообщить им, где вы находитесь.
Она подняла пистолет.
Борн взглянул на нее.
- Я думаю...
- Почему нет? - резко бросила она. - Вы сами можете ответить на этот
вопрос, но я могу вам помочь. Имеющиеся у вас факты, это не столько факты,
сколько ваши умозаключения, услышанные вами от людей, про которых вы точно
знаете, что они замешаны в преступлениях. Что же касается вашего
банковского счета, то его происхождение может быть совсем иного свойства.
Очень трудно создать специальную компанию для поддержки одного убийцы. Но
давайте вернемся назад, к вам. Я могу позвонить в полицию или нет?
- Вы знаете мой ответ. Я не могу вас остановить, но я бы не хотел
этого.
- Почему? - она положила пистолет. - Ладно, я тоже этого не хочу. И
не верю тому, что про вас говорили.
- На что вы надеетесь?
- Я сказала вам, что не уверена. Все, что я знаю, так это то, что 7
часов назад один человек, рискуя своей жизнью, пришел, чтобы спасти меня.
Полагаю, что ему можно верить.
- Предположим, что вы ошиблись.
- Значит, я совершаю огромную ошибку.
- Благодарю вас. Где деньги?
- Они в бюро. Там же ваш паспорт и бумажник, счет за номер и имя
доктора. Сейчас я вам все подам для проверки, - нахмурилась она. - Что вы
собираетесь делать?
- Я хочу дать вам денег, чтобы вы смогли добраться до Канады.
- Думаю, что это можно сделать и попозже.
- Надо исходить из того, как я буду себя чувствовать. Кстати,
попросите, чтобы мне купили какую-нибудь одежду.
Борн взял несколько крупных купюр из бумажника и протянул их мари.
- Но здесь 50 тысяч франков! - запротестовала она.
- Это же я втянул вас в эту гнусную историю, - возразил Борн.
Она взглянула на деньги, затем на пистолет в левой руке.
- Мне не нужны ваши деньги, - заявила она, положив оружие на столик
рядом с креслом.
- Что вы имеете в виду?
Мари повернулась и направилась к креслу, затем развернулась еще раз,
взглянула на Джейсона и села.
- Мне кажется, что я могу вам помочь.
- Минутку...
- Пожалуйста, - прервала она его. - Пожалуйста, не задавайте мне
никаких вопросов. Давайте пока не будем затрагивать эту тему.
КНИГА ВТОРАЯ
"Нью-Йорк Таймс" (28 июня 1990 г.)
ВЕНГРИЯ УКРЫВАЛА МЕЖДУНАРОДНОГО ТЕРРОРИСТА.
Согласно документам, обнародованным 27 июня новым министром
внутренних дел Венгрии, международный террорист, известный под именем
Карлос, в 1979 г. получил убежище в Венгрии. Настоящее местонахождение
Карлоса неизвестно.
Впервые министр внутренних дел сообщил о предоставлении Карлосу
убежища в Венгрии на сессии парламента. Однако тогда его заявление было
публично опровергнуто А. Бенке, занимавшим в 1979 г. пост министра
внутренних дел.
"Коммерсант" (N 25 от 2июля 1990 г.)
Венгерские власти опубликовали письмо опасного международного
террориста Карлоса Рамиреса по кличке "Шакал", адресованное Яношу Кадару,
в котором он благодарит бывшего руководителя за предоставленное убежище.
По данным, опубликованным новым венгерским правительством, он не только
скрывался в Венгрии при поддержке коммунистических руководителей Венгрии,
но и готовился в этой стране к очередным террористическим акциям.
Венгерские средства массовой информации подтверждают информацию из газеты
"Вашингтон Пост" о том, что на территории Венгрии существовали лагеря для
подготовки международных политических террористов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
- Продолжайте...
- Я позвонила ей еще раз, и она уже успела забрать мои вещи.
- Это означает, что ваши знакомые мужчины не заявили в полицию, так?
- Я не знаю, что они делали, но если бы они туда заявили, то моя
подруга давно была бы допрошена в полиции.
- Она была в отеле, а вы внизу у реки. как же вы получили свои вещи?
- Это чрезвычайно просто, немного удачи, но просто. Она поговорила с
ночной дежурной, сказала, что я встречаюсь с мужчиной вне отеля, и что мне
нужны вещи. Подруга попросила отнести мой чемодан к машине вниз... к реке.
И посыльный принес его мне без задержек.
- Он был удивлен вашим видом?
- У него не было такого шанса. Я открыла капот, оставаясь в машине, и
попросила его поставить чемодан сбоку, просунув в узкую щель
десятифранковую банкноту.
- Вы не только методичны, вы просто превосходны.
- Методичность иногда помогает.
- Как вам удалось найти доктора?
- Прямо здесь. Помог консьерж, или как там он называется
по-швейцарски. Я перевязала вас так, как только смогла. Как большинство
людей, я изучала первую помощь пострадавшим, поэтому мне пришлось снять
часть вашей одежды. Я нашла деньги, и только потом поняла, что вы имели в
виду, когда просили найти доктора, который любит деньги. У вас были тысячи
и тысячи долларов. Я хорошо знаю курс валют.
- Это только еще начало.
- Что?
- Не берите в голову... - он попытался подняться, но вновь это
оказалось очень сложным делом. - Вам было страшно, когда вы это делали?
- Конечно. Но я всегда помнила, что вы сделали для меня, и, кроме
того, вы были чрезвычайно слабы. У меня был пистолет, а у вас к тому же не
было никакой одежды.
- Никакой?
- Да, практически никакой, ведь я все выбросила. Было очень забавно
смотреть на вас, завернутого в пластиковый мешок, набитый деньгами.
Борн рассмеялся, превозмогая боль, вспомнив Ла Сьоту и маркиза де
Шамбо.
- Методично, - повторил он.
- Очень.
- Что было дальше?
- Я записала имя доктора и внесла недельную плату за номер. Консьерж
будет приносить вам еду, начиная с девяти утра завтрашнего дня. Я остаюсь
здесь до позднего утра. Сейчас около шести утра, скоро взойдет солнце.
Потом я вернусь в отель за остатками своих вещей и авиабилетами, и нигде
никогда не буду упоминать вашего имени.
- А если вас узнают?
- Буду все отрицать. Было темно, а кругом была паника.
- Теперь вы отклоняетесь в сторону от методичного анализа
происходящего. Во всяком случае, вы уступаете инициативу цюрихской
полиции. У меня есть гораздо лучшее предложение. Позвоните подруге и
попросите ее упаковать остатки ваших вещей и оплатить ваш счет. Возьмете у
меня сколько угодно денег и возьмете билет на первый же самолет до Канады.
Это намного проще, чем вступать в долгие объяснения.
- Соблазнительное предложение...
- Прежде всего оно логично.
Мари продолжала смотреть на него, напряжение внутри нее нарастало,
отражаясь на ее глазах. Обернувшись, она подошла к окну, уставившись на
бледные лучи восходящего солнца. Он терпеливо ждал. Он ощущал ее волнение
и понимав его причину, глядя на ее лицо в бледной окраске рассвета. Борн
ничего не мог поделать с этим. И во всем, что она делала, она нарушала все
установившиеся правила. Наконец, Мари обернулась. Глаза ее блестели.
- Кто вы такой?
- Вы же слышали, что они говорили.
- Я знаю лишь то, что чувствую!
- Не нужно пытаться объяснять свои действия. Вы просто сделали это,
вот и все. Так и будет.
Неожиданно она очутилась в футе от него. В ее руке находился
пистолет. Мари направила на него оружие, голос ее дрожал:
- А если я это все разрушу? Если я вызову полицию и сдам вас в ее
руки?
- Несколько часов назад я бы попросил вас подождать. Теперь я этого
не сделаю.
- И все-таки, кто вы?
- Они сказали, что меня зовут Борн. Джейсон Чарльз Борн.
- Что означает "они сказали"?
Он уставился на оружие, прямо в черный зрачок ствола. Ничего не
оставалось, как сказать правду, но если бы он только знал какую...
- Что это означает? - повторил он. - Вы знаете столько же, сколько и
я, доктор.
- Что именно?
- Вы можете, если хотите, услышать мою версию. Может быть, после
этого вы будете чувствовать себя лучше. Или хуже, я ни в чем не уверен. Но
можете послушать, потому что я не знаю, что еще рассказать вам.
Мари опустила пистолет.
- Рассказать мне что?
- Моя жизнь началась пять месяцев назад на маленьком острове в
Средиземном море, который называется Порт-Нойра...
Солнце поднялось. Оно уже освещало деревья, проходя через листву.
Лучи солнца отбрасывали на стены номера причудливые рисунки. Борн был
полностью опустошен рассказом. Он закончил, и ему больше нечего было
сказать. Мари сидела в кожаном кресле, ее ноги были поджаты, пистолет и
сигареты лежали на соседнем столике. Она почти не шевелилась, ее
пристальный взгляд застыл на его лице. Мари владела техникой анализа,
обрабатывала цифры и отделяла факты один от другого, так же, как листья
фильтровали солнечный свет.
- Вы так часто говорили: "Я не знаю. Хотел бы я сам знать". Вы долго
смотрели на что-нибудь, и я пугалась этого. Я спрашивала вас, что это
такое? Что вы собираетесь делать? И вы снова отвечали: "Хотел бы я сам
знать". Бог мой, через что вы прошли... Что вы собираетесь делать дальше?
- После того, что я сделал с вами, вы еще можете думать обо мне?
- Это не имеет никакой роли, - задумчиво промолвила Мари,
нахмурившись своим мыслям.
- О чем вы задумались?
- Об отдельно связанных, но развивающихся независимо от меня мыслям.
Экономический парадокс... Тогда на Лювенштрассе, перед тем как зайти к
Чернаку, я просила вас не брать меня туда. Я полагала, что если я узнаю
что-либо лишнее, то вы убьете меня. Тогда вы сказали очень странную вещь.
Вы сказали: "То, что вы уже слышали, не имеет для меня большого значения".
Я подумал, что вы сошли с ума.
- То, что я делал, находилось на пороге безумия.
- Почему вы не сказали мне о том, что Чернак пытался вас убить?
- На это уже не было времени, и я не думал, что это имеет для вас
какое-нибудь значение.
- В этот момент для вас не имело, а для меня это было очень важно.
- Почему?
- Потому что у меня было предчувствие, что вы не поднимите оружие
против того, кто не причинял вам никакого вреда.
- Но он пытался, и я был ранен.
- Я не знала последовательности выстрелов, а вы мне ничего не
сказали.
- Я вас не очень-то понимаю.
Мари закурила.
- Это очень трудно объяснить, но в течение всего времени, пока вы
держали меня заложницей, и даже когда вы ударили меня и держали пистолет у
виска, мне казалось, что я заметила в ваших глазах нечто такое... можно
назвать это нежеланием. Вот мое объяснение.
- Какова же ваша точка зрения?
- Я не уверена. Возможно, к этому следует добавить то, вы сказали в
Альпенхаузе. Когда этот толстяк подошел к нашей кабинке, вы велели мне
сесть лицом к стенке и прикрыть лицо рукой. "Для вашего же блага. -
сказали вы, - чтобы он не смог вас узнать".
- Я все еще не понимаю, к чему вы клоните.
- Человек в золотых очках, который представился мне полицейским,
сказал, что вы жестокий убийца, который не остановится перед новым
убийством. Если бы это было до посещения Чернака, я бы ему не поверила. С
другой стороны, полиция не действует так, как действовали они. Вы были
человеком, который борется за свою жизнь, а не жестоким убийцей.
- Я повторяю, - перебил он ее, - вы слышали, что они говорили.
Конверты с деньгами передавались и направлялись ко мне. У меня был счет в
Цюрихе свыше четырех миллионов долларов. - Боль снова возвращалась к нему.
- Таковы факты, доктор. Сейчас мы просто теряем драгоценное время.
Мари поднялась с кресла, взяла пистолет и подошла к кровати Борна.
- Вы этим очень расстроены, не так ли?
- Я просто собираю факты.
- Тогда, если все, что вы говорите, правда, я могу иметь собственные
обязательства, не правда ли? Как добропорядочный член общества я должна
позвонить в полицию и сообщить им, где вы находитесь.
Она подняла пистолет.
Борн взглянул на нее.
- Я думаю...
- Почему нет? - резко бросила она. - Вы сами можете ответить на этот
вопрос, но я могу вам помочь. Имеющиеся у вас факты, это не столько факты,
сколько ваши умозаключения, услышанные вами от людей, про которых вы точно
знаете, что они замешаны в преступлениях. Что же касается вашего
банковского счета, то его происхождение может быть совсем иного свойства.
Очень трудно создать специальную компанию для поддержки одного убийцы. Но
давайте вернемся назад, к вам. Я могу позвонить в полицию или нет?
- Вы знаете мой ответ. Я не могу вас остановить, но я бы не хотел
этого.
- Почему? - она положила пистолет. - Ладно, я тоже этого не хочу. И
не верю тому, что про вас говорили.
- На что вы надеетесь?
- Я сказала вам, что не уверена. Все, что я знаю, так это то, что 7
часов назад один человек, рискуя своей жизнью, пришел, чтобы спасти меня.
Полагаю, что ему можно верить.
- Предположим, что вы ошиблись.
- Значит, я совершаю огромную ошибку.
- Благодарю вас. Где деньги?
- Они в бюро. Там же ваш паспорт и бумажник, счет за номер и имя
доктора. Сейчас я вам все подам для проверки, - нахмурилась она. - Что вы
собираетесь делать?
- Я хочу дать вам денег, чтобы вы смогли добраться до Канады.
- Думаю, что это можно сделать и попозже.
- Надо исходить из того, как я буду себя чувствовать. Кстати,
попросите, чтобы мне купили какую-нибудь одежду.
Борн взял несколько крупных купюр из бумажника и протянул их мари.
- Но здесь 50 тысяч франков! - запротестовала она.
- Это же я втянул вас в эту гнусную историю, - возразил Борн.
Она взглянула на деньги, затем на пистолет в левой руке.
- Мне не нужны ваши деньги, - заявила она, положив оружие на столик
рядом с креслом.
- Что вы имеете в виду?
Мари повернулась и направилась к креслу, затем развернулась еще раз,
взглянула на Джейсона и села.
- Мне кажется, что я могу вам помочь.
- Минутку...
- Пожалуйста, - прервала она его. - Пожалуйста, не задавайте мне
никаких вопросов. Давайте пока не будем затрагивать эту тему.
КНИГА ВТОРАЯ
"Нью-Йорк Таймс" (28 июня 1990 г.)
ВЕНГРИЯ УКРЫВАЛА МЕЖДУНАРОДНОГО ТЕРРОРИСТА.
Согласно документам, обнародованным 27 июня новым министром
внутренних дел Венгрии, международный террорист, известный под именем
Карлос, в 1979 г. получил убежище в Венгрии. Настоящее местонахождение
Карлоса неизвестно.
Впервые министр внутренних дел сообщил о предоставлении Карлосу
убежища в Венгрии на сессии парламента. Однако тогда его заявление было
публично опровергнуто А. Бенке, занимавшим в 1979 г. пост министра
внутренних дел.
"Коммерсант" (N 25 от 2июля 1990 г.)
Венгерские власти опубликовали письмо опасного международного
террориста Карлоса Рамиреса по кличке "Шакал", адресованное Яношу Кадару,
в котором он благодарит бывшего руководителя за предоставленное убежище.
По данным, опубликованным новым венгерским правительством, он не только
скрывался в Венгрии при поддержке коммунистических руководителей Венгрии,
но и готовился в этой стране к очередным террористическим акциям.
Венгерские средства массовой информации подтверждают информацию из газеты
"Вашингтон Пост" о том, что на территории Венгрии существовали лагеря для
подготовки международных политических террористов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72