Она была бледной, осунувшейся, как-то сразу постаревшей.
— Что тут происходит? Сережа, это ты?
— Я, Тамара Павловна. — Голос его был деревянным, неживым. — Не волнуйтесь, все в порядке. У нас здесь мужской разговор.
— Кто это с тобой? — с тревогой спросила она.
— Коллега по работе. Идите к себе, Тамара Павловна. Нам просто нужно поговорить.
Однако она не уходила.
— О Катюше что-нибудь известно?
В душе у Сергея что-то перевернулось. Этого вопроса он боялся больше всего.
— Да. Все в порядке. Все в полном порядке.
Она все еще не уходила. Что-то удерживало ее, что-то необычное, неуловимое в голосе Сергея.
— Что-то не так, Сережа?
— Все в полном порядке, — словно заученный урок, твердил он все ту же фразу. — Не беспокойтесь, Тамара Павловна.
Она ушла, явно не удовлетворенная его ответом.
Сергей резко повернулся к Павлу. Глаза его горели каким-то безумным огнем.
— Говори! Что с ней?
Павел, шатаясь, поднялся и прислонился спиной к стене. Потом поднял голову и в упор, не мигая, уставился на Сергея.
— Ее сбила машина. Сегодня вечером, мы как раз шли с работы. Я видел… — Он вдруг закатил глаза, всхлипнул и застонал. — Не знаю, как все это… и почему… никто даже и глазом моргнуть не успел. Машина вылетела откуда-то из-за угла и на полной скорости… Нет, не могу… как сейчас все вижу… Она умерла почти сразу, у меня на руках. Что-то шепнула напоследок…
— Что? Что?! — Сергей схватил бывшего друга за лацканы пиджака и с силой тряхнул. — Что она сказала? Говори!
— Не помню… что-то вроде: «Скажи Сереже…»
— Что? Что «скажи»?
— Ничего. Она не успела… ничего добавить… Да отпусти ты меня!..
Сергей медленно разжал руки, достал сигарету и закурил. В голове пульсировала одна только мысль: «Не может быть… не может быть… не может быть…»
Сначала Катюша, потом Лариса… и все сразу, в один день… нет, он этого не вынесет!..
Павел снова опустился на ступеньку. Он плакал, как ребенок, размазывая руками слезы по грязным щекам.
— Как же это, а?.. как же это… — жалобно бормотал он, всхлипывая.
— Иди домой, — тихо сказал Сергей.
— Не могу. Не могу, понимаешь? Там пусто… пусто…
Как Сергей его сейчас понимал! Пустой дом, пустая квартира — и ты, один на один со своим горем, со своими мыслями, от которых хочется сойти с ума.
— Иди домой, — мягко повторил он.
Павел покачал головой.
— Может, выпьешь? — сказал он. — У меня, кажется, еще осталось. За Ларису.
— Нет.
— Не хочешь? — Голос у Павла задрожал. — Не хочешь выпить за нее ?
— Это ее не воскресит. — Сергей говорил медленно, чуть слышно.
— Увы, ты прав. Ты тысячу раз прав… Понимаешь, мне не к кому было пойти… кроме тебя. Не к кому, понимаешь? Ведь у меня никого… А, пустое все это… Никому это не надо…
Павел поднялся, махнул рукой и поплелся вниз, сгорбившийся, поникший, как-то сразу постаревший. Он шел и что-то бормотал себе под нос, разговаривая сам с собой. Вскоре хлопнула подъездная дверь — и стало очень тихо.
На часах было полпервого ночи.
Глава двадцать четвертая
Войдя в квартиру, первым делом Сергей повсюду включил свет. Он не мог находиться в темноте, темнота давила на него, напоминала о смерти, могильном холоде, небытии. Ему хотелось много, очень много света, яркого, ослепляющего света.
Он стоял посреди комнаты, окутанный электрическим светом, и ни о чем не думал.
Он боялся думать. Боялся мыслей. Отвлечься, отвлечься от всего этого, переключиться на что-то другое. Направить мысли в другое русло. Хотя бы ненадолго, пока весь этот ужас не уляжется в душе. Пока мозг, не готовый вместить в себя все это , еще слишком взрывоопасен.
Он достал компакт-диск. Поставил на проигрыватель. Зазвучала тихая, мягкая, обволакивающая музыка. Филип Гласс. Его любимый композитор.
Но легче не стало.
Тогда он бросился на кровать, зарылся головой в подушку и дико, истошно закричал. Ему казалось, что от этого крика рухнет мир, померкнут звезды, рассыплется вселенная, но… ни единого звука не вырвалось из его глотки. Его крик был направлен внутрь — туда, где кровоточила страшная обнаженная рана — в собственную душу. Он чувствовал, как обрывается важная, очень важная ниточка в его жизни, как сама жизнь, сотканная из таких вот ниточек, поблекла, потускнела, обескровилась, истончилась до предела. Словно невидимый вампир высасывает из нее кровь, каплю за каплей, мгновение за мгновением…
Вампир… Смутное воспоминание забрезжило в его сознании, какая-то странная, нечеткая ассоциация медленно всплывала в памяти. Вампир…
Орлов!
Да, именно Орлов всегда чем-то напоминал ему вампира: было в его глазах что-то мерзкое, неживое, паразитическое, что-то от мифического чудовища, питающегося человеческой кровью.
Истина молнией сверкнула в его мозгу и заставила резко вскочить с кровати. Это Орлов, Орлов повинен в смерти Ларисы! Он и его приспешники, во главе с подонком Свирским! Это их рук дело!
Боль от невозвратимой утраты немного отступила, уступив место ярости. Ярость сжигала, бурлила, огненным вихрем металась в его груди, ища выхода, какой-нибудь отдушины, готовая выплеснуться наружу и затопить все и вся.
Этим двоим больше не жить — Орлову и Свирскому. Сейчас, в эту страшную для него минуту, самую страшную минуту в его жизни, Сергей подписал им смертный приговор. Око за око, зуб за зуб — так гласит старая библейская истина. Отныне эта истина станет его путеводной звездой.
Теперь его ничто не остановит. Ничто и никто.
Глава двадцать пятая
В два часа ночи раздался телефонный звонок. Звонили по мобильному.
Это мог быть только Свирский.
Стиснув зубы, Сергей схватил трубку.
— Очень, знаете ли, захотелось снова услышать ваш голос, Ростовский, — жизнерадостно вещал Свирский. — Как настроение? Надеюсь, вам понравился мой сюрприз?
Сергей молчал. Он не мог ничего говорить. Не мог и не хотел.
— Вижу, что вы в восторге, — продолжал глумиться Свирский. — Теперь вы понимаете, к чему ведет непослушание? А я ведь вас предупреждал, Ростовский! Слов же своих на ветер я бросать не привык. А, вы думали, что все это шутка? Так ведь, Ростовский? Ан нет, оказалось, что всерьез. Кстати, если вы еще не поняли, хочу сообщить: ваша девочка у нас. Смею вас заверить: с ней все будет в порядке — если, конечно, мой урок пошел вам на пользу. Вы ведь не хотите и ее потерять, не так ли?
— Мразь! — вырвалось у Сергея.
— Не надо эмоций, Ростовский, — как ни в чем не бывало продолжал Свирский. — Это только вредит делу. А дело нам предстоит большое, уж можете мне поверить. Кстати, примите мои соболезнования в связи с внезапной кончиной вашей супруги. От несчастного случая никто не застрахован, знаете ли. Что ж, такова, значит, у нее судьба. Увы.
— Зачем вы это сделали? — выдавил из себя Сергей. — Зачем?
— Не надо так волноваться, Ростовский. Раз что-то сделано, значит так надо. — Голос у Свирского внезапно стал жестким. — Это предупреждение, Ростовский. Больше предупреждений не будет. Не забывайте, что ваша дочь у меня в руках. Будете благоразумны, и она останется жива. Кстати, наблюдение за вашей квартирой и вами лично я снимаю. В этом больше нет необходимости. Так что можете спать спокойно. Все. Завтра вы узнаете, что мне от вас нужно.
Короткие гудки. Свирский дал отбой.
Какое-то время Сергей стоял неподвижно, с закрытыми глазами, и слушал, слушал, слушал, как настойчивыми короткими импульсами гудит телефонная трубка. Потом размахнулся и с силой запустил трофейный аппарат в стену. Брызнули в разные стороны осколки.
* * *
На следующий день, утром, когда Сергей вошел в кабинет Антонова, тот сразу заметил, что с его любимцем что-то происходит.
— Ты плохо выглядишь, Сергей, — сказал Антонов, критическим взглядом окидывая осунувшееся, землистого цвета лицо своего сотрудника. — Проблемы?
— Проблемы, Валерий Геннадьевич. И очень серьезные. — Сергей на мгновение запнулся. — У меня умерла жена.
Антонов нахмурился, хрустнул пальцами, встал, прошелся по кабинету, снова сел.
— Так, — произнес он, не решаясь поднять на Сергея глаза. — Та-ак.
— Ее сшибла машина, вчера вечером. Сегодня утром звонили из милиции и просили приехать на опознание.
Антонов кивнул.
— Извини, Сережа, я не знаю, что нужно говорить в подобных случаях. Выражать соболезнования не люблю. Скажу лишь только одно: держись. Мне, действительно, очень жаль. Недели тебе хватит?
— Хватит.
— Лады. Организацию похорон и все расходы я возьму на себя. Я знаю, тебе сейчас не до этого. Если что, звони, не стесняйся. Сообщи, если недели будет мало. Как придешь в себя, возвращайся.
— Спасибо, Валерий Геннадьевич.
Сергей был тронут участием шефа, но еще больше он был благодарен ему за то, что это участие не было навязчивым, а, скорее, чисто деловым: он бы сейчас не вынес банального выражения соболезнования и жалости к себе. Он вообще не любил, когда его жалели, особенно в трудные для него минуты. Он не верил в чужую жалость.
Однако он не торопился уходить: у него было еще одно дело к Антонову.
— Валерий Геннадьевич, я хотел бы задать вам несколько вопросов.
— Спрашивай, Сережа.
Прежде чем приступить к делу, Сергей тщательно взвесил каждое слово.
— Помните нашу первую встречу с Орловым?
— Разумеется.
Сергей в упор смотрел на своего шефа.
— Откуда вы узнали, что он будет на том юбилее?
На лице Антонова отразилось откровенное удивление, смешанное с тревогой.
— Зачем тебе это? — сухо спросил он.
— Я должен знать, Валерий Геннадьевич, — твердо, не отрывая глаз от лица шефа, произнес Сергей.
Несколько секунд они в упор смотрели друг другу в глаза.
— Хорошо, — выдохнул Антонов, — я тебе скажу все. О появлении Орлова на том самом юбилее мне сообщил Алексеев, твой бывший шеф.
Так. Это уже становится интересным.
— Алексеев? — переспросил Сергей.
— Он самый. Алексеев знал, что я ищу богатого заказчика. — Антонов закурил. — Надо признаться, меня это удивило. Он и сам вполне мог бы взять на себя такой проект, а меня, если потребуется, пригласить в качестве субподрядчика. Однако он полностью устранился от этого дела, предоставив мне возможность работать с Орловым напрямую.
— А вам не показалось, что Орлов заранее был предупрежден о вашем желании встретиться с ним?
Антонов долго молчал.
— Была такая мысль. Словно Орлов уже ждал меня. Есть здесь для меня много непонятного. Обычно в бизнесе так не делается: богатых клиентов направо и налево не раздают.
— Вы говорите, что Орлов, возможно, уже ждал вас. Кто мог предупредить его о том, что вы тоже будете там?
— Да кто угодно! Хотя… вероятнее всего, это был все тот же Алексеев. Если это так, то странную роль он на себя взял — роль сводника. Признаюсь честно, я как-то над этим не задумывался. Когда в руки плывет перспективный заказ, на многое закрываешь глаза. Здесь важен результат.
— Алексеев знаком с Орловым? — в упор спросил Сергей.
Антонов снова замолчал, тщательно обдумывая ответ.
— Да, насколько мне известно. Совершенно случайно мне довелось узнать, что в прошлом году, по-моему, в сентябре, Орлов сосватал Алексееву одного очень крупного западного поставщика. Контракт с ним принес Алексееву, если не ошибаюсь, что-то около пятнадцати миллионов долларов.
Сердце у Сергея бешено заколотилось.
Сентябрь прошлого года! Сразу после операции по пересадке почки. Все сходится к тому, что Алексеев и Орлов… Неужели они заодно?!
Мысль работала быстро и четко.
— Что может связывать Алексеева с Орловым?
Антонов пожал плечами.
— Понятия не имею. Здесь тоже много белых пятен. Ведь и дураку понятно, что Алексеев для Орлова — слишком мелкая сошка. Орлов одним росчерком пера может купить сотню таких Алексеевых, и это ничуть не скажется на бюджете его концерна.
— Вы часто встречаетесь с Алексеевым?
— Я с ним вообще не встречаюсь. Так, по телефону изредка переговариваемся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49