– потряс Грыжу за слюнявый подбородок бодрый Константин. – Давай по граммульке за новоселье!
Кое-как растолкав Грыжу и влив в него содержимое обеих емкостей, душегубы, предусмотрительно прихватив с собой опорожненную тару, покинули номер и направились отобедать в прибрежный ресторанчик.
Изысканные рыбные блюда запивали не менее изысканной мадерой, попробовав все ее четыре сорта: сладкую и густую «Мальвазию», полусладкий «Буал», резковатое «Верделло» и сухой, водянистый «Серсьял».
Напиток, носивший название острова – бывшего форпоста Португалии на пути к завоеваниям далеких земель, по своим вкусовым и полезным качествам категорически отличался от того пойла, с которым ныне отчаянно сражалась истерзанная излишествами печень Грыжи.
Наслаждаясь соком перебродившего тропического винограда, гангстеры пребывали в неведении относительно его истории, равно как и истории острова – перекрестка морских дорог, веками снабжавшего вином корабли. Чтобы вино не портилось в дальних путешествиях, сметливые торговцы добавляли в него спирт. То есть, выражаясь языком Геннадия, гнали халтуру. Злокозненность их намерений имела парадоксально положительный результат: вызревая неделями в закупоренных бочках в условиях тропической жары и качки, алкогольный конгломерат превращался в ароматное, насыщенное солнцем диво. Древние морские технологии ныне воспроизводились на суше.
Услужливый официант, узнав, что имеет дело с клиентами из России, не преминул выказать эрудицию, то и дело повторяя словосочетание: «Распутин – мадера». Видимо, и на далеком острове были осведомлены о том, как блудливого старца Григория пытались отравить пирожными с цианистым калием, которые именно мадерой он, согласно преданию, запивал. Этаким посильным участием в российской истории здесь, чувствовалось, немало гордились.
Уловив суть речи официанта, Костя донес ее до Геннадия. Тот в свою очередь хмуро заявил, что влитая в Грыжу водяра именно «Распутиным» и называлась.
После обеда пошли гулять на причал, к бухте, заполоненной разноцветными баркасами и широкопалубными траулерами.
Местные рыбаки, специалисты по ловле глубоководной рыбы-сабли – эшпады, вели кропотливую работу по подготовке снасти, раскладывая бухты лески длиной четыре километра в тазики и насаживая на сотни крючков крохотных анчоусов и сардин.
На осыпанном рыбьей чешуей настиле лежали извлеченные из пучины изувеченные декомпрессией эшпады: антрацитово-черные, с сапфировыми огромными зрачками выпученных глаз, скрюченные так, что хвост каждой рыбы был завернут в ее усеянную расческой длинных и кривых зубов пасть.
– И вот этих крокодилов мы сейчас жевали, – рыгнув, произнес Костя.
– Да ну, ты чего?.. – засомневался Геннадий, вспоминая узкие полоски нежного филе под сметанным соусом.
– Точно, я меню читал, там еще картинка. я думал, типа того, что щука…
– Эта абракадабра такая же щука, как Грыжа – фотомодель, – веско заметил Геннадий.
– Ну, в меню и была фотомодель… Фоторобот то есть…
Около часа они толклись в гомоне толпы, скрипе снастей и грохоте ящиков, среди туристов и рыболовов, тут же продающих дары моря оптовикам, глазея на блестящие, будто отлитые из алюминия, туши тунцов, на распустивших плавники-перья меч-рыб, опасливо огибая лежавших на настиле причала бурых, с корявой шкурой глубоководных акул, чьи мутно-зеленые глазищи фосфоресцировали и при ослепительном свете тропического дня.
– Какая программа на вечер? – спросил Геннадий, одновременно понимая, что внятного ответа на данный вопрос ожидать от Константина не приходится.
– Хрен знает… – Тот пожал плечами. – Трудно, конечно, жить, ничего не делая, но ведь мы не боимся трудностей… Проверим Грыжу, пощупаем пульс, а там – вечер, дискотека… Может, телок склеим… Ты заодно растрясешься… – Он со смешком хлопнул ладонью по животу Геннадия. – Далеко ведь уже за центнер тянешь, а?
– Все мое, – процедил тот, уколотый подобной фамильярностью.
– Ладно, чего надулся, я ж любя, по-братски…
Занятие, впрочем, нашлось: поехали в город прошвырнуться по магазинам. Местные цены показались им возмутительно высокими. А потому, исходя из соображений экономической мести, а может, из побуждений чисто хулиганского толка, решили компаньоны по окончательному злокозненному раздумью украсть из магазина промтоваров пару спортивных костюмов.
Последним криминалом подобного рода на счету Геннадия числилось ограбление пивного ларька, совершенное еще в нежной юности; Константин также не отличался опытом в ремесле откровенной кражи, а потому при выходе из магазина незадачливых жуликов легко вычислила и задержала охрана, препроводив в подсобное помещение для разбирательства.
В подсобке воришек, державших в руках упакованные в полиэтилен костюмы, сфотографировали с помощью аппарата «Полароид», после чего лысый, жирный тип, являвшийся хозяином магазина, принялся названивать в местные правоохранительные органы.
Охранники почтительно именовали лысого сеньором Хулио.
Далее в помещении появилась полная, усатая дама, явно супруга владельца торговой точки. Одобрив краткой репликой манипуляции мужа с телефонным аппаратом, она тотчас же разродилась длиннющей злобной тирадой в адрес иностранных туристов, должных, по ее наивному разумению, приносить трудящимся острова исключительно доход и ни в коем случае не убытки.
Геннадий ощутил невольную дрожь в коленях. Это же надо! Имея в карманах платиновые дебетные карточки и не менее пяти тысяч наличных долларов, угодить в португальскую ментовку из-за каких-то грошовых синтетических тряпок!
Он потерянно обернулся на красного от стыда и унижения Костю. Перехватив его взгляд, тот, словно встрепенувшись, достал бумажник и, мягко отведя в сторону руку Хулио с телефонной трубкой, положил на стол перед хозяином двести долларов.
Хулио опустил трубку на аппарат. Выразительно обернулся в сторону супруги. Дама мгновенно вынесла краткий и категоричный вердикт на непонятном португальском, переведенный Хулио на доступный язык жеста, а именно: выставив перед носом Константина три растопыренных пальца, завмаг дал понять о возможности мирного соглашения на основе финансовой прибавки. При этом в глазах торговца стояла такая холодная решимость, что компаньоны сразу же уяснили: попытка торга означает решительный отказ от дальнейших переговоров.
Исходя беспомощной досадой, Геннадий выложил затребованную сумму, после чего поджарые, черноволосые охранники в белых рубашечках выпроводили задержанных на улицу. Похищенные костюмы, естественно, остались в подсобке.
– Ну, ё-моё, влетели! – тяжело дыша, отплевывался Геннадий.
– Да, классно нас на пять сотен развели… – недоумевал Константин. – В один момент… Умеют, суки! Хулио этот… и его жена Хулинада! Козлы без совести…
– Наверстаем…
– Это конечно…
– Ну и хрена ли стонать?
– А кто стонет-то?..
– Ну и я о том…
В подавленном настроении отправились на местные аттракционы, за пару долларов сфотографировались в обнимку с облезлым, улыбчивым орангутаном, который, согласно распоряжениям своего бдительного командира, умело и четко поворачивал мозолистый зад к объективам халявщиков.
– Ну, брат, ну голова! – восхищался дрессированной обезьяной Костя. – Слышь, Ген, во как надо бабки делать! Орангутана завел и эксплуатируй его на бойком месте! Никакой зарплаты, лишь пара бананов в день…
– А тут эти бананы как у нас пара картофелин, – вдумчиво поддакивал Геннадий.
Вернувшись в отель с целью освежиться под душем и проведать Грыжу, узрели в холле будто бы поджидавшего их менеджера.
Кинувшись к постояльцам, менеджер взволнованно затараторил по-английски нечто, как понял Геннадий, относящееся к персоне оставленного без присмотра Грыжи.
Уяснив, что английский язык гости не понимают, служащий перешел на ломаный польский, не без труда сумев объяснить, что пребывавший в беспамятстве Грыжа час назад очнулся, встал, но тут ему явно поплошело, и он выполз из номера в коридор, где, как перевел остряк Костя, вновь потерял сознательность… Далее Грыжу отвезли в местный госпиталь, адрес которого менеджер друзьям пострадавшего готов любезно предоставить.
Выслушав новость, гангстеры тупо уставились на украшавшую холл гостиницы скульптурную композицию неясного смыслового содержания: отлитую из чугуна несообразность в форме расчлененных мужских гениталий на гладком мраморном постаменте.
– Да, пиковый денек сегодня… – вымолвил наконец Константин. – Чувствую, анекдотец выходит… Типа: «Камикадзе вернулся с задания…» И чего в город нас понесло? Сегодня все бы и решилось… А так – кругом попадалово!
– Прохлопал ушами, хлопай в ладоши, – угрюмо констатировал Геннадий.
Навестив госпиталь и на пальцах объяснившись с дежурным врачом, прояснили ситуацию окончательно: Грыжа был на грани погибели, но усилиями медиков встречи с праотцами избежал, в течение трех дней организм его будет очищен от яда, и доктор надеется, что пациент еще успеет насладиться прелестями восхитительной Мадейры – то бишь острова и ни в коем случае не напитка. Указуя попеременно на свои грудь и живот и отчаянно кривясь, медик дал понять, что дальнейшей борьбы с алкоголем внутренние органы Грыжи не перенесут.
Вечер провели в унынии, проклиная живучего пьяницу и строя вероломные планы его умерщвления. Затем улеглись спать.
Ворочаясь в нежных, пахнувших тонкой парфюмерией простынях, Геннадий раздумывал, не отправить ли ему вместе с Грыжей на тот свет и проворного Костю, одновременно понимая, что и тот способен мыслить в аналогичном направлении.
Заснул под утро – в злобе, боязни и раздражении. Снились осклизлые дохлые акулы и зубастые, ползающие под ногами, как змеи, эшпады.
Из госпиталя Грыжа вернулся осунувшимся и посеревшим. Модная рубаха навыпуск как балахон болталась на его поникших плечах.
– Ну как здоровье? – участливо вопросил Геннадий возвращенного к жизни товарища.
– Вроде… путем… – недоуменно озираясь на обстановку гостиничного номера, молвил тот. Обстановку, судя по всему, Грыжа не помнил даже в общих чертах.
– А нам плели, будто ты чуть сандалеты не откинул… Базарили, что на грани клинической смерти…
– Ну, – угрюмо кивнул Грыжа.
– И… как там? – заинтересованно прищурился Геннадий.
– В госпитале? – Грыжа поморщился. – Да полная жопа! Лежи как бревно, никуда не пускают, покурить – хрен!
– Да не, я не о том… Я в смысле, как оно… там? – Геннадий многозначительно ткнул пальцем в потолок.
– А-а… – Грыжа вздохнул. – Там-то хорошо… Там – наша Родина…
– Печень как? Нормально? – осторожно спросил Константин.
– Работает как часы. На семнадцати камнях! – злобно ответил Грыжа и рассмеялся долго и хрипло.
– Ну вот, а мы как раз по сто грамм собрались… – сокрушенно молвил Геннадий. – За твое, так сказать, выздоровление…
– И чего? – удивился Грыжа. – Кто мешает?
– Ну ты-то ведь бутсы на гвоздь повесил… Неудобняк вроде…
– Ну, грамм пятьдесят за выздоровление и мне не грех… – после некоторого раздумья произнес Грыжа и перекрестился боязливо. – Хоть доктор и стращал, что водка – мой смертный враг…
– Ну, врагов ты никогда не боялся! – польстил Геннадий.
– Алкоголь в малых дозах безвреден в любом количестве, – самым серьезным тоном заявил Константин, подвигая товарищу наполненный стакан.
Напряженно на стакан глядя, Грыжа поделился сокровенным:
– Вот что нехорошо в употреблении водки с утра, так это – трудно будет провести день разнообразно…
– Не по-лысому день проведем, обещаю! – оптимистически заверил его Геннадий, нарезая ломтями ананас. – Тачку мы взяли в аренду, так что прокатимся по ландшафтам… Ананасиком-то закусывай… Тут еще фрукты какие-то непонятные – помесь картошки с клубникой, тропические.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Кое-как растолкав Грыжу и влив в него содержимое обеих емкостей, душегубы, предусмотрительно прихватив с собой опорожненную тару, покинули номер и направились отобедать в прибрежный ресторанчик.
Изысканные рыбные блюда запивали не менее изысканной мадерой, попробовав все ее четыре сорта: сладкую и густую «Мальвазию», полусладкий «Буал», резковатое «Верделло» и сухой, водянистый «Серсьял».
Напиток, носивший название острова – бывшего форпоста Португалии на пути к завоеваниям далеких земель, по своим вкусовым и полезным качествам категорически отличался от того пойла, с которым ныне отчаянно сражалась истерзанная излишествами печень Грыжи.
Наслаждаясь соком перебродившего тропического винограда, гангстеры пребывали в неведении относительно его истории, равно как и истории острова – перекрестка морских дорог, веками снабжавшего вином корабли. Чтобы вино не портилось в дальних путешествиях, сметливые торговцы добавляли в него спирт. То есть, выражаясь языком Геннадия, гнали халтуру. Злокозненность их намерений имела парадоксально положительный результат: вызревая неделями в закупоренных бочках в условиях тропической жары и качки, алкогольный конгломерат превращался в ароматное, насыщенное солнцем диво. Древние морские технологии ныне воспроизводились на суше.
Услужливый официант, узнав, что имеет дело с клиентами из России, не преминул выказать эрудицию, то и дело повторяя словосочетание: «Распутин – мадера». Видимо, и на далеком острове были осведомлены о том, как блудливого старца Григория пытались отравить пирожными с цианистым калием, которые именно мадерой он, согласно преданию, запивал. Этаким посильным участием в российской истории здесь, чувствовалось, немало гордились.
Уловив суть речи официанта, Костя донес ее до Геннадия. Тот в свою очередь хмуро заявил, что влитая в Грыжу водяра именно «Распутиным» и называлась.
После обеда пошли гулять на причал, к бухте, заполоненной разноцветными баркасами и широкопалубными траулерами.
Местные рыбаки, специалисты по ловле глубоководной рыбы-сабли – эшпады, вели кропотливую работу по подготовке снасти, раскладывая бухты лески длиной четыре километра в тазики и насаживая на сотни крючков крохотных анчоусов и сардин.
На осыпанном рыбьей чешуей настиле лежали извлеченные из пучины изувеченные декомпрессией эшпады: антрацитово-черные, с сапфировыми огромными зрачками выпученных глаз, скрюченные так, что хвост каждой рыбы был завернут в ее усеянную расческой длинных и кривых зубов пасть.
– И вот этих крокодилов мы сейчас жевали, – рыгнув, произнес Костя.
– Да ну, ты чего?.. – засомневался Геннадий, вспоминая узкие полоски нежного филе под сметанным соусом.
– Точно, я меню читал, там еще картинка. я думал, типа того, что щука…
– Эта абракадабра такая же щука, как Грыжа – фотомодель, – веско заметил Геннадий.
– Ну, в меню и была фотомодель… Фоторобот то есть…
Около часа они толклись в гомоне толпы, скрипе снастей и грохоте ящиков, среди туристов и рыболовов, тут же продающих дары моря оптовикам, глазея на блестящие, будто отлитые из алюминия, туши тунцов, на распустивших плавники-перья меч-рыб, опасливо огибая лежавших на настиле причала бурых, с корявой шкурой глубоководных акул, чьи мутно-зеленые глазищи фосфоресцировали и при ослепительном свете тропического дня.
– Какая программа на вечер? – спросил Геннадий, одновременно понимая, что внятного ответа на данный вопрос ожидать от Константина не приходится.
– Хрен знает… – Тот пожал плечами. – Трудно, конечно, жить, ничего не делая, но ведь мы не боимся трудностей… Проверим Грыжу, пощупаем пульс, а там – вечер, дискотека… Может, телок склеим… Ты заодно растрясешься… – Он со смешком хлопнул ладонью по животу Геннадия. – Далеко ведь уже за центнер тянешь, а?
– Все мое, – процедил тот, уколотый подобной фамильярностью.
– Ладно, чего надулся, я ж любя, по-братски…
Занятие, впрочем, нашлось: поехали в город прошвырнуться по магазинам. Местные цены показались им возмутительно высокими. А потому, исходя из соображений экономической мести, а может, из побуждений чисто хулиганского толка, решили компаньоны по окончательному злокозненному раздумью украсть из магазина промтоваров пару спортивных костюмов.
Последним криминалом подобного рода на счету Геннадия числилось ограбление пивного ларька, совершенное еще в нежной юности; Константин также не отличался опытом в ремесле откровенной кражи, а потому при выходе из магазина незадачливых жуликов легко вычислила и задержала охрана, препроводив в подсобное помещение для разбирательства.
В подсобке воришек, державших в руках упакованные в полиэтилен костюмы, сфотографировали с помощью аппарата «Полароид», после чего лысый, жирный тип, являвшийся хозяином магазина, принялся названивать в местные правоохранительные органы.
Охранники почтительно именовали лысого сеньором Хулио.
Далее в помещении появилась полная, усатая дама, явно супруга владельца торговой точки. Одобрив краткой репликой манипуляции мужа с телефонным аппаратом, она тотчас же разродилась длиннющей злобной тирадой в адрес иностранных туристов, должных, по ее наивному разумению, приносить трудящимся острова исключительно доход и ни в коем случае не убытки.
Геннадий ощутил невольную дрожь в коленях. Это же надо! Имея в карманах платиновые дебетные карточки и не менее пяти тысяч наличных долларов, угодить в португальскую ментовку из-за каких-то грошовых синтетических тряпок!
Он потерянно обернулся на красного от стыда и унижения Костю. Перехватив его взгляд, тот, словно встрепенувшись, достал бумажник и, мягко отведя в сторону руку Хулио с телефонной трубкой, положил на стол перед хозяином двести долларов.
Хулио опустил трубку на аппарат. Выразительно обернулся в сторону супруги. Дама мгновенно вынесла краткий и категоричный вердикт на непонятном португальском, переведенный Хулио на доступный язык жеста, а именно: выставив перед носом Константина три растопыренных пальца, завмаг дал понять о возможности мирного соглашения на основе финансовой прибавки. При этом в глазах торговца стояла такая холодная решимость, что компаньоны сразу же уяснили: попытка торга означает решительный отказ от дальнейших переговоров.
Исходя беспомощной досадой, Геннадий выложил затребованную сумму, после чего поджарые, черноволосые охранники в белых рубашечках выпроводили задержанных на улицу. Похищенные костюмы, естественно, остались в подсобке.
– Ну, ё-моё, влетели! – тяжело дыша, отплевывался Геннадий.
– Да, классно нас на пять сотен развели… – недоумевал Константин. – В один момент… Умеют, суки! Хулио этот… и его жена Хулинада! Козлы без совести…
– Наверстаем…
– Это конечно…
– Ну и хрена ли стонать?
– А кто стонет-то?..
– Ну и я о том…
В подавленном настроении отправились на местные аттракционы, за пару долларов сфотографировались в обнимку с облезлым, улыбчивым орангутаном, который, согласно распоряжениям своего бдительного командира, умело и четко поворачивал мозолистый зад к объективам халявщиков.
– Ну, брат, ну голова! – восхищался дрессированной обезьяной Костя. – Слышь, Ген, во как надо бабки делать! Орангутана завел и эксплуатируй его на бойком месте! Никакой зарплаты, лишь пара бананов в день…
– А тут эти бананы как у нас пара картофелин, – вдумчиво поддакивал Геннадий.
Вернувшись в отель с целью освежиться под душем и проведать Грыжу, узрели в холле будто бы поджидавшего их менеджера.
Кинувшись к постояльцам, менеджер взволнованно затараторил по-английски нечто, как понял Геннадий, относящееся к персоне оставленного без присмотра Грыжи.
Уяснив, что английский язык гости не понимают, служащий перешел на ломаный польский, не без труда сумев объяснить, что пребывавший в беспамятстве Грыжа час назад очнулся, встал, но тут ему явно поплошело, и он выполз из номера в коридор, где, как перевел остряк Костя, вновь потерял сознательность… Далее Грыжу отвезли в местный госпиталь, адрес которого менеджер друзьям пострадавшего готов любезно предоставить.
Выслушав новость, гангстеры тупо уставились на украшавшую холл гостиницы скульптурную композицию неясного смыслового содержания: отлитую из чугуна несообразность в форме расчлененных мужских гениталий на гладком мраморном постаменте.
– Да, пиковый денек сегодня… – вымолвил наконец Константин. – Чувствую, анекдотец выходит… Типа: «Камикадзе вернулся с задания…» И чего в город нас понесло? Сегодня все бы и решилось… А так – кругом попадалово!
– Прохлопал ушами, хлопай в ладоши, – угрюмо констатировал Геннадий.
Навестив госпиталь и на пальцах объяснившись с дежурным врачом, прояснили ситуацию окончательно: Грыжа был на грани погибели, но усилиями медиков встречи с праотцами избежал, в течение трех дней организм его будет очищен от яда, и доктор надеется, что пациент еще успеет насладиться прелестями восхитительной Мадейры – то бишь острова и ни в коем случае не напитка. Указуя попеременно на свои грудь и живот и отчаянно кривясь, медик дал понять, что дальнейшей борьбы с алкоголем внутренние органы Грыжи не перенесут.
Вечер провели в унынии, проклиная живучего пьяницу и строя вероломные планы его умерщвления. Затем улеглись спать.
Ворочаясь в нежных, пахнувших тонкой парфюмерией простынях, Геннадий раздумывал, не отправить ли ему вместе с Грыжей на тот свет и проворного Костю, одновременно понимая, что и тот способен мыслить в аналогичном направлении.
Заснул под утро – в злобе, боязни и раздражении. Снились осклизлые дохлые акулы и зубастые, ползающие под ногами, как змеи, эшпады.
Из госпиталя Грыжа вернулся осунувшимся и посеревшим. Модная рубаха навыпуск как балахон болталась на его поникших плечах.
– Ну как здоровье? – участливо вопросил Геннадий возвращенного к жизни товарища.
– Вроде… путем… – недоуменно озираясь на обстановку гостиничного номера, молвил тот. Обстановку, судя по всему, Грыжа не помнил даже в общих чертах.
– А нам плели, будто ты чуть сандалеты не откинул… Базарили, что на грани клинической смерти…
– Ну, – угрюмо кивнул Грыжа.
– И… как там? – заинтересованно прищурился Геннадий.
– В госпитале? – Грыжа поморщился. – Да полная жопа! Лежи как бревно, никуда не пускают, покурить – хрен!
– Да не, я не о том… Я в смысле, как оно… там? – Геннадий многозначительно ткнул пальцем в потолок.
– А-а… – Грыжа вздохнул. – Там-то хорошо… Там – наша Родина…
– Печень как? Нормально? – осторожно спросил Константин.
– Работает как часы. На семнадцати камнях! – злобно ответил Грыжа и рассмеялся долго и хрипло.
– Ну вот, а мы как раз по сто грамм собрались… – сокрушенно молвил Геннадий. – За твое, так сказать, выздоровление…
– И чего? – удивился Грыжа. – Кто мешает?
– Ну ты-то ведь бутсы на гвоздь повесил… Неудобняк вроде…
– Ну, грамм пятьдесят за выздоровление и мне не грех… – после некоторого раздумья произнес Грыжа и перекрестился боязливо. – Хоть доктор и стращал, что водка – мой смертный враг…
– Ну, врагов ты никогда не боялся! – польстил Геннадий.
– Алкоголь в малых дозах безвреден в любом количестве, – самым серьезным тоном заявил Константин, подвигая товарищу наполненный стакан.
Напряженно на стакан глядя, Грыжа поделился сокровенным:
– Вот что нехорошо в употреблении водки с утра, так это – трудно будет провести день разнообразно…
– Не по-лысому день проведем, обещаю! – оптимистически заверил его Геннадий, нарезая ломтями ананас. – Тачку мы взяли в аренду, так что прокатимся по ландшафтам… Ананасиком-то закусывай… Тут еще фрукты какие-то непонятные – помесь картошки с клубникой, тропические.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19