Он вылетел в Мюнхен и приехал сюда как раз перед тем, как я отправился в собор. Я должен был заманить Амбрози в церковь. Надо было найти место подальше от многолюдных торжеств. Ирма сказала мне, что в этом году в церкви не будет празднования. Нгови поговорил с приходским священником. Он ничего не знает, ему просто сказали, что ватиканским служащим ненадолго нужна его церковь. – Он знал, о чем думает Катерина. – Кейт, слушай, Амбрози не стал бы причинять никому вреда, пока не получил бы перевод Тибора. До тех пор он не был ни в чем уверен. Мы должны были этим воспользоваться.
– То есть я была приманкой?
– Мы вместе были приманкой. Только оказав ему открытое сопротивление, можно было заставить его рассказать все о Валендреа.
– Нгови хорошо повел себя.
– Он вырос на улицах Найроби и умеет не растеряться в трудной ситуации.
Он уложил ее в постель. Они полчаса говорили с Амбрози, записывая на пленку все, что им пригодится завтра. Катерина все слышала, теперь ей известно все – кроме третьего откровения Фатимы. Мишнер вынул из кармана конверт.
– Вот что отец Тибор прислал Клименту. Амбрози я отдавал копию. А оригинал у Нгови.
Прочитав, Катерина сказала:
– Это похоже на слова Ясны. Ты хотел отдать Амбрози десятое откровение Меджугорья?
Он покачал головой:
– Это не слова Ясны. Это слова Девы, сказанные в Фатиме, записанные Люсией дос Сантос в тысяча девятьсот сорок четвертом году и переведенные отцом Тибором в тысяча девятьсот шестидесятом.
– Ты шутишь! Ты понимаешь, что это значит, если оба послания совершенно одинаковы?
– Я понял это сегодня утром.
Он говорил тихо и спокойно и подождал, пока она осознает весь смысл услышанного. Они часто говорили о ее неверии. Но он не мог судить ее, поскольку сам был несовершенен.
«После которых в городе на семи холмах беспощадный судья начнет судить всех людей».
Может быть, Катерина первой из многих сможет судить сама себя.
– Неужели вернулся Господь?
– Невероятно. Но что это еще может означать? Как могло получиться, что два послания абсолютно одинаковы?
– Зная то, что мы знаем, мы скажем, что это невозможно. А скептики станут говорить, что мы специально подогнали перевод отца Тибора под слова Ясны. Скажут: это подлог. Оригиналы пропали, а свидетелей нет в живых. Правду знаем только мы.
– И, как и раньше, все решает только вера. Мы с тобой знаем, что произошло, а всем остальным придется поверить нам на слово. – Она покачала головой. – Похоже, Бог всегда будет оставаться тайной.
Мишнер уже подумал об этом. В Боснии Дева сказала ему, что он должен стать знаком для всего мира. Маяком, зовущим к покаянию. Но он помнил и другие Ее слова.
«Но не отказывайся от веры. В конце концов она – единственное, что у тебя останется».
– Есть одно утешение, – проговорил он. – Много лет назад я очень сокрушался, что нарушил обеты священника. Я любил тебя, но считал: то, что я делаю и чувствую, – грешно. А сейчас я знаю, что это не так. В глазах Бога это не так.
Он снова вспомнил обращение Иоанна XXIII ко Второму Ватиканскому собору. Тот призвал традиционалистов и реформаторов к тому, чтобы этот земной град уподобился небесному граду, где царит истина. И только теперь Мишнер понял, что хотел сказать Папа.
– Климент пытался сделать все, что мог, – сказала она. – Жаль, что я так плохо о нем думала.
– Наверное, он все понимал.
Катерина улыбнулась:
– И что теперь?
– Обратно в Рим. Завтра я встречаюсь с Нгови.
– А потом?
Мишнер понимал, о чем она.
– В Румынию. Те дети нас ждут.
– Я боялась, что ты передумал.
Он указал на небо:
– Это наш долг перед Ним. Ты не согласна?
Глава LXXIII
Ватикан
2 декабря, суббота
11.00
Мишнер и Нгови прошли по галерее в сторону папской библиотеки. Через высокие окна по обе стороны широкого коридора лился яркий солнечный свет. Оба облачились в церковные одежды: Нгови в алое, Мишнер в черное.
Они уже поговорили с людьми из администрации Папы, и первоначально должна была состояться встреча помощника Амбрози с Валендреа. Но Нгови хотел получить аудиенцию у Папы. О теме сказано не было, но Нгови рассчитывал, что Валендреа поймет всю важность встречи с ним, тем более что Паоло Амбрози куда-то пропал. Видимо, их тактика сработала. Папа сам разрешил им войти во дворец и выделил на аудиенцию пятнадцать минут.
– Вам хватит этого времени? – спросил помощник Амбрози.
– Думаю, да – ответил Нгови.
Валендреа заставил их ждать почти полчаса. Папа стоял перед окном в библиотеке, на его коренастую фигуру в белом падали лучи солнечного света.
– Должен сказать, что ваша просьба об аудиенции удивила меня. Вас двоих я меньше всего ожидал увидеть здесь этим утром. Я думал, что вы, Маурис, уже в Африке. А вы, Мишнер, в Германии.
– Почти угадали, – сказал Нгови. – Мы оба были в Германии.
На лице Валендреа показалось любопытство. Мишнер решил перейти сразу к делу.
– Вы больше не увидите Амбрози.
– Что вы хотите сказать?
Нгови вынул из-под сутаны магнитофон и включил его. В помещении раздался голос Амбрози, рассказывающего об убийстве отца Тибора, о подслушивающих устройствах, о досье на всех кардиналов и шантаже во время конклава. Валендреа спокойно слушал разоблачение своих преступлений.
Нгови выключил магнитофон.
– Достаточно?
Папа молчал.
– У нас есть полный текст третьего Фатимского откровения и десятое откровение Меджугорья, – сказал Мишнер.
– Я думал, откровение Меджугорья у меня.
– Копия. Теперь ясно, почему вы так отреагировали, когда прочли слова Ясны.
И тут Валендреа занервничал. Впервые этот самодовольный человек не был хозяином положения. Мишнер подошел ближе.
– Вам следовало утаить эти слова.
– Даже ваш Климент пытался это сделать, – вызывающе ответил Валендреа.
Мишнер покачал головой:
– Он знал, что вы будете делать, и ему хватило проницательности, чтобы убрать отсюда перевод Тибора. Он совершил больше, чем кто бы то ни было. Он отдал свою жизнь. Он лучше любого из нас. Он верил в Господа… и не искал доказательств. – Его пульс учащенно бился от волнения. – Вы знали, что Бамберг называют городом на семи холмах? Помните предсказание Малахии?
«В городе на семи холмах беспощадный судья начнет судить всех людей».
– Для вас самый беспощадный судья – это правда. – Мишнер указал на кассету.
– На кассете измышления человека, загнанного в ловушку, – ответил Валендреа и утер тыльной стороной ладони лоб. – Это ничего не доказывает.
Мишнер не сдавался:
– Амбрози рассказал нам о вашей поездке в Румынию и сообщил больше чем достаточно подробностей, чтобы возбудить уголовное дело и добиться заключения под стражу, особенно в посткоммунистической стране, где понятие презумпции невиновности понимается, скажем так, относительно.
– Вы блефуете.
Нгови вынул из кармана другую кассету.
– Мы показали ему Фатимское откровение и откровение из Меджугорья. Нам не пришлось объяснять всю их важность. Даже такой негодяй, как Амбрози, понял все величие того, что его ожидает. После этого он ответил на все вопросы. И умолял меня выслушать его исповедь. – Он указал на кассету. – Но сначала сделали запись.
– Он важный свидетель, – сказал Мишнер. – В самом деле, есть власть превыше вашей.
Валендреа прошелся по кабинету до стеллажей и обратно, как зверь в клетке.
– Папы очень долго игнорировали волю Бога. Откровений Ля-Саллет не было в церковных архивах больше века. Я держу пари, что Дева поведала тем очевидцам то же самое.
– Тех людей, – сказал Нгови, – можно простить. У них в руках были слова очевидцев, а не самой Девы. Ими руководила не трусость, а осторожность. У них не было доказательств, которые есть у вас. А вы знали, что это божественное откровение, и все равно были готовы убить Мишнера и Катерину Лью, чтобы только утаить его.
Глаза Валендреа вспыхнули.
– Вы лицемерный болван. А что я должен был предпринять? Обречь церковь на разрушение? Разве вы не понимаете, к чему приведет обнародование этих посланий? Двухтысячелетняя догма вдруг оказалась ложной.
– Не нам с вами решать судьбу церкви, – ответил Нгови. – Слово Божие принадлежит одному Богу, а Его терпение, видно, истощилось.
Валендреа покачал головой:
– Наш долг – защищать церковь. Ни один католик не стал бы слушать церковь, если бы знал, что она солгала. Ведь речь идет не о мелочах. Отмена целибата? Женщины-священники? Разрешение абортов? Гомосексуализм? И даже непогрешимость Папы!
Но Нгови не отреагировал на его отчаянные доводы.
– Меня больше интересует, как я объясню Богу, что ослушался Его слов.
Мишнер взглянул на Валендреа.
– Когда в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году вы вернулись в хранилище, десятого откровения Меджугорья там еще не было. Но вы выкрали часть Фатимского откровения. Откуда же вы знали, что слова сестры Люсии подлинны?
– Когда Павел читал их, я увидел страх в его глазах. Если даже этот человек испугался, значит, в этих словах что-то было. Тогда вечером в хранилище, когда Климент рассказал мне о последнем переводе отца Тибора и показал часть первоначального текста откровения, я понял, что снова вернулся дьявол.
– В каком-то смысле так и случилось, – заметил Мишнер.
Валендреа удивленно посмотрел на него.
– Если существует Бог, то существует и дьявол, – объяснил Мишнер.
– Так кто же из них убил отца Тибора? – спросил Валендреа с вызовом в голосе. – Это сделал Бог, чтобы открылась правда? Или дьявол, чтобы открылась правда? Они оба преследовали в данном случае одну цель, правда?
– Вы поэтому убили отца Тибора? Чтобы не допустить этого? – спросил Мишнер.
– В любой религии есть свои мученики. – В его словах не прозвучало ни малейшего раскаяния.
Нгови сделал шаг вперед.
– Верно. И мы создадим еще одного.
– Я уже понял, что вы хотите сделать. Сообщить в полицию?
– Вовсе нет, – сказал Нгови.
Мишнер протянул Валендреа маленький желтоватый пузырек.
– Мы предлагаем вас присоединиться к списку мучеников.
Валендреа недоумевающее поднял бровь.
– Это то же самое снотворное, которое принимал Климент, – негромко произнес Мишнер. – Здесь больше, чем нужно, чтобы убить человека. Если ваше тело найдут утром, вас похоронят с папскими почестями в соборе Святого Петра. Ваше правление окажется коротким, но вас запомнят, как запомнили Иоанна Павла Первого. А если завтра вы останетесь живы, то все, что мы знаем, станет известно священной коллегии. И вы станете первым Папой в истории, представшим перед судом.
Валендреа не стал брать пузырек, он все еще не верил.
– Вы хотите, чтобы я покончил с собой?
Мишнер не смутился:
– Вы можете либо с почетом умереть Папой, либо навеки запятнать себя, став преступником. Я бы на вашем месте предпочел первое, так что надеюсь, что вы найдете силы сделать то же, что сделал Климент.
– Я могу оказать вам сопротивление.
– Вы проиграете. Насколько мне известно, многие в священной коллегии только и ждут возможности сбросить вас. Улики неопровержимы. А главным обвинителем станет ваш же соучастник. Вам не выиграть.
Но Валендреа не брал таблетки. Тогда Мишнер высыпал их на его стол и посмотрел на Папу:
– Выбор за вами. Если вы так любите свою церковь, как утверждаете, то пожертвуйте своей жизнью ради церкви. Вы не задумываясь взяли жизнь отца Тибора. Посмотрим, хватит ли у вас мужества распорядиться собственной жизнью. Беспощадный Судья вынес вам Свой смертный приговор.
– Вы предлагаете мне умереть, – сказал Валендреа.
По виску его стекала струйка пота.
– Я предлагаю вам избавить церковь от необходимости снимать вас с поста силой.
– Я Папа. Никто не может лишить меня сана.
– Кроме Бога. И как раз Он все и решает.
Валендреа повернулся к Нгови:
– Вы собираетесь стать следующим Папой?
– Скорее всего, да.
– Вы ведь могли победить на конклаве?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– То есть я была приманкой?
– Мы вместе были приманкой. Только оказав ему открытое сопротивление, можно было заставить его рассказать все о Валендреа.
– Нгови хорошо повел себя.
– Он вырос на улицах Найроби и умеет не растеряться в трудной ситуации.
Он уложил ее в постель. Они полчаса говорили с Амбрози, записывая на пленку все, что им пригодится завтра. Катерина все слышала, теперь ей известно все – кроме третьего откровения Фатимы. Мишнер вынул из кармана конверт.
– Вот что отец Тибор прислал Клименту. Амбрози я отдавал копию. А оригинал у Нгови.
Прочитав, Катерина сказала:
– Это похоже на слова Ясны. Ты хотел отдать Амбрози десятое откровение Меджугорья?
Он покачал головой:
– Это не слова Ясны. Это слова Девы, сказанные в Фатиме, записанные Люсией дос Сантос в тысяча девятьсот сорок четвертом году и переведенные отцом Тибором в тысяча девятьсот шестидесятом.
– Ты шутишь! Ты понимаешь, что это значит, если оба послания совершенно одинаковы?
– Я понял это сегодня утром.
Он говорил тихо и спокойно и подождал, пока она осознает весь смысл услышанного. Они часто говорили о ее неверии. Но он не мог судить ее, поскольку сам был несовершенен.
«После которых в городе на семи холмах беспощадный судья начнет судить всех людей».
Может быть, Катерина первой из многих сможет судить сама себя.
– Неужели вернулся Господь?
– Невероятно. Но что это еще может означать? Как могло получиться, что два послания абсолютно одинаковы?
– Зная то, что мы знаем, мы скажем, что это невозможно. А скептики станут говорить, что мы специально подогнали перевод отца Тибора под слова Ясны. Скажут: это подлог. Оригиналы пропали, а свидетелей нет в живых. Правду знаем только мы.
– И, как и раньше, все решает только вера. Мы с тобой знаем, что произошло, а всем остальным придется поверить нам на слово. – Она покачала головой. – Похоже, Бог всегда будет оставаться тайной.
Мишнер уже подумал об этом. В Боснии Дева сказала ему, что он должен стать знаком для всего мира. Маяком, зовущим к покаянию. Но он помнил и другие Ее слова.
«Но не отказывайся от веры. В конце концов она – единственное, что у тебя останется».
– Есть одно утешение, – проговорил он. – Много лет назад я очень сокрушался, что нарушил обеты священника. Я любил тебя, но считал: то, что я делаю и чувствую, – грешно. А сейчас я знаю, что это не так. В глазах Бога это не так.
Он снова вспомнил обращение Иоанна XXIII ко Второму Ватиканскому собору. Тот призвал традиционалистов и реформаторов к тому, чтобы этот земной град уподобился небесному граду, где царит истина. И только теперь Мишнер понял, что хотел сказать Папа.
– Климент пытался сделать все, что мог, – сказала она. – Жаль, что я так плохо о нем думала.
– Наверное, он все понимал.
Катерина улыбнулась:
– И что теперь?
– Обратно в Рим. Завтра я встречаюсь с Нгови.
– А потом?
Мишнер понимал, о чем она.
– В Румынию. Те дети нас ждут.
– Я боялась, что ты передумал.
Он указал на небо:
– Это наш долг перед Ним. Ты не согласна?
Глава LXXIII
Ватикан
2 декабря, суббота
11.00
Мишнер и Нгови прошли по галерее в сторону папской библиотеки. Через высокие окна по обе стороны широкого коридора лился яркий солнечный свет. Оба облачились в церковные одежды: Нгови в алое, Мишнер в черное.
Они уже поговорили с людьми из администрации Папы, и первоначально должна была состояться встреча помощника Амбрози с Валендреа. Но Нгови хотел получить аудиенцию у Папы. О теме сказано не было, но Нгови рассчитывал, что Валендреа поймет всю важность встречи с ним, тем более что Паоло Амбрози куда-то пропал. Видимо, их тактика сработала. Папа сам разрешил им войти во дворец и выделил на аудиенцию пятнадцать минут.
– Вам хватит этого времени? – спросил помощник Амбрози.
– Думаю, да – ответил Нгови.
Валендреа заставил их ждать почти полчаса. Папа стоял перед окном в библиотеке, на его коренастую фигуру в белом падали лучи солнечного света.
– Должен сказать, что ваша просьба об аудиенции удивила меня. Вас двоих я меньше всего ожидал увидеть здесь этим утром. Я думал, что вы, Маурис, уже в Африке. А вы, Мишнер, в Германии.
– Почти угадали, – сказал Нгови. – Мы оба были в Германии.
На лице Валендреа показалось любопытство. Мишнер решил перейти сразу к делу.
– Вы больше не увидите Амбрози.
– Что вы хотите сказать?
Нгови вынул из-под сутаны магнитофон и включил его. В помещении раздался голос Амбрози, рассказывающего об убийстве отца Тибора, о подслушивающих устройствах, о досье на всех кардиналов и шантаже во время конклава. Валендреа спокойно слушал разоблачение своих преступлений.
Нгови выключил магнитофон.
– Достаточно?
Папа молчал.
– У нас есть полный текст третьего Фатимского откровения и десятое откровение Меджугорья, – сказал Мишнер.
– Я думал, откровение Меджугорья у меня.
– Копия. Теперь ясно, почему вы так отреагировали, когда прочли слова Ясны.
И тут Валендреа занервничал. Впервые этот самодовольный человек не был хозяином положения. Мишнер подошел ближе.
– Вам следовало утаить эти слова.
– Даже ваш Климент пытался это сделать, – вызывающе ответил Валендреа.
Мишнер покачал головой:
– Он знал, что вы будете делать, и ему хватило проницательности, чтобы убрать отсюда перевод Тибора. Он совершил больше, чем кто бы то ни было. Он отдал свою жизнь. Он лучше любого из нас. Он верил в Господа… и не искал доказательств. – Его пульс учащенно бился от волнения. – Вы знали, что Бамберг называют городом на семи холмах? Помните предсказание Малахии?
«В городе на семи холмах беспощадный судья начнет судить всех людей».
– Для вас самый беспощадный судья – это правда. – Мишнер указал на кассету.
– На кассете измышления человека, загнанного в ловушку, – ответил Валендреа и утер тыльной стороной ладони лоб. – Это ничего не доказывает.
Мишнер не сдавался:
– Амбрози рассказал нам о вашей поездке в Румынию и сообщил больше чем достаточно подробностей, чтобы возбудить уголовное дело и добиться заключения под стражу, особенно в посткоммунистической стране, где понятие презумпции невиновности понимается, скажем так, относительно.
– Вы блефуете.
Нгови вынул из кармана другую кассету.
– Мы показали ему Фатимское откровение и откровение из Меджугорья. Нам не пришлось объяснять всю их важность. Даже такой негодяй, как Амбрози, понял все величие того, что его ожидает. После этого он ответил на все вопросы. И умолял меня выслушать его исповедь. – Он указал на кассету. – Но сначала сделали запись.
– Он важный свидетель, – сказал Мишнер. – В самом деле, есть власть превыше вашей.
Валендреа прошелся по кабинету до стеллажей и обратно, как зверь в клетке.
– Папы очень долго игнорировали волю Бога. Откровений Ля-Саллет не было в церковных архивах больше века. Я держу пари, что Дева поведала тем очевидцам то же самое.
– Тех людей, – сказал Нгови, – можно простить. У них в руках были слова очевидцев, а не самой Девы. Ими руководила не трусость, а осторожность. У них не было доказательств, которые есть у вас. А вы знали, что это божественное откровение, и все равно были готовы убить Мишнера и Катерину Лью, чтобы только утаить его.
Глаза Валендреа вспыхнули.
– Вы лицемерный болван. А что я должен был предпринять? Обречь церковь на разрушение? Разве вы не понимаете, к чему приведет обнародование этих посланий? Двухтысячелетняя догма вдруг оказалась ложной.
– Не нам с вами решать судьбу церкви, – ответил Нгови. – Слово Божие принадлежит одному Богу, а Его терпение, видно, истощилось.
Валендреа покачал головой:
– Наш долг – защищать церковь. Ни один католик не стал бы слушать церковь, если бы знал, что она солгала. Ведь речь идет не о мелочах. Отмена целибата? Женщины-священники? Разрешение абортов? Гомосексуализм? И даже непогрешимость Папы!
Но Нгови не отреагировал на его отчаянные доводы.
– Меня больше интересует, как я объясню Богу, что ослушался Его слов.
Мишнер взглянул на Валендреа.
– Когда в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году вы вернулись в хранилище, десятого откровения Меджугорья там еще не было. Но вы выкрали часть Фатимского откровения. Откуда же вы знали, что слова сестры Люсии подлинны?
– Когда Павел читал их, я увидел страх в его глазах. Если даже этот человек испугался, значит, в этих словах что-то было. Тогда вечером в хранилище, когда Климент рассказал мне о последнем переводе отца Тибора и показал часть первоначального текста откровения, я понял, что снова вернулся дьявол.
– В каком-то смысле так и случилось, – заметил Мишнер.
Валендреа удивленно посмотрел на него.
– Если существует Бог, то существует и дьявол, – объяснил Мишнер.
– Так кто же из них убил отца Тибора? – спросил Валендреа с вызовом в голосе. – Это сделал Бог, чтобы открылась правда? Или дьявол, чтобы открылась правда? Они оба преследовали в данном случае одну цель, правда?
– Вы поэтому убили отца Тибора? Чтобы не допустить этого? – спросил Мишнер.
– В любой религии есть свои мученики. – В его словах не прозвучало ни малейшего раскаяния.
Нгови сделал шаг вперед.
– Верно. И мы создадим еще одного.
– Я уже понял, что вы хотите сделать. Сообщить в полицию?
– Вовсе нет, – сказал Нгови.
Мишнер протянул Валендреа маленький желтоватый пузырек.
– Мы предлагаем вас присоединиться к списку мучеников.
Валендреа недоумевающее поднял бровь.
– Это то же самое снотворное, которое принимал Климент, – негромко произнес Мишнер. – Здесь больше, чем нужно, чтобы убить человека. Если ваше тело найдут утром, вас похоронят с папскими почестями в соборе Святого Петра. Ваше правление окажется коротким, но вас запомнят, как запомнили Иоанна Павла Первого. А если завтра вы останетесь живы, то все, что мы знаем, станет известно священной коллегии. И вы станете первым Папой в истории, представшим перед судом.
Валендреа не стал брать пузырек, он все еще не верил.
– Вы хотите, чтобы я покончил с собой?
Мишнер не смутился:
– Вы можете либо с почетом умереть Папой, либо навеки запятнать себя, став преступником. Я бы на вашем месте предпочел первое, так что надеюсь, что вы найдете силы сделать то же, что сделал Климент.
– Я могу оказать вам сопротивление.
– Вы проиграете. Насколько мне известно, многие в священной коллегии только и ждут возможности сбросить вас. Улики неопровержимы. А главным обвинителем станет ваш же соучастник. Вам не выиграть.
Но Валендреа не брал таблетки. Тогда Мишнер высыпал их на его стол и посмотрел на Папу:
– Выбор за вами. Если вы так любите свою церковь, как утверждаете, то пожертвуйте своей жизнью ради церкви. Вы не задумываясь взяли жизнь отца Тибора. Посмотрим, хватит ли у вас мужества распорядиться собственной жизнью. Беспощадный Судья вынес вам Свой смертный приговор.
– Вы предлагаете мне умереть, – сказал Валендреа.
По виску его стекала струйка пота.
– Я предлагаю вам избавить церковь от необходимости снимать вас с поста силой.
– Я Папа. Никто не может лишить меня сана.
– Кроме Бога. И как раз Он все и решает.
Валендреа повернулся к Нгови:
– Вы собираетесь стать следующим Папой?
– Скорее всего, да.
– Вы ведь могли победить на конклаве?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55