Я подобрал кинжал и пошел своей дорогой, слушая крики и стараясь ожесточить свое сердце.
Не прошагал я и сотни шагов, как был опять остановлен – на этот раз ровесником, одетым чуть ли не в лохмотья.
– Я видел! – сказал он с акцентом, который я разбирал с большим трудом. – Ты чужак в здешних местах?
– Чужак! И что?
Недавнее волнение заставило мой охрипший голос дрожать.
– Это Саутворк, и с наступлением темноты здесь становится опасно. Тут бродит немало жуликов и охотников за кошельками.
– Да! И ты, возможно, один из них!
Мой кинжал опять был в рукаве и мог в единый миг оказаться у его глотки. Незнакомец рассмеялся.
– Меня зовут Майкл, – представился он. – Клянусь всем, что есть самого святого: чужаки подвергают себя большой опасности, приходя сюда!
– Ты видел, как я расправляюсь с ее величеством Опасностью.
– Еще бы!
Раненый человек все метался по земле и выл. Прохожие обходили его стороной, почти не обращая внимания. В голосе Майкла слышалось восхищение, хотя чем тут было восхищаться – я не понимал.
– Где ты собираешься ночевать? – спросил он.
Я замешкался с ответом, не зная, стоит ли доверяться незнакомцу, но потом решил, что немедленной опасности тот не представляет.
– Мне негде ночевать, а если ты решил сыграть со мною шутку и избавить меня от кошелька, то не трудись понапрасну. Денег у меня нет.
– А как насчет еды?
– Я ел вчера.
– Иди за мной.
Я решил, что остаться одному в этих недружелюбных краях опасней, чем отправиться вслед за своим ровесником. Не ослабляя внимания ни на минуту, я пошел за ним. Запах нечистот мешался с ароматом еды, доносившимся из многочисленных кабаков. Вскоре мы вошли в один из них. Там было шумно и светло, а над выходом я заметил нарисованный галеон – похожие мне попадались в книгах Динвуди. Такого шума я не припомню даже в гостиницах, в которых доводилось останавливаться по пути на юг. От множества тел и полыхающего у входа огня было жарко.
– Найди свободное место, – сказал Майкл и ринулся в дальний угол комнаты.
В это мгновение трое мужчин, все как один пьяные, встали, собираясь уходить. Я пробился сквозь толпу, привлекая к себе внимание. Виновато в этом было, наверное, мое копье, хотя кровь с наконечника к тому времени и была вытерта. Я сел. Вскоре появился мой товарищ с двумя кувшинами пива в руках.
– Пей, – сказал он. – Еда сейчас будет.
– Почему ты это делаешь? – спросил я. – Ты же видишь меня впервые. Сдается мне, что тобою движет не милосердие.
Майкл ухмыльнулся и поднял свой кувшин.
– Есть у меня кое-какие соображения.
– Ты о тех грубиянах?
– Я о том, как ты с ними расправился.
Я пригубил пиво. Оно было крепким. Прикончи я целый кувшин, то опьянел бы, как и большинство посетителей таверны. Поэтому я решил прихлебывать пиво (из учтивости), но совсем по чуть-чуть – так, чтобы вместе получилось не больше обычного глотка.
– Значит, шотландец?
– Да.
– Пришел в большой город искать работу.
– Верно.
– A y самого нет ни денег, ни крыши над головой.
– Вкратце ты рассказал обо мне все. Но только вкратце. Еще я вооружен, всегда держу ухо востро, и шутки со мною плохи!
– Тут по-другому и нельзя, – улыбнулся Майкл. – Хотя меня бояться нечего.
– А я и не боюсь, уж поверь.
Тут к нам подошла женщина, которой было примерно столько же лет, сколько моей матери. Она принесла тушеное мясо с овощами, хлеб и столовые принадлежности. Верхняя часть ее груди была самым бесстыдным образом открыта. Я не знал, куда деть глаза. Женщина с тревогой посмотрела на мое копье, но вслух ничего не сказала. Я начал жадно есть. Майкл, не отрываясь от еды, то и дело исподтишка на меня поглядывал.
Кожаные ножны моего кинжала надежно согревали предплечье.
– Говоришь, вооружен… Но в ближнем бою от него толку мало, – кивнул он на мое копье.
Интересно, разглядел он в сумерках, как я пустил в ход кинжал?
– Для ближнего боя у меня припасено кое-что еще.
Майкл опять ухмыльнулся. Улыбка у него была почти счастливая.
– Не сомневаюсь! Все шотландцы такие воины?
Он замахал рукой и позвал какого-то человека, стоявшего в дальнем конце комнаты. Человек был совершенно лыс, и таких загорелых людей я видал только на картинках в книге Учителя Динвуди о путешествиях сэра Джона Мандевиля. Его руки с сильными мышцами были покрыты рисунками. На лице выделялся большой нос. Желтые зубы прогнили. Он сел за наш стол и поставил перед собой кувшин с пивом.
– Это Турок.
Я воинственно кивнул в ответ. Майкл наклонился вперед, за общим грохотом его было едва слышно.
– А это шотландец. Каких-нибудь десять минут назад он убил человека. Я видел это собственными глазами.
Глаза у Турка расширились.
– Возможно, бедняга еще жив. Я действовал, защищая себя.
Турок взглянул на мое копье.
– О чем думает этот дурак? Он считает, что может прийти с этой штукой в переполненный кабак и не вызвать всеобщего любопытства? Почему ты не спасаешься бегством? Все шотландцы убивают так нагло?
Ты что, не замечаешь, что на тебя смотрят из всех углов?
– По правде говоря, сэр, я встретил в этом городе столько странного, что мне до остальных сейчас мало дела.
– Кто-нибудь еще видел?
Глаза Турка были по-прежнему широко раскрыты.
– С тем человеком было трое товарищей. Они все бросились врассыпную.
– Немудрено!
Турок отпил из своего кувшина.
– Опиши их.
– На них были дорогие плащи, белые оборки на шее, шапки с перьями. Они носили мечи, и лет им было немногим больше, чем мне.
– Это не охотники за кошельками, – сказал Турок. – Они – сыновья знатных родителей. – Он свистнул через щель между зубами и помотал головой. – Ты засунул свою голову в петлю, мой маленький шотландец. Тебя наверняка ищут. Еще до утра, а может, даже и часа не пройдет, как ты будешь схвачен и брошен в Ньюгейт. А тогда, если ты не богач…
И он резко провел себе ребром ладони по горлу.
– Но я не сделал ничего дурного! – сказал я в смятении.
Мне тут же вспомнились те головы на шестах. Турок все ухмылялся.
– Ничего-то ты не понимаешь! Возможно, у них богатые отцы. Судья свое дело знает. А если вдруг что забудет, то мешочек с золотом послужит хорошим напоминанием.
Страх и отчаяние пробрали меня до костей. Я оттолкнул тарелку.
– Тогда мне нельзя здесь больше оставаться!
Я глянул на дверь, которая через секунду отворилась. Я испуганно вцепился в копье, но увидел лишь двух женщин средних лет, с густо накрашенными и посыпанными порошком лицами, в ярких безвкусных платьях – сплошь в пятнах и с подолами, вымазанными уличной грязью.
– Да! – сказал Турок, неуклюже передразнивая мой акцент. – Куда же ты отправишься?
– Обратно в Шотландию. Я достаточно насмотрелся на этот город, на эту навозную кучу. Лучше бы я оставался где был.
– А сможешь ли ты убежать от всадников? Ты уж прости, но ты… как бы это сказать… заметный. Да, слишком заметный.
Он оглядел мою одежду сверху донизу и неприятно осклабился.
– Я придумал кое-что получше, – сказал Майкл.
Я чувствовал, что это ловушка, но что мне было делать?
– Шотландец ищет место для ночлега, и ему нужна работа.
– Работа?
Турок повысил голос. Он даже немного охрип, но в его голосе мне слышалось что-то еще. Я и так не дремал, а теперь был готов без дальнейших разговоров с ними расстаться.
– У меня есть что тебе предложить.
– А какая работа? – спросил я.
Турок все ухмылялся.
– Такая, что ты сможешь избежать встречи с палачом. Этого вполне достаточно.
К нам подошла одна из девушек. Она напомнила мне Фиону, хотя была вроде чуть постарше. На ее лице с ярко накрашенными губами я заметил все тот же белый порошок, любимый лондонскими щеголихами.
– Поговорим о деле, джентльмены?
Мой товарищ отмахнулся от нее, как от мухи. Мне такое обращение с женщиной показалось оскорбительным, но та не обиделась, а просто перешла к следующему столу.
– О каком деле? – спросил я.
Девушки изумленно уставились на меня, потом переглянулись и покатились со смеху.
– Здешние женщины торгуют своим телом, – наклонился ко мне Майкл. – Многие джентльмены пересекают мост лишь затем, чтобы весело провести вечер.
Здесь такие тоже есть.
У меня ушло несколько секунд на то, чтобы понять, о чем он. Ну и нравы! Нежели это и в самом деле так?
Я вспомнил Фиону, приходившуюся ровесницей той девушке и так на нее похожей. Но Фиона застенчива, добра и весела. И как только женщины могут быть такими разными?
– Думает ли она о своей душе? – спросил я.
Слова Майкла поразили меня. И разожгли мое любопытство. Турок рассмеялся, словно услышал невесть какую остроту.
– Здешние души прокляты от рождения, шотландец!
Может, лучше было остаться в долине? Я мог бы сразу, рискуя встретиться с констеблями, отправиться в обратный путь и еще раз пройти эти пятьдесят лиг.
Но Турок прервал мои размышления:
– Мы ночуем в подвале – тут, неподалеку. За ночлег берут совсем немного, а на эту ночь ты наш гость. О работе поговорим завтра.
Он прихлопнул блоху на сильной руке.
– Я подумывал о работе в магазине или еще где-то, где пригодилось бы мое умение писать. Так какого рода эта работа?
Турок, хитро улыбаясь, постучал пальцем по своему большому носу. Я разозлился и сказал:
– Или вы мне сейчас же все расскажете, или я благодарю вас за еду и ухожу!
– У тебя едва ли есть время на то, чтобы допить пиво, – ответил Майкл. – Твои джентльмены уже наверняка успели сходить на другой берег и сейчас возвращаются обратно, прихватив с собой друзей. Давай, шотландец, решай! Турок или палач? Кого ты выбираешь?»
ГЛАВА 7
«Я не доверял своим новым товарищам и решил не спать. Лежал на влажной соломе, спрятав торбу под себя, а рукой обвив копье. Вскоре у меня по всему телу ползали блохи. Я прислушивался к доносящемуся из темноты храпу дюжины, если не больше, постояльцев.
В углу раздавался непонятный шорох. В тесной комнате пахло потом, сыростью, дрянным вином, а теперь еще и мочой. Дышал я с трудом.
Наверное, я все-таки заснул. Потому что когда я вновь открыл глаза, из окошка под потолком лился холодный серый свет.
Я сел. Руки и ноги чесались и были сплошь покрыты красными следами от укусов. Я с отвращением оглядел лежащих как попало незнакомцев и затосковал по брату, по нашей с ним дружбе.
В углу с открытым ртом спал одетый в лохмотья Майкл. Турка нигде не было видно. Взяв торбу и копье, я направился к выходу, перебираясь через жалкие тела спящих. Оказавшись в узком проходе, я начал жадно вдыхать доходивший туда свежий воздух. Отхожее место было за углом, и пользовались им сотни жителей – судя по количеству смотрящих на меня окон. У единственной водокачки присела собака.
Я отступил обратно в проход, ломая голову, как выбраться из этого ужасного города, как вдруг увидел стоящего на улице Турка. Он одарил меня широкой желтозубой улыбкой.
– Шотландец! Надо тебя отсюда увести, и как можно быстрее!
Появился протирающий глаза Майкл.
– Выброси его, – сказал Турок, кивая на мое копье.
– Ни за что! Вчера вечером оно спасло мне жизнь.
– А сегодня приведет тебя на виселицу.
Я помотал головой.
– Упрямый остолоп, – пробормотал Турок.
Он развернулся и проворно зашагал впереди. Мы шли на север, к мосту, через который я перешел вчера вечером. Нам попалось темное пятно – там, где я вспорол живот своему врагу. По размером оно превосходило человеческое тело. Жив ли тот человек? Или умирает где-то в мучениях?
Майкл указывал на пятно и что-то прошептал Турку. Он сказал:
– Шотландец, если появятся констебли или шайка молодых господ, беги со всех ног. Спасайся, если сможешь.
В свете раннего утра, когда не было ни шума, ни суеты, ни пьяниц, это место производило самое унылое впечатление. По улице, пошатываясь, бродили женщины, а некоторые из них сидели, сгорбившись, прямо в переулке.
Сразу за мостом мы свернули вправо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42