Ты очень похожа сейчас на нее, особенно, когда держишь палец во
рту.
- Не будь таким грубым! Вот что я вам скажу, тебе и Фрэнку: я так
удивлю вас обоих, что вы запомните это на всю жизнь.
- Пока ты не вздумаешь выкрасить себе либо черной краской и
изображать из себя обезьяну, я не буду возражать. Делай все, что хочешь.
- Ну, хорошо. Значит, договорились. Я сохраню секрет до самой
последней минуты, и никто ничего заранее не узнает.
- Идем гулять, Джаспер. Нас не интересуют их секреты. - Максим что-то
сказал Фрэнку, но я не расслышала, что именно.
Весть о предстоящем маскараде с быстротой молнии распространилась по
округе. Моя горничная была так возбуждена, что не могла ни думать, ни
говорить о чем-нибудь другом.
- Мистер Фритс сказал, - говорила она, - что это воскрешает прежние
времена. В каком костюме будете вы, мадам?
- Не знаю, Кларисса. Еще ничего не решила.
- Мама велела разузнать и рассказать ей.
- Послушайте, Кларисса, давайте договоримся так: когда я решусь на
что-нибудь, то расскажу вам, и только вам одной, так что это будет нашей
общей тайной.
Мне было бы интересно узнать, как реагировала на новость миссис
Дэнверс, но она не показывалась, а разговаривать с ней по домашнему
телефону я избегала, используя Роберта в качестве посредника между нами.
Подготовка к балу началась, но, казалось, все происходило в конторе,
где Максим каждое утро встречался с Фрэнком.
Как и сказал Фрэнк, меня не привлекали к работе, и я не наклеила ни
одной марки на пригласительные билеты. Но по мере того, как проходило
время, я начинала беспокоиться по поводу своего маскарадного костюма.
Вспомнила о подаренных мне Беатрисой альбомах и в один прекрасный день
уселась в библиотеке с бумагой и карандашом в надежде найти среди
портретов подходящий для себя костюм. Но Рембрандт, Рубенс и другие
корифеи изображали дам в таких тяжелых и сложных нарядах, что мне
абсолютно нечего было выбрать. Я сделала два или три наброска на бумаге, а
затем, убедившись, что они не годятся, скомкала листки и бросила их в
корзину для бумаг.
Вечером, когда я переодевалась к обеду, раздался стук в дверь.
- Войдите, - сказала я, полагая, что это Кларисса.
Дверь открылась, и в комнату вошла миссис Дэнверс. У нее в руке были
мои скомканные рисунки.
- Миссис де Винтер, извините меня за беспокойство. Но вечером мне
обычно приносят содержание корзин для бумаг, и я сама просматриваю его,
чтобы случайно не оказалось выброшенным что-то нужное. Сегодня я нашла эти
рисунки, Роберт сказал мне, что нашел их в библиотеке.
- Все в порядке, миссис Дэнверс, не беспокойтесь. Я выбросила их, так
как они непригодны.
- Итак, вы еще не решили, какой костюм наденете? Почему бы вам не
скопировать один из костюмов на портретах в нашей галерее? Например, белый
костюм? Он бы очень подошел вам.
На месте мистера де Винтера я бы сделала эти балы регулярными и чтобы
все носили примерно одни и те же костюмы каждый год.
- Но люди любят разнообразие, им кажется, что это способствует общему
веселью, - возразила я.
- Лично мне это не по вкусу, - голос миссис Дэнверс звучал необычно
мягко и дружелюбно. Я удивилась этому и решила, что, может быть, она
склонна установить со мной дружеские отношения. Вероятно, она узнала, что
я ничего не говорила Максиму о приезде Фэвелла и хотела выразить мне свою
признательность?
- А мистер де Винтер не выбрал для вас костюма? - спросила она.
- Нет, я хочу сделать сюрприз ему и мистеру Кроули, и ничего им
рассказывать не стану до самого бала.
- Не смею давать советы, но учтите, что здесь, в нашей округе, не
найдется портных, способных сделать хороший костюм. Я знаю в Лондоне на
Бонд-стрит подходящую мастерскую, они могут справиться с любым заказом.
Это фирма Воуси.
- Я запомню это и благодарю вас, миссис Дэнверс.
- И не думайте, что я кому-нибудь расскажу о нашей беседе. Я буду
абсолютно нема, - добавила миссис Дэнверс.
И, действительно, я испытывала к ней благодарность. Вероятнее всего,
эти услугу оказал мне неприятный мистер Фэвелл, кузен Ребекки. Но почему
Максим относится к нему так плохо? Беатриса назвала его шалопаем, но явно
не хотела обсуждать эту тему. Возможно, он казался привлекательным
некоторым девушкам, типа продавщиц в кондитерских или программ кино. И,
наверное, он с удовольствием разглядывал их и вульгарно улыбался.
Удивительно, что у Ребекки мог быть такой кузен и что он чувствовал себя у
нас, как дома, а Джаспер явно узнал его. Возможно, он был "позором семьи",
и Ребекка по своей доброте иногда приглашала его, когда Максима не было
дома.
Сидя за обедом на своем обычном месте, напротив Максима, я вдруг
перенеслась мыслями в прошлое и отождествила себя с Ребеккой. Представила
себе, как раздался телефонный звонок, и Фритс доложил: "Мистер Фэвелл,
мадам, желает с вами поговорить".
Ребекка откладывает салфетку, встает, идет к телефону, а Максим
продолжает спокойно есть рыбу. Закончив разговор, она возвращается на свое
место и замечает мрачное настроение на его лице. Она заводит веселую
беседу, и к следующей перемене блюд он вновь приходит в хорошее настроение
и улыбается ей через стол...
- О чем ты думаешь? - вдруг спросил меня Максим.
Я вздрогнула - в эти несколько мгновений задумчивости я так
отождествила себя с Ребеккой, что забыла о самой себе.
- У тебя было очень странное выражение лица в течение некоторого
времени: сначала ты как будто прислушивалась к телефону, затем пожала
плечами, покачала головой и улыбнулась. Репетируешь свое появление на
маскараде?
- Нет, ничего подобного.
- Скажи мне, о чем ты думаешь?
- Нет, не скажу. Ты ведь не всегда делишься со мной своими мыслями.
- А разве ты когда-нибудь интересовалась ими?
- Да. Однажды в библиотеке.
- И что я ответил тебе?
- Что ты думаешь, в каком составе и как будет выступать команда
Сэррэя против Миддлсексе.
- О, какое ужасное разочарование для тебя. А что ты предполагала?
- Нечего совершенно иное.
- Ты неправа: если я сказал тебе, что думаю о Сэррэе и Миддлсексе,
значит, так оно и было. Мужчины ведь вообще гораздо проще, чем ты думаешь,
а вот что происходит в очаровательной женской головке, не угадает и самый
хитрый мужчина. В эти минуты, о которых я говорю, ты совсем не была похожа
на себя. У тебя было совершенно несвойственное тебе выражение лица.
- Какое именно?
- Не знаю, трудно объяснить. Ты выглядела значительно старше своих
лет, хитрой и недоброжелательной.
- Я этого вовсе не хотела.
- Охотно верю.
- Ты не хотел бы, чтобы я выглядела несколько старше?
- Нет.
- Почему?
- Потому что это будет тебе не к лицу.
- Но ведь я неизбежно постарею когда-нибудь. У меня будут седые
волосы и на лице появятся морщины и складки.
- Этого я не боюсь.
- Но тогда чего же ты боишься?
- Не хочу, чтобы ты выглядела так, как только что за столом. У тебя
была злая морщинка у губ, а глаза принадлежали женщине с большим опытом,
причем таким, какого иметь не следует.
- Что ты имеешь в виду, Максим? О каком опыте ты говоришь? Он
помолчал, пока Фритс подавал новую перемену блюд, а потом заговорил снова.
- Когда я увидел тебя впервые, меня поразило выражение твоего лица.
Оно и теперь не изменилось. Не могу точно сформулировать, но оно послужило
одной из причин, по которой я женился на тебе. Но в ту минуту, о которой
мы сейчас говорим, оно исчезло, и его место заняло что-то совсем другое.
- Что же? Объясни, Максим.
Он рассматривал меня минуту, а затем ласково и спокойно сказал:
- Послушай, дорогая, когда ты была ребенком, вероятно, случалось
иногда, что отец запрещал тебе читать какие-то определенные книги, прятал
их под замок или запирал на ключ.
- Да, это бывало.
- Так вот, дорогая, муж, в сущности, мало чем отличается от отца.
Есть такого рода опыт, которого тебе лучше не иметь... А теперь ешь фрукты
и перестань задавать мне вопросы, а не то я поставлю тебя в угол.
- Я предпочла бы, чтобы ты не обращался со мной так, как будто мне
шесть лет от роду.
- А как ты хочешь, чтобы я с тобой обращался? Так, как другие мужья
обращаются со своими женами? Бил бы тебя, ты это предлагаешь?
- Не говори глупостей: почему тебе нужно вечно поддразнивать меня?
- Я вовсе не шучу, я очень серьезен.
- Неправда, по твоим глазам вижу, что ты надо мной смеешься, как над
маленькой девочкой.
- Алиса в стране чудес! Это была великолепная мысль: скажи, ты уже
купила себе пояс и ленту для волос?
- Предупреждаю тебя: своим маскарадным костюмом я так удивлю тебя,
что ты не забудешь этого во всю жизнь.
- Не сомневаюсь. А теперь заканчивай трапезу и не разговаривай с
полным ртом. Я получил сегодня кучу писем, на которые должен немедленно
ответить.
Он приказал Фритсу подать ему кофе в библиотеку и ушел туда вместе со
своими письмами.
А я поднялась в галерею и стала рассматривать портреты. Миссис
Денверс была, конечно, права: портрет Каролины де Винтер, сестры
прапрадедушки Максима, работы известного художника, был великолепен.
Каролина позднее вышла замуж за выдающегося политического деятеля - вига,
и в течение многих лет принадлежала к самым прославленным красавицам
Лондона. Она была изображена совсем молодой и еще незамужней. Ее белое
платье с рукавами буфф было нетрудно скопировать. Единственное затруднение
мог бы представить парик. Во всяком случае, мои прямые волосы нельзя
завить и причесать так, как на портрете. Может быть, мастерская в Лондоне,
адрес которой мне дала миссис Дэнверс, сумеет избавить меня и от этого
затруднения?
Я написала письмо в Лондон, вложила скопированный рисунок и указала
свои точные размеры. Немедленно пришел любезный ответ: фирма сообщила, что
берет на себя изготовление платья, шляпы и парика.
Теперь, когда проблема отпала, я с нетерпением стала ожидать
предстоящего праздника. Сначала я думала, что уже к обеду будет целая
толпа гостей. Но Максим решил, что хлопот, связанных с балом, более чем
достаточно. Ночевать у нас будут только Беатриса с мужем. В прежнее время,
как мне рассказывали, бывал такой наплыв гостей, что были заняты не только
все спальни, но все ванные комнаты, все диваны по всему дому. А сейчас во
всем громадном и пустом доме, кроме меня и Максима, будут только его
сестра с мужем.
Дом понемногу менялся и принимал новый облик. На мраморный пол в
холле рабочие настлали паркет для танцев, из большой гостиной вынесли
мебель и установили вдоль стен длинные столы для предстоящего ужина.
На террасу провели освещение, а также электрифицировали розарий.
Рабочие заполнили весь дом. Слуги ни о чем другом не говорили. Фритс
держал себя как хозяин и распорядитель бала. Бедный Роберт был до того
взволнован, что забывал класть салфетки на стол и подавать овощи. Вид у
него был такой, словно он постоянно опаздывал на поезд.
Джаспер бродил с опущенным хвостом и тщательно обнюхивал каждого
рабочего. Иногда он вдруг заливался истерическим лаем, после чего выбегал
на лужайку в каком-то одуревшем состоянии набрасывался на траву.
Миссис Денверс не показывалась мне на глаза. Повсюду, где велась
какая-нибудь работа, раздавался ее голос и все делалось по ее указаниям. А
я существовала как будто для того, чтобы становиться всем поперек дороги.
"О, простите, мадам", - и мимо меня проходил рабочий, неся на спине
тяжелую мебель, с лицом, покрытым потом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
рту.
- Не будь таким грубым! Вот что я вам скажу, тебе и Фрэнку: я так
удивлю вас обоих, что вы запомните это на всю жизнь.
- Пока ты не вздумаешь выкрасить себе либо черной краской и
изображать из себя обезьяну, я не буду возражать. Делай все, что хочешь.
- Ну, хорошо. Значит, договорились. Я сохраню секрет до самой
последней минуты, и никто ничего заранее не узнает.
- Идем гулять, Джаспер. Нас не интересуют их секреты. - Максим что-то
сказал Фрэнку, но я не расслышала, что именно.
Весть о предстоящем маскараде с быстротой молнии распространилась по
округе. Моя горничная была так возбуждена, что не могла ни думать, ни
говорить о чем-нибудь другом.
- Мистер Фритс сказал, - говорила она, - что это воскрешает прежние
времена. В каком костюме будете вы, мадам?
- Не знаю, Кларисса. Еще ничего не решила.
- Мама велела разузнать и рассказать ей.
- Послушайте, Кларисса, давайте договоримся так: когда я решусь на
что-нибудь, то расскажу вам, и только вам одной, так что это будет нашей
общей тайной.
Мне было бы интересно узнать, как реагировала на новость миссис
Дэнверс, но она не показывалась, а разговаривать с ней по домашнему
телефону я избегала, используя Роберта в качестве посредника между нами.
Подготовка к балу началась, но, казалось, все происходило в конторе,
где Максим каждое утро встречался с Фрэнком.
Как и сказал Фрэнк, меня не привлекали к работе, и я не наклеила ни
одной марки на пригласительные билеты. Но по мере того, как проходило
время, я начинала беспокоиться по поводу своего маскарадного костюма.
Вспомнила о подаренных мне Беатрисой альбомах и в один прекрасный день
уселась в библиотеке с бумагой и карандашом в надежде найти среди
портретов подходящий для себя костюм. Но Рембрандт, Рубенс и другие
корифеи изображали дам в таких тяжелых и сложных нарядах, что мне
абсолютно нечего было выбрать. Я сделала два или три наброска на бумаге, а
затем, убедившись, что они не годятся, скомкала листки и бросила их в
корзину для бумаг.
Вечером, когда я переодевалась к обеду, раздался стук в дверь.
- Войдите, - сказала я, полагая, что это Кларисса.
Дверь открылась, и в комнату вошла миссис Дэнверс. У нее в руке были
мои скомканные рисунки.
- Миссис де Винтер, извините меня за беспокойство. Но вечером мне
обычно приносят содержание корзин для бумаг, и я сама просматриваю его,
чтобы случайно не оказалось выброшенным что-то нужное. Сегодня я нашла эти
рисунки, Роберт сказал мне, что нашел их в библиотеке.
- Все в порядке, миссис Дэнверс, не беспокойтесь. Я выбросила их, так
как они непригодны.
- Итак, вы еще не решили, какой костюм наденете? Почему бы вам не
скопировать один из костюмов на портретах в нашей галерее? Например, белый
костюм? Он бы очень подошел вам.
На месте мистера де Винтера я бы сделала эти балы регулярными и чтобы
все носили примерно одни и те же костюмы каждый год.
- Но люди любят разнообразие, им кажется, что это способствует общему
веселью, - возразила я.
- Лично мне это не по вкусу, - голос миссис Дэнверс звучал необычно
мягко и дружелюбно. Я удивилась этому и решила, что, может быть, она
склонна установить со мной дружеские отношения. Вероятно, она узнала, что
я ничего не говорила Максиму о приезде Фэвелла и хотела выразить мне свою
признательность?
- А мистер де Винтер не выбрал для вас костюма? - спросила она.
- Нет, я хочу сделать сюрприз ему и мистеру Кроули, и ничего им
рассказывать не стану до самого бала.
- Не смею давать советы, но учтите, что здесь, в нашей округе, не
найдется портных, способных сделать хороший костюм. Я знаю в Лондоне на
Бонд-стрит подходящую мастерскую, они могут справиться с любым заказом.
Это фирма Воуси.
- Я запомню это и благодарю вас, миссис Дэнверс.
- И не думайте, что я кому-нибудь расскажу о нашей беседе. Я буду
абсолютно нема, - добавила миссис Дэнверс.
И, действительно, я испытывала к ней благодарность. Вероятнее всего,
эти услугу оказал мне неприятный мистер Фэвелл, кузен Ребекки. Но почему
Максим относится к нему так плохо? Беатриса назвала его шалопаем, но явно
не хотела обсуждать эту тему. Возможно, он казался привлекательным
некоторым девушкам, типа продавщиц в кондитерских или программ кино. И,
наверное, он с удовольствием разглядывал их и вульгарно улыбался.
Удивительно, что у Ребекки мог быть такой кузен и что он чувствовал себя у
нас, как дома, а Джаспер явно узнал его. Возможно, он был "позором семьи",
и Ребекка по своей доброте иногда приглашала его, когда Максима не было
дома.
Сидя за обедом на своем обычном месте, напротив Максима, я вдруг
перенеслась мыслями в прошлое и отождествила себя с Ребеккой. Представила
себе, как раздался телефонный звонок, и Фритс доложил: "Мистер Фэвелл,
мадам, желает с вами поговорить".
Ребекка откладывает салфетку, встает, идет к телефону, а Максим
продолжает спокойно есть рыбу. Закончив разговор, она возвращается на свое
место и замечает мрачное настроение на его лице. Она заводит веселую
беседу, и к следующей перемене блюд он вновь приходит в хорошее настроение
и улыбается ей через стол...
- О чем ты думаешь? - вдруг спросил меня Максим.
Я вздрогнула - в эти несколько мгновений задумчивости я так
отождествила себя с Ребеккой, что забыла о самой себе.
- У тебя было очень странное выражение лица в течение некоторого
времени: сначала ты как будто прислушивалась к телефону, затем пожала
плечами, покачала головой и улыбнулась. Репетируешь свое появление на
маскараде?
- Нет, ничего подобного.
- Скажи мне, о чем ты думаешь?
- Нет, не скажу. Ты ведь не всегда делишься со мной своими мыслями.
- А разве ты когда-нибудь интересовалась ими?
- Да. Однажды в библиотеке.
- И что я ответил тебе?
- Что ты думаешь, в каком составе и как будет выступать команда
Сэррэя против Миддлсексе.
- О, какое ужасное разочарование для тебя. А что ты предполагала?
- Нечего совершенно иное.
- Ты неправа: если я сказал тебе, что думаю о Сэррэе и Миддлсексе,
значит, так оно и было. Мужчины ведь вообще гораздо проще, чем ты думаешь,
а вот что происходит в очаровательной женской головке, не угадает и самый
хитрый мужчина. В эти минуты, о которых я говорю, ты совсем не была похожа
на себя. У тебя было совершенно несвойственное тебе выражение лица.
- Какое именно?
- Не знаю, трудно объяснить. Ты выглядела значительно старше своих
лет, хитрой и недоброжелательной.
- Я этого вовсе не хотела.
- Охотно верю.
- Ты не хотел бы, чтобы я выглядела несколько старше?
- Нет.
- Почему?
- Потому что это будет тебе не к лицу.
- Но ведь я неизбежно постарею когда-нибудь. У меня будут седые
волосы и на лице появятся морщины и складки.
- Этого я не боюсь.
- Но тогда чего же ты боишься?
- Не хочу, чтобы ты выглядела так, как только что за столом. У тебя
была злая морщинка у губ, а глаза принадлежали женщине с большим опытом,
причем таким, какого иметь не следует.
- Что ты имеешь в виду, Максим? О каком опыте ты говоришь? Он
помолчал, пока Фритс подавал новую перемену блюд, а потом заговорил снова.
- Когда я увидел тебя впервые, меня поразило выражение твоего лица.
Оно и теперь не изменилось. Не могу точно сформулировать, но оно послужило
одной из причин, по которой я женился на тебе. Но в ту минуту, о которой
мы сейчас говорим, оно исчезло, и его место заняло что-то совсем другое.
- Что же? Объясни, Максим.
Он рассматривал меня минуту, а затем ласково и спокойно сказал:
- Послушай, дорогая, когда ты была ребенком, вероятно, случалось
иногда, что отец запрещал тебе читать какие-то определенные книги, прятал
их под замок или запирал на ключ.
- Да, это бывало.
- Так вот, дорогая, муж, в сущности, мало чем отличается от отца.
Есть такого рода опыт, которого тебе лучше не иметь... А теперь ешь фрукты
и перестань задавать мне вопросы, а не то я поставлю тебя в угол.
- Я предпочла бы, чтобы ты не обращался со мной так, как будто мне
шесть лет от роду.
- А как ты хочешь, чтобы я с тобой обращался? Так, как другие мужья
обращаются со своими женами? Бил бы тебя, ты это предлагаешь?
- Не говори глупостей: почему тебе нужно вечно поддразнивать меня?
- Я вовсе не шучу, я очень серьезен.
- Неправда, по твоим глазам вижу, что ты надо мной смеешься, как над
маленькой девочкой.
- Алиса в стране чудес! Это была великолепная мысль: скажи, ты уже
купила себе пояс и ленту для волос?
- Предупреждаю тебя: своим маскарадным костюмом я так удивлю тебя,
что ты не забудешь этого во всю жизнь.
- Не сомневаюсь. А теперь заканчивай трапезу и не разговаривай с
полным ртом. Я получил сегодня кучу писем, на которые должен немедленно
ответить.
Он приказал Фритсу подать ему кофе в библиотеку и ушел туда вместе со
своими письмами.
А я поднялась в галерею и стала рассматривать портреты. Миссис
Денверс была, конечно, права: портрет Каролины де Винтер, сестры
прапрадедушки Максима, работы известного художника, был великолепен.
Каролина позднее вышла замуж за выдающегося политического деятеля - вига,
и в течение многих лет принадлежала к самым прославленным красавицам
Лондона. Она была изображена совсем молодой и еще незамужней. Ее белое
платье с рукавами буфф было нетрудно скопировать. Единственное затруднение
мог бы представить парик. Во всяком случае, мои прямые волосы нельзя
завить и причесать так, как на портрете. Может быть, мастерская в Лондоне,
адрес которой мне дала миссис Дэнверс, сумеет избавить меня и от этого
затруднения?
Я написала письмо в Лондон, вложила скопированный рисунок и указала
свои точные размеры. Немедленно пришел любезный ответ: фирма сообщила, что
берет на себя изготовление платья, шляпы и парика.
Теперь, когда проблема отпала, я с нетерпением стала ожидать
предстоящего праздника. Сначала я думала, что уже к обеду будет целая
толпа гостей. Но Максим решил, что хлопот, связанных с балом, более чем
достаточно. Ночевать у нас будут только Беатриса с мужем. В прежнее время,
как мне рассказывали, бывал такой наплыв гостей, что были заняты не только
все спальни, но все ванные комнаты, все диваны по всему дому. А сейчас во
всем громадном и пустом доме, кроме меня и Максима, будут только его
сестра с мужем.
Дом понемногу менялся и принимал новый облик. На мраморный пол в
холле рабочие настлали паркет для танцев, из большой гостиной вынесли
мебель и установили вдоль стен длинные столы для предстоящего ужина.
На террасу провели освещение, а также электрифицировали розарий.
Рабочие заполнили весь дом. Слуги ни о чем другом не говорили. Фритс
держал себя как хозяин и распорядитель бала. Бедный Роберт был до того
взволнован, что забывал класть салфетки на стол и подавать овощи. Вид у
него был такой, словно он постоянно опаздывал на поезд.
Джаспер бродил с опущенным хвостом и тщательно обнюхивал каждого
рабочего. Иногда он вдруг заливался истерическим лаем, после чего выбегал
на лужайку в каком-то одуревшем состоянии набрасывался на траву.
Миссис Денверс не показывалась мне на глаза. Повсюду, где велась
какая-нибудь работа, раздавался ее голос и все делалось по ее указаниям. А
я существовала как будто для того, чтобы становиться всем поперек дороги.
"О, простите, мадам", - и мимо меня проходил рабочий, неся на спине
тяжелую мебель, с лицом, покрытым потом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36