Кирстен широко улыбнулась:
– Вот именно.
Я встал и сказал:
– Спасибо за кофе.
23
Нельзя соотнести потерю нами милости Божьей с каким-либо отдельным событием или серией обстоятельств. Вы не можете потерять то, чего не имеете в качестве концепции.
Пришла пора демифологизировать эпоху и создать новый миф, который охватит все – от сточной канавы до звезд.
Джеймс Эллрой. «Американская газетенка »
Когда я уходил из кафе, хозяин крикнул:
– Чао!
Я промолчал. Сегодня мне не хотелось укреплять европейское единство. Пока я шел по Эйр-стрит до «Роше», я не встретил ни одного знакомого человека. Не то чтобы там народу не было. Наоборот, не пройдешь. Голуэй стал настоящим городом. Когда я ребенком проходил через город, я знал буквально каждого человека. Более того, я знал всех родственников.
Какая-то часть меня радовалась этой анонимности, но, с другой стороны, я чувствовал, что что-то потеряно. Не столько фамильярность, сколько теплота и участие. Наконец один мужчина окликнул меня:
– Джек?
Я с ним учился в школе. Бог мой, как давно это было. Я попробовал угадать:
– Шон?
Наверное, я не ошибся, потому что мужчина потряс мою руку:
– Я тебя в последний раз видел, когда ты учился на полицейского.
Меня подмывало сказать:
– А у тебя были волосы и… зубы.
Но Шон дружески улыбался, и для меня в тот момент это было главным. Я спросил:
– Как твои дела?
Он подумал и ответил:
– Я лежал в больнице.
– Вот как.
– Там полно беженцев.
– И что у них?
– Главным образом медицинские карты.
Я улыбнулся его легкому расизму. Он не был уверен в моих взглядах, поэтому продолжил:
– Коек не хватает. Только зазеваешься – уже потерял.
– И как ты теперь?
– Средне.
Это классический ирландский ответ. Означает, что человек не жалуется, однако дверь для возможного сочувствия приоткрыта. Шон присмотрелся ко мне и поинтересовался:
– Что случилось с костюмом?
Я потрогал прореху, которая, казалось, выросла, и пояснил:
– Мнениями не сошлись.
Он изобразил полагающееся сочувствие и сообщил:
– В прошлом году они мне удалили желудок.
Под «они» могли подразумеваться… грабители, прохожие, врачи.
Я кивнул как можно осмысленнее. Шон не унимался:
– Знаешь, что самое неприятное?
Видит Бог, на ум пришли самые разные ответы, но я решил не торопиться. Сказал:
– Не знаю.
– Чипсы и шоколад. Я ими обжирался.
Шон, выглядевший совсем несчастным, добавил:
– Разумеется, мне остаются молитвы.
– В самом деле?
– Без них бы я пропал…
Он взглянул в сторону площади:
– Вон мой автобус.
– Береги себя.
– Обязательно, Джек. Съешь за меня пакет чипсов.
Я смотрел, как он уходит. Мне ужасно хотелось оказаться в более простой эпохе. Это не значило, что для меня она получится простой. Каким бы незамысловатым ни было плавание, я всегда сумею его усложнить. Алкоголики запатентовали идею цепляться за поражение при малейшем проблеске победы. Я закурил, и проходящая мимо женщина заметила:
– Эта дрянь вас убьет.
– Ей еще придется встать в очередь.
24
То, что я называю сверхъестественным и мифическим, имеет в самой своей основе след прямого духовного контакта между двумя свободами, нечто вроде вспышки или искры, которая зажигает интуицию… плюс еще много другого, что я могу описать только как сугубо личное, где Господь существует не как предмет или «Он там наверху », а как библейское выражение… это не та интуиция, от которой несет продажностью, потому что это присутствие Существа, и она зависит от свободы этого Существа.
Из письма Томаса Мертона к Олдосу Хаксли
Когда я вошел в гостиницу, миссис Бейли вышла из-за конторки и констатировала:
– Вы участвовали в военных действиях.
– Точно.
– Дайте мне свой пиджак, я зашью.
– Не стоит беспокоиться.
– И вы будете ходить по улице как бродяга?
Легче было согласиться. Я снял пиджак и отдал ей. Миссис Бейли пощупала материал, покачала головой и сказала:
– Убивать их надо.
Я оставил ее сокрушаться. Наверху я направился прямиком к своим запасам, взял две таблетки кваалюдов и быстро выпил. Мне так хотелось в душ, что я готов был закричать. Но сначала я порылся в вещах, нашел номер телефона женщины-полицейского и позвонил ей. По прошествии нескольких секунд она ответила:
– Алло?
– Ридж, это Джек Тейлор.
– О, а я не думала, что вы позвоните.
– Я тоже. Вы сказали, что хотите помочь.
– Верно.
– Тогда соберите все, что есть, на миссис Кирстен Бойл. Живет на Тейлорз Хилл. У нее недавно умер муж.
– Что вы хотите знать?
– Кто она такая.
– Я посмотрю, что можно будет найти. Клик.
Черт, она делала все, чтобы не понравиться. Я лег на кровать и подумал: «Пойду в душ через минуту».
Проспал я до позднего вечера. Снились мне разные сны. Видел отца с опущенной от стыда головой. Видел любовь моей жизни, Энн Хендерсон, она уходила от меня прочь. А Дэнни Флин говорил: «Я в безопасности».
Очень разные сны, как я уже сказал.
25
Мне бы только хотелось, чтобы человеческая раса так часто не попадала в ловушку собственной разнообразности.
Джо Арден. Вступление к книге «Cogs Tyrannic»
Я нашел Билла Касселла только через два дня. Его привычное логово, «У Свини», так и не открылось. Я таскался по пабам Голуэя, работавшим допоздна, и слышал слово здесь, слово там, намек в третьем месте. Билл был не из тех, о ком люди легко рассказывали.
Поскольку его телохранителя Кейси подстрелили, того тоже нигде не было видно. Я узнал, что он в Белфасте, где ему лечат колено. Там самые видные специалисты по таким травмам. Если вам нужна информация, и поскорее, надо заплатить.
Я заплатил.
Узнал массу всяких вещей, включая подробности семейной биографии Билла, которые можно было использовать, чтобы поднажать на него. Я не собирался никого шантажировать, просто эти сведения подвернулись в ходе расследования.
Нашел бармена, который работал в пабе «У Свини». Он стал вышибалой в баре на Эглинтон-стрит. Когда я наконец застал его, у него как раз был перерыв, и он пил у стойки. Я спросил:
– Как делишки?
– Отваливай.
– Ты меня знаешь?
Вышибала даже не взглянул на меня.
– Мне плевать, кто ты такой. Отваливай, – отрезал он.
– Денег хочешь?
Теперь он посмотрел на меня:
– Тейлор… да, я тебя помню.
– Так тебе нужны деньги или нет?
– А что нужно делать?
– Сказать мне, где Билл Касселл.
Я показал ему пачку банкнот. Он допил виски, рыгнул, погладил свое пивное брюхо:
– Разумеется, я могу тебе сказать.
– Выкладывай.
– Билл в хосписе. У него рак уже в последней стадии. Старина Билл оттуда не вернется.
Я отдал ему деньги и заметил:
– В твоем голосе не слышно сожаления.
– По поводу Билла? Без него воздух чище будет. Его телохранитель получил пулю в колено.
– Кто его подстрелил?
– Какой-то гребаный мазила.
– Мазила?
– Ну да, ему бы снести проклятую голову телохранителю Билла ко всем чертям…
Он встал и сказал:
– Надо возвращаться на работу, разбить еще несколько черепушек.
Я отправился в хоспис рано утром. Сначала позвонил, чтобы убедиться, что Билл Касселл там, и выяснить насчет приемных часов. Я предположил, что там мрачно и уныло.
Ничего подобного.
Полно света, яркие краски и ласковый, Доброжелательный персонал. Когда я поинтересовался в регистратуре, где найти Билла, женщина улыбнулась и спросила:
– Вы пришли его навестить?
– Да.
– Идите за мной.
Я нес с собой цветы, шоколадные конфеты, фрукты и апельсиновый сок – все ингредиенты плохой кармы. Мы остановились у ярко-голубой двери, и женщина постучала. Мы услышали:
– Входите.
Женщина повернулась ко мне:
– Я вас оставлю, пусть будет ему сюрприз.
– Я на это и надеялся.
Я открыл дверь. Сначала я Билла не увидел, потом сообразил, что тот похудел настолько, что его голова на подушке стала почти прозрачной. Но в глазах – все та же ярость.
Уайльд однажды сказал: «Наденьте на человека маску, и он скажет вам правду».
Я надеялся, что больничная койка тоже сгодится на эту роль. Я прошел через комнату, ногой пододвинул мусорную корзину, свалил туда все свои подношения и сказал:
– Неужели ты подумал, что я принес все это для тебя?
Подойдя к Биллу, я взял его за грудки. Он ничего не весил. Правой рукой я нанес ему два удара по голове.
Сильных удара.
Ярость исчезла из его глаз, ее сменил шок. Сомневаюсь, чтобы за всю взрослую жизнь Билла Касселла кто-либо его трогал. Я отпустил его пижаму, и он упал на подушку. Я подвинул стул, сел и вытащил сигареты. Проговорил:
– Полагаю, они тут курить не разрешают.
И закурил.
Билл постепенно приходил в себя. Я сказал:
– Расскажи мне про Риту Монро.
Он дышал с трудом, шумно, едва выговаривая слова:
– Она была самой настоящей дьявольской сучкой. Получала удовольствие, мучая девушек в монастыре. Заставляла мою мать стоять в мокрых простынях во дворе. Брила девушкам головы, ежедневно била их и не кормила. Ее любимым развлечением было ставить мою мать в кипящую воду, чтобы «выжечь скверну».
– Кто убил ее племянников?
Билл скупо улыбнулся:
– Откуда мне знать? Но если ты и в самом деле хочешь кого-либо помучить, отними у них тех, кого они больше всего любят. Своей семьи у нее не было, но она обожала этих мальчиков. Я надеялся, что мне удастся встретиться с ней лицом к лицу, спросить ее, как ей это понравилось…
Он развел руки в стороны и добавил:
– Как видишь, у меня другие дела.
– Это ты перевернул мою комнату вверх дном?
– Я?… Хотя я слышал, что ты все еще живешь в «Бейли».
– А к ней в дом кто вламывался?
– Опять же, откуда мне знать. Но мне понравилась идея – заставить ее трястись в ожидании основного события.
Я отодвинул стул. Билл даже не вздрогнул. Сказал:
– Ну что? Забьешь меня до смерти? Окажешь мне услугу. Еще неделя, и я все равно умру. Ты удивлялся, зачем я тебя нанял? Понимаешь, мне нужен был свидетель. Я мог найти эту гадину в любое время. Сам видишь, как просто было найти племянников. Но ты должен был быть уверен, что я веду поиски всерьез, иначе какой бы из тебя вышел свидетель? Я хотел, чтобы сначала она чувствовала себя в безопасности, думала бы, что о прошлом никто не узнает. Но когда выяснилось, что у меня самого осталось мало времени, пришлось начать игру. Мне хотелось с тобой позабавиться. Комнату твою разгромили, так это в виде добавки. Это ведь тебя разозлило, вывело из себя? Я всегда тебя ненавидел, еще с тех времен, когда ты расхаживал здесь в качестве полицейского. Я тебя во все это впутал, ну и как ты теперь себя чувствуешь?
Я взглянул на него:
– Ты меня нанял, потому что знал, что я найду ее?
– Разумеется. Так ты стал моим сообщником.
– Ладно, Билл, тогда ты не слишком удивишься, если узнаешь, что я еще кое-кого нашел.
Он попытался сесть, настороженно глядя на меня. Я начал:
– Я вспоминал наши школьные дни, пытался припомнить, что я о тебе знал, и вдруг меня осенило: у тебя была сестра.
В углах рта Билла показалась слюна. Он прохрипел:
– Не впутывай ее. Это все не имеет к ней никакого отношения.
Теперь он слышал меня в оба уха. Я добавил:
– Мэгги. Тихая девушка, замуж так и не вышла и…
Я помолчал, как будто прокручивая информацию в голове, потом продолжил:
– Живет в доме номер четырнадцать по Солтхилл-авеню. Никаких видимых средств к существованию. Ты ее содержал, верно?
– Ну и что?
– А то, что я собираюсь об этом как следует подумать на следующей неделе.
– Держись от нее подальше, слышишь?
– Только представь себе, Билл, что будет с таким нежным существом, когда начнется газетная шумиха. Мне не надо тебе говорить, насколько легко напугать одинокую женщину.
Ярость бушевала в изможденном теле Билла Касселла.
– Чего ты хочешь? – выдавил он.
– Господи, Билл, да ничего мне не надо. Не думаю, что Мэгги будет очень хорошо, после того как ты умрешь.
– Я скажу тебе, кто стрелял.
– Ладно.
Он закрыл глаза, все еще борясь с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26