Но кокаин кончился, и я запаниковал. Кэти еще со времен своей панковской поры знала всех торговцев наркотиками. Я нагло воспользовался нашей дружбой и заставил ее дать мне адрес. Это сильно повредило нашим отношениям, но кокаину плевать на дружеские чувства.
Я нашел этого «Стюарта» и получил то, что хотел. Он был далеко не типичным торговцем. Жил в аккуратном домике недалеко от колледжа и больше напоминал банкира, чем наркодилера. Стюарт держался тише воды, ниже травы, и это приносило ему успех и избавляло от неприятностей.
Я отодвинул завтрак, не мог есть. Официантка забеспокоилась:
– Что-то не так?
Но дело было не в еде. Я даже чай не мог пить.
– Нет… Неважно себя чувствую.
Она одарила меня материнской улыбкой:
– Наверное, желудочный грипп, сейчас весь город болеет.
Я пошел к каналу, причем меня бросало то в жар, то в холод. Я взмолился, чтобы Стюарт оказался дома. Постучал, подождал и, когда тот открыл, проговорил:
– Стюарт, не знаю, помните ли вы меня.
Он прищурился:
– Приятель Кэти… не подсказывайте… вы Джон Тейлор.
– Джек.
Тут возникает интересный вопрос: а надо ли вам, чтобы торговцы наркотиками помнили, как вас зовут?
– Проходите, – пригласил Стюарт.
В доме было идеально чисто, как в витрине. На хозяине были выглаженные брюки, белая рубашка, свободно повязанный галстук Он предложил мне сесть и спросил:
– Чай, кофе, лекарства?
– Сигареты случайно не найдется?
Я почувствовал уже забытое было томление. Стюарт сдержанно рассмеялся и сказал:
– Только в магазине на углу. Я не разрешаю курить в доме.
И разумеется, на стене висело объявление:
У НАС НЕ КУРЯТ
Я заметил:
– Вы шутите.
– Это дурная привычка.
– Стюарт, да будет вам… вы же наркотиками торгуете.
Он поднял палец:
– Я бизнесмен. Сам никогда не употребляю.
– Довольно гибкая система моральных ценностей, приятель, вы не находите?
Стюарт развел руки:
– Мне годится. Но я не думаю, что вы заглянули, чтобы поговорить об этических принципах, ведь так?
– Конечно, вы правы. Мне нужны сильные транквилизаторы. У меня ломка.
Он наклонил голову, напомнив мне врача, и спросил:
– Чем вы пользовались… вернее, чем злоупотребляли? Я тут путаюсь в терминологии.
– А я нет. Злоупотреблять – значит дойти до ручки.
– Понятно. Я запомню разницу. Извините меня.
Стюарт отправился наверх. Если бы я приметил бар с напитками, то обязательно ими «злоупотребил». Хозяин вернулся с кейсом и посмотрел на меня:
– Сколько вы собираетесь потратить?
– Сколько потребуется.
Широкая улыбка, все ради денег, никакого юмора. Стюарт выложил на стол шеренгу маленьких бутылочек.
– Обратите внимание, здесь красные, синие, желтые и черные капсулы.
– Вижу.
– Красные – сильное болеутоляющее, желтые – средние по силе транквилизаторы, синие – кваалюды, а черные…
Он с восхищением вздохнул и продолжил:
– …Черные красотки!
Я попросил:
– Воды можно?
– Сейчас?
– Нет, в следующий вторник. Будет вам.
Когда Стюарт вышел за дверь, я отвинтил крышку с бутылочки с красными таблетками и всухую проглотил две из них. Хозяин вернулся с водой, и я выпил ее залпом, продемонстрировав трясущиеся руки.
– При употреблении этих таблеток требуется осторожность, – предупредил он.
– Вы – как правительство, уведомляете об опасности для здоровья.
Стюарт достал маленький калькулятор, произвел вычисления и показал мне результат.
– Бог мой, тут нужны мощные транквилизаторы… – Я присвистнул и выложил на стол деньги.
– Покупателю, который платит наличными, я добавлю кое-что необычное, – сообщил Стюарт.
– Надеюсь, вы шутите.
Он вытащил маленькую коричневую бутылочку:
– Что вы знаете о ГХБ?
– Гибель, хана, болезнь? – предположил я.
– Не в том смысле, что вы подразумеваете. Этот наркотик еще называют «жидкостью Е», болеутоляющее средство. Через двадцать минут он начинает воздействовать на ваши движения, зрение и разум. Сомнения, стыд, одежда, самоконтроль – все исчезает. Хотите знать, как они на это средство наткнулись?
Глаза Стюарта горели лихорадочным огнем. Я понял, что фармакология – его слабое место. И кивнул:
– Валяйте рассказывайте.
– Впервые этот наркотик произвели в качестве синтетического средства для анестезии и для обезболивания родов. Он расслабляет мускулы. Увы, в Америке его запретили, потому что он вызывает судороги. Затем его соединили с рогипнолом. Его преимущество – утренний эффект. Вы остаетесь бодрым и деятельным.
– Мне уже нравится.
Стюарт поднял бутылочку:
– Теперь об опасности. Если спутаете дозу, можете впасть в кому. Если принимать правильно, получите эйфорию и либидо. Слушайте внимательно… вы меня слушаете?
Те две таблетки, которые я выпил, еще не могли начать действовать, но мне явно становилось лучше.
– Я весь внимание… – Я снова кивнул.
– Ладно. Правила таковы: всегда принимайте правильную дозу. Между дозами должен быть интервал не менее сорока минут. Поставьте кого-нибудь в известность насчет того, чем вы занимаетесь. Ни в коем случае не садитесь за руль.
– Понял.
– Уверены?
– Нуда.
Стюарт положил бутылочку рядом с остальными. Затем сел и внимательно посмотрел на меня.
Я вскинул брови:
– В чем дело?
– Вы знаете, Джек… вы не возражаете, если я буду звать вас Джек?
– Это мое имя, только не затрепите его.
Его глаза вспыхнули, и он сказал:
– Не подсказывайте… Роберт де Ниро и Эд Харрис в… черт, как же назывался фильм?
Таблетки уже действовали вовсю, и хозяин мне даже начал нравиться. Я и сам не мог вспомнить название фильма, только мило улыбнулся. Стюарт продолжил:
– Ладно, надо подождать, я обязательно вспомню. Короче, я хотел сказать, что, несмотря на ваш острый язык, а этого уж у вас не отнимешь, я начал испытывать к вам симпатию.
Я уже был почти на седьмом небе, поэтому с улыбкой произнес:
– Рад слышать.
Стюарт поднялся:
– Вот что я сделаю.
Я ждал. Черт, я чувствовал себя так хорошо, что мог прождать неделю.
– Я вас, пожалуй, викну.
Я не знал, это что-то сексуальное или я неправильно расслышал. Он пояснил:
– Викодин – болеутоляющее средство, выдается по рецептам. Именно из-за него Мэттью Перри так долго торчал в реабилитационной клинике.
– Кто?
– Вы не смотрели «Друзей»?
– Я смотрел «Баффи».
Он отмахнулся:
– Это любимый наркотик репперов, рокеров и тому подобное. У Эминема яйцевидная татуировка на руке. Он даже поместил графическую схему викодина на обложку одного из своих альбомов.
Я совсем перестал успевать за ним, хотя и чувствовал себя превосходно.
Стюарт снова продолжил тему:
– Один американский психолог описал среднестатистического потребителя викодина как сегодняшнего экономического победителя – ловкого, решающего все проблемы, гибкого. Невероятно трудно его достать, но я вскоре ожидаю поставку и запишу вас в список желающих.
– Спасибо, Стюарт.
Он посмотрел на меня, и я понял, что пора уходить.
Я встал, подавив желание прокатиться на каблуках.
– Не пропадайте, Джек, ел едите за поставками.
– Понял.
Он сложил мои покупки в пакет из «Макдоналдса» и проводил меня до двери. Чтобы порадоваться тому, что я могу ходить, не испытывая боли, я направился в гостинцу «Ривер». Нигде поблизости реки не наблюдалось, да и до канала было не меньше двух миль. Я был здесь всего один раз. Когда я сел у окна, ко мне подошла девушка лет двадцати.
– Как дела? – с улыбкой спросила она.
– Отлично.
– Что принести?
– Кофе.
Мне не требовалось выпить, я и не хотел – наслаждался действием наркотика. Рядом сидел мужчина с книгой. Он поднял голову и кивнул.
Вновь обретенное дружелюбие заставило меня произнести:
– Что вы читаете?
– «Пальто убийцы».
– Детектив?
– Господи, нет же. Это антология дневников. Вы можете прочитать одну запись за какой-то день. Самых разных людей, от Пепиз до Вирджинии Вулф.
– Нравится?
– Замечательно. Я пропустил несколько дней, так что сейчас получаю наслаждение, догоняя.
И тут я вспомнил про Риту Монро. Я порылся в карманах и нашел ее адрес. Так, это практически рядом. Выйдя на улицу, я ощутил новый прилив эйфории. Я прошелся мимо больницы.
Найти дом не составило труда. Прошедший мимо францисканский монах гневно взглянул на меня, и я решил, что ему не понравился пакет с символикой «Макдоналдса». В последний раз я разговаривал с францисканцем около аббатства. Рядом с кафе. Я зашел в церковь, чтобы зажечь свечу. С детства усвоил, что свеча – это молитва в действии.
Однажды мне помогло.
Все люди, которых я больше всего любил и с которыми хуже всего обращался, умерли и лежат на кладбище Рахун. В Ирландии посещение могил считается делом чести, священной традицией. В смысле, разве у англичан есть Кладбищенское воскресенье?
Не стану спорить.
Я скверно исполняю свои обязанности. Хожу туда все реже и реже. Не могу даже сказать, что хотел, как лучше, потому что ничего я не хотел, ни тогда, ни сейчас. И вот я украдкой расплачиваюсь. Отсюда свечи, нечто вроде готового возмещения. Один из моих самых любимых авторов детективов, Лоуренс Блок, написал четырнадцать романов про Мэтта Скаддера. Герой, безнадежный алкоголик в первых книгах, становится к концу вылечившимся алкоголиком, цитирующим святого Августина. Мне ранние романы нравятся больше. Если Мэтту в руки попадали какие-либо деньги, он их тут же раздавал. Любой церкви, но католикам доставалось больше всего.
Я положил деньги в ящик для пожертвований на выходе и стоял у церкви, и тут появился монах. Его голые ноги в открытых сандалиях покраснели от холода. Он пояснил:
– Полезно для кровообращения.
– Верю на слово.
Он внимательно всмотрелся в меня. Так же делают полицейские. Это не унижает, но где-то близко.
– Вы не из этого прихода, – заключил монах.
– Нет, из прихода святого Патрика.
Он нахмурился и спросил с явным недовольством:
– С чего это вдруг вы решили посетить нас сегодня?
Мне очень захотелось послать францисканца куда подальше, но я сдержался. Он ведь был без носков.
Поэтому я сказал:
– Я шел мимо.
К этому времени меня уже не пускали во многие пабы. Не хотелось думать, что к ним присоединятся церкви. Разговаривать со священниками довольно просто. Ничему не удивляйтесь. Они не живут по обычным правилам. И этот парень не исключение.
– Знаете, каких двух мужчин я больше всего уважаю? – продолжил вопрошать монах.
На секунду я испугался, что он запоет песню Дона Макклина, где есть такие слова: «Отец, Сын и Святой Дух». Я попытался изобразить интерес:
– Кого?
– Чарльза Хоги и Имонна Данфи.
– Странные приятели. Я скорее бы подумал о святой Франциске.
Подъехала машина, и монах сказал:
– Мое такси.
Все это промелькнуло у меня в голове, пока я звонил у дверей Риты Монро. Дом был чистеньким, аккуратным, приличным. В два этажа, явно чистые занавески. «Осталась привычка с тех лет, что она провела в прачечной», – подумал я. Дверь открылась. Передо мной стояла высокая, худая женщина; волосы стального цвета она стянула в тугой узел на затылке. Наверное, ей лет семьдесят, решил я, но сохранилась она прекрасно. На лице почти нет морщин. Остались даже следы былой красоты. Одетая в белое с ног до головы, она вполне сошла бы за санитарку.
– Да?
– Рита Монро?
– Да.
– Я – Джек Тейлор. Мне…
– Вы полицейский?
– Да.
– Входите.
Рита Монро провела меня в скупо обставленную гостиную. Там были тысячи книг, аккуратно расставленных в каждом подходящем месте, – ничего, кроме книг.
– Мне нравится читать.
– Мне тоже.
Она как-то странно взглянула на меня, и я поспешил добавить:
– Полицейские тоже читают, знаете ли.
Хозяйка взглянула на мой хрустящий пакет и с удивлением спросила:
– Вы принесли с собой ваш ленч?
Какого черта. Врать так врать. Я сказал:
– Мы не всегда имеем возможность нормально поесть.
Мне никогда не приходилось встречаться с сержантом морской пехоты, занимающимся муштрой, но я мог хорошо себе его представить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26