Храм со всех сторон окружал базар. В многочисленных ларьках и лавочках также торговали изделиями народных промыслов. Однако неповторимый характер базару придавали множество ресторанчиков, закусочных и забегаловок. Еда здесь была недорогой; над базаром плавали умопомрачительные ароматы. Такого больше нигде не встретишь. Однажды в выпускном классе Лу Иностранец и Очкарик Цзян позвали Чэня с собой. Они вознамерились за один день обойти все тамошние закусочные. Целью их компании было отведать все. Каждый пробовал по маленькому кусочку, не больше. Так, они отведали суп с куриной и утиной кровью, по крошечному ломтику пирога с редисом, пельмени с фаршем из мяса и креветок, лапшу с говяжьим бульоном, жареный творог тофу, тоненькую вермишель… Их затея не увенчалась успехом. На полпути у них закончились деньги. Но то был один из счастливейших дней в жизни Чэня.
Во время культурной революции Очкарик Цзян бросился в колодец. У Лу Иностранца теперь свой ресторан. А он, Чэнь… он теперь старший инспектор полиции.
Хотя во время своего честолюбивого похода они не заходили в чайную «Усинтин», Чэнь неоднократно любовался двухэтажным пятиугольным павильоном в форме пагоды. Чайная расположилась посередине рукотворного озера, напротив ресторана «Журавль и сосна». Чтобы попасть туда, надо было пройти по каменному мосту с девятью изгибами. Изгибы призваны были защитить посетителей от злых духов. И сейчас на каждом изгибе моста толпились жители Шанхая и туристы; все любовались цветками лотоса, покачивающимися на теплом ветерке, бросали хлебные крошки золотым карпам, плававшим в воде, или фотографировались на фоне чайной.
В зале на первом этаже посетителей было немного. Чэнь огляделся, но не увидел Старого Охотника. Поэтому он поднялся по лестнице с ярко-красными перилами. На втором этаже любителей чая было еще меньше; старик сидел за столиком у окна. Перед ним стоял заварочный чайник. Увидев Чэня, Старый Охотник помахал ему рукой:
– Присаживайтесь, товарищ старший инспектор Чэнь! Чэнь опустился на сиденье рядом.
– Спасибо, что пригласили меня, – сказал он. – Здесь так красиво!
Отсюда открывался прекрасный вид на искусственное озеро, заросшее лотосами. Умиротворяющее зрелище!
– Здесь, наверху, все стоит вдвое дороже. Но за красоту не грех и доплатить. Иногда я выпиваю здесь чашечку чаю – единственная роскошь, которую я могу себе позволить после отставки.
Чэнь кивнул. Наверное, старику часто хочется отдохнуть от тесноты и духоты родного дома. После того как Старый Охотник уступил самую большую комнату сыну и его семье ему, наверное, совсем неуютно.
В зале слышалась тихая музыка: бамбуковая флейта. Возможно, где-то спрятан магнитофон. К ним подошел пожилой официант с серебряными волосами; он нес тяжелый, начищенный до блеска медный чайник с кипятком. Вода изящной струей полилась в крошечную чашечку, стоящую перед Чэнем. Старший инспектор как завороженный наблюдал за отточенными движениями официанта. В старину тех, кто работал в чайных домах, величали «докторами чая», а чайная была местом духовного совершенствования. Кроме того, посетители обменивались там новостями.
– Знаю, вы тоже любите хороший чай, – продолжал Старый Охотник. – Не люблю пышных фраз, товарищ старший инспектор Чэнь, но поверьте мне: в мире не так много людей, с кем мне хочется пить чай.
– Спасибо, – поблагодарил Чэнь.
Это правда, подумал он. Характер у Старого Охотника непростой. Но к нему, Чэню, он всегда относился хорошо.
– У меня кое-что для вас есть, товарищ старший инспектор. Поскольку я никак не могу найти Гуанмина, с тем же успехом могу сообщить об этом вам.
– Он очень занят, – сказал Чэнь. – Я тоже сегодня еще не видел его.
– Вы продолжаете расследовать убийство отличницы труда?
– Да, а что?
– В общем, я позвал вас не для того, чтобы поговорить о Гуанмине. Я хочу поговорить о том самом деле. Гуанмин кое-что мне рассказывал… Вы ведь знаете, я не посторонний вам человек. Кроме того, у меня сохранились кое-какие связи…
– В самом деле, уважаемый господин Юй, «старый имбирь крепче молодого». – Чэнь обрадовался, что вовремя вспомнил поговорку. – У вас настоящий дар раздобывать нужные сведения!
– По словам одной женщины по имени Цзяо Наньхуа, у Гуань незадолго до смерти был любовник.
– Кто такая Цзяо Наньхуа?
– Она торгует пельменями на улице, где жила Гуань, – стоит на углу, у входа в продуктовый магазин. Знаете, типичная уличная торговка из тех, кто «все свое носит с собой» на бамбуковом коромысле. На одном конце у нее жаровня и кастрюля с водой, на другом – поднос с заготовками для пельменей, свиным фаршем, овощами, мисками, ложками и палочками. Она выходит на улицу вечером, когда закрываются рестораны, и кормит своими пельменями припозднившихся прохожих. Три минуты – и у вас в руках мисочка с дымящимся бульоном!
– Вот здорово! Жаль, что такой торговки нет в нашем квартале, – сказал Чэнь. Он вспомнил, что у Старого Охотника есть и другое прозвище – Оперный певец из Сучжоу. Как известно, исполнители популярных опер славились бесконечными ариями. – И что же она говорит?
– Я как раз подхожу к сути дела. – Старый Охотник отпил маленький глоток; на лице его появилось выражение затаенной радости. – Историю нужно рассказывать с самого начала. Потерпите немного, товарищ старший инспектор. И вот несколько раз, очень поздно вечером, Цзяо замечала, как на улицу заворачивает машина. Она останавливалась всего в трех-четырех метрах от нее. Оттуда выходила молодая женщина и спешила ко входу в общежитие, расположенное в начале переулка Цинхэ. Общежитие находится чуть дальше от того места, где обычно располагалась Цзяо, поэтому точно она не видела, куда идет женщина, да и не обращала на нее особого внимания. Она уверяет, что терпеть не может совать нос в чужие дела. И все же ей становилось все любопытнее. Почему машина не подъезжает к самому входу, а останавливается у поворота? Ведь водителю не составило бы никакого труда въехать в переулок. Молодой женщине, должно быть, неприятно одной идти по темной улице посреди ночи. Кроме того, Цзяо было обидно, что таинственная женщина никогда не подходила к ней и не покупала у нее пельмени. Однажды она устроилась со своей жаровней на другой стороне улицы. Она имеет право вести торговлю на всей улице Хубэйлу, поэтому могла стоять где угодно. И машина появилась снова…
– Кого же узнала ваша торговка? – не выдержал Чэнь.
– Гуань Хунъин. Собственной персоной! Знаменитую Всекитайскую отличницу труда. Цзяо тут же узнала ее, ведь фотографии Гуань так часто появлялись в газетах и по телевизору. Гуань шагала очень быстро и ни разу не оглянулась по сторонам.
– Видела ли она кого-нибудь еще, кроме Гуань?
– Нет, кроме человека, который вел машину.
– Она хорошо разглядела его?
– Нет. Он оставался в машине.
– Какая была машина?
– Роскошная. Белая. Возможно, заграничная. В марках машин торговка не разбирается. Но твердо уверена в том, что это было не такси. Она не видела на крыше таблички.
– А может, в машине, кроме шофера, сидел кто-то еще?
– Нет, моя информаторша так не думает. Более того, она вполне уверена в том, что в машине сидел только один человек.
– Откуда такая уверенность?
– Цзяо заметила, что делала Гуань. Всякий раз, прежде чем отправиться в общежитие, Гуань обходила машину и подходила к окошку со стороны водителя.
– Что бы это значило?
– Гуань склонялась к окошку для долгого, страстного поцелуя.
– Понятно… – Описание начинало смахивать на сцену из романтического фильма, но, возможно, торговка права.
– У нее явно богатое воображение. – Старый Охотник хихикнул. – Ну и женщина!
– Извините, уважаемый господин Юй, мне просто интересно, – перебил его Чэнь. – Как же она все это вам рассказала?
– Ну, – Старый Охотник нарочно медленно отпил глоток чаю, оттягивая кульминацию истории, – открою вам один секрет, только не говорите Гуанмину или кому другому. А честь находки можете приписать себе.
– Я никому не скажу, но честь пусть остается при вас.
– Еще одна длинная история. После того как я вышел в отставку, я решил никому не докучать. Немало моих сослуживцев, выйдя на пенсию, начинают следить за каждым шагом своих внуков. А мне просто захотелось погулять по городу в свое удовольствие, посмотреть те его кварталы, которые я еще не видел. Шанхай сильно изменился. На месте трущоб выросли автостоянки, на месте парков – заводы, а несколько улиц вообще исчезли. Но вскоре я везде побывал и увидел все, что хотел. Чтобы не сидеть сложа руки, записался в добровольный комитет охраны порядка – стал кем-то вроде дружинника. В частности, я регулярно патрулирую продовольственный рынок на улице Фучжоулу.
Эту часть истории Чэнь хорошо знал. Следователь Юй рассказал ему об увлечении отца. Сначала патрулирование как будто пошло старику на пользу. Поскольку официально свободный рынок по-прежнему называли черным, то есть нежелательным конкурентом государственной системы распределения, Старый Охотник выявлял тех, кто торгует без официальной лицензии, и безжалостно переворачивал ногой бамбуковые корзины частных торговцев. Платили за его труд мало, но он получал от своей деятельности моральное удовлетворение: он носил красную нарукавную повязку и радовался, что может приносить пользу. Потом времена изменились; свободный рынок стал необходимым дополнением к социалистическому государственному рынку, и старик вдруг утратил цель в жизни.
– Вы по-прежнему там работаете?
– Да. В наши дни все так быстро меняется. Гуанмин и другие дети упрашивают меня уйти на покой, но я все равно продолжаю трудиться. Не ради денег – просто чтобы что-нибудь делать. И потом, ряд торговцев по-прежнему мухлюют, продают некачественный товар и дерут с покупателей три шкуры. Моя задача – застукать таких негодяев на месте преступления. Работы у меня не слишком много, но все лучше, чем ничего не делать. Кто-то ведь должен приглядывать за ними.
– Понятно, – кивнул Чэнь. – По-моему, вы правы. Значит, вы патрулируете рынок на улице Фучжоулу?
– Я могу расположиться в любом месте поблизости от Рынка или в прилегающих кварталах. Сейчас торговцы уже не обязаны стоять в строго отведенном месте в пределах рынка. Вот недавно я расположился поблизости от улицы Цинхэлу и случайно увидел, как торговка Цзяо начиняет пельмени несвежим фаршем. За такое нарушение у нее вполне могли отобрать лицензию. Я объяснил ей, что раньше служил в полиции и что мой сын работает в управлении. Она ужасно перепугалась. Я понял: она, должно быть, слышала о смерти Гуань, раз торгует тут неподалеку. Я подошел к делу осторожно издалека. Попросил ее сообщать мне все, что покажется ей любопытным или подозрительным. И разумеется, она рада была мне услужить – за то, что я не отвел ее в участок.
– Уважаемый господин Юй, вы по-прежнему в строю! Ваш бесценный опыт и ваша находчивость очень нам пригодились!
– Рад, что оказался полезен. Если нужно, Цзяо подтвердит свои показания на суде. Я об этом позабочусь.
– Большое вам спасибо. Не знаю, что и сказать…
– А ничего говорить и не нужно. Догадайтесь, зачем я захотел повидаться с вами. – Старый Охотник смотрел не на Чэня, а в свою чашку. – У меня до сих пор сохранились старые связи – и в нашем управлении, и в других местах. Я ведь пенсионер, я теперь никто, поэтому в разговорах со мной многие забывают об осторожности.
– Конечно, вам все доверяют, – кивнул Чэнь.
– Я старик, – возразил Юй-старший. – Никто со мной особенно не считается. А вы еще молоды. Ваше дело правое. Вы честный полицейский; таких, как вы, сейчас осталось немного. Но некоторым – там, наверху, – не нравятся ваши методы.
Значит, Старый Охотник не случайно пригласил его сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71