Он повернулся и направился на Центральный почтамт.
Центральный почтамт Шанхая, расположенный на углу улицы Сычуаньлу и улицы Чапулу, работал круглосуточно. На входе, как положено, сидел привратник – даже в столь поздний час. Чэнь кивнул ему. В просторном зале стояли длинные дубовые столы, за которыми можно было писать, но сейчас старший инспектор увидел лишь нескольких людей, сидящих перед телефонными кабинками – они ждали междугородних и международных звонков.
Чэнь присел за стол и достал бланк с шапкой управления. Как удачно, что у него при себе оказался такой бланк! Он не хочет, чтобы письмо носило личный характер. Дело серьезное. В интересах партии.
Лишь только начав писать, он изумился: слова как будто полились сами собой. Он сделал паузу только однажды, когда поднял голову и посмотрел на висящий на стене плакат. Плакат напомнил ему другой, виденный много лет назад – черный дрозд, парящий над горизонтом и несущий на спинке оранжевое солнце. Под картинкой тогда было написано: «Что будет, то будет».
Время – птица, то присядет, то улетит…
Дописав письмо, он спросил у зевающего служащего за конторкой:
– Сколько стоит отправить заказное в Пекин?
– Восемь юаней.
– Дайте, пожалуйста, конверт, – попросил Чэнь. Дело того стоило. Письмо у него в руках, возможно, его последний козырь. Хоть он и не игрок, попробовать все же нужно. Хотя прошло столько лет… Возможно, он все только придумал… Скорее всего, письмо – последняя соломинка, за которую хватается он, утопающий.
Когда он вышел из здания почтамта, часы пробили два. Он снова кивнул привратнику, неподвижно сидящему у входа. Тот даже не поднял головы.
За углом Чэня бурно приветствовал уличный торговец; в кастрюльке на угольной жаровне кипели яйца в чайных листьях. Запах ему не понравился; он пошел дальше.
На пересечении улиц Тяньтиньлу и Сычуаньлу он заметил башню из стекла и бетона. Ее темный силуэт резко контрастировал с узкими переулками-хутунами, застроенными старыми домами в стиле сыхэюань. Такие дома состоят из четырех флигелей, расположенных по периметру квадратного двора. А совсем рядом кипела стройка. В ярких лучах прожекторов видна была нескончаемая вереница грузовиков и тачек – поток стройматериалов поступал на площадку и днем и ночью. Ради того, чтобы строительство не прерывалось, пришлось даже перекрыть движение на улице Тяньтиньлу. По сути, весь Шанхай превратился в одну огромную стройплощадку. Город изо всех сил стремится соответствовать своему статусу торгового и промышленного центра страны. Чэнь попытался срезать путь, повернув к рынку Ниньхай. Рынок был пустынен, если не считать длинного ряда корзин всех мыслимых форм и размеров – пластмассовых, бамбуковых, ротанговых. Вереница корзин начиналась у бетонного прилавка под деревянной вывеской, на которой мелом было написано: «Желтый горбыль». Самая вкусная рыба, по мнению шанхайских домохозяек. Корзинки оставили добродетельные жены, отошедшие домой на часок-другой. Скоро они вернутся и займут свое место в очереди, протирая заспанные глаза.
Чэнь увидел в конце ряда, у холодильного павильона, только одного рабочего ночной смены; подняв до самых ушей ворот ватника, рабочий разбивал молотом огромную глыбу замороженной рыбы.
Оказалось, что сквозного прохода через рынок нет. Чэню пришлось возвращаться назад. Домой он добрался позже, чем рассчитывал.
Конечно, за свою жизнь он успел сделать немало ошибок – и крупных, и мелких, принять много неверных решений. Однако именно в результате принятых им решений он стал тем, кем стал. Чего же он добился? Сейчас он временно отстранен от следственной работы, хотя официально и не уволен. На политической карьере можно ставить жирный крест. Но по крайней мере, он старался быть честным и судил по совести.
Пока неясно, не стала ли отправка письма в Пекин еще одной, очередной, ошибкой. Чэнь принялся не в лад насвистывать песенку, выученную много лет назад:
Вчерашнюю мечту уносит ветер,
Вчерашний ветер еще мечтает…
Что-то он расчувствовался – совсем как герой стихов Лю Юна.
30
В пятницу вечером следователь Юй, сидя за письменным столом, просматривал дела особой бригады.
Старшего инспектора Чэня в кабинете не было. Его назначили переводчиком и сопровождающим делегации американских писателей. Накануне это неожиданное поручение дал ему секретарь парткома Ли. Поскольку Чэнь сам был писателем и переводчиком, ему, по словам Ли, доверили представлять Союз китайских писателей.
Чэня откомандировали так неожиданно, что у Юя едва хватило времени перекинуться со старшим инспектором парой слов. Они не виделись со дня возвращения Чэня из Гуанчжоу. А уже на следующий день, утром, не успел Юй войти в общий зал, как Чэня неожиданно отозвали. Чэнь почти сразу же уехал в аэропорт.
Такое поручение – судя по всему, неплохой признак. Возможно, новое назначение даже означает, что партия по-прежнему доверяет старшему инспектору Чэню. И все же на душе у Юя было неспокойно. После «крабового пира» он привык считать Чэня и союзником, и другом. Старый Охотник рассказал ему о том, почему приостановлено расследование, и о том, в какую беду попал Чэнь. К тому же его неожиданно вызвал к себе секретарь парткома Ли. Ли сообщил, что Юй временно командируется в Цзядин – охранять делегатов партконференции.
– А как же убийство? – удивился Юй.
– Какое убийство?
– Убийство Гуань Хунъин.
– Не волнуйтесь, товарищ Юй. Через пару дней вернется старший инспектор Чэнь.
– Кроме того, у нас скопилось много повседневной работы…
– Постарайтесь до отъезда сделать как можно больше. В понедельник вы уже должны быть в Цзядине. О здешних делах позаботятся другие. – Не глядя на него, Ли добавил: – Не забудьте напомнить в бухгалтерии, чтобы вам выписали суточные и талоны на еду. Возможно, вы пробудете там несколько дней.
К пяти часам Юй еще не разобрался с делами. На столе перед ним высились стопки папок. Дело хэнаньской шайки – ее члены похищали девочек и продавали их в жены крестьянам в отдаленные провинции. Хэнаньской шайкой пусть занимается управление полиции провинции Хэнань. Но как же быть с хищениями на 2-м сталеплавильном комбинате? Они стали там постоянным явлением и велись в особо крупных размерах. Вынесенные с завода материалы рабочие продавали, получая таким образом своеобразную «прибавку к зарплате». Несунов, пойманных с поличным, штрафовали или увольняли. Но согласно недавно принятому постановлению ЦК КПК о хищениях на госпредприятиях теперь рабочего, уличенного в краже с завода, можно было осудить на двадцать лет. Еще несколько дел получили гриф «особое» только потому, что правительство города намеревалось провести ряд показательных процессов – пусть они тем или иным способом послужат предупреждением молодежи.
Юй с досадой захлопнул очередную папку, взметнув над столом облачко табачного пепла. Правосудие похоже на связку разноцветных шариков в руках фокусника. Шарики постоянно меняют цвет и размер – в зависимости от политического курса.
Убийца гуляет на свободе, а у них связаны руки!
Впрочем, от него мало что зависит; он должен повиноваться приказам старших по званию.
Без четверти шесть зазвонил телефон.
– Следователь Юй, – сказал он в трубку.
– Почему ты до сих пор на работе? – услышал он раздраженный голос Пэйцинь.
– А что такое?
– Забыл, что сегодня у Циньциня в школе родительское собрание?
– Ой… Забыл. Я был так занят!
– Я не зануда, но мне надоело самой постоянно ходить в школу и воспитывать сына без твоей помощи.
– Извини.
– У меня сегодня тоже трудный день.
– Знаю. Уже еду.
– Тебе не надо приезжать домой только ради меня. Все равно на собрание ты опоздал. Но помни, что вчера говорил твой отец.
– Помню я, помню.
Вчера Старый Охотник рассказал им о неприятностях старшего инспектора Чэня, и Пэйцинь разволновалась не на шутку. Значит, она звонит вовсе не отругать его за то, что он забыл о собрании. Она беспокоится потому, что муж продолжает расследование. Пэйцинь умна и не станет по телефону говорить с ним о деле.
Юй пошел в полицию добровольно – хотя выбор у него был невелик. Начиная службу, он не думал о высоких идеалах, не внушал себе, что закон и порядок – краеугольный камень общества. Просто решил, что служба в полиции не только подходит ему по характеру, но и поможет самореализоваться. Юй искренне верил в то, что способный полицейский может сделать многое. Однако вскоре после того, как он поступил на службу в полицию, он утратил почти все связанные с этой службой иллюзии.
Чем больше Юй размышлял о комиссаре Чжане, тем больше расстраивался. Наверное, старый несгибаемый марксист, на чьем лице навсегда отпечаталась политкорректная улыбка, предупредил кое-кого там, наверху. Предупредил кого-то, в чьей власти защитить У любой ценой. В результате они оба – и старший инспектор Чэнь, и следователь Юй – находятся в подвешенном состоянии.
На улице солнце заволокли тучи. Юй надеялся, что Чэнь все же позвонит ему. Сейчас поздно, и в общем зале уже никого нет. Юй выключил из розетки электрочашку – подарок от директора 1-го универмага. Директор выразил ему благодарность за то, что он расследует убийство Гуань. Но сейчас чашка стала для него лишним грустным напоминанием.
Прошло сорок пять минут, а Юй по-прежнему сидел за столом. Перед ним лежал чистый лист бумаги – отражение его мыслей.
Зазвонил телефон. Юй схватил трубку с несвойственным ему обычно рвением.
– Особая бригада.
– Здравствуйте. Мне нужен следователь Юй Гуанмин. Голос незнакомый, какой-то булькающий.
– Я вас слушаю.
– Меня зовут Ян Шухуэй. Я работаю на бензозаправочной станции номер шестьдесят три в округе Цинпу. Мне кажется, у меня есть для вас сведения.
– Какого рода сведения?
– Те самые, за которые ваш отдел предложил награду. Юй встрепенулся. Они предложили награду за информацию, которая касалась всего одного дела.
– Не вешайте трубку. – На всякий случай он решил уточнить: – Речь идет о трупе, выловленном из канала, так?
– Да, вот именно. Извините, я забыл номер дела.
– Послушайте, товарищ Ян, я уже выхожу с работы, но хочу встретиться с вами сегодня же. Скажите, где вы сейчас находитесь.
– Дома. Я живу на улице Хуанпулу, возле развлекательного центра «Большой мир».
– Отлично. Мне все равно надо кое-что купить на рынке Цзинлин, а он недалеко от вас. На углу улицы Сычуаньлу есть ресторан «Хунань». Кажется, один из залов называется «Беседка Юэян». Пожалуйста, приходите туда минут через сорок пять. Я постараюсь успеть.
– Предложение о награде остается в силе? – спросил Ян. – Объявление-то вы давали давно. Я только сегодня прочел его в старой газете.
– Да, триста юаней, и ни фэнем меньше. Какой ваш номер телефона? – почти механически добавил Юй. – Впрочем, ладно, не волнуйтесь. Я уже выхожу.
У ворот управления старый привратник товарищ Лян протянул ему конверт.
– Это вам, – сказал он.
– Мне?
– Сегодня утром старший инспектор Чэнь получал здесь командировочные. В конверте вместе с программой лежали и билеты. Ему положили несколько лишних билетов – на случай, если в последнюю минуту к группе захочет присоединиться кто-то еще. Но никто так и не присоединился. Вот он и оставил два билета на пекинскую оперу для меня и два билета в караоке для вас.
– Шанхайское бюро по связям с иностранцами не жалеет расходов на прием американцев, – заметил Юй. – Какой он заботливый!
– Да, старший инспектор Чэнь – человек порядочный, – согласился товарищ Лян. – Вы его заместитель, и вам тоже работы хватает.
– Да, знаю. Спасибо, товарищ Лян.
Сунув билеты в карман, Юй поспешил в ресторан. Встреча с товарищем Яном оказалась еще плодотворнее, чем ожидал Юй. Он подробно расспрашивал свидетеля более часа и записал его показания на миниатюрный диктофон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Центральный почтамт Шанхая, расположенный на углу улицы Сычуаньлу и улицы Чапулу, работал круглосуточно. На входе, как положено, сидел привратник – даже в столь поздний час. Чэнь кивнул ему. В просторном зале стояли длинные дубовые столы, за которыми можно было писать, но сейчас старший инспектор увидел лишь нескольких людей, сидящих перед телефонными кабинками – они ждали междугородних и международных звонков.
Чэнь присел за стол и достал бланк с шапкой управления. Как удачно, что у него при себе оказался такой бланк! Он не хочет, чтобы письмо носило личный характер. Дело серьезное. В интересах партии.
Лишь только начав писать, он изумился: слова как будто полились сами собой. Он сделал паузу только однажды, когда поднял голову и посмотрел на висящий на стене плакат. Плакат напомнил ему другой, виденный много лет назад – черный дрозд, парящий над горизонтом и несущий на спинке оранжевое солнце. Под картинкой тогда было написано: «Что будет, то будет».
Время – птица, то присядет, то улетит…
Дописав письмо, он спросил у зевающего служащего за конторкой:
– Сколько стоит отправить заказное в Пекин?
– Восемь юаней.
– Дайте, пожалуйста, конверт, – попросил Чэнь. Дело того стоило. Письмо у него в руках, возможно, его последний козырь. Хоть он и не игрок, попробовать все же нужно. Хотя прошло столько лет… Возможно, он все только придумал… Скорее всего, письмо – последняя соломинка, за которую хватается он, утопающий.
Когда он вышел из здания почтамта, часы пробили два. Он снова кивнул привратнику, неподвижно сидящему у входа. Тот даже не поднял головы.
За углом Чэня бурно приветствовал уличный торговец; в кастрюльке на угольной жаровне кипели яйца в чайных листьях. Запах ему не понравился; он пошел дальше.
На пересечении улиц Тяньтиньлу и Сычуаньлу он заметил башню из стекла и бетона. Ее темный силуэт резко контрастировал с узкими переулками-хутунами, застроенными старыми домами в стиле сыхэюань. Такие дома состоят из четырех флигелей, расположенных по периметру квадратного двора. А совсем рядом кипела стройка. В ярких лучах прожекторов видна была нескончаемая вереница грузовиков и тачек – поток стройматериалов поступал на площадку и днем и ночью. Ради того, чтобы строительство не прерывалось, пришлось даже перекрыть движение на улице Тяньтиньлу. По сути, весь Шанхай превратился в одну огромную стройплощадку. Город изо всех сил стремится соответствовать своему статусу торгового и промышленного центра страны. Чэнь попытался срезать путь, повернув к рынку Ниньхай. Рынок был пустынен, если не считать длинного ряда корзин всех мыслимых форм и размеров – пластмассовых, бамбуковых, ротанговых. Вереница корзин начиналась у бетонного прилавка под деревянной вывеской, на которой мелом было написано: «Желтый горбыль». Самая вкусная рыба, по мнению шанхайских домохозяек. Корзинки оставили добродетельные жены, отошедшие домой на часок-другой. Скоро они вернутся и займут свое место в очереди, протирая заспанные глаза.
Чэнь увидел в конце ряда, у холодильного павильона, только одного рабочего ночной смены; подняв до самых ушей ворот ватника, рабочий разбивал молотом огромную глыбу замороженной рыбы.
Оказалось, что сквозного прохода через рынок нет. Чэню пришлось возвращаться назад. Домой он добрался позже, чем рассчитывал.
Конечно, за свою жизнь он успел сделать немало ошибок – и крупных, и мелких, принять много неверных решений. Однако именно в результате принятых им решений он стал тем, кем стал. Чего же он добился? Сейчас он временно отстранен от следственной работы, хотя официально и не уволен. На политической карьере можно ставить жирный крест. Но по крайней мере, он старался быть честным и судил по совести.
Пока неясно, не стала ли отправка письма в Пекин еще одной, очередной, ошибкой. Чэнь принялся не в лад насвистывать песенку, выученную много лет назад:
Вчерашнюю мечту уносит ветер,
Вчерашний ветер еще мечтает…
Что-то он расчувствовался – совсем как герой стихов Лю Юна.
30
В пятницу вечером следователь Юй, сидя за письменным столом, просматривал дела особой бригады.
Старшего инспектора Чэня в кабинете не было. Его назначили переводчиком и сопровождающим делегации американских писателей. Накануне это неожиданное поручение дал ему секретарь парткома Ли. Поскольку Чэнь сам был писателем и переводчиком, ему, по словам Ли, доверили представлять Союз китайских писателей.
Чэня откомандировали так неожиданно, что у Юя едва хватило времени перекинуться со старшим инспектором парой слов. Они не виделись со дня возвращения Чэня из Гуанчжоу. А уже на следующий день, утром, не успел Юй войти в общий зал, как Чэня неожиданно отозвали. Чэнь почти сразу же уехал в аэропорт.
Такое поручение – судя по всему, неплохой признак. Возможно, новое назначение даже означает, что партия по-прежнему доверяет старшему инспектору Чэню. И все же на душе у Юя было неспокойно. После «крабового пира» он привык считать Чэня и союзником, и другом. Старый Охотник рассказал ему о том, почему приостановлено расследование, и о том, в какую беду попал Чэнь. К тому же его неожиданно вызвал к себе секретарь парткома Ли. Ли сообщил, что Юй временно командируется в Цзядин – охранять делегатов партконференции.
– А как же убийство? – удивился Юй.
– Какое убийство?
– Убийство Гуань Хунъин.
– Не волнуйтесь, товарищ Юй. Через пару дней вернется старший инспектор Чэнь.
– Кроме того, у нас скопилось много повседневной работы…
– Постарайтесь до отъезда сделать как можно больше. В понедельник вы уже должны быть в Цзядине. О здешних делах позаботятся другие. – Не глядя на него, Ли добавил: – Не забудьте напомнить в бухгалтерии, чтобы вам выписали суточные и талоны на еду. Возможно, вы пробудете там несколько дней.
К пяти часам Юй еще не разобрался с делами. На столе перед ним высились стопки папок. Дело хэнаньской шайки – ее члены похищали девочек и продавали их в жены крестьянам в отдаленные провинции. Хэнаньской шайкой пусть занимается управление полиции провинции Хэнань. Но как же быть с хищениями на 2-м сталеплавильном комбинате? Они стали там постоянным явлением и велись в особо крупных размерах. Вынесенные с завода материалы рабочие продавали, получая таким образом своеобразную «прибавку к зарплате». Несунов, пойманных с поличным, штрафовали или увольняли. Но согласно недавно принятому постановлению ЦК КПК о хищениях на госпредприятиях теперь рабочего, уличенного в краже с завода, можно было осудить на двадцать лет. Еще несколько дел получили гриф «особое» только потому, что правительство города намеревалось провести ряд показательных процессов – пусть они тем или иным способом послужат предупреждением молодежи.
Юй с досадой захлопнул очередную папку, взметнув над столом облачко табачного пепла. Правосудие похоже на связку разноцветных шариков в руках фокусника. Шарики постоянно меняют цвет и размер – в зависимости от политического курса.
Убийца гуляет на свободе, а у них связаны руки!
Впрочем, от него мало что зависит; он должен повиноваться приказам старших по званию.
Без четверти шесть зазвонил телефон.
– Следователь Юй, – сказал он в трубку.
– Почему ты до сих пор на работе? – услышал он раздраженный голос Пэйцинь.
– А что такое?
– Забыл, что сегодня у Циньциня в школе родительское собрание?
– Ой… Забыл. Я был так занят!
– Я не зануда, но мне надоело самой постоянно ходить в школу и воспитывать сына без твоей помощи.
– Извини.
– У меня сегодня тоже трудный день.
– Знаю. Уже еду.
– Тебе не надо приезжать домой только ради меня. Все равно на собрание ты опоздал. Но помни, что вчера говорил твой отец.
– Помню я, помню.
Вчера Старый Охотник рассказал им о неприятностях старшего инспектора Чэня, и Пэйцинь разволновалась не на шутку. Значит, она звонит вовсе не отругать его за то, что он забыл о собрании. Она беспокоится потому, что муж продолжает расследование. Пэйцинь умна и не станет по телефону говорить с ним о деле.
Юй пошел в полицию добровольно – хотя выбор у него был невелик. Начиная службу, он не думал о высоких идеалах, не внушал себе, что закон и порядок – краеугольный камень общества. Просто решил, что служба в полиции не только подходит ему по характеру, но и поможет самореализоваться. Юй искренне верил в то, что способный полицейский может сделать многое. Однако вскоре после того, как он поступил на службу в полицию, он утратил почти все связанные с этой службой иллюзии.
Чем больше Юй размышлял о комиссаре Чжане, тем больше расстраивался. Наверное, старый несгибаемый марксист, на чьем лице навсегда отпечаталась политкорректная улыбка, предупредил кое-кого там, наверху. Предупредил кого-то, в чьей власти защитить У любой ценой. В результате они оба – и старший инспектор Чэнь, и следователь Юй – находятся в подвешенном состоянии.
На улице солнце заволокли тучи. Юй надеялся, что Чэнь все же позвонит ему. Сейчас поздно, и в общем зале уже никого нет. Юй выключил из розетки электрочашку – подарок от директора 1-го универмага. Директор выразил ему благодарность за то, что он расследует убийство Гуань. Но сейчас чашка стала для него лишним грустным напоминанием.
Прошло сорок пять минут, а Юй по-прежнему сидел за столом. Перед ним лежал чистый лист бумаги – отражение его мыслей.
Зазвонил телефон. Юй схватил трубку с несвойственным ему обычно рвением.
– Особая бригада.
– Здравствуйте. Мне нужен следователь Юй Гуанмин. Голос незнакомый, какой-то булькающий.
– Я вас слушаю.
– Меня зовут Ян Шухуэй. Я работаю на бензозаправочной станции номер шестьдесят три в округе Цинпу. Мне кажется, у меня есть для вас сведения.
– Какого рода сведения?
– Те самые, за которые ваш отдел предложил награду. Юй встрепенулся. Они предложили награду за информацию, которая касалась всего одного дела.
– Не вешайте трубку. – На всякий случай он решил уточнить: – Речь идет о трупе, выловленном из канала, так?
– Да, вот именно. Извините, я забыл номер дела.
– Послушайте, товарищ Ян, я уже выхожу с работы, но хочу встретиться с вами сегодня же. Скажите, где вы сейчас находитесь.
– Дома. Я живу на улице Хуанпулу, возле развлекательного центра «Большой мир».
– Отлично. Мне все равно надо кое-что купить на рынке Цзинлин, а он недалеко от вас. На углу улицы Сычуаньлу есть ресторан «Хунань». Кажется, один из залов называется «Беседка Юэян». Пожалуйста, приходите туда минут через сорок пять. Я постараюсь успеть.
– Предложение о награде остается в силе? – спросил Ян. – Объявление-то вы давали давно. Я только сегодня прочел его в старой газете.
– Да, триста юаней, и ни фэнем меньше. Какой ваш номер телефона? – почти механически добавил Юй. – Впрочем, ладно, не волнуйтесь. Я уже выхожу.
У ворот управления старый привратник товарищ Лян протянул ему конверт.
– Это вам, – сказал он.
– Мне?
– Сегодня утром старший инспектор Чэнь получал здесь командировочные. В конверте вместе с программой лежали и билеты. Ему положили несколько лишних билетов – на случай, если в последнюю минуту к группе захочет присоединиться кто-то еще. Но никто так и не присоединился. Вот он и оставил два билета на пекинскую оперу для меня и два билета в караоке для вас.
– Шанхайское бюро по связям с иностранцами не жалеет расходов на прием американцев, – заметил Юй. – Какой он заботливый!
– Да, старший инспектор Чэнь – человек порядочный, – согласился товарищ Лян. – Вы его заместитель, и вам тоже работы хватает.
– Да, знаю. Спасибо, товарищ Лян.
Сунув билеты в карман, Юй поспешил в ресторан. Встреча с товарищем Яном оказалась еще плодотворнее, чем ожидал Юй. Он подробно расспрашивал свидетеля более часа и записал его показания на миниатюрный диктофон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71