За столом стояли раскладные стулья, три с одной и два с другой его стороны. Ели Бленкеншип и Рэндал Снайдер уже сидели на своих местах, оставив между собой один свободный стул. Пэрис показал Саре это место.
Если Пэрис и волновался в связи с этим событием или потому, что не приехал представитель Центра по борьбе с болезнями, то он никак не проявлял это ни своей внешностью, ни манерами. Осмотрев зал, он застегнул пиджак и подошел к трем врачам.
– Ну, на этот раз мы не можем жаловаться на недостаток интереса, – тихо сказал он. – Весь этот спектакль прошел бы значительно живее, если бы здесь был кто-нибудь из Центра по борьбе с болезнями, но постараемся сами справиться. Я сделаю несколько вступительных замечаний, потом выступите вы, Ели, вы, Рэндал, и, наконец, вы, Сара. Я бы предложил ограничиться очень кратким заявлением и заполнять все пробелы, отвечая на вопросы. Единственное, что мне хочется вам посоветовать, – чем меньше вы скажете, тем труднее будет исказить ваши слова. Собираюсь дать каждому не более десяти минут, включая ответы на вопросы. А если найду уместным, то в конце добавлю еще по нескольку минут. И не волнуйтесь, у всех пройдет отлично.
Сара знала, что слово «все» относится непосредственно к ней.
– Похоже, он любит такие дела, правда? – сказала она, когда Пэрис подходил к трибуне.
– Ему это положено, – ответил Бленкеншип. – Тут он король. С другой стороны, вы выглядите несколько струхнувшей. Как, одолеете эту задачу?
– Мне казалось, что все будет в порядке, пока я не поднялась сюда. Посмотрите на всю эту толпу.
Бленкеншип протянул свою мясистую руку и по-отечески потрепал ее по плечу.
– Просто не забывайте старую медицинскую байку, – подбодрил он. – Всякие кровотечения в конце концов заканчиваются.
– Мысль об этом подбадривает. Спасибо.
В своем вступительном заявлении, которое он сделал без бумажки, но безукоризненно, Пэрис набросал общую картину работы учреждения, которое ежечасно печется о здоровье граждан Бостона и готово смело рассмотреть любые волнующие общественность проблемы.
– Мы поддерживаем тесный контакт с отделением эпидемиологии Центра по борьбе с болезнями в Атланте, – заявил он. – Они обещали направить сюда одного из своих лучших специалистов, чтобы подкрепить наши интенсивные исследования. Я надеялся, что он прибудет сюда как раз ко времени проведения этой пресс-конференции... – Он показал на пустой стул рядом со своим, – но, к сожалению, этого не случилось.
Три случая ВСК, – подчеркнул он, – могут оказаться ничем иным, как простым совпадением. Несмотря на это, Медицинский центр Бостона в своем подходе решил придерживаться тактики брать быка за рога и немедленно начал проводить расследование, ничего не скрывая от общественности.
Сару покоробило, что Пэрис сделал натяжку относительно обязательного приезда эпидемиолога из ЦББ, хотя он сам только что сказал ей, что не знает, приедет ли он вообще. Но, рассуждала она, такое преувеличение было достаточно безвредным и, учитывая сложившиеся обстоятельства, понятным. Он пытался, насколько это можно, притупить остроту проблемы. И действительно, к моменту, когда он предоставил слово Ели Бленкеншипу, сложилось такое впечатление, что рассказывает он все это совершенно не из-за статьи в «Геральд».
Убаюканная манерой своего шефа, Сара ощутила, что ее волнение улетучивается. И все же она почувствовала себя достаточно комфортно только тогда, когда Бленкеншип заканчивал свое официальное заявление, что позволило ей оглядеть аудиторию. Если, как она припоминала, зал вмещал двести пятьдесят человек, то на этот раз в нем собралось не меньше двухсот. Среди присутствовавших было много практикантов и преподавателей медицинского училища, включая Эндрю, который, по своему обыкновению, сидел в середине последнего ряда. Но значительное число людей, судя по их внешности и одежде, представляли местные жители. Среди них Сара узнала женщину, которую она готовила к домашним родам, так же, как она делала это с Лизой. Нетрудно было догадаться, о чем она думает и беспокоится.
Но значительно больше ее заинтересовала другая женщина, сидевшая недалеко от Эндрю. Это была африканка, ярко одетая и безукоризненно причесанная. Сара пробегала взглядом по всей аудитории, когда почувствовала, что необыкновенная молодая женщина смотрит прямо на нее и улыбается.
«Я с вами где-то встречалась, не так ли? – подумала Сара. – Но где именно?» Бленкеншип тяжело опустился на свой стул под жидкие аплодисменты. Сара шепотом поздравила его, хотя, увлекшись необыкновенной женщиной в последнем ряду, она не услышала последнего ответа.
Как Сара и полагала, Рэндал Снайдер в своем выступлении и ответах на вопросы говорил по существу и уверенно. Конечно, три случая ВСК вызывают беспокойство, согласился он. Но без их внимательного изучения, особенно вопросов, связанных с вынесением диагноза, преждевременно даже связывать их вместе. А пока что, сказал он в заключение, общественность может не беспокоиться. Его отделение проведет тщательное обследование всех рожениц на предмет выявления всевозможных отклонений.
Снайдеру аплодировали значительно громче, чем Ели, хотя его выступление было менее содержательным. Видимо, как всегда, сработал имидж Рэндала, отеческое спокойствие, исходившее от него. Отдавая дань умению Снайдера входить в контакт с аудиторией, Сара подумала, что она всегда отдаст предпочтение тому, кто не отклоняется от существа дела. Этому правилу она следовала всегда, даже на президентских выборах, с тех пор, как ей исполнилось восемнадцать лет.
Наконец, подошел ее черед. Чтобы не разбрасываться, она напечатала тезисы на трех небольших регистрационных карточках. За те пять минут, что ей были отведены, она, кажется, успела сказать все, что собиралась. И все же во время своего выступления она ощутила пропасть между собой и аудиторией. Она чувствовала это вопреки самовнушению. Она говорила ходульно напыщенно и нравоучительно, что уж совсем не было на нее похоже.
«Эй, все там, это – не я! – хотелось ей крикнуть. – Все эти истории я действительно принимаю близко к сердцу. Хотела бы поговорить обо всем этом... но в личной беседе с вами, а не со сцены. Что, если нам отправиться в парк, постелить на траве одеяла, усесться поудобнее и поговорить о том, почему заболевают люди, что значит оказаться больным и чего стоит выздороветь?»
Закончив свою официальную вводную часть, она поблагодарила всех за проявленный интерес и беспокойство и предложила задавать вопросы. Аудитория, которая казалась безразличной и полусонной, мгновенно встрепенулась, вверх взметнулся лес рук. Сара взглянула на Пэриса, чтобы узнать, не хочет ли он подойти к ней и самому выбирать, кому предоставлять слово. Но старший административный работник (САР), только улыбнулся и подмигнул ей. Она пожала плечами, опять повернулась лицом к залу и показала, кому задавать первый вопрос.
– Вы действительно думаете, что ваша иглотерапия и мысленное проникновение Лизы Саммер в клетки крови остановили кровотечение?
«Конечно, я думаю так, идиот!» – пронеслось в голове Сары.
– Я глубоко верю, что отмеченные два фактора способствовали этому. Как я уже сказала, одновременно прилагались и другие усилия.
– Удавалось ли вам раньше останавливать у кого-нибудь кровотечение такими же методами?
«Возможно, если вы очень постараетесь, мадам, то сможете выглядеть еще более покровительственно», – мелькнула мысль.
– Отдельных случаев не было. Но я ассистировала в целом ряде операций, когда использовалась только иглотерапевтическая анестезия. И всякий раз кровотечение было незначительным.
– Расскажите немного о своей биографии. Вы упомянули, что работали в холистическом лечебном центре. Где именно?
«Гленн, я думаю, мое время истекло!»
– Здесь же, в Бостоне. Учреждение называется институт Эттингера.
Да это же Аннали! Не веря своим глазам, Сара уставилась на женщину, сидевшую в последнем ряду. Аннали Эттингер улыбнулась и приветливо помакала рукой. Прошло уже семь лет, как Сара не видела девушку, которую Питер привез из Мали еще ребенком и впоследствии удочерил. Но не прошедшие годы помешали узнать ее быстрее. Когда Сара покинула институт Эттингера, Аннали была милой пятнадцатилетней девушкой, но удивительно застенчивой и необычайно толстой. Сейчас перед Сарой была стройная, уверенная в себе молодая женщина. Лицо с удивительно высокими скулами казалось вылепленным скульптором.
Взгляд Сары задержался на ней достаточно долго, чтобы убедиться, что зрительный контакт состоялся. Аннали опять улыбнулась и кивнула.
– Эттингер, – повторил фамилию спрашивающий. – Не тот ли самый это Эттингер, который рекламирует по телевидению порошок для похудания?
– Я... в общем-то не знаю, – ответила Сара. – У меня практически не остается времени для телевизора, иногда в приемной доведется уловить пару сцен из серии «Опасности». И я уже много лет не видела мистера Эттингера.
– Это он, – выкрикнула какая-то женщина. – Это тот самый человек. Я сама принимаю его порошки и уже скинула тридцать фунтов. Просто поразительно.
Весь зал дружно рассмеялся, и Сара с облегчением поняла, что внимание публики переключилось. Гленн Пэрис быстро подошел к трибуне.
– Большое вам спасибо, доктор Болдуин, – поблагодарил он ее.
Знаком он показал ей садиться на место и своим примером призвал присутствующих поаплодировать. В ее выступлении, видимо, не было ясности, доходчивости, и Сара почувствовала, что реакция аудитории была вежливой, но далеко не восторженной, хотя и провалом ее сообщение нельзя было назвать. Если Снайдер выиграл десятки тысяч долларов в своих соревнованиях и возможность завтра сразиться, чтобы подтвердить свой титул, а Бленкеншип приобрел себе домашний центр развлечения, то она завоевала лишь добрые пожелания и право на настольную игру «Опасности».
Не обращая внимания на поощрительный шепот Бленкеншипа, и Снайдера, Сара вперила свой взгляд в пол возле ботинок Гленна Пэриса и ждала его заключительных слов, после которых все начнут расходиться. Самое приятное было то, что все уже заканчивается. Теперь ее голову заполнили вопросы семигодичной давности. А ответы на лих были в зале, на последнем ряду.
* * *
Гленн Пэрис закрыл пресс-конференцию, пообещав информировать общественность о дальнейшем развитии событий. Немедленно группа репортеров кинулась на сцену, отталкивая друг друга, стараясь поближе пробраться к ораторам. Боясь, что ее задержат, Сара взглядом связалась с Аннали, которая заверила ее жестом, что она не торопится.
Наконец нестройный, одновременный говор спрашивающих начал смолкать. Пэрис дружески хлопнул Сару по спине, и она уже собралась уходить, когда к ней подошла пожилая женщина, держа под мышкой кожаный портфель.
В продолжение всей пресс-конференции, обратила внимание Сара, она простояла в боковом проходе зрительного зала. Она не производила большого впечатления – ростом примерно пять футов четыре дюйма, строго одета, прямая темная юбка и такого же цвета жакет. Коротко подстриженные, тщательно завитые волосы были выкрашены в коричневый и серый цвет. Приятное, спокойное лицо почти полностью скрывали круглые, чересчур большие очки в черепаховой оправе. Сара отнесла бы ее к разряду местных пожилых домохозяек, которые не хотят расталкивать людей, чтобы найти себе место.
– Доктор Болдуин, мистер Пэрис, – обратилась она к ним. – Меня зовут Роза Суарес.
Произношение явно выдавало в ней латиноамериканку.
– Да, миссис Суарес, – отозвался Пэрис, не сумев подавить в интонации своего голоса налета нетерпения. – Чем мы могли бы быть вам полезными?
Женщина застенчиво улыбнулась.
– Этот человек из Центра по борьбе с болезнями, о котором вы говорили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67