То, при других схватках, как бы направляла взгляд внутрь себя, на мышцы в своем чреве и находящегося там ребенка, и мысленно ограждала их толстыми ватными тампонами.
– Как вы себя чувствуете? – спросила Хейди.
– Хорошо. Просто отлично, – мечтательно ответила Лиза.
– Внешне вы очень спокойны.
– Я чувствую себя великолепно.
Не отдавая себе отчета в том, что она делает, Лиза сжимала и разжимала руки.
– Через каждые пять минут, почти час. Думаю, что уже пора звонить.
– Еще повременим, – сказала Лиза. На несколько секунд она сомкнула глаза.
Ее мысленный взор отчетливо видел шейку матки. Она только начала раскрываться.
– Хотите, я проверю? – спросила Хейди.
Хейди несколько лет работала медсестрой в родильном отделении. А теперь она получила задание ассистировать доктору Болдуин при домашних родах.
– Не думаю, что это нужно, – ответила Лиза, потирая пальцы.
– Что-нибудь не так?
– Нет. Руки чуть затекли, вот и все...
– Могла задержаться вода. Давайте я проверю вам давление.
Хейди обернула вокруг руки Лизы манжету тонометра и поместила стетоскоп на сгибе локтя. Давление, девяносто на шестьдесят пять, слегка понизилось, но было вполне нормальным для рожениц. Хейди нашла эти изменения несерьезными. Она записала показания в свой блокнот и решила проверить давление еще раз минут через десять-пятнадцать.
– Кто выиграет соревнования по бильярду? – спросила Лиза.
– Если они сегодня состоятся.
– О, они обязательно пройдут сегодня, В этом можно не сомневаться.
– В таком случае Кевин разбогатеет на тридцать долларов.
Кевин Доу, художник, был еще одним жильцом дома 313 на улице Ноултон. Всего там жило десять человек. Преимущественно художники, артисты и писатели, все без приличного заработка. Они называли свой стиль жизни коммуной и делились почти всем. Лиза, которая продавала свою керамику, уже почти три года проживала в массивном доме с фронтоном. Она дважды переспала с одним из членов этой коммуны, но была уверена, что ребенок не от него, чем в самом начале его и успокоила.
Лизу абсолютно не волновало, кто был отцом ее ребенка. Она воспитает его сама, в одиночку. Он будет расти в скромной обстановке, окруженный любовью, терпимостью и пониманием, без всякого давления на него, связанного с его будущим.
С помощью Хейди она встала и подошла к окну. Правая рука казалась ей уставшей и тяжелой.
– Хотите чего-нибудь? – спросила Хейди.
Лиза машинально почесала плечо, глядя на белку, которая легко перепрыгивала с ветки на ветку, которые казались слишком хрупкими, чтобы выдержать ее.
– Может быть, немного какао, – ответила она.
– Сейчас... Лиза, с вами все в порядке.
– Мне... мне хорошо. Думаю, сейчас будет еще одна. Сколько прошло времени?
– Пять минут и три секунды.
Лиза наклонилась, опершись на подоконник. Потом глубоко вздохнула, закрыла глаза, попыталась мысленно заглянуть внутрь своего существа. Но не смогла, ничего не почувствовала, кроме боли, не увидела образов, не ощутила покоя. «Я слишком стараюсь», – подумала она. Не надо разбрасываться, учила доктор. Болдуин, надо концентрироваться и готовиться к каждой схватке. Ей впервые стало страшно. Может быть она не знает, как скверно все может обернуться? Может быть, у нее не хватит сил справиться? Лиза сжала зубы и с напряжением потянулась всем телом.
– Сколько прошло? – спросила она.
– Пятьдесят секунд... пятьдесят пять... минута... минута и десять... – Схватка стала ослабевать. – Минута двадцать. Как вы?
– Мне легче, – ответила Лиза, пятясь от окна и присаживаясь на кушетку. На ее лбу выступили капли пота. – Эта была ужасная. Я не ждала такого.
Лиза сглотнула и почувствовала привкус крови. Она поводила языком и нащупала небольшую ранку – видимо, случайно прикусила щеку. Теперь боль от схватки совершенно прошла, но странное ощущение в руке и плече осталось.
Хейди вышла из комнаты и возвратилась как раз к началу следующей схватки. С помощью Хейди и лучше подготовившись сама, Лиза легче перенесла ее. Хейди опять надела манжету тонометра и проверила давление. Восемьдесят восемь на пятьдесят, и удары слышны отчетливее, чем прежде.
– Думаю, уже надо звонить, – сказала она.
– Все нормально?
– Все в порядке. Давление хорошее. Просто думаю, что уже пора.
– Хочу, чтобы все прошло без проблем.
– Так оно и будет, Лиза. Так и будет.
Хейди провела рукой по лбу Лизы и пошла к телефону в прихожую. Давление упало немного, но это ее насторожило, она хотела, чтобы доктор Болдуин была рядом.
* * *
На другой стороне улицы Ноултон, перед домом 316, за машиной пригнулся Ричард Пуласки, снимая мощный телеобъектив со своего фотоаппарата «Никон». Ему удалось сделать по крайней мере два хороших снимка девушки анфас. Он был в этом уверен. А может быть, и больше. Пуласки вынул из кармана потершееся фото Лизы Грейсон. Девушка на снимке не была точной копией женщины в окне, но сходство было несомненным. Это была она, и это главное. Шесть месяцев труда с лихвой оправдались. Половина сыщиков города пытались найти ее, но выигрышный билетик достался именно Дики Пуласки.
Ухмыляясь про себя, Пуласки скользнул в машину. Если ему повезет, то через недельку он положит в карман пятнадцать штук откупных.
* * *
Глава 2
Сара прикрепила велосипед к металлическому каркасу у кровати в приемном покое акушерского отделения. За два первых года в больнице она провела в этом небольшом помещении почти столько же ночей, сколько у себя дома, и ни одна из них не была спокойной.
Сняв спортивный костюм фирмы «Спэндекс», Сара облачилась в темно-бордовую форменную одежду, которую носили в ее отделении, и задержалась возле побитого больничного зеркала. Она редко пользовалась какой бы то ни было косметикой, но по случаю Дня смены слегка накрасила губы бледно-розовой помадой. Потом, по всегдашней привычке перед началом рабочего дня, внимательно вгляделась в свое отражение. Не зря пропали усилия, когда она старательно закрывала лицо от палящего солнца во время нескольких лет пребывания в Таиланде. Кожа лица сохранила хороший оттенок, лишь несколько веснушек на верхней части щек. В уголках глаз появились еле заметные морщинки, но ничего страшного. Ее черные волосы – почти всю жизнь она носила их длинными – были теперь коротко подстрижены и как бы обрызганы по концам искусственной сединой. В целом, решила она, – особенно учитывая два года на низкой зарплате, рабочие недели по сто часов и отсутствие финансовой и эмоциональной поддержки со стороны – женщина в зеркале сохранилась чертовски неплохо.
Как и в прошлые годы, День смены состава в МЦБ начался с общего завтрака и представления президентом больницы Гленном Пэрисом сотрудников и врачей-практикантов, а также ряда руководителей отделений и одного или двух членов совета попечителей. Отличительная черта этого года заключалась в том, что у каждого входа в аудиторию охранники проверяли удостоверения с фотографиями. Сара догнала Эндрю Трюскота как раз в тот момент, когда его проверили.
– Будете следить за спектаклем из последнего ряда? – спросила она. Трюскот во время большинства мероприятий всегда выбирал себе место именно там.
– После наблюдения за стариком Пэрисом в течение четырех лет с этой точки я подумал, что можно попробовать взглянуть на него поближе.
– И меня это вполне устраивает, – сказала Сара, пока они продвигались по наклонному проходу амфитеатра ко второму ряду. – В нашем возрасте пора поучиться, как бороться со старческой дальнозоркостью и потерей слуха в любом случае. Вы не знаете, почему такая проверка?
Трюскот немного подумал.
– Держу пари, что они ищут лунатиков, – ответил он.
– Лунатиков?
– Любого, кто заявится сюда без насущной необходимости.
– Очень смешно.
– Благодарю. Не сомневаюсь, что наш доблестный руководитель затронет проблемы повышения безопасности – либо до, либо после своего ежегодного пересказа истории нашел богоспасаемого заведения. – Он выдвинул вперед челюсть, передразнивая Гленна Пэриса. – В 1951 году, когда ему было пятьдесят, Медицинский центр Бостона переехал из центра города на окраину, заняв девять зданий, в которых когда-то размещалась Саффолкская больница штата. И хотя прошли уже десятилетия, упорно распространяются слухи, что Фредди Крюгер тайком бродит по нашим операционным...
– Эндрю, что с вами сегодня? Это из-за места главного врача-практиканта? Вы так разозлились, что не получили его?
– Да нет. – Желчно-саркастический смех Трюскота прозвучал неубедительно. – Меня злит, что мой чек с мизерной зарплатой подписывает человек, которые разыгрывает в лотерею факультативные пластические операции, посылает врачей-практикантов на хорошо разрекламированные домашние вызовы и запрещает смотреть телевизор в родильных отделениях.
– Но он собрал тысячи долларов с помощью таких лотерей – а возможно, сотню тысяч. И большинство семей одобряют роды на дому. Мы заняли второе место в городе по принятию родов.
Трюскот не успел ответить, так как Гленн Пэрис выступил вперед и постучал по микрофону. Все сто двадцать штатных врачей, врачей-практикантов, медсестер и попечителей немедленно смолкли.
Гленн Мак Д.Пэрис, президент Медицинского центра Бостона, излучал уверенность и успех. Ростом он был всего пять футов восемь дюймов, но многие считали его высоким. Его челюсть была такой же квадратной, как у любого бостонского брамина, а взгляд прямо-таки завораживал. Один из его поклонников описал его как смесь Вэнса Ломбарди, Альберта Швейцера и Ф.Т.Барнума со щепоткой Доналда Трампа. С другой стороны, Аксель Девлин в одной из своих едких заметок сказал, что Гленн Пэрис – просто бедствие для Бостона, не виданное со времен английского господства.
Шестью годами раньше отчаявшийся совет попечителей переманил Пэриса из крупной больницы в Сан-Диего, которая в удивительно короткий срок была приведена в порядок. Сделка, которую с ним заключили, включала свободу действий в сборе средств и во всех делах больницы, щедрую финансовую поддержку, премии в зависимости от доходов больницы и бесплатное пользование фешенебельной квартирой на крыше небоскреба в Бэк-Бэе, которую несколько лет назад подарил учреждению благодарный пациент. Пэрис ответил на это энергичной кампанией по совершенствованию больницы и ликвидации в ее стенах бюрократизма любой ценой.
В каком-то смысле это ему удалось. Ужасающий долг больницы, если и не сократился, то перестал расти. В то же время неортодоксальный подход к лечению пациентов, использование самых разных, в том числе и нетрадиционных методов, снискали ей репутацию эффективного медицинского центра.
Но общественные и академические круги по-прежнему посматривали в сторону МЦБ с опаской и недоверием. Некоторые попечители полагали, что недалеко время, когда больница изменит направление своей деятельности, перестанет играть в эти игрушки.
– Доброе утро, армейцы, – начал Пэрис. – Хочу поприветствовать вас на официальном открытии девятнадцатого года существования МЦБ. Цель этой ежегодной церемонии заключается в том, чтобы познакомиться с нашими новыми сотрудниками и помочь им поскорее освоиться, почувствовать себя как дома. – Он дал знак новым практикантам, чтобы они встали и приняли причитающуюся им долю аплодисментов. – Вы должны знать, – обратился он к ним, – что ваша группа представляет собой лучшее, чем когда-либо располагал МЦБ, особенно если сравнивать с другими программами практикантов по всей стране.
Опять раздались аплодисменты. Некоторые практиканты неловко переминались, очевидно, испытывая желание поскорее сесть. Сияющий Пэрис не позволял им сделать этого, как будто он показывал своих детей. Вести о высоких результатах сравнений – больницы составляют свой, список, будущие практиканты свой, остальное довершают компьютеры – были широко разрекламированы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
– Как вы себя чувствуете? – спросила Хейди.
– Хорошо. Просто отлично, – мечтательно ответила Лиза.
– Внешне вы очень спокойны.
– Я чувствую себя великолепно.
Не отдавая себе отчета в том, что она делает, Лиза сжимала и разжимала руки.
– Через каждые пять минут, почти час. Думаю, что уже пора звонить.
– Еще повременим, – сказала Лиза. На несколько секунд она сомкнула глаза.
Ее мысленный взор отчетливо видел шейку матки. Она только начала раскрываться.
– Хотите, я проверю? – спросила Хейди.
Хейди несколько лет работала медсестрой в родильном отделении. А теперь она получила задание ассистировать доктору Болдуин при домашних родах.
– Не думаю, что это нужно, – ответила Лиза, потирая пальцы.
– Что-нибудь не так?
– Нет. Руки чуть затекли, вот и все...
– Могла задержаться вода. Давайте я проверю вам давление.
Хейди обернула вокруг руки Лизы манжету тонометра и поместила стетоскоп на сгибе локтя. Давление, девяносто на шестьдесят пять, слегка понизилось, но было вполне нормальным для рожениц. Хейди нашла эти изменения несерьезными. Она записала показания в свой блокнот и решила проверить давление еще раз минут через десять-пятнадцать.
– Кто выиграет соревнования по бильярду? – спросила Лиза.
– Если они сегодня состоятся.
– О, они обязательно пройдут сегодня, В этом можно не сомневаться.
– В таком случае Кевин разбогатеет на тридцать долларов.
Кевин Доу, художник, был еще одним жильцом дома 313 на улице Ноултон. Всего там жило десять человек. Преимущественно художники, артисты и писатели, все без приличного заработка. Они называли свой стиль жизни коммуной и делились почти всем. Лиза, которая продавала свою керамику, уже почти три года проживала в массивном доме с фронтоном. Она дважды переспала с одним из членов этой коммуны, но была уверена, что ребенок не от него, чем в самом начале его и успокоила.
Лизу абсолютно не волновало, кто был отцом ее ребенка. Она воспитает его сама, в одиночку. Он будет расти в скромной обстановке, окруженный любовью, терпимостью и пониманием, без всякого давления на него, связанного с его будущим.
С помощью Хейди она встала и подошла к окну. Правая рука казалась ей уставшей и тяжелой.
– Хотите чего-нибудь? – спросила Хейди.
Лиза машинально почесала плечо, глядя на белку, которая легко перепрыгивала с ветки на ветку, которые казались слишком хрупкими, чтобы выдержать ее.
– Может быть, немного какао, – ответила она.
– Сейчас... Лиза, с вами все в порядке.
– Мне... мне хорошо. Думаю, сейчас будет еще одна. Сколько прошло времени?
– Пять минут и три секунды.
Лиза наклонилась, опершись на подоконник. Потом глубоко вздохнула, закрыла глаза, попыталась мысленно заглянуть внутрь своего существа. Но не смогла, ничего не почувствовала, кроме боли, не увидела образов, не ощутила покоя. «Я слишком стараюсь», – подумала она. Не надо разбрасываться, учила доктор. Болдуин, надо концентрироваться и готовиться к каждой схватке. Ей впервые стало страшно. Может быть она не знает, как скверно все может обернуться? Может быть, у нее не хватит сил справиться? Лиза сжала зубы и с напряжением потянулась всем телом.
– Сколько прошло? – спросила она.
– Пятьдесят секунд... пятьдесят пять... минута... минута и десять... – Схватка стала ослабевать. – Минута двадцать. Как вы?
– Мне легче, – ответила Лиза, пятясь от окна и присаживаясь на кушетку. На ее лбу выступили капли пота. – Эта была ужасная. Я не ждала такого.
Лиза сглотнула и почувствовала привкус крови. Она поводила языком и нащупала небольшую ранку – видимо, случайно прикусила щеку. Теперь боль от схватки совершенно прошла, но странное ощущение в руке и плече осталось.
Хейди вышла из комнаты и возвратилась как раз к началу следующей схватки. С помощью Хейди и лучше подготовившись сама, Лиза легче перенесла ее. Хейди опять надела манжету тонометра и проверила давление. Восемьдесят восемь на пятьдесят, и удары слышны отчетливее, чем прежде.
– Думаю, уже надо звонить, – сказала она.
– Все нормально?
– Все в порядке. Давление хорошее. Просто думаю, что уже пора.
– Хочу, чтобы все прошло без проблем.
– Так оно и будет, Лиза. Так и будет.
Хейди провела рукой по лбу Лизы и пошла к телефону в прихожую. Давление упало немного, но это ее насторожило, она хотела, чтобы доктор Болдуин была рядом.
* * *
На другой стороне улицы Ноултон, перед домом 316, за машиной пригнулся Ричард Пуласки, снимая мощный телеобъектив со своего фотоаппарата «Никон». Ему удалось сделать по крайней мере два хороших снимка девушки анфас. Он был в этом уверен. А может быть, и больше. Пуласки вынул из кармана потершееся фото Лизы Грейсон. Девушка на снимке не была точной копией женщины в окне, но сходство было несомненным. Это была она, и это главное. Шесть месяцев труда с лихвой оправдались. Половина сыщиков города пытались найти ее, но выигрышный билетик достался именно Дики Пуласки.
Ухмыляясь про себя, Пуласки скользнул в машину. Если ему повезет, то через недельку он положит в карман пятнадцать штук откупных.
* * *
Глава 2
Сара прикрепила велосипед к металлическому каркасу у кровати в приемном покое акушерского отделения. За два первых года в больнице она провела в этом небольшом помещении почти столько же ночей, сколько у себя дома, и ни одна из них не была спокойной.
Сняв спортивный костюм фирмы «Спэндекс», Сара облачилась в темно-бордовую форменную одежду, которую носили в ее отделении, и задержалась возле побитого больничного зеркала. Она редко пользовалась какой бы то ни было косметикой, но по случаю Дня смены слегка накрасила губы бледно-розовой помадой. Потом, по всегдашней привычке перед началом рабочего дня, внимательно вгляделась в свое отражение. Не зря пропали усилия, когда она старательно закрывала лицо от палящего солнца во время нескольких лет пребывания в Таиланде. Кожа лица сохранила хороший оттенок, лишь несколько веснушек на верхней части щек. В уголках глаз появились еле заметные морщинки, но ничего страшного. Ее черные волосы – почти всю жизнь она носила их длинными – были теперь коротко подстрижены и как бы обрызганы по концам искусственной сединой. В целом, решила она, – особенно учитывая два года на низкой зарплате, рабочие недели по сто часов и отсутствие финансовой и эмоциональной поддержки со стороны – женщина в зеркале сохранилась чертовски неплохо.
Как и в прошлые годы, День смены состава в МЦБ начался с общего завтрака и представления президентом больницы Гленном Пэрисом сотрудников и врачей-практикантов, а также ряда руководителей отделений и одного или двух членов совета попечителей. Отличительная черта этого года заключалась в том, что у каждого входа в аудиторию охранники проверяли удостоверения с фотографиями. Сара догнала Эндрю Трюскота как раз в тот момент, когда его проверили.
– Будете следить за спектаклем из последнего ряда? – спросила она. Трюскот во время большинства мероприятий всегда выбирал себе место именно там.
– После наблюдения за стариком Пэрисом в течение четырех лет с этой точки я подумал, что можно попробовать взглянуть на него поближе.
– И меня это вполне устраивает, – сказала Сара, пока они продвигались по наклонному проходу амфитеатра ко второму ряду. – В нашем возрасте пора поучиться, как бороться со старческой дальнозоркостью и потерей слуха в любом случае. Вы не знаете, почему такая проверка?
Трюскот немного подумал.
– Держу пари, что они ищут лунатиков, – ответил он.
– Лунатиков?
– Любого, кто заявится сюда без насущной необходимости.
– Очень смешно.
– Благодарю. Не сомневаюсь, что наш доблестный руководитель затронет проблемы повышения безопасности – либо до, либо после своего ежегодного пересказа истории нашел богоспасаемого заведения. – Он выдвинул вперед челюсть, передразнивая Гленна Пэриса. – В 1951 году, когда ему было пятьдесят, Медицинский центр Бостона переехал из центра города на окраину, заняв девять зданий, в которых когда-то размещалась Саффолкская больница штата. И хотя прошли уже десятилетия, упорно распространяются слухи, что Фредди Крюгер тайком бродит по нашим операционным...
– Эндрю, что с вами сегодня? Это из-за места главного врача-практиканта? Вы так разозлились, что не получили его?
– Да нет. – Желчно-саркастический смех Трюскота прозвучал неубедительно. – Меня злит, что мой чек с мизерной зарплатой подписывает человек, которые разыгрывает в лотерею факультативные пластические операции, посылает врачей-практикантов на хорошо разрекламированные домашние вызовы и запрещает смотреть телевизор в родильных отделениях.
– Но он собрал тысячи долларов с помощью таких лотерей – а возможно, сотню тысяч. И большинство семей одобряют роды на дому. Мы заняли второе место в городе по принятию родов.
Трюскот не успел ответить, так как Гленн Пэрис выступил вперед и постучал по микрофону. Все сто двадцать штатных врачей, врачей-практикантов, медсестер и попечителей немедленно смолкли.
Гленн Мак Д.Пэрис, президент Медицинского центра Бостона, излучал уверенность и успех. Ростом он был всего пять футов восемь дюймов, но многие считали его высоким. Его челюсть была такой же квадратной, как у любого бостонского брамина, а взгляд прямо-таки завораживал. Один из его поклонников описал его как смесь Вэнса Ломбарди, Альберта Швейцера и Ф.Т.Барнума со щепоткой Доналда Трампа. С другой стороны, Аксель Девлин в одной из своих едких заметок сказал, что Гленн Пэрис – просто бедствие для Бостона, не виданное со времен английского господства.
Шестью годами раньше отчаявшийся совет попечителей переманил Пэриса из крупной больницы в Сан-Диего, которая в удивительно короткий срок была приведена в порядок. Сделка, которую с ним заключили, включала свободу действий в сборе средств и во всех делах больницы, щедрую финансовую поддержку, премии в зависимости от доходов больницы и бесплатное пользование фешенебельной квартирой на крыше небоскреба в Бэк-Бэе, которую несколько лет назад подарил учреждению благодарный пациент. Пэрис ответил на это энергичной кампанией по совершенствованию больницы и ликвидации в ее стенах бюрократизма любой ценой.
В каком-то смысле это ему удалось. Ужасающий долг больницы, если и не сократился, то перестал расти. В то же время неортодоксальный подход к лечению пациентов, использование самых разных, в том числе и нетрадиционных методов, снискали ей репутацию эффективного медицинского центра.
Но общественные и академические круги по-прежнему посматривали в сторону МЦБ с опаской и недоверием. Некоторые попечители полагали, что недалеко время, когда больница изменит направление своей деятельности, перестанет играть в эти игрушки.
– Доброе утро, армейцы, – начал Пэрис. – Хочу поприветствовать вас на официальном открытии девятнадцатого года существования МЦБ. Цель этой ежегодной церемонии заключается в том, чтобы познакомиться с нашими новыми сотрудниками и помочь им поскорее освоиться, почувствовать себя как дома. – Он дал знак новым практикантам, чтобы они встали и приняли причитающуюся им долю аплодисментов. – Вы должны знать, – обратился он к ним, – что ваша группа представляет собой лучшее, чем когда-либо располагал МЦБ, особенно если сравнивать с другими программами практикантов по всей стране.
Опять раздались аплодисменты. Некоторые практиканты неловко переминались, очевидно, испытывая желание поскорее сесть. Сияющий Пэрис не позволял им сделать этого, как будто он показывал своих детей. Вести о высоких результатах сравнений – больницы составляют свой, список, будущие практиканты свой, остальное довершают компьютеры – были широко разрекламированы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67